Основы современной феноменологии были заложены Эдмундом Гуссерлем в течение первых трех десятилетий нашего века. В его многочисленных трудах были сформулированы главные цели и проблемы феноменологии. Они послужили фундаментом, на котором вырастали идеи других философов, внесших свой вклад в развитие феноменологической философии 57.
Наиболее явные идейные различия в рамках феноменологического движения существуют между гуссерлевской попыткой разработать концепцию '«трансцендентальной феноменологии» и идеями экзистенциальных феноменологов, таких, как Сартр и Мерло-Понти 2. Трансцендентальную феноменологию Гуссерля обычно считают формой «идеализма», тогда как идеи экзистенциальной феноменологии можно рассматривать как «реалистические». Хотя они различаются своим пониманием субъекта опыта, того, что испытывается, и по-разному отвечают на вопрос, можно ли анализировать опыт изолированно от существующих и дан- ных в опыте объектов, их объединяет общий интерес к проблеме сознания. Эйнштейновский парадокс, состоящий в том, что самое непостижимое в мире — это его постижимость *, указывает на главную проблему всех течений феноменологии, а именно проблему природы нашего осознания нас самих и мира. В изящной формулировке Мерло-Лонти «задача феноменологии как средства обнаружения мира... состоит в раскрытии тайны мира и разума» [|149, p. XX—XXI]. Термином «феномен» обозначается все то, что является данным и очевидным в восприятии или сознании индивида: феноменология, таким образом, стремите^ описать феномены сознания и показать, как они конституируются, хотя описания эти и анализы конституиро- вания объектов различаются в разных течениях феноменологии в зависимости от того, как они понимают сознание. Ранние работы Гуссерля были в значительной степени реакцией на психологизм и могут отчасти рассматриваться как поиск надежного философского обоснования психологии, наук о человеке и естественных наук. Изучение человека этими науками с позиций «психологизма», «социологизма» или «историзма», согласно которым человеческий опыт детерминирован внешними или внутренними причинами, неизбежно приводит к следующей проблеме, на которую указывает Мерло-Понти: «Если в самом деле главные идеи и принципы разума в каждый данный момент являются лишь результатом воздействия на него внешних причин, тогда основания моего утверждения не являются его истинными основаниями. Они суть не столько основания, сколько причины, воздействующие извне. Следовательно, постулаты сторонников психологизма, социологизма или постулаты историка ставятся под сомнение результатами его же собственного исследования» ['150, р. 44]. Согласно Гуссерлю, натуралистическая психология, построенная по типу естественных наук, точно так же, как и социология, оказывается не в состоянии осознать свою собственную ограниченность, ибо она упускает из виду самый «смысл» исследуемых явлений: «...она стано- вится жертвой собственного легковерия, ложным образом отождествляя чистое и эмпирическое сознание. Другими словами: она «натурализирует» чистое сознание» [100, р. 92]. Гуссерль считает, что понятия и методы психологии, остающиеся непроясненными и запутанным н именно потому, что они не учитывают феноменально «данного» в опыте, навязывают опыту форму и содержание; психология «не учитывает того, что представляв! собой «смысл» психологического переживания, а также и «требований», которые бытие (в смысле психического) предъявляет к методу» '(р. 102). ф Истинный метод, по Гуссерлю, «следует природе вещей, которые мы собираемся исследовать, а не нашим предрассудкам и предвзятым концепциям» (р. 102). Применительно к человеческому сознанию это означает, что так называемые «психические феномены» представляют собой «именно феномены, а не природу» (р. 106). Попытки моделировать психологию по типу естественных наук ведут к абсурдному овеществлению сознания. Возникает необходимость выработки альтернативных методов, соответствующих природе исследуемых феноменов. «Само собой разумеется, что исследование будет значимым лишь тогда, когда оно направлено исключительно на смысл переживания «психического», когда оно, стало быть, воспринимает и пытается определить «психическое» в соответствии с его собственными требованиями, воспринимает и определяет его таким, каким оно является нашему взору — без всякого абсурдного нату- рализирования» (р.
108). Натурализирующее сознание утрачивает подлинный смысл феноменального в самом сознании. Понятия, теории и методы психологии, утверждает Гуссерль, навязывают «феноменально данному» формы, не будучи в состоянии показать, как соотносятся эти навязываемые ими формы с самими вещами — самоочевидными данными сознания: «Самоочевидные данные терпеливы, они позволяют теориям ссориться по их поводу, оставаясь самими собою. Дело теорий — соответствовать данному, дело теории познания — выделить фундаментальные типы данного и описать их в соответствии с их особой природой» [102, р. 69]. Гуссерлевская критика психологии равным образом относится и к тем социологическим подходам — будь т0 «метатеоретические» перспективы или просто «мето- Ы>1 __ которые строятся по модели естественных наук. Они также теряют из виду «смысл» феноменов сознания и используют методы, не соответствующие этим феноменам. Гуссерлевская критика наук о человеке требует, таким образом, радикально новых определений социологических проблем, методов и приемов объяснения — в соответствии с методологическим императивом феноменологии— «вернуться к самим вещам сознания». В поздних работах Гуссерля проблемы ставятся значительно шире. Он делает попытку разработать феноменологию как «первую философию», охватывающую область «чистого опыта», в которой в конечном счете коренятся все другие науки '. Феноменология должна стать «первой», ибо ее задача состоит в исследовании особых форм сознательного опыта, которые принимаются другими философскими дисциплинами и конкретными науками как самоочевидные и на которых строятся сами эти философские дисциплины и науки. Феноменология пытается проникнуть к конечным основам всякого опыта и описать их, используя особый метод — феноменологическую редукцию. Цель этого метода — описание чистого опыта. Подчеркивание описательного характера феноменологического метода помогает отличить его от аналитических методов и форм объяснения, характерных для других типов философии и конкретных наук. Феноменология, таким образом, претендует на то, чтобы стать беспредпосылочной ,(а поэтому «первой») философией, описывающей объекты, или феноменальные данности, сознания 58. Мерло-Понти следующим образом характеризует проект феноменологии: «Суть ее — в описании, а не в объяснении или анализе. Первое гуссерлевское требование к феноменологии (на ее раннем этапе) — чтобы она была «описательной психологией» — с самого начала означает отказ от нау- ки. «я» — это не результат или средоточие многочисленных каузальных воздействий, определяющих мое телес ное или психологическое состояние. Я не могу рассматривать себя просто как часть мира, как всего лишь, объект биологического, психологического или социологического изучения. Я не могу раствориться в науке. Все мои знания о мире, в том числе и научные знания, почерпнуты из моего собственного особого видения мира. Они выведены из переживания мира, без которого символы науки оказываются бессмысленными. Вся вселенная науки основана на непосредственном переживании мира, и если мы хотим подвергнуть самое науку строгому исследованию и точно понять ее значение и возможности, нам следует с самого начала пробудить в самих себе фундаментальное переживание мира, лишь вторичным, опосредствованным выражением которого является наука» [152, р. 356]. Задача феноменологии, следовательно, состоит в описании феноменального таким, каким оно является нашему сознанию. «Задача состоит в том, чтобы найти метод, который позволил бы нам одновременно учитывать как внешние — что является принципом наук о человеке — и внутренние — что является условием философии — характеристики случайностей, без которых не существует ситуаций, так и необходимость рациональной достоверности, без которой не существует знания» [151, р. 51—52]. Итак, сознание становится одновременно средством и объектом феноменологического исследования. Каким же оно представляется феноменологии?