5. Феноменология

Однако любому идеализму может быть противопоставлено совершенно другое значение этого термина. Оно, наоборот, связано с ярко выраженным объективизмом и реализмом. Такое значение феноменологии мы найдем в трудах Александра Пфандера, Адольфа Райнаха и многих других, а также в моих работах. Этот смысл тождествен, по крайней мере по моему мнению, с тем значением термина, которое употребляется в первом издании "Логических исследований" Гуссерля. Огромная историческая заслуга "Логических исследований", вызвавших приток студентов из разных стран в Гет- тинген, заключается в том, что они явились бесспорным опровержением психологизма, субъективизма и всякого рода релятивизма.

Феноменологический подход в этом смысле во многом совпадает с интуитивным анализом истинной, высокоинтеллигибельной сущности. Он не является ни сведением мира к простым феноменам, ни описанием внешних аспектов или субъективных переживаний.

Феноменология также не является и неким prise de conscience значения наших понятий, а исследует саму сущность объекта. Этот "метод" лежит в основе всех великих философских открытий — будь то платоновский "Менон", "Органон" Аристотеля или августиновский аргумент si fallor sum. Он налицо во всех тех случаях, когда достигается действительный, интуитивный контакт с объектом, имеющим подлинную сущность. Он противоположен не только конкретной констатации и индукции, но и всякого рода умозрениям, спекуляциям и гипотетическим построениям. Феноменология противоположна и генетическому подходу, суть которого заключается в том, что знание объекта выводится из знания его причины. Равным образом феноменологический метод отличается и от устаноз- ки, склонной рассматривать определение как лучший способ проникновения в сущность объекта.

Итак, феноменология не кажется такой уж новой. И тем не менее, мы вправе утверждать: она действительно нова как метод, даже революционна, поскольку философы предыдущих эпох применяли эту исконную философскую процедуру лишь по случаю и несистематично, не сознавая ее именно как метод. Феноменология как систематическая методика исключает смешивание очевидного с чисто гипотетическим. В работах же философов предыдущих эпох часто ставятся на одну доску истинные открытия и гипотезы.

Но это еще не все. Новым в феноменологии является подчеркивание экзистенциального, непосредственного, интуитивного контакта с объектом — в противоположность абстрагированию или манипулированию понятиями. Наконец, особенно новым, быть может, является то, что феноменологический метод не только применяется de facto, но и законным образом эпистемологически основан на важнейшем различии между истинными сущностями и лишь морфологическими структурными единствами. Поскольку исследование Лауэрса относится исключительно к феноменологии в смысле позднего Гуссерля — т. е. к феноменологии как трансцендентальному идеализму — его аргументы не имеют, очевидно, силы в отношении феноменологии в нашем смысле. Лауэрс пишет: "Тот призыв, который мы находим, например, в этике Макса Шелера или у Дитриха фон Гильдебранда больше обязан своим пафосом августииовскому наследию, чем феноменологическим разработкам". Достоин удивления тот факт, что он, кажется, не увидел в моих работах феноменологии, коренным образом отличающейся от феноменологии Гуссерля.

Тем самым мы подходим к одному из вышеупомянутых признаков феноменологического исследования: к его экзистенциальному контакту с действительностью, к его приобщению к живому богатству и глубокому содержанию объекта — в противоположность пустому оперированию абстрактными понятиями.

Феноменологический подход не ограничивается философским анализом истинных сущностей, т. е. априорным философским познанием. Он незаменим также при глубоком изучении многих данностей и фактов, играющих большую роль в истории и истории культуры: это касается, например, уникальных личностей, какой-нибудь культурной эпохи вроде барокко, какого-нибудь конкретного произведения искусства — скажем, "Короля Лира" или моцар- товского "Дон Жуана".

Помимо своего экзистенциального контакта с действительностью феноменология характеризуется еще и тем, что она изучает сам объект и методически стремиться отдать должное его качественной природе. Настоящий феноменолог не разделяет того мнения, что объект в его глубинной качественной подлинности можно познать просто собирая связанные с ним факты, которые необходимо всего лишь зафиксировать. Он не соглашается с теми историками искусства, которые считают, что они придут к истинному пониманию произведения искусства, если изучат все социальные влияния на художника и его творчество, а также тщательно проанализируют его жизнь. Он мог бы обвинить историка в использовании типично нефеноменологических методов. Если же мы феноменологически исследуем произведение искусства, то концентрируемся на существе самого произведения, на его красоте, на его специфической атмосфере и пытаемся понять его характерные особенности, его индивидуальность, интуитивно углубляясь в него.39

Феноменология является диаметральной противоположностью тенденции некоторых мыслителей, ошибочно считающих объект тем менее рациональным и интеллигибельным, чем более он богат качественно. В противоположность этому, феноменология обладает абсолютной восприимчивостью в отношении сущностного аромата интеллектуальных и культурных содержаний во всей их экзистенциальной и качественной полноте. Мы снова вынуждены подчеркнуть радикальное отличие феноменологического созерцания от простого описания. Даже когда природа объекта не допускает никакого априорного познания и речь не идет об интуитивном проникновении в необходимые, высокоинтеллигибельные факты, феноменологический взгляд все равно существенным образом отличается от процедуры описания, поскольку и здесь предмет познается в своем единстве изнутри. Описание же, напротив, заключается во внешнем наблюдении и регистрации отдельных признаков. Оно, так сказать, снаружи обходит объект.

В дальнейших публикациях мы намереваемся подробно рассмотреть значение феноменологии для понимания отдельных важных фактов истории и культуры. Здесь можно ограничиться двумя моментами: во-первых, следует подчеркнуть, что феноменологический подход не связан исключительно с философией; во-вторых, только что рассмотренная существенная особенность феноменологии — ее интуитивный, непосредственный контакт с реальностью во всем ее содержании и полноте — явственно показывает родственность феноменологии всякому серьезному экзистенциализму, например, экзистенциализму Габриэля Марселя.