Этический микрокосм и социальный макрокосм в философии Платона.

Этическая компонента мировоззрения, в особенности философского, — главный показатель его личностной сути. Выше была зафиксирована роль «семи мудрецов», этическая рефлексия которых, по существу, послужила началом древнегреческой философии, и само это великое слово свидетельствует о этическом содержании, как бы оно ни было расширено и осложнено в дальнейшей истории древнегреческой философии. Но Сократ как бы вернул ее к первоначальному содержанию.

Платон во многом отправлялся от этического дефинитизма своего учителя. Вместе с тем интеллектуализм его аретологизма требовал уточ- 135

нения и углубления, поскольку Платон рассмотрел большую сложность деятельно-психологической жизни человека. Как выше зафиксировано, триадная методология выражена великим философом и в понимании структуры человеческой души — ее высшей, разумной части, средней — аффективно-волевой, составляющей промежуточное звено между первой, и третьей, вожделеюще-корыстолюбивой, низменной части.

Посмертная судьба души — руководящая идея этической концепции Платона. В более ранних диалогах «сократовского» периода его развития в этой связи философ во многом исходил из упоминавшегося выше орфико-пифагорейского тезиса, согласно которому тело — темница души, и она должна стремиться по возможности скорее покинуть эту темницу, вне которой она живет более полноценной жизнью, наполненной максимальным знанием, не затемненным грубыми искажениями тела. Отсюда пессимистические и аскетические мотивы в этических настроениях Платона. «Те, кто подлинно предан философии, — утверждается при описании предсмертных часов Сократа, — заняты на самом деле только одним — умиранием и смертью» (Федон, 63 а). Тот, кто стремится к подлинному знанию, должен забыть о своем теле и заботиться только о душе, ибо «не расставшись с телом, невозможно достичь чистого знания... одно из двух: или знание вообще недостижимо, или же достижимо только после смерти» (там же, 66 е).

Однако дальнейшее углубление в реальную жизнь вынудило Платона разработать более конкретное понимание добродетели, учитывающее, что разумная часть души тесно связана и с яростной, а через нее и с вожделеющей ее компонентой. Отсюда классификация добродетелей в соответствии с частями душевной целостности. Мудрость соответствует ее разумной части, мужество — аффективно-импульсивной, самообладание — жадно-чувственной. Главная же, итоговая добродетель — справедливость (dikaiosyne) — порождается согласием и гармонией трех предшествующих.

Однако в реальной жизни такая гармония — скорее исключение, чем правило. Зло в человеческой жизни обычно резко преобладает над добром, чувства систематически затемняют разум. Задача подлинного философа состоит в преодолении этих трудных ситуаций. Он с необходимостью вынужден считаться с существованием не только абсолютного, стопроцентного бытия идей, но и их бледных, преходящих вещных уподоблений. Как ни могуча сила телесности, философ может и должен неустанно стремиться от мира реального к миру идеальному.

Такая этическая тема с большой художественной силой нарисована в «Пире», одном из самых известных диалогов Платона. Его мифологическое содержание подчинено решению философской задачи. Большую роль здесь играет древний (еще гесиодовский) образ Эроса (вместе с матерью его Афродитой). Образы эти раздвоены. Есть Эрос вульгарный, олицетворяющий животное стремление к продолжению рода, что сопровождается хотя и весьма сильным, но низменным наслаждением.

Но существует и противоположный Эрос, благородный демон — 136 посредник между человеческим и божественным. Он — неодолимая и

благородная сила любви, ведущая подлинного философа от красивых предметов ко все более прекрасным, пока душа его не достигнет наивысшей идеи красоты, прекрасного как такового, не заключающего в себе уже ничего чувственного. Она — последняя цель его стремлений, а вся красота чувственных предметов — только ступени к ней, средства ее достижения. Всепоглощающий познавательный эрос подлинного философа — яркая черта, отличающая его от всех других людей.

В этом и состоит знаменитая платоническая любовь, заключающая в себе глубокие психологические переживания, сопровождающие стремление к максимально высоким целям, особенно и главным образом — к завершающей все бытие и сливающейся с ним ослепительной (солнечной) идее блага, добра. Только эрос, философская любовь к идеальным образцам и богу-добру, способен освободить человека от низменно-эгоистических, чувственных страстей.

Но возможна ли реализация такого стремления в мире реального общежития, в котором живет любой человек?

Ответ на этот вопрос Платон дает в своем великом диалоге «Государство», написанном в 70 —60-е гг. 4 в.

Здесь мы находим почти все основные философские идеи зрелого платонизма, рассмотренные выше. Вместе с тем «Государство» — важнейший социально-исторический памятник, рисующий общественную жизнь древнегреческого полиса 4 в. Платон более чем критично настроен к социально-этической реальности, процветавшей в нем. Огромная индивидуализация интересов, все увеличивающееся расслоение граждан на богатых и бедных сопровождались накоплением ненависти, раздором, борьбой за собственность и за власть. В каждом полисе, городе-государстве, фактически «заключены два враждебных государства: одно — бедняков, другое — богачей; и в каждом из них опять-таки множество государств» (423 а).

Некоторые из софистов, развивая индивидуалистическое понимание общества, видели в государстве результат общественного договора людей между собой. Платон, как бы продолжая мысли Сократа о необходимости профессионализма в общественной жизни и в управлении, глубоко развил идею, согласно которой государственное общежитие — закономерный результат разделения труда, поскольку потребности людей всегда обгоняют возможности их удовлетворения. «Каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но нуждается еще во многом» (369 в), в особенности в пище, в жилье, в одежде. Отсюда существование земледельцев, строителей, ткачей и т. п.

Проясняя эту свою позицию, Платон рисует широкую картину происхождения человечества и основных этапов его социально-политической истории. Поскольку действительное происхождение человечества составляло для древности одну из самых неразрешимых тайн, философ с необходимостью был вынужден обратиться к мифологической традиции (с мифов обычно начинают духовное воспитание малых детей. Хотя «это, вообще говоря, ложь, но есть в них и истина», 377 а). Люди первоначально зародились в недрах земли, и, когда «они были совсем 137

закончены, земля, будучи их матерью, произвела их на свет» (414 е). В принципе поэтому «все члены государства — братья» (415 а), но, оказывается, только эллины, варвары же как иноземцы не могут претендовать на братство с ними.

Но и среди эллинов с самого начала не существует полного равенства. Когда люди находились еще в земле, боги к душам одних примешали золота, к душам других — серебра, к душам же «земледельцев и разных ремесленников» — железа и меди. Такое исконное интеллектуальное неравенство людей и предопределило их трудовые занятия.

Однако неравенство людей проявилось не сразу и проделало значительную эволюцию. Переосмысливая, по-видимому, миф Гесиода («Работы и дни») о золотом и последующих веках человеческой истории, Платон нарисовал довольно благостную картину жизни людей в эпоху правления Кроноса, когда они, только что появившись из земли, во многом не нуждались, имели все необходимое, у них отсутствовали раздоры и войны. Но это блаженное состояние стало ухудшаться и разрушаться по мере развития того, что мы назвали бы цивилизацией. Переполненными нуждой, внутри- и межгосударственной враждой и борьбой, Платон характеризует ее основные политические разновидности.

Первая из них — тимократия (time — стоимость; честь, почет), при которой правители еще пользуются почетом, материальный недостаток сравнительно неощутим, но все же начинает расти страсть к стяжательству, к обогащению. Развивается отчуждение от общества богачей, преуспевших на ниве стяжания. Приобретая все большую власть, устанавливается олигархия — господство немногих над большинством, оттеснение и притеснение бедняков. Но и сами олигархи, постепенно теряя свою квалификацию, превращаются в ненавистных трутней. Нарастает разлад между реальными способностями людей и самыми различными делами, за которые они берутся. Но еще большее обострение борьбы между богатством и бедностью происходит при демократии. Хотя формально она провозглашает равенство и правление всех свободных граждан полиса, здесь возникает наибольшее несоответствие между реальными способностями людей и их фактической жизнедеятельностью, а вместе с этим и наибольшее обострение самой различной борьбы между бедностью и богатством.

Появляется состояние, близкое к анархии (этого термина у Платона нет), чем пользуются особо хитрые и ловкие демагоги, которые устанавливают собственную тиранию — власть одного над многими, когда из, казалось бы, величайшей свободы рождается всеобщее рабство.

Все эти характерные особенности существовавших общественных порядков вызывают крайнюю неприязнь Платона. «Видов порочности [существует] несметное множество» (445 с). Сугубое господство лжи в общественной и частной жизни, полезной людям «в виде лечебного средства» (389 Ь), делает необходимой и большую политическую ложь.

Радикальное и тотальное средство излечения государства и всех граждан, его составляющих, Платон предлагает в своей теории идеального государства. Несомненно, он считал ее вполне «научной», единственно правильной. Фундаментом такой теории ему представлялась его концепция души, присущих ей добродетелей и разделения труда, на них основанного.

Должны быть учреждены три сословия в соответствии с этими частями и вытекающими из них доблестями. Носителями мудрости являются философы, стоящие на вершине общественной пирамиды. Они наделены «золотыми» душами, к тому же получившими весьма основательное воспитание (о нем ниже). Выше было подчеркнуто, что само возникновение философии как результата огромного прогресса умственного труда в древнегреческих полисах неразрывно связано с возникновением интеллектуальной аристократии, которая далеко не обязательно совпадала с аристократией социальной. Правда, у самого Платона (как и Гераклита) такое совпадение имело место, но философ не придавал ему сколько-нибудь решающего значения (скорее даже наоборот). Но весьма существенная заслуга великого идеалиста состояла в том, что он разработал концепцию такой аристократии.

Вторым сословием становились стражи, обладавшие «серебряными» душами, гарантирующими им мужество. Их функция — военная в отношении других государств и административная в отношении самого многочисленного третьего сословия ремесленников и земледельцев. Их удел определялся их «медными» и «железными» душами, достаточными для добродетели умеренности, благоразумия. Он заключался в физическом производящем труде и для собственных потребностей, и материальных потребностей двух высших сословий.

Гармония добродетелей трех этих сословий обеспечивает высшую из них — добродетель справедливости. «Заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие — это и есть справедливость» (433 а). Ее достижение гарантирует максимальную устойчивость полиса, в чем и заключается его счастье. Спокойствие и счастье граждан — только производные от полисного благополучия.

Примечательная особенность третьего сословия состоит в том, что ремесленники и земледельцы, его составляющие, живут семьями и обладают собственностью. Следовательно, они не рабы, о которых почти нет речи в «Государстве» (и которые не раз фигурируют в «Законах», последнем и самом объемистом произведении Платона).

Три сословия идеального государства до известной степени напоминают устойчивые и совершенно не взаимопроницаемые сословия- касты, характерные для социальной структуры, веками и тысячелетиями 139

существовавшей в древневосточных государствах (особенно типично для Индии).

Однако кастовой непроницаемости здесь нет даже в отношении к третьему сословию. Ведь платоновская концепция разделения труда полностью построена на интеллектуальных способностях людей. Блаженные времена царства Кроноса давно миновали, люди рождают себе подобных, но далеко не все унаследуют способности родителей. Конечно, индивидов с золотыми и серебряными душами сравнительно немного. «Толпе не присуще быть философом» (494 а), рождающимся весьма редко. Но все же они появляются в третьем сословии, и тогда философы, руководящие государством, поднимают таких детей для воспитания в сословие стражей. И наоборот, если в этом сословии появляются дети с медными и железными душами, они безжалостно отправляются в третье сословие.

Самая оригинальная особенность «Государства» связана с жизнеустройством первого и второго сословий. Входящие в них граждане, потребности которых весьма скромны, совершенно лишены собственности, ибо все необходимое они получают от третьего сословия. Соответственно, у них нет денег — за ненадобностью. Тем самым достигается максимальная устойчивость коллектива правителей, которые живут в соответствии «с пословицей» (пифагорейской. — В. С.): «У друзей все общее» (424 а).

Дружба руководителей становится еще крепче в связи с тем, что у них нет индивидуальных семей. Достойные пары родителей подбираются (без их ведома, но не насильственно) в интересах получения полноценного потомства, которое при рождении изымается у родителей, чтобы получить должное воспитание.

Здесь — ив других случаях — выявляется принципиальная черта платоновского проекта. Стремясь подавить индивидуализм, подрывавший и разрушавший полис, философ противопоставлял ему целостность государства («тоталитаризм»). Устами Сократа автор прямо заявляет: «Сейчас мы лепим в нашем воображении государство... счастливое, но не в отдельно взятой его части... но так, чтобы оно было счастливо все в целом» (420 с). Личностная свобода тонет в коллективной безопасности.

Вместе с тем в произведении Платона имеются другие оригинальные и перспективные черты. Например, женщины идеального государства полностью уравнены в правах с мужчинами и несут в сословии стражей в принципе те же обязанности.

Все описанные особенности жизни высших сословий в историографии античной философии (как и в истории общественной мысли вообще) дают основание объявлять Платона родоначальником коммунизма.

Другая принципиально важная черта платоновского «Государства» связана с воспитанием стражей, чтобы трансформировать наиболее способных из них в философов. Природные задатки сами по себе не открывают автоматически путь в сословие стражей и тем более в философы.

Стражи получают гимнасическое воспитание, формирующие их 140 духовно и телесно. Но одновременно их обучают и мюсическим ис- кусствам, чтобы их храбрость не становилась жестокостью. Духовное воспитание состоит в знакомстве с науками и искусствами, что выявляет и развивает их способности.

Особо ставятся вопросы искусства. Платон был против того искусства, которое мы называли бы реалистическим. Оно низменно, поскольку подражает вещам, которые и сами являются подражанием идеям (уподобление как сильно ослабленная вера, см. выше). Необходимо исправить и мифологические сказания Гомера и Гесиода, как унижающие богов, нередко делающие их хуже людей (ср.: Ксенофан). Искусство должно быть возвышенным, изображать презрение к смерти и т. п. Гражданам следует внушать только добродетели. Далеко не соответствует этому весьма активное тогда драматическое искусство, которому тоже не место в идеальном государстве.

Стражи проходят суровую жизненную (в особенности участие в военных походах) и воспитательную школу. Те, кто выдерживает трудные экзамены, в течение пяти лет обучаются диалектике и с 35 лет занимаются государственной деятельностью. Проявившие себя на этом поприще с 50 лет включаются в сословие философов, правителей государства.

Глубокие интеллектуальные способности философов проявляются во всепоглощающей любви к истине, ненасытном приобретении научных знаний не ради их практического использования, а для теоретической подготовки к диалектике, и в особенности совершенствования мастерства в самой диалектике, они должны сочетаться с самыми выдающимися моральными качествами — отказом от чувственных удовольствий как главной жизненной цели, высочайшей правдивостью и решительным неприятием лжи, справедливостью, великодушием, кротостью и т. п. Только интеллектуальная компонента одаренной личности без высокоморальной ее наполненности может даже принести обществу большой вред. «Самые одаренные души при плохом воспитании становятся особенно плохими» (491 е). Наглые демагоги, злодеи и тираны давали многие примеры такого рода гипертрофированной односторонности. Вполне возможно, что Платон отразил здесь печальный опыт общения с тиранами Сиракуз (которые он посетил трижды), Дионисиями Старшим и Младшим.

Итог своей доктрины идеального государства Платон вложил в уста Сократа в широко известных словах: «Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется воедино — государственная власть и философия, — и пока не будут в обязательном порядке отстранены те люди — а их много, — которые ныне стремятся порознь либо к власти, либо к философии, до тех пор... государствам не избавиться от зол» (473 в).

Таким образом, мы изобразили основные черты эпохальной утопии Платона, которая в дальнейших веках много раз вызывала как восторженно-положительные, так и резко отрицательные отклики и возражения. Утопизм этого учения состоял не только в стремлении насытить политику моралью, да еще на основе всесторонней философо- 141

ской концепции. Такой утопизм предполагал и радикальную перестройку общественно-политических отношений. Сам Платон явно осознал неосуществимость своего проекта, что ясно из его последнего произведения «Законы» (где исчезает и Сократ), в которых автор, описывая реальный рабовладельческий полис, предлагает довольно мелочную регламентацию общественной и частной жизни.