§ CXLVII Восьмое возражение: если атеисты и проводили какое-то различие между добродетелью и пороком, они это делали не посредством идей нравственного добра и зла, а в лучшем случае посредством идей того, что приносит пользу или вред

Диагор, Плиний и все другие атеисты, которые жили среди язычников, не считали, что осуществление на деле добродетели есть нравственное добро. Они знали лишь, что таким образом судят люди, и относили это суждение о нравственном добре к числу народных заблуждений совершенно так же, как религию. Но, видя, что вследствие этого заблуждения полезно приобрести репутацию порядочного человека и что распутство вызывает презрение к людям, которые ему предаются, и приносит им реальный вред, эти атеисты предпочитали добрые нравы, отказываясь от порочной жизни. В их внутреннем мире не было ничего хорошего. Они ограничивались тем, что приноравливались к нравственности в свопх речах и поступках всякий раз, как это требовалось для их пользы. Это не мешало им считать, что различие между добродетелью и пороком есть плод воображения. Таким образом, когда страх перед людьми не сдерживал их, они предпочитали нравственное зло и отвергали нравственное добро сообразно требованиям их развращенных страстей.