ДОКАЗАТЕЛЬСТВО, ЧТО ПРОПОВЕДЬ БЫЛА ХОРОШЕЙ; ТАКЖЕ О ЗНАНИИ И ЗАБЛУЖДЕНИИ И О ТОМ, ЧТО ЗНАЧИТ УГНЕТАТЬ БЕДНЯКА

Гуммель обозлился за речь пастора о безбожных людях; и в день господа, который вся община торжественно праздновала, он бушевал и бесился, браня священника и говоря о нем чудовищные вещи.
Придя домой после причастия, он тотчас же послал за своими безбожными друзьями.

Те поспешили явиться на зов и вместе со старостой повели греховные легкомысленные речи о священнике и его христианской проповеди.
Первым начал староста: Терпеть не могу проклятую брань и колкости. Нехорошо, грешно это делать, особенно в такой святой день,— сказал Эби.
Староста. Злодей знает, что я этого терпеть не могу, и говорит нарочно. Ему доставляет особенное удовольствие приводить людей в бешенство своими проповедями и своим извращением того, что он не понимает и до чего ему нет никакого дела.
Эби. Наш спаситель, евангелисты и апостолы Нового завета никого не бранили.
Кристен. Не говори этого, они тоже бранились, даже еще больше священника.
Эби. Это неправда, Кристен.
Кристен. Ты дурак, Эби. «Вы слепые вожди, вы змеи, змеиное отродье!» и еще на тысячу ладов. Ты ведь понимаешь библию, Эби.
Крестьяне. Да, Эби. Это правда, они тоже бранились.
Кристен. Да, но за судебные дела, которых они не понимали, и за расчетные дела, которые вело начальство, они не наказывали; а между тем это были совсем другие люди, которые имели право наказывать.

Крестьяне. Конечно, это были другие люди.
Кристен. Нужно полагать, что это были другие люди, иначе они не смели бы этого делать. Вспомните fOJlbKO, как они поступили, что случилось с Аннасом — да, его звали Аннас *,— а потом и с его женой только за то, что они солгали: они замертво упали на землю.
Крестьяне. Неужели это правда, только из-за лжи?
Кристен. Такая же правда, как то, что я живу и тут стою перед вами.
Э б и. Как хорошо, когда понимаешь библию.
Кристен. Этим я обязан моему покойному отцу. Человек он был, нужно признаться, неважный. Он просадил все имущество матери до последнего гроша. Но это я простил бы ему, если бы он не связался так крепко с повешенным потом Ули. Такой грех не простят ему ни дети, ни внуки. Но библию он читал не хуже священника, и мы должны были читать,,никого он не освобождал от этого.
Э б и. Меня всегда удивляло, что твой отец так много знал и был, несмотря на это, таким скверным человеком.
Крестьяне. Да, это действительно странно, он так много знал.
И ост (чужеземец, присутствовавший в трактире при этом разговоре). Мне смешно, соседи, что вас это удивляет. Если бы большие знания делали людей честными, то ваши стряпчие, ваши адвокаты, ваши старосты и судьи были бы всегда честнее всех.
Крестьяне. Верно, сосед. Правильно.
И о ст. Поверьте мне, соседи: между знаниями и поступками громадная разница. Кто делает себе ремесло из одного только знания, тому грозит опасность разучиться поступать как следует.
Крестьяне. Да, сосед. Правда, всегда забываешь то, чем постоянно не занимаешься.
И о ст. Конечно, и тот, кто предается праздности, становится ни на что не годным. Так бывает с теми, кто от праздности, от избытка свободного времени занят расспросами и болтовней; они становятся никуда не годными. Заметьте себе, большинство парней, у которых на уме и на языке то календари, то библейские истории, то старые,; то новые указы,— просто бездельники. Если хочешь с ними заговорить о чем-нибудь, имеющем отноше-
иие к хозяйству, к воспитанию детей, к заработку, к ремеслу; если ждешь от них совета, как поступить в том или другом случае, они стоят как дураки, ничего не знают, ничего не умеют. Зато в тех местах, где люди проводят время праздно (в трактире, на танцевальных вечерах, на воскресных и праздничных сборищах), там они себя показывают. Они преподносят глупые шарлатанские истории, в которых нет ни слова правды. И все же вошло повсюду в обычай, что наши добрые крестьяне собираются целыми толпами слушать такого болтуна, который навязывает им одну ложь за другой.
Э б и. Ей-богу, все- это так, как говорит сосед; и знаешь, Кристен, ведь он как будто срисовал портрет с твоего отца. Точь-в-точь таким *мы его знали.
Глуп он был, как бык, когда дело шло о поле и дровах, о скоте и корме, о молотьбе и пахоте и прочем подобном, и там, где требовалась работа, он был ленив, как баран. Зато в трактире и на церковных собраниях *, на посиделках [60] и на общественных площадях он говорил, как мудрец с Востока: то о докторе Фаусте *, то об Иисусе Христе, то об эндорской ведьме *, то о бое быков в Мадриде и о бегах в Лондоне. Как ни глупо он себя вел, как ни бесцеремонно лгал, его все-таки охотно слушали, пока его чуть-чуть не повесили, тогда только его слава пошатнулась.
И о с т. Довольно поздно.
Э б и. Да, он долго дурачил нас, а мы платили не одну кружку вина за сплошную ложь.
И о с т. Думаю, что для него было бы лучше, если б вы не платили за вино.
Э б и. Ей-богу. Я сам думаю, что если б мы не платили за вино, он не дошел бы до виселицы, так как должен был бы работать.
И о ст. Ваша доброта пошла ему только во вред.
Крестьяне. Ей-богу, правда.
И о с т. Какой-то проклятый соблазн имеется в этом слушании и рассказывании побасенок, но примешивать библию к такому глупому времяпрепровождению — просто нечестивое дело.

J1 е у п и. Мой отец однажды здорово отлупил меня за то, что, наслушавшись каких-то рассказов, кажется тоже из библии, я забыл пригнать скотину с пастбища.
И о ст. Он был совершенно прав. Наше дело — поступать так, как указано в библии, а рассказывать об этом — дело священника. Библия для нас — закон, приказ, а как ты думаешь, что сказал бы комендант, если б он прислал в деревню приказ доставить в крепость возы с дровами, а ты вместо того, чтобы поехать в лес и нагрузить возы, уселся в трактире, взял приказ, прочитал его и до самого вечера толковал его смысл соседям за стаканом вина?
Эби. Ого! Что бы он сказал! Выбранил бы меня как следует и посадил бы в тюрьму за то, что я над ним издевался. />И о с т. Именно этого достойны люди, которые читают библию только от праздности и из желания рассказывать потом истории в трактире.

Кристен. Да, но ведь нужно читать библию, чтобы не сбиться с истинного пути.
И о с т. Разумеется. Однако те, кто останавливается у каждого куста и готов болтать у всех колодцев, столбов и крестов, встречающихся на дороге, вовсе не относятся к людям, которые хотят идти по истинному пути [61].
Эби. Но скажи мне вот что, сосед: говорят, что знание никогда не мешает человеку, а теперь оказывается, что если слишком много знать, то это, пожалуй, может быть лишним.
И о с т. Конечно, сосед. Всегда будет лишним то, что мешает чему-йибудь лучшему и более полезному. Знать нужно только для того, чтобы знания применять на деле. Если же приобретаешь знания для того, чтобы болтать, то становишься никуда не годным. Со знанием и применением его обстоит так же, как с ремеслом. Сапожник, например, должен работать — это главное его дело, но он
должен также знать сорта кожи, должен знать, где и как купить ее; это необходимо для того, чтобы он преуспевал в своем ремесле, и так во всем. Главное для человека — это применять и действовать. Знание и понимание — это средства, помогающие ему преуспевать в этом главном. Поэтому знание у каждого человека должно быть направлено к тому, чем он занимается и что для него главное в жизни *.
Э б и. Теперь я начинаю смекать. Если голова наполнена слишком многими и посторонними вещами, то она уже не будет занята работой и тем, что нужнее всего человеку.
И о с т. В этом именно суть дела. Все мысли должны быть направлены к тому, что ближе всего человеку. Я, по крайней мере, так поступаю. У меня, например, нет поливных лугов, поэтому я и не забочусь о том, как их поливать, и пока у меня не будет собственного леса, я не стану ломать себе голову над тем, как за ним ухаживать. Но о сохранении навозной жижи я очень думаю, так как она мне нужна для удобрения моих тощих лугов. Как везде обстояло бы хорошо, если б каждый думал о своем деле. К многознанию всегда успеешь прийти, коли научишься знать хорошо, а знать хорошо можно научиться лишь в том случае, если начнешь с самого близкого и нужного для дела. Таким путем знание постепенно уляжется в голове. И можно далеко уйти в жизни, если так начать. А праздная болтовня, сказочки из календарей и прочие бессмысленные мечтания ничему не научат, кроме легкомыслия.
Э б и. Это начинается уже в школе.
Во время всего разговора Гуммель стоял у печки, грелся, раздумывал и едва слушал то, о чем говорили. В своем раздумье он даже забыл о вине, поэтому так долго продолжался разговор между Эби и незнакомцем. Возможно, что он не хотел выкладывать свой товар, пока незнакомец не кончит пить и не уйдет.
После его ухода Гуммель, наконец, выложил то, о чем он думал, и сказал все сразу, как будто он свою речь выучил наизусть во время долгого молчания. Пастор вечно говорит о том, что бедных угнетают. Если бы никто не делал того, что он называет угнетением бедных, то — черт меня дери, если я неправ,— бедных совсем не было бы на свете. Однако, куда бы я ни

взглянул — от владетельного князя до сторожа, от государственной палаты до последней деревенской общины,— все ищут своей выгоды и давят тех, кто стоит им на пути. Старик пастор сам раздавал вино, как и я, и принимал в уплату сено, рожь и овес по такой дешевой цене, как и я. На свете все давят нижестоящих и меня тоже давят. У кого что-нибудь есть или кто хочет чего-нибудь достигнуть, тот должен давить или же он должен раздать все свое добро и просить милостыню. Если бы пастор знал бедных так, как я их знаю, он меньше о них беспокоился; но дело у него вовсе не в бедных. Ему нужно только браниться, возбуждать людей друг против друга и вводить их в заблуждение. Да, бедняки все хороши. Когда мне нужно десять жуликов, я нахожу одиннадцать среди бедняков [62]. Я ничего не имел бы против, если бы мне в определенные оброчные сроки приносили домой мои доходы; я, пожалуй, в конце концов научился бы принимать их с благочестивым и скромным видом. Но в моей профессии в трактире и в крестьянском хозяйстве, где все должно быть рассчитано до последнего гроша и где человека обирают во всех углах,— тут дело обстоит иначе. Я готов биться об заклад, что тот, кто выдумал бы обращаться мягко и снисходительно с батраками и бедняками, тот лишился бы всего своего добра. Они все — плуты.
Так говорил Гуммель, заглушая в своем сердце голос совести, беспокоивший его и говоривший ему, что пастор прав, что он, Гуммель, именно принадлежит к людям, ¦выжимающим пот и кровь из бедняков.
Но как ни мудрил сам с собой староста, он чувствовал себя плохо. Страх и беспокойство мучили его. Удрученный заботами, он ходил из угла в угол по комнате.
Потом он опять заговорил: Я так возмущен проповедью пастора, что не могу прийти в себя; к тому же я плохо себя чувствую. Неужели здесь так холодно, соседи? Я все время мерзну с тех пор, как я дома. Нет,— отвечали соседи,— совсем не холодно. Но мы еще в церкви заметили, что ты плохо чувствуешь себя: ты был бледен, как мертвец.
Вы заметили? Да, мне было не по себе, у меня, кажется, начинается лихорадка. Я чувствую себя слабым, нужно выпить. Давайте пойдем на время вечерней проповеди в заднюю комнату.
Содержание глав 41—45
41. Блюститель порядка и благочестия доносит пастору о производимых бесчинствах. 42. Добавление к утренней проповеди
Пастору становится известным, что после первой проповеди Гуммель с некоторыми крестьянами направился в трактир, где они пьянствуют. Возмущенный этим, он грозит «удалившимся от молитвы к игре и пьянству», что их ждет тот же страшный конец, который постиг Иуду.
43 Крестьян в трактиру побеспокоили. 44. Переживания одного человеческого сердца во время причастия. 45. Жена высказывает мужу великие истины, но с опозданием на много лет
Жена Гуммеля, присутствовавшая в церкви на проповеди, просит крестьян разойтись из трактира. Оставшись наедине с женой, Гуммель рассказывает ей о своем тяжелом состоянии во время проповеди пастора. Он считает виновником всех своих бедствий Арнера и помышляет о мести. Жена советует ему поскорее разделаться с его дурной компанией.

<< | >>

↑

Источник: И. Г. Песталоцци. Избранные педагогические произведения в трех томах.Том 1. 1961

Еще по теме ДОКАЗАТЕЛЬСТВО, ЧТО ПРОПОВЕДЬ БЫЛА ХОРОШЕЙ; ТАКЖЕ О ЗНАНИИ И ЗАБЛУЖДЕНИИ И О ТОМ, ЧТО ЗНАЧИТ УГНЕТАТЬ БЕДНЯКА:

- Воспитание ребенка - Дидактика - Дошкольное образование - Избранные педагогические труды - Инновационная педагогика - История педагогики - Книги по педагогике - Коррекционна педагогика - Логопедия - Педагогика и воспитание - Педагогическая методика преподавания - Социальная педагогика - Физическая культура и спорт -