ГРАНИЦЫ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ЦЕРКОВНО- СЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА ПРИ ПЕРЕДАЧЕ ГРЕЧЕСКОГО Гораций Дж. Лапт (Horace G. Lunt)

Плодом моравской миссии Кирилла и Мефодия явился полный славянский перевод Библии (кроме Маккавейских книг) в период 863-885 гг. Большая часть перевода была вскоре утеряна; только Евангелия и Псалтирь дошли до нас в относительно архаических южнославянских рукописях, где сохранился язык, определяемый как древнецерковнославянский.

Четыре собственно древнецерковнославянских кодекса Евангелий1325 датируются предположительно временем вскоре после 1000 г. (плюс-минус 10 или 20 лет); палеографическая датировка основывается на догадках, лингвистическая — на ряде недоказуемых гипотез. В этих четырех рукописях встречаются всякого рода языковые и текстовые варианты, но вполне возможно различить основные черты и особенности раннего перевода и его языка1326. Формальные структуры церковнославянского и греческого языков очень близки по всем основным признакам. Части речи, в общем, одни и те же: глагол (изменяется по временам и наклонениям, различаются лицо и число), имена (существительное и прилагательное, включая причастие, изменяются по числам и падежам), местоимения (личные, указательные, вопросительные, относительные; изменяются по родам, падежам и числам), числительные (склоняются), предлоги, наречия, разнообразные союзы и частицы. В синтаксисе тоже обнаруживаются параллели, и даже правила построения слов очень схожи. Эти языки настолько близки, что во многих случаях вполне естественно выглядел бы дословный перевод. В каждой рукописи есть примеры чрезмерной буквальности, но в целом создается впечатление, что переводчики в совершенстве знали оба языка и старались воспроизвести дух и значение греческого текста как можно меньше отходя от оригинала. В точности понять, что переведено слишком буквально и потому не по-славянски, что грамматически правильно, но идиоматически неверно, — задача сложная: мы не располагаем оригинальной церковно- славянской литературой, которая бы служила мерой «нормативного» языка. В обширной литературе на эту тему1327 удачные части перевода (хотя ученые никак не придут к согласию, что именно следует считать удачным) обычно приписываются самому Кириллу или, может быть, обоим братьям1328, а ответственность за неточности или чрезмерную буквальность возлагается на позднейших писцов и «корректоров»1329. Три рукописи — Зографское евангелие (Зо), Мариинское Евангелие (Ма), Ассеманиево Евангелие (Ac) — написаны глаголическим алфавитом, несомненно, созданным в 863 г. для записи нового перевода, а Саввина книга (Ca) и Остромирово Евангелие (Ос) — алфавитом, который именуется (по-видимому, ошибочно) кириллицей и представляет собой просто греческое унциальное письмо с дополнительными буквами для чисто славянских звуков. Фонетика имен собственных и заимствований отражает тогдашнее греческое произношение. Так, и передает греческие I, т|, Bi; е — греческие е, at; «ижица» v (и ее особый эквивалент в глаголице) — греческие Oi и я), с вариантами ю и i (Сюри, Ovpn, Oipn для Etipia), а «омега» w в обоих алфавитах соответствует обычному о. В кириллице иногда употребляются греческие t|r и 3; в глаголице пишется просто ps и ks. Особая глаголическая буква передает греческое у перед гласными переднего ряда. В глаголице есть знаки для «теты» и «фи», но соответствующие звуки были явно чужды славянскому языку, и в обоих алфавитах вместо этих букв могут стоять тип: например, Ви^ле- емъ или Витлеемъ для греческого Вт|0Хв8ц. Поэтому по таким вариантам, как НлзАретъ и Нлзлре^ъ, нельзя судить, стояло ли в оригинале Na^apeB или Na^apBT. При передаче имен собственных писец постоянно сталкивался с трудностями, особенно в родословиях,j но в целом славянские варианты написания параллельны греческим. Любопытно заметить, что греческое Br|0ocu5a обычно пишется Вид(ъ)ссифъ иже vU АримА^еА (Ac) явно отражает греческое (о) ’1а)сг|(р о апо ’Арцьабсиш;, а 1и>сифъ vU ДримАтвгбА (Ос) — скорее перевод варианта (о) ’1сосг|(р апо 'ApinaGaiaq (как и все свидетельства Мк 15:43). Церковнославянский язык обычно не допускает эквациональных предложений без связки1337; так, Ин 19:38 в Зо и Ma дает 1и>сифъ иже С5 ДримАтОгбА — в обратном переводе (о) Ъхл^р ос, fjv апо ’Арща0а1аредко, может передавать греческий аорист или перфект. Так, в Ин 7:46 никодиже ТАКО есть ГЛАГОЛАЛТ» члов'ккъ перфект соответствует греческому ао ристу: о^белоте ойхах; eXaXr|aev avepoorcoq. А греческий перфект (возможны варианты) в Ин 17:22 каусЬ xrjv 5oi;av fjv бебоокад (или ебоокад) \ioi бёбажа aanoiq переводится и азъ славл иьжс далъ еси (перф.) мыгк дахъ (аор.) имъ; JIk 15:30 eGuaaq айхф xov p,oaxov — заклалъ емоу еси тельць (перфект, Ac), но закла емоу тельць (аорист, отн.). Поэтому Мк 1:38 изидъ (аорист, морфологический вариант изидох*ь) не позволяет нам определить, было ли в оригинале ё?еХг|Ад)0а или e^fjXGov1339, а Мф 13:46 продлстъ может отражать и необычное чтение 87cdbXr|aev (D), и нормативное яеяракву. В Мк 6:14 въста ближе всего соответствует aveaxri, но годится также для еущерхоа или г|уёр0г|. В Ин 12:40 хехгкрХажеу... яеяюражеу / ercoopooaev первая форма переводится аористом юсл’Ьпи, а вторая - перфектом окАмеггЬлъ есть. Церковнославянский плюсквамперфект крайне редок, но там, где он встречается, его употребление вполне оправдано, хотя мало соответствует оригиналу; например, Ин 20:12 идеже БГЬ ЛЕЖАЛО ТЬЛО — букв, «где тело (раньше) лежало» = бяои eiceixo то aa>p,a. JIK 5:17 rjaav eXriX'oGoxeq буквально передано Б'ЬАХЛ пришьли, но той же формой в Ин 11:19 переводится eXr|Xt)0eiaav. Церковнославянское условное наклонение может отражать самые разные греческие формы. Приведем в пример только одно предложение: Ин 18:36 Афе SJ сего MipA ей было (I) Ц^САрьСТВО мое, слоугы ОуБО MOA ПОДВМЗАЛЫ CA БИША (2) ДА не пр^дАНЪ бимь былъ (3) !юдеомъ — ei ек хои коархп) xotttou rjv (I) т| PaaiXeia т| ёрт|, oi \)лт|рёха1 av oi ёцо1 fjyoDvi^ovxo (2), i'va \ii\ яарабо- 0© (3) xoiq ’IouSaioiq. По переводу никак нельзя установить, был ли в оригинале сослагательное или изъявительное наклонение: формы яо1Г|ат1 и 7coif|aei, 7ioir|aa)p,ev и 7coir|aop,ev будут переводиться одинаково. Церковнославянская версия плохо помогает и в тех случаях, когда нужно выбрать между греческим перфектом и настоящим временем: в славянском языке предпочтение отдается настоящему времени. Так, в Ин 1:26 стоить может быть и хорошим переводом eaxr|Kev, и буквальной передачей отт|КЕ1. В Ин 20:23 aquEVTcu или acpevxai переведено настоящим временем совершенного вида отъпоустлтъ СА - это может обозначать и единичное действие в будущем, и просто завершенное действие; следующее за ним кекростг|уш1 дает в переводе дрьжАтъ СА - настоящее время несовершенного вида здесь выражает устойчивость вообще. В Мк 7:37 Kodcoq tcocvtoc 7CETCoir|K?v / TcoiEi, Kai тощ ксосроох; TCOiEi / 7C?7C0ir|K?v обе глагольных формы обычно переводятся настоящим временем творить, хотя Ac во втором случае предпочитает аорист совершенного вида сътвори. Это не говорит нам ничего о греческом Vorlage. В церковнославянском языке нет будущего времени. Самый распространенный эквивалент для греческого будущего — настоящее время совершенного вида: например, Мф 19:16 Ti ayaGov tcoitictod — чьто благо сътворнк (ср. Ин 14:31 ойтах; тсош - тако творвк)1340. Это действительно и для некоторых видов придаточных: напр., в Ин 20:31 по форме совершенного вида в^крл имете можно восстановить кхатгЪацтг. Есть особые случаи, когда настоящее время исключено: в Мф 5:39 бсттц сте pami^i / pamoEi вц / вти, tt|v 6e^i6cv oiayova CTOD1341 = Афб KtKTO TA ОуДАриТЪ BrK ДеСНЛНЖ ЛАИИТЖ СОВершеННЫЙ вид глагола - единственно возможный эквивалент для любого варианта оригинала.

С другой стороны, общее утверждение или условие обычно передается настоящим временем несовершенного вида: Мф 12:50 иже ко Афб творить (наст, вр.) может означать любой из четырех греческих вариантов: 7COlf|CTT| / TCOlTjCTEl / rcOlfl / TCOlEl. В редких случаях будущее действие передается оборотами с глаголом «начинать»: Мк 13:25 звезды НАЧЬНЖТЪ ПАДАТИ для oi OCCTTEpEq tcectodvtoci1342. Иногда, особенно при отрицании, переводчик употребляет вспомогательный глагол «иметь» с инфинитивом, что могло также служить переводом для цёМсо: граница между простым будущим временем, длительным будущим и различными модальными выражениями сглажена. Напр., Лк 18:22: HArimi имаши съкровифе - ё^ец GrioaDpov; Мф 5:20: не имдте вънити — ой цт) ешёАЯтуие; Мф 24:6: оусдышАТИ же имдте (Ма, Ac, Ос; Ca оусдышите, наст. вр. совершенного вида) — цеМт)оете / \ieXXeте 6ё ockodciv; Мф 10:19: како или мьто имАте глаголати (Ac, Ос; Зо, Ма возглАголете, наст. вр. совершенного вида) - rj Ti ХаХгргрг. Церковнославянские придаточные предложения, уводимые словом да, очень близки к виду придаточных с союзом iva, но это не исключает других случаев. Придаточное с да может передавать греческий инфинитивный оборот (Мк 7:27: wctanh да прьв^ке насытатъ са чада — acpeq rcpanov %ор- TaoGfjvai та тёкva). В Мк 10:36 чьто х^фбТА да сътворкк вама может восходить и к обычному Ti вё^ете Troifjoco D^riv (в Зо да опущено), и к варианту с iva, и даже к одному из вариантов с TTOifjaai. ДА может переводить и союзы блох;, йоте или различные предлоги с субстантивированным инфинитивом, а при отрицании — также цт|, цг|6ё, ei цт|, и т. п. Способов передачи оттенков подчинительной связи в церковнославянском языке гораздо меньше, чем в греческом. Таким образом, церковнославянский язык непоследователен в передаче многообразных греческих придаточных предложений. Церковнославянский оборот «дательный самостоятельный» по функциям так близок греческому Genetivus abso- Iutus, что некоторые исследователи считают это особым синтаксическим заимствованием. Тем не менее этим оборотом может переводиться и греческий субстантивированный инфинитив, хотя возможен и перевод с помощью личной формы глагола. Лк 18:35 ёyёveтo 6ё ёv тф eyyi^eiv amov (в инципии лекционария ’Itiood) в лекционариях буквально переводится быстъ приБдижити Ca Исоусови, но в Четвероевангелии передано личной глагольной формой: высть же егдд привдижи са. В Мф 9:10 ёYёveтo aDTOD avaicei^ivoD в большинстве рукописей совершенно уместно передано дательным самостоятельным: быстъ емоу въздежАфоу; но Ca дает инфинитив — быстъ въз- дешти емоу. В параллельном месте Мк 2:15, где в оригинале стоит оборот (ev тф) катакеш0а1, все славянские кодексы переводят его дательным самостоятельным. В Мк 2:2 для боте цг|кёт1 xcopeTv \ir\bt есть и буквальный, и развернутый перевод: гако кчь тому не вм^кфтллхл СА (3 мн. имперфект, Зо, Ма, Ос), но вм^кфтлти сл (инфинитив, Ac)1343. Вид инфинитива и императива в славянском и греческом языках подчиняется одним и тем же общим принципам: действие, рассматриваемое как законченное или ограниченное во времени, в славянском выражается совершенным видом, в греческом — аористом; действие, не имеющее такой характеристики, в славянском выражается несовершенным видом, в греческом — настоящим временем. Однако эти принципы оставляют возможность широкого выбора, и не следует ожидать, что оригинал и перевод в каждом случае будут согласованы. В Мф 10:28 ка1 цт| фо(3еш0е / фоР^Э^те... фо(3еш0е / фо(3г|0т1т? 5е \iaXkov обе церковнославянские глагольные формы - совершенного вида: не оукоите СА; но Ma во втором случае дает несовершенный вид: не войте CA. В MK 4:3 Ei;fj^0EV о oTCEipcov (tod) oTCEipai переводится изиде С^АИ сигать (супин несовершенного вида), как и в JIK 8:5; а в Мф 13:4 tod oTceipeiv / OTCEipai передается целевым придаточным, тоже несовершенного вида: да гкетъ1344. В следующем стихе (Мк 4:4) ev тф OTCEipEiv переведено в несовершенном виде (в Мк и JIK придаточное егдл гкаше, а в Мф дательный самостоятельный). Вероятно, в церковнославянском не нашлось подходящей формы совершенного вида для глагола «сеять». Без труда можно подобрать еще много подобных примеров. В церковнославянском языке нет формы, соответствующей греческим медиальному и пассивному залогам. Пассив может эксплицитно выражаться пассивным причастием прошедшего времени со вспомогательным глаголом «быть», медиальный залог и пассив — возвратной формой. Например, Мф 26:2: о Dioq TOD av0pd)TcoD Tcapa5i5oTai Eiq то oTocDpcoBfjvai — сынъ члов'кчьскъ пр'кдлнъ кждетъ на проплтье1345 в Ac, Ос, Ма, но пр'Ьддстъ Ca в Зо. Чаще употребляются возвратные глаголы, особенно если субъект не назван. Другая возможность перевода греческого пассива - форма 3-го лица множ. ч. с невыраженным субъектом: например, Мф 14:11: ка! T|vex0r| т| кесраМ|... ка1 ё5о0т| — и принеся. гллвж... и даша. Таким образом, Мф 12:22 прив^шл емоу к^Ьсьну^фь са буквально соответствует чтению TcpoariveyKav айхф 5ai[um?o^evov, но может также восходить к rcpoar|vex0r| айхф 5ai^ovi?6[ievo или т10тцхг, переводится разными славянскими глаголами, в зависимости от контекста. Для церковнославянских текстов нередки лексические разночтения, которые, естественно, объясняются тем, что писцы стремились приспособить словарь к местным языковым особенностям. Если не касаться сути различий между славянским и греческим языками и не упоминать, что славянский перевод остается лучшим свидетельством для текста IX в., одно главное препятствие мешает использовать церковнославянские свидетельства для реконструкции греческих вариантов: церковнославянские кодексы расходятся между собой, как показывают приведенные примеры. Славянская церковь веками жила в тени Греческой, особенно в первые десятилетия славянского христианства, когда тексты интенсивно обрабатывались и переписывались для использования во вновь возникающих приходах и монастырях. В это время большая часть славянского клира постоянно слышала греческий язык и, возможно, читала греческие церковные книги. Поколение за поколением обращались к греческим рукописям, чтобы проверить церковнославянские тексты и «исправить» их в свете местных греческих традиций. Изначальный церковнославянский перевод не имел высокого статуса; он подвергался изменениям всякий раз, как писец усматривал основания для этого. Таким образом, стих за стихом, наши пять древних славянских свидетельств расходились, включали различные варианты, обычно совпадающие с более или менее известными греческими вариантами. Если же обратиться к славянским рукописям XII в., то каждая новая рукопись еще усложняет эту картину. Основная задача, стоящая перед исследователями славянского перевода, — тщательнее исследовать различия между текстом церковнославянского лекционария (не в целом, но для каждого чтения в отдельности) и полной версией Четвероевангелия. До сих пор сравнение церковнославянских рукописей исходило из прёдпосылки, несомненно ложной, что изначальный перевод и все поздние вставки основаны на греческом Четвероевангелии. Сейчас, однако, настало время признать независимую традицию лекционариев и сравнить церковнославянские церковные чтения с греческими. Необходимый предварительный этап этой работы — открыть славистам доступ к доскональному изучению греческих лекционариев IX-X вв. История известных церковно- славянских рукописей и других ранних славянских Евангелий все еще покрыта мраком.

<< | >>

↑

Источник: Брюс М. Мецгер. Ранние переводы Нового Завета. Их источники, передача, ограничения. 2004

Еще по теме ГРАНИЦЫ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ЦЕРКОВНО- СЛАВЯНСКОГО ЯЗЫКА ПРИ ПЕРЕДАЧЕ ГРЕЧЕСКОГО Гораций Дж. Лапт (Horace G. Lunt):

- Адвайта - Атеизм - Буддизм - Зарубежная художественная литература - Индуизм - Ислам - История религий - История церкви - Общее и сравнительное религиоведение - Православие - Протестантизм - Религии разных народов - Религиозная литература - Религиозные деятели - Религия и наука - Священные тексты - Теология (Богословие) -