Глава первая СКОТОВОДСТВО: НЕОЛИТ - СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Кавказ по праву считается одним из древнейших мировых очагов земледелия и скотоводства. Об этом говорят многочисленные археологические материалы, прежде всего в Закавказье; при раскопках древних поселений найдены остатки важнейших хлебных злаков (пшеницы, ячменя) и других культурных растений [1].

В этом регионе с его сравнительно мягким климатом, изобилием лесов, обширными альпийскими и субальпийскими лугами, обитало множество диких животных, в том числе бык, баран, кабан, лошадь. Естественно, что человек-охотник постепенно становился пастухом и скотоводом.
Важным фактором развития скотоводства, как и других отраслей хозяйства племен Северного Кавказа, являлось близкое соседство с Передней Азией — древнейшим очагом мировой цивилизации. Как считают многие исследователи (С. Н. Бибиков, Н. Н. Мерперт, Р. М. Мунчаев)2, Кавказ еще с эпохи неолита являлся мостом между Ближним Востоком и Юго-Восточной Европой, через него шло заселение прикаспийских и причерноморских степей, Поволжья и Подонья. Интенсивно поддерживались хозяйственные и культурные контакты между населением Закавказья и Северного Кавказа, в результате чего у них сложилось немало сходных форм хозяйства, материальной и духовной культуры.
Археологи относят зарождение скотоводства на Северном Кавказе ко времени неолита, в то время как в Закавказье этот процесс происходил уже в эпоху мезолита. Следы человека каменного века обнаружены в ряде пещер Центрального и Западного Кавказа. Широко известны палеолитические пещерные стоянки в Северной Осетии: Шау-лагат в Куртатинском ущелье и Мыштулаты- лагат в Гизельдонском ущелье, Каменномостская пещера в При- кубанье, служившая местом обитания человека и в эпоху неолита, поскольку в ней найдены, кроме множества кремневых орудий, также и кости домашних и диких животных3.
Развитие скотоводства на Северном Кавказе в эпоху энеолита и ранней бронзы связывают с носителями двух археологических культур: майкопской, памятники которой занимают территорию от Таманского полуострова до Дагестана, и кура-араксинской, оставившей следы в Чечено-Ингушетии и части Северной Осетии. По мнению Е. И. Крупнова, временем зарождения скотоводства на Северном Кавказе является лишь середина III тысячелетия
до и. э. Только тогда, по его словам, появляются здесь «первые зачатки скотоводства»4.
Поражают обилием остеологического материала древние поселения Прикубанья, открытые А. А. Формозовым, который охарактеризовал их обитателей как скотоводов, разводивших, судя по костным находкам, мелкий и крупный рогатый скот, свиней, для охраны которых содержали собак. Автор считает, что первое место в стаде занимали быки и коровы, второе — свиньи; овцы и козы были одомашнены позже, с ростом их численности связано начало отгонной формы содержания скота у местных племен. В поселениях Мешоко, Скожа, Ходжох и обитаемых пещерах в верховьях Кубани и ее притоков (Белой и Мешоко) было найдено огромное количество костей (16487) домашних животных. Так, из костей со стоянки Мешоко 89 % принадлежали домашним животным и лишь 7 % — диким5.
В пещере, находящейся в 6 км от станицы Каменномостской, в неолитическом слое было найдено: 14 костей крупного рогатого скота, 28 костей мелкого, 18 костей свиньи, 4 кости собаки и лишь небольшое количество костей диких животных. В. И. Цал- кин особо подчеркнул, что здесь были обнаружены «впервые в Прикубанье остатки костей верхнепалеолитического и неолитического времени»6.
Для характеристики скотоводства у племен майкопской культуры большой интерес представляет энеолитический слой пещеры; в нем содержались остатки костей крупного рогатого скота (76 экз. от 7 особей), свиньи (32 от 3 особей) и собаки (8 костей от 3 особей). В то же время здесь очень мало костей диких животных, что указывает на незначительную роль охоты в хозяйстве населения Прикубанья в эпоху энеолита.
В целом найденный во всех поселениях Прикубанья обильный остеологический материал неоспоримо доказывает, что «начало животноводства на Северном Кавказе относится к более раннему, неолитическому времени»7. В то же время все данные говорят о слабом развитии у племен этой эпохи мотыжного земледелия и охоты.
Рассматривая развитие скотоводства у древних северокавказских племен, археологи указывают и на происходившие изменения видов животных в стаде. Р. М. Мунчаев отмечает: «Если обитатели Каякентского поселения разводили преимущественно мелкий рогатый скот, то у жителей Сержень-Юртовского поселения в стадах преобладал крупный рогатый скот и свиньи»8. В. И. Цал- кин, изучивший остеологический материал поселений Прикубанья, считаетДчто в эпоху неолита здесь преобладали крупный рогатый скот и свиньи, а в эпоху ранней бронзы — овцы и свиньи, подчеркивая преобладающую роль в хозяйстве свиноводства 9. В остальных районах Северного Кавказа специфика стада определялась естественно-географическими условиями и вертикальной зональностью. Поэтому Р. М. Мунчаев совершенно прав, когда пишет: «Мы не можем говорить о едином направлении жи-

Керамические сосуды из аланских катакомбных захоронений. VI—X вв. Из фондов Музея краеведения Карачаево-Черкесии
вотноводческого хозяйства Кавказа в рассматриваемую эпоху. На том или ином поселении, в той или другой области Кавказа, иногда в небольшом даже районе, в зависимости от физико-географических условий и других причин население отдавало предпочтение одному из трех видов скотоводства: овцеводству, разведению крупного рогатого скота и свиноводству»10.
Важным фактором в жизни древних племен Кавказа было заселение и освоение горных и высокогорных районов края,

Бронзовые котлы из сарматских погребений Прикубанья. IV в. до н. э.
Из фондов Краснодарского краеведческого музея
происходившее, по заключению большинства исследователей, в III тысячелетии до н. э. (Е. И. Крупнов считает, что этот процесс относится к середине II тысячелетия до н. э.)11. Как северные, так и южные племена стали применять временный отгон своих стад на зиму в равнинные и степные районы. Хозяйственное освоение горных и высокогорных районов в указанное время было вызвано увеличением стада, поголовья овец, что требовало значительного расширения пастбищных угодий и новых форм содержания стада. Если раньше для разведения крупного рогатого скота и свиней достаточно было пастбищ вокруг поселений, «то развитие овцеводства было связано с необходимостью иметь яйлагп — летние пастбища»12. Иначе говоря, скотоводство трансформируется из простого пастушеского и экстенсивного хозяйства в более развитое — отгонное, или яйлажное. Так, в Дигорском ущелье Северной Осетии близ селений Галиат п Камунта (2000 м над уровнем моря) найдены самые высокогорные на Северном Кавказе памятники кобанской культуры, датируемые тысячелетием до н. э. Открытые здесь могильники содержали множество бронзовых изображений различных видов животных, особенно коз и баранов, в виде отдельных фигурок или голов13.
Каким же было у древних племен Кавказа первое домашнее животное (или животные): козы, овцы, свиньи или быки, коровы? Археологические находки костей животных, как говорилось вы
ше, не дают на этот вопрос однозначного ответа, поскольку в одном районе самыми древними были находки костей крупного рогатого скота или свиней, в другом — кости мелкого рогатого скота. Многие исследователи считают, что скотоводство началось с одомашнивания свиньи. «Раннее появление,— пишет В. В. Гольмстен,— таких домашиих животных, как собака и свинья, оказалось возможным потому, что для них не требовалось особого корма, что они питались остатками человеческого стола»14. Однако кавказский материал дает другую последовательность: здесь свинья по числу костей стоит после крупного и мелкого рогатого скота. Это зафиксировано в поселениях Закавказья, в частности Армении15, а также в ряде районов Северного Кавказа. Наибольшее количество костей домашних свиней найдено в поселениях Прикубапья, где в эту эпоху в стаде преобладали крупный рогатый скот и свиньи16.
В то же время в Центральном Кавказе неолитические поселения (вторая половина III тысячелетия до н. э.) характеризуются полным отсутствием костей домашней свиньи. Так, в Долинском неолитическом поселении близ г. Нальчика найдены только кости дикого кабана вместе с костями быка и обломками оленьих рогов 17. Таким образом, естественно-географические условия Северо- Западного и Восточного Кавказа с их массивами лиственных лесов вполне благоприятствовали в ту отдаленную эпоху широкому разведению свиньи, в то время как суровый климат Центрального Кавказа не создавал такой возможности.
Итак, можно заключить, что среди костей домашних живот ных периода раннего неолита на Северном Кавказе преобладают кости крупного рогатого скота. А. А. Формозов, анализируя состав костей животных из поселений Западного Кавказа, в частности Прикубанья, заключает: «Весьма вероятно, что население Северного Кавказа позднее познакомилось с овцеводством, чем с разведением коров и свиней, одомашненных еще в неолите, возможно, на месте»18. Крупный рогатый скот являлся здесь одним из главных источников существования, давая мясо, молоко, сырье для домашних промыслов, служил тягловой силой.
Судя по изображениям на серебряной пластине из Майкопского кургана, население Северо-Западного Кавказа в эту эпоху разводило высокорослый скот, в стаде особенно выделялись длиннорогие волы. Можно полагать, что эта порода, приспособленная к местным условиям, сохранилась и в XIX в. под названием «черноморской». Интересно, что венгры, предки которых в IX в. вышли из Причерноморья, вплоть до середины XIX в. разводили почти исключительно такую длиннорогую породу скота серой масти19. В целом же на Кавказе в эпоху неолнта и бронзы зафиксированы два вида крупного рогатого скота — высокорослый и низкорослый. В высокогорной зоне Северного Кавказа обычно держали низкорослых быков и коров, хорошо приспособленных к местным условиям, в предгорьях и на равнине — высокорослых.

С эпохи энеолита овцеводство становится главным источником существования населения древнего Кавказа. Об этом говорят многочисленные находки костей мелкого рогатого скота, бронзовых фигурок и подвесок в виде барана, овцы или козы, изображения их на металлических пластинах этого времени. Е. И. Крупнов, подробно характеризуя хозяйство древних кобанцев, в том числе их овцеводство, писал: «Можно думать, что рост поголовья скота, забота об обеспечении его кормовой базой и привели к освоению высокогорных превосходных лугов и пастбищ, богатых травой. Ибо пастбища, расположенные вблизи от селений при старой пастушеской форме животноводства, теперь не могли уже удовлетворять кормовую потребность скота»20.
Изображения бараньих головок в кобанских могильниках (например, Дигорского ущелья) зафиксировали различные спирали рогов, что можно рассматривать как отражение разных пород этого вида животных. В то же время в памятниках совершенно отсутствует изображение козы. «Коза,— пишет В. И. Цалкин,— очень редка в памятниках археологической культуры лесной полосы и значительно чаще встречается в Северном Причерноморье»21. Ученые предполагают, что одни породы коз (безоаровая, винторогая) выведены из Малой Азии, другие (европейская коза) — из Юго-Восточной Европы. Анализ остеологического материала из древнего Мингечаура (XI—-IX вв. до н. э.) показывает, что разводившиеся населением козы «весьма близки к современной домашней козе местной азербайджанской породы». Е. И. Крупнов предполагал, что на Севернрм Кавказе «в древности господствовали те местные мелкие породы овец и горных коз, какие под названием аборигенных до последнего времени сохранились у тушин (тушинская овца), у вейнахских народов (чеченцев и ингушей) и в горном Дагестане». Известная карачаевская овца, по справедливому замечанию автора, не имеет давнего происхождения22.
В поселениях эпохи неолита и ранней бронзы в Прикубанье наряду с костями домашних животных найдено немало костей собаки — первого спутника и друга человека 23. В. И. Цалкин подчеркивает, «что собака — единственное животное, кости которого в культурном слое археологических памятников очень часто встречаются в состоянии хорошей сохранности»24.
Участие собаки в хозяйственной деятельности древних племен Центрального Кавказа и Грузии отражено и на предметах бронзового века, в частности среди изображений на бронзовых поясах II тысячелетия до н. э. есть фигуры охотничьих собак с открытой пастью, преследующих дичь25. Однако в это время собака использовалась не столько для охоты, сколько для охраны стада и выпаса его. Особенно возросла роль собаки в хозяйстве, когда главным занятием населения стало овцеводство26.
Многие исследователи касались вопроса одомашнивания собаки. А. Н. Анучин, например, полагал, что в этом процессе «участвовал обыкновенный волк». Время появления кавказского

Скифский всадник. %Из кургана Кулъобы. JVe. до н. э.

волкодава автор относит к бронзовому веку, т. е. к периоду актив» ного развития на Кавказе скотоводства, в частности овцеводства, требовавшего усилий по обеспечению охраны стада. Собака стала незаменимым помощником человека уже в ту эпоху, когда главными занятиями его являлись охота и собирательство27. В ко- банских могильниках найдены многочисленные изображения собак на бронзовых топориках и других видах оружия, на орудиях и украшениях28.
Началом коневодства на Кавказе исследователи считают конец тыс. до н. э.— на основании погребения коня у сел. Шахахты в Нахичевани. Однако сейчас стало возможным приблизить этот процесс к III тыс. до н. э., во всяком случае для Закавказья. В это время здесь, как во всей Европе и Азии, водились дикие лошади, которые могли быть одомашнены. Полагают, что в это время в хозяйстве стали применять вьючных и верховых лошадей и лошадей, запряженных в боевые колесницы29.
Таким образом в Закавказье в эпоху ранней и особенно поздней бронзы лошадь занимала третье место после крупного и мелкого рогатого скота. На Северном Кавказе мы ее почти не находим. Е. И. Крупнов полагает, что лошадь стала здесь основным средством передвижения не ранее IX—VIII вв. до н. э.30 Во всяком случае, до скифского времени в поселениях Северного Кавказа найдено ничтожное количество костей лошади при полном отсутствии скелета коня.
Правда, среди памятников поздней кобанской культуры Центрального Кавказа много бронзовых статуэток с изображением лошадей, а в I знаменитом Тлийском могильнике в Юго-Осетии найдена даже часть скелета коня, что объясняется несомненно влиянием древних иранцев. Исследователь этого памятника Б, В. Техов отмечает: «...захоронение конской головы с атрибутами узды напоминает нам существующий у скифов погребальный обряд ... не исключено пребывание отдельных групп ираноязычных скифов в горных районах нынешней Южной Осетии, ведь
в конце VII—VI в. до н. э. территория как северного, так и южного склона Главного Кавказского хребта являлась ареной многих исторических событий»31.
В своем анализе мы подошли к новому историческому периоду, который условно можно назвать скифским, датируемым VI1^ VI вв. до н. э.
Скифы оказали большое культурное влияние на многие народы нашей страны, в том числе Северного Кавказа. Здесь от Прикубанья до Дагестана найдено около 70 скифо-сарматских поселений и городищ смешанного типа. Установлено, что скифы двинулись в Переднюю Азию не только через Дербентский проход, но и через известные перевалы Кавказского хребта, о чем говорит множество памятников в центральной части Северного Кавказа и в Абхазии. Большое количество скифских памятников зафиксировано и в Закавказье. Полагают здесь и наличие в ту пору «скифского царства», а также участие скифов в формировании армянской народности32. Древние иранцы, обосновываясь среди аборигенов, передавали им свои достижения в области хозяйственной деятельности. Во всяком случае, на Северном Кавказе со скифо-сарматами связано не только начало плужного земледелия, но и высокий уровень развития животноводства, в частности коневодства, обработка и использование различных видов животноводческих продуктов и сырья, развитие транспорта и т. д.
Состав стада в это время мало изменился. И в скифское время в предгорьях и на равнине преобладал крупный рогатый скот, о чем свидетельствует остеологический материал Лугового, Алха- стинского, Нестеровского и Змейского поселений. На Северном Кавказе разводили быков, коров, овец, коз, свиней и лошадей. Быков запрягали в массивные повозки и в другой транспорт; это хорошо подтверждают находки из Пазырыкских курганов; здесь найдены части массивных телег (дышла, ярма и пр.)83.
Геродот (V в. до н. э.) сообщает, что скифские быки не имели рогов вследствие холодного климата Северного Причерноморья 34. Спустя несколько веков об этом же писал Страбон: здесь скот «рождается безрогим или же спиливают им рога, так как эта часть (тела) чувствительна к холоду»35. Это мнение подтверждают этнографические данные по горным районам Центрального Кавказа, где действительно у крупного рогатого скота из-за холодов плохо растут рога. В то же время в Прикубанье, отличающемся сравнительно теплым и мягким климатом, всегда разводили высокорослый скот с длинными рогами, так называемых «черноморских волов».
В целом в скифское время крупный рогатый скот в хозяйстве племен Северного Кавказа приобретает новые качественные черты, становится главной тягловой силой. Волы использовались в упряжи, а с началом плужного земледелия в регионе их впрягали в рало, плуг, производили другие сельскохозяйственные работы36. Из описания древних авторов известно также, что в

Сарматский воин. Реконструкция
военных походах эти животные, впряженные в тяжелые повозки (кибитки), покрытые войлоками, обычно следовали за конницей 37.
Археологические данные, относящиеся к скифскому времени, указывают на преобладание в стаде мелкого рогатого скота, а также на разведение в горной зоне большей частью коров. Исследователи полагают, что состав стада крупного рогатого скота сохранился с тех пор вплоть до XIX в.38 А. А. Калантар полагал, что этот скот делился на две группы: «великокавказский крупный рогатый скот», разводившийся жителями Главного Кавказского хребта, и «малокавказский» — жителями Малого Кавказа и Прикаспийской низменности. Эти две группы «резко отличались между собой по величине» и продуктивности, хорошо были приспособлены к местным условиям39.
Урартские надписи Армении свидетельствуют, что основой хозяйства жителей являлся мелкий рогатый скот. Согласно им, только в одном набеге было угнано 16 529 голов мелкого рогатого скота и 3768 голов крупного рогатого скота40. Остатки костей баранов, отчасти коз найдены в значительном количестве в самых различных пунктах в предгорьях и на равнине Чечено- Ингушетии, Северной Осетии, Кабардино-Балкарии, а также на территории Северо-Западного Кавказа.
Важнейшим занятием местных племен в скифское время являлось разведение свиней, имевшее наибольшее распространение в районах Западного и Восточного Кавказа. Е. И. Крупнов отмечает, что при раскопках в предгорьях Чечено-Ингушетии кости свиньи превышали количество костей коровы 41. Археологические памятники скифо-сарматского времени Прикубанья также указывают на сохранение здесь прежней традиции разведения свиней в значительном количестве. В то же время по сообщениям
2 Б. А. Калоеи
античных авторов сами скифы не содержали свиней. Геродот, описывая быт скифов, отмечает, что они «не хотят разводить свиней» и не приносят их в жертву. Возможно, что редкие находки костей свиньи в скифо-сарматских курганах объясняются участием в ритуале древнего местного населения края, в том числе меотов, для которых разведение свиней было привычным делом с эпохи неолита42. Можно утверждать, что описываемые Геродотом традиции скифов через алан были восприняты осетинами. Во многих районах Осетии свиней не держали, боясь, что они осквернят святые места. Название хуы (свинья) осетины восприняли у соседей-адыгов (кабардинцев). Нет этого термина и в венгерском ясском словнике, содержащем названия почти всех домашних животных осетин43.
В скифских и сарматских поселениях и курганах Северного Кавказа встречены во множестве костные останки собаки44. Судя но многочисленным данным, у древних иранцев собаку приносили в жертву в честь знатного воина или воительницы.
Б. А. Городцов писал «Скифы и сарматы относились с особенным уважением к собакам, которых они нередко отправляли вместе € покойниками в загробный мифический мир. В богатейшем царском погребении скифов в Чертомлыцском кургане наряду с драгоценной золотой утварью найден целый остов собаки, отправленной в могилу, вероятнее всего, для охраны сокровищ и личности царя»45. Скелеты собак не раз находили вместе с богатыми украшениями в сарматских курганах Заволжья. Погребение собаки, как и обряд захоронения с конем, известны только скифо- «арматам. По данным В. И. Цалкина, только в некоторых памятниках Северного Причерноморья скифского времени было найдено 778 костей собаки (от 154 особей)46.
Появление коневодства на Северном Кавказе можно считать также заслугой древних иранцев — скифов и сарматов, переедавших местным племенам лучшие в то время породы лошадей Евразии. Скифы-кочевники (в отличие от скифов-пахарей, у которых лошадь занимала лишь третье место в стаде) содержали, как и родственные им по культуре и языку сарматы, превосходные породы лошадей, ибо проводили большую часть жизни в -седле.
Во многих знаменитых царских курганах скифов в Прику- банье обнаружены массовые погребения коней, принадлежности конского убранства, а в некоторых — и части повозок. Страбон пишет, что царь сираков Абак мог выставить 20 ООО всадников; намного больше их могли выставить аорсы — другое племя сарматов47. На основании данных Пазырыкских курганов С. И. Руденко заключает, что отдельные скифские семьи владели «огромными табунами лошадей»48.
Вызывает интерес вопрос о видах лошадей, разводившихся древними иранцами. Страбон, например, считает скифских лошадей малорослыми. По данным Н. Я. Бичурина, относящимся к азиатским скифам (сакам), «последние (т. е. саки.— Б. К.) раз»

водили лошадей лучших пород». По В. И. Цалкину в степной и лесостепной полосе Европы в скифское время содержались малорослые и средние лошади (128—144 см в холке)49.
В изображениях на предметах из скифских царских курганов (Чертомлыцского, Салоха) и па керченских склепах различают два типа скифских лошадей: 1) «степных относительно коротконогих и грубокостных лошадок...», 2) «верховых, более породных, похожих на среднеазиатских аргамаков, нарядных, высоко стоящих на тонких ногах, с породистыми головами, выразительным, огненным взглядом, крупной, хорошо поставленной головой» 50.
alt="" />

Наиболее яркое представление о скифских лошадях дают раскопки Пазырыкских курганов Горного Алтая, где в условиях вечной мерзлоты сохранились туши животных, по которым можно определить и типы лошадей, и их масть. Эти находки, как и изоб-
Сцены кастрирования и стреноживания лошадей. Чертомлыц- кая вада. IV в. до н. э. Из одноименного скифского кургана
ражение величественного коня па ковре из пятого Пазырыкского кургана, дают возможность с уверенностью говорить о преобладании у скифов азиатских лошадей, близких к современным текинским51.
Итак, у скифо-сарматов было два типа лошадей, разводившихся ими по всей Евразии. Это малорослые лошади типа монгольских и строевые, породистые, выведенные из Средней Азии. Раскопки царских курганов показывают, что в жертву приносили только строевых лошадей. Геродот, описывая этот обряд у скифов, отмечает, что они «умертвляют... самых красивых коней». Ритуал этого обряда зафиксирован данными Пазырыкских курганов.
Для нашей темы важное значение имеет определение времени появления кастрации, о которой, насколько нам известно, нет упоминания в источниках доскифского периода, в том числе по древнему Кавказу. Кастрация широко практиковалась у древних иранцев, о чем сообщает Страбон: «...Особенностью всего скифского и сарматского является обычай выхолащивать своих лошадей, чтобы делать их смирными»52. Подтверждением существования этого обыкновения у скифов могут служить раскопки Пазырыкских курганов, которые показали, что все лошади, верховые и рабочие, были кастрированы. Несомненно, практика выхолащивания животных древними иранцами распространялась и на мелкий и крупный рогатый скот, о чем, например, свидетельствуют находки костей волов, отчасти баранов-валухов во многих скифо-сарматских курганах и могильниках. Указанный обычай был воспринят от скифо-сарматов многими соседнимп народами, в том числе на Кавказе.
Итак, можно заключить, что иранское табунное коневодство, имевшее высокий уровень развития, несомненно оказало большое влияние на развитие этой отрасли хозяйства у местных племен Кавказа.
До скифов в памятниках Северного Кавказа не найдено даже нескольких костей лошади. Погребение целого коня впервые зафиксировано в Моздокском могильнике, датируемом VII—V вв. до н. э. Можно заключить, что коневодство стало практиковаться местным населением только со скифской эпохи. Исследователи Моздокского могильника справедливо считают, что с появлением лошади у северокавказских племен во многом изменился их хозяйственный уклад53. Древний иранский обряд погребения с конем зафиксирован в самых различных районах Кавказа: в могильниках Мингечаура, у сел. Тли в Юго-Осетии, близ г. Гудау- ты в Абхазии и т. д.54 Почти все они датируются VII—VI вв. до н. э., т. е. периодом массового вторжения скифов на Кавказ и их обоснования там.
Последующий скифо-сармато-меотский период нашел отражение в многочисленных курганах степного Прикубанья; в некоторых царских курганах найдено до 200 лошадей, зарытых рядом с могилой вождя; нередко их сопровождали наборы конских укра
шений скифского звериного стиля, а в ряде случаев — части колесницы или тяжелой повозки55.
К скифскому времени можно отнести и начало разведения местными северокавказскими племенами ослов, мулов и верблюдов, наличие которых в регионе не подтверждается источниками для более раннего времени. Сами скифы, по сообщениям древних авторов, не разводили ослов и мулов из-за сильпых холодов Северного Причерноморья. По словам Геродота, крик и вид этих животных пугалп скифских лошадей, так как они никогда ранее не видали их. Зная это, персы, ведя войну со скифами, пригнали множество ослов и мулов, крик которых «приводил в смятение скифскую конницу». Когда скифы атаковали персов, лошади их, «услышав ослиный рев, в испуге поворачивали назад»56.
По данным В. И. Цалкина, в Северном Причерноморье не найдено костных остатков осла в памятниках скифского времени. По мнению автора, появление этого животного, как и мула в Восточной Европе, в том числе на Северном Кавказе, связано с греческой колонизацией Северного Причерноморья, а появление верблюда — с давними контактами населения края с племенами Нижнего Поволжья. В то же время среднеазиатские скифы в отличие от скифов Восточной Европы широко разводили все три вида указанных животных. Н. Я. Бичурин писал о среднеазиатских скифах-саках, что они разводили верблюдов, ослов, лошаков и лошадей лучших пород57.
Согласно урартским клинописным памятникам, в Армении в скифское время эти животные бытовали в значительном количестве, высказано предположение о наличии одногорбого верблюда в Азербайджане58. В Армении разводили только двугорбого верблюда, характерного также для казахов, калмыков и ногайцев. Заметим, что одногорбый верблюд не переносит холодов, а двугорбый, наоборот, не может существовать в жарком климате. Поэтому мы полагаем, что па армянское нагорье он мог попасть только с севера.
Появление осла в Армении, по данным урартских памятников, относится к IX—VI вв. до н. э. Костные остатки осла, найденные здесь в некоторых памятниках скифского времени, соответствуют средним размерам закавказского осла59. В источниках нередко упоминается п мул, разводившийся в ряде районов Кавказа, Мулов получали от скрещивания осла с кобылой, а лошаков — от скрещивания жеребца с ослицей. Греки, по словам Геродота, не знали этих животных. У среднеазиатских скифов-саков это были вьючные животные.
Скифский период на Северном Кавказе характеризуется и появлением новых видов транспорта и средств передвижения, вызванных прежде всего развитием коневодства. Находки в Закавказье бронзовых поясов с изображением колесниц, моделей самих колесниц с конской упряжкой датируются I тыс. до н. э. Многие археологи считают, что на Северном Кавказе лошадь в доскифское время использовалась и для верховой езды, и в упряж-

Реконструкции уборов скифских коней. IV в. до н. э.

ке. Однако убедительные доказательства этого дают только находки скифского времени, в частности четырехколеснон повозки, запряженной шестеркой лошадей (катафалк вождя) в Елизаветинском кургане (ст. Елизаветинская), набор конской упряжи, выполненный в скифском зверином стиле, в Келлермеском кургане, массовые находки бронзовых и железных удил, характерных для скифской культуры (VII—V вв. до н. э.) Северного Кавказа 60.
В целом приведенный материал свидетельствует о том, что массовое вторжение скифов в регион оказало существенное влияние на культуру местных жителей, в частности привело к использованию лошадей в качестве средств передвижения и появлению различных видов колесного транспорта. />Можно полагать, что у скифов аборигены заимствовали кибитки, покрытые войлоками (служившие для скифов жилищем), седло, изображение которого можно видеть на знаменитой Чер- томлыцской серебряной вазе.

Оно представляло собой две мягкие кожаные подушки с подпругой, нагрудным и подхвостным рем
нями и седельной лукой. Аналогичные седла с низкими луками найдены и в двух Пазырыкских курганах Горного Алтая. Появление скифского седла исследователи относят к IX в. до н. э.; в это же время стали употреблять и удила, асШв. дон. э.— высокое тяжелое седло. Что касается колесных повозок легкого и тяжелого типа, то они, как говорилось выше, зафиксированы на Северном Кавказе только в курганах Прикубанья, датируемых скифо-сармато-меотским временем; причем в легкие повозки впрягали лошадей, а в тяжелые — волов.
О производстве и переработке продуктов животноводства древними племенами Предкавказья известно мало. Е. И. Крупнов отмечает лишь, что массовые находки костей домашних животных на поселениях доказывают «факты употребления в пищу мяса коровы, лошади и овцы»61. Понятно, что для переработки и хранения молока и молочных продуктов требовалась соответствующая посуда, которую могли делать из глины, дерева и шкур мелкого рогатого скота, а позднее — из металла. Правда, среди многочисленных бронзовых предметов в кобанских могильниках почти нет посуды. Однако это не значит, что творцы кобанской культуры не производили такую посуду или не получали ее со стороны, например из соседней Грузии, где производство меди и медной посуды стояло на высоком уровне. Что касается Северного Кавказа, то широкое применение здесь металлической посуды началось со второй половины I тысячелетия до н. э.62 Среди керамической посуды Северного Кавказа большое количество сосудов различных форм и емкостей хозяйственного назначения, а также «богато орнаментированные, прекрасно лощеные кувшины с воронкообразным горлом для хранения различных жидкостей и сыпучих тел и для употребления за столом». В могильниках кобанской эпохи найдены чаши и миски, кружки различных форм и размеров, изготовленные на гончарном круге. Однако масло- .бойки среди этой посуды нет, хотя она имела широкое распространение на территории древнего Азербайджана и всего Закавказья (ш тысячелетие до н. э.)63. Заметим, что по этнографическим данным глиняная маслобойка не применялась на Северном Кавказе и в позднейшее время (исключение составляли чеченцы, воспринявшие ее у дагестанцев). Здесь для сбивания масла служила исключительно деревянная, реже кожаная маслобойка, известная многим другим народам Кавказа. В силу специфики материала эти маслобойки недолговечны и не могут быть зафиксированы археологически *. Исключение составляют скифские кур- Таким образом, маслобойки, как и способы сбивания масла, можно характеризовать только по этнографическим данным. Деревянные маслобойки представляли собой длинные сосуды разных диаметров; их наполняли сливками, собранными обычно за несколько дней, и сбивали мутовкой. Масло сбивали и без мутовки. В этом случае маслобойку, крепко завязав бараньей шкурой, подвешивали к потолку и раскачивали или клали на две коромыслообразные подставки и также раскачивали. При использовании кожаной маслобойки процесс был таким же: бурдюк вешали на козлах и раскаливали.

ганы Горного Алтая, в которых сохранилась различная кожаная посуда, в том числе бурдюки для хранения молочных продуктов.
Сбитое масло в натуральном виде никогда не употребляли, его перетапливали для длительного хранения. В этом возможно усмотреть влияние степняков, для которых молоко и молочные продукты, наряду с мясом, были главнейшими продуктами питания. Страбон отмечал, что скифы-кочевники употребляли не только мясо, особенно конину, «но сыр из кумыса, свежее и кислое молоко», приготовлявшееся, по его словам, особым образом и «служившее у них лакомством»64. Заметим, что осетинские названия мяса (фыд), молока (хсыр), масла (сарв), пахтанья (мисын), сыра (цыхт) восходят к древнеиранским.
Сыр делали из овечьего и коровьего молока, а с появлением табунного коневодства — возможно, из молока кобылиц; такой сыр широко практиковался у древних иранцев, на что указывают и вышеприведенные слова Страбона. Традиции сыроварения восходят у горцев к глубокой древности, чем объясняется высокая культура приготовления таких известных на Кавказе и за его пределами сыров, как «осетинский», «адыгский» и «сулугуни», обладающих высокими вкусовыми качествами. «Осетинский», или «кобинский» сыр (от названия сел. Коба по Военно-Грузинской дороге) приготовляли исключительно из овечьего молока, а «су- лугуни» — из коровьего, причем первый производили в основном в Восточной Осетии, второй — в Западной. Название сыра цыхт осетины восприняли от своих предков — алан65.
Обычный сыр делали преимущественно из коровьего молока. Чтобы он дольше сохранялся в сравнительно жарком климате Западного Кавказа, сыр коптили в специальном помещении до тех пор, пока он не становился твердым, как камень. Такой сыр мог храниться несколько лет. У осетин, как и у других горцев Центрального Кавказа, существовал иной способ хранения сыра. Здесь сыр держали в больших деревянных кадушках, наполненных соленым раствором, но не более 1—2 лет.
Из молока разных домашних животных делалп творог, кислое молоко (или айран) и т. д. Этнографические данные свидетельствуют, что хранили молочные продукты в основном в деревянной и керамической посуде, использовали и кожаную, главным образом бурдюки и кожаные мешки.
Скотоводство давало населению Северного Кавказа и сырье для изготовления одежды и предметов домашнего обихода. С развитием овцеводства и увеличением поголовья овец появился целый ряд домашних промыслов. Мы вправе отнести к этому периоду зарождение традиции производства знаменитых домашних сукон, войлоков и кожаных изделий горцев Северного Кавказа. Так, по определению В. И. Абаева, многие термины, связанные с ткацким делом у осетин, являются древнеиранскими. К ним относятся различные названия шерсти: хьуын, фаесм, глаголы: аелвисын — прясть; нываендын — мотать пряжу, а также названия частей веретена и ткацкого станка66, Древнеиранским словом

у осетин называется войлок (нымхт), под таким же названием он встречается у других народов, в том числе у венгров (немет).
Войлоками кочевые народы покрывали кибитки и юрты, служившие для них жилищем. Войлоками укрывались от холода, дождя и солнца, их использовали для украшения жилья. В одном из Пазырыкских курганов Горного Алтая был найден орнаментированный ковер, на котором изображены знаменитые верховые кони скифов. Эта и другие находки позволяют говорить о высоком уровне развития у древних иранцев суконного и войлочного производства, обработки кожи. * *
Очень скудны письменные источники о предках многих современных северокавказских народов (абазин, чеченцев, ингушей и др.). Тем не менее и эти источники представляют для нас определенный интерес.
По сообщениям Страбона (конец I в. до н. э.— начало I в.н. э.), сарматские племепа аорсы и сираки, жившие в предгорьях Западного Кавказа, могли выставить каждое до 20 тыс. всадников. «Они частью кочевники, частью живут в шатрах и занимаются земледелием». Другое сарматское племя — роксаланы (осет.— «светлые аланы») не отличались образом жизни от своих соплеменников, они разводят скот, «молоком, сыром и мясом они питаются». Страбон указывает на существование у роксалан отгонной системы скотоводства: зимой скот пасли «на болотах около Меотиды», а летом — «на равнинах». Роксаланы, как и другие сарматские племена, продолжая скифскую традицию, не держали ослов из-за холода. По той же причине разводили только безрогий скот. Лошади у них, подобно скифским, «малорослые, а овцы крупные». Сарматы, проживавшие в прикаспийских степях, кроме того, разводили верблюдов для караванной торговли 67.
В I в. н. э. на исторической арене появляется новое сармат- ское племя — аланы, прославившееся своей конницей и разведением лучших пород лошадей. Иосиф Флавий (I в. н. э.) писал о вторжении алан в Закавказье через Дербентский проход и опустошение Армении, об участии аланских конных соединений в походах римской армии. По словам Ю. Кулаковского, молодой рим- . ский император Грациан «в своей любви и удали сформировал себе из алан гвардейский отряд и включил его в список полков , римской армии». Известно также участие аланской конницы на стороне готов в битве под Андрианополем. Автор XII в. Дионисий называл алан «многоконным» народом, а арабский ученый и путешественник Масуди считал, что жители Алании могут выставить 12 тыс. всадников. Аммиан Марцеллин (IV в.), характеризуя быт алан, особо отмечает, что они из всех животных наибольшее внимание уделяют «уходу за лошадьми», «...молодежь,— ппшет он,— с раннего детства сроднилась с верховою ездою, считает позором ходить пешком». Роль лошади в жизни алан, неизменная любовь их к этому животному ярко отразилась и в

Бали ария. Селение Нижний Чегем

древних нарте кик сказаниях. Так, знаменитый Арфой — конь старейшего парта Урызмага обладал даром речи и не раз выручал своего хозяина из тяжелых ситуаций68.
Из сообщении Аммиана Марцеллина мы узнаем и о разведении аланами крупного и мелкого рогатого скота, служившего главным средством их существования. Автор указывает, что аланские скотоводы, «гоня перед собой упряжных животных и стада», пасут их на обширных просторах.
Исторические известия о занятиях древних адыгских племен (меотов, синдов, керкетов и др.) не менее фрагментарны, чем известия о занятиях сарматов и алан. Тем не менее они дают возможность судить о территории расселения этих племен, об их хозяйственной деятельности и этнокультурных коптактах с соседями, в частности сарматами и аланами. Наличие многочисленных меото-сарматских кургаиов и поселений в степном При- кубанье является ярким свидетельством таких связей. Аррионя (п в.), например, указывает, что синды обитали вдоль Азовского моря, «от которых страна эта называется Сипдикой»; за синдами жили керкеты. Стефан Византийский (V в.) помещает синдов к югу от Азовского моря, считая их родственниками меотов. Дионисий считает меотов многочисленными и сильными, занимавшимися «земледелием и войной».
Основная масса меотов еще в сарматскую эпоху проживала в Прнкубанье, занимаясь наряду с земледелием разведением крупного и мелкого рогатого скота и лошадей. Исследователь меото- сарматских памятников Прикубанья [Т. В. Аттфимов неоднократно
находил в могильниках этого периода массу костей различных домашних животных. Так, у ст. Ладожской вскрыто погребение шестерки лошадей, положенных веерообразно головами к югу. Автор полагает, что здесь же находилась коновязь в виде столба. Рядом с лошадьми лежали скелеты собаки и барана. Найденные здесь колчатые железные удила позволяют датировать погребение III—II в. до н. э.
В Пашковском городище при раскопках были встречены кости коровы, овцы, свиньи, а также железные удила. В могильниках у ст. Усть-Лабинской костные останки позволяют говорить о преобладании овец в стаде меото-сарматов в это время. Количество костей свиньи лишь несколько уступает находкам костей овец. Захоронения лошадей указывают, возможно, не только на полукочевой образ жизни некоторой части обитателей этого земледельческого района, но и на их социальное расслоение, когда богатые хоронили своих покойников вместе с конями69.
Итак, на Западном Кавказе в меото-сарматскую эпоху разводили крупный и мелкий рогатый скот, лошадей и свиней. Из домашних животных большое распространение имела также собака, кости которой неоднократно находили в могильниках.
Аланские памятники Западного Кавказа характеризуют их носителей, особенно в верховьях Кубани, как скотоводов и овцеводов. В могильнике Батал-Чапкан (IV—VII вв.), например, найдены кости овцы, лошади, узда для коня, а также большой глиняный кувшин, как полагают, для молока, и глиняный горшок.
Яркое представление о скотоводстве алан дают два загона, вскрытые на поселении III—V вв. в устье р. Узун-кола на западном склоне Эльбруса. Первый загон — большой, круглый, он служил для овец и коз, количество которых доходило до 1,5 тыс, голов, второй — для крупного рогатого скота. Оба загона располагались вдали от жилых и боевых сооружений70.
Дальнейшее развитие скотоводства представлено находками в городище Адеюх (VII—XII вв.) на берегу р. Малый Зеленчук, представляющем собой, как полагают, крупное феодальное поселение. Здесь наряду с жилыми и хозяйственными постройками, несколькими башнями и мощной каменной стеной найдены «широкие дворы» и длинное квадратное помещение для домашних животных, загоны для овец и коз, стойло для коней. Интересны находки ножниц для стрижки овец и плужного ножа — подтверждение предположения, что жители городища наряду со скотоводством широко занимались в это время и земледелием. Ножницы говорят также об изготовлении сукна, войлоков, одежды и т. д. Наличие множества загонов для мелкого и крупного рогатого скота, в верховьях рек Марухи, Аксаута, Теберды свидетельствуют о ведущей роли в хозяйстве алан скотоводства, особенно отгонного. Загоны представляют собой пещеры, обычно больших размеров, вмещавшие в прошлом до тысячи и более голов животных, а также скальные навесы.

Большие возможности для разведения мелкого и крупного рогатого скота, табунов лошадей имели и жители Восточной Алании, располагавшие огромными летними и зимними пастбищами. Сюда же можем отпести и знаменитые Зольские летние пастбища, на которых п сегодня выпасают сотни тысяч голов разных видов животных, и прикумские степи. В целом скотоводство Восточной Алании характеризовалось теми же чертами, что и Западной: в горах содержали преимущественно овец и коз, на равнине — крупный рогатый скот и табуны лошадей. Так, в аланских катакомбных могильниках (V—VII вв.) в г. Кисловодске и его окрестностях найдены только кости барана и козы71.
Находки остеологического материала в Змейском поселении говорят о преобладании в стаде алан крупного рогатого скота. В. И. Цалкин так определяет состав стада: крупный рогатый скот — 150 костей от 10 особей, мелкий рогатый скот — 63 от 11, лошадь — 39 от 3, свинья — 15 от 572. На явное преобладание крупного скота в стаде жителей Предгорья указывают и данные из средневекового городища Нижний Джулат. Исследователь этого памятника И. М. Чеченов заключает: «Анализ обильного остеологического материала, впервые проведенный в таком большом количестве для средневекового Центрального Предкавказья, показывает, что главное место в животноводстве занимал крупный рогатый скот, а затем лошади и мелкий рогатый скот»73. Костей свиньи здесь обнаружено очень мало, что автор объясняет распространением ислама. Развитие земледелия у алан потребовало большего количества рогатого скота для обработки земли. Сильно была развита у них и переработка молочных продуктов (сыр, масло, творог и т. д.), о чем свидетельствуют обильные находки керамических сосудов разных форм и размеров для хранения этих продуктов. В скотоводстве равнинных п предгорных жителей Восточной Алании важное место занимало традиционное коневодство: как видно из отмеченного выше остеологического материала, среди костей животных в Змейском поселении кости лошади занимают третье место, а на городище Нижний Джулат — второе после крупного рогатого скота.
Из сказанного можно заключить, что коневодство в Восточной Алании являлось также одним из главных занятий населения. Лошадей разводили и в горах, хотя в ограниченном количестве, например, в таком высокогорном селе, как сел. Галпат в Дигор- ском ущелье (более 2 тыс. м над уровнем моря). В 1935 г, Е. И. Крупнов вскрыл здесь склеп с захоронением с конем в богатом убранстве. Памятник этот датируется IX—XIII вв.74
В. А. Кузнецов, анализируя изображения коня на металлических предметах (бронзовые подвески-амулеты) из аланских могильников Центрального Кавказа, предполагает у алан два вида верховых лошадей: 1) низкорослые крупноголовые местного происхождения, имеющие много сходных черт «со скифо-сарматской лошадью», 2) более высокие, породистые, появившиеся в результате скрещивания местной породы «со знаменитым среднеазиат-

ским конем ахалтекинской породы»75. Отметим, что почти аналогичные породы лошадей разводили скифо-сарматы, поэтому вполне возможно, что они восприняты аланами.
О снаряжении и убранстве коня у алан дают представление находки из Змейского могильника (XII в.). Вот как они выглядят в описании Е. И. Крупнова: «Луки седел и подушки из цветной кожи, уздечные наборы, попоны и различные ремни были сплошь покрыты сложными и разнообразными узорами из бисера и золоченых штампованных бляшек. Конские головы украшались золочеными начельниками в виде крупных медных розеток с коническими трубками, в которые вставлялись развевающиеся султаны из волос или перьев»76.
Аланы частично разводили и свиней, что, как известно, не практиковалось у скифов. Возможно, что аланы стали разводить это животное под влиянием аборигенов и прежде всего предков западных адыгов.
В отличие от скифо-сарматов распространенным животным у алан был и осел , что объясняется изменившимся образом жизни. Населяя предгорные и горные районы Западного и Центрального Кавказа, аланы, как их соседи, использовали ослов в качестве вьючных животных. Когда же появились у алан ослы? Возможно, тогда, когда аланы обосновались в горах Северного Кавказа, где хозяйство горцев не обходилось без этих животных. Во всяком случае кости осла, по данным В. А. Кузнецова, найдены во многих аланских поселениях и городищах — Заюково, Змейской, нижнем Архызе. Косвенным доказательством разведения ослов у алан может служить нартовский эпос, где нашел широкое отражение быт алан; в нем часто упоминается осел. В то же время остается загадкой, откуда пришел к осетинам термин «хаераег» {осел), восходящий к древнеиранскому (хар), если скифы и сарматы не разводили этих животных. Оставляя этот вопрос открытым, отметим также, что в венгерском ясском словнике мы не находим этого слова. И, наконец, по этнографическим данным осетины, в том числе жившие в высокогорных местах, редко содержали ослов, что объясняется несомненно отсутствием соответствующих традиций.
Есть основание предполагать разведение аланами, жившими в степях Прикаспия, верблюдов для использования в караванной торговле. Об этом свидетельствуют не только письменные источники, в частности арабские, но и находки костей верблюда77. И в последующие эпохи степная зона Предкавказья, населявшаяся преимущественно тюркскими племенами, характеризовалась разведением этого животного. Верблюд мог появиться у алан от соседей — кипчаков (половцев). Отсюда и современное осетинское название теуа, у тюрков туе, тюе.
Традиции переработки и хранения молока и молочных продуктов, использование для этого деревянных, кожаных и керамических сосудов и утвари во многом были восприняты аланами от скифо-сарматов. Так, на Верхне-Джулатском городище (X—

Упряжка волов местной породи.
Селение Барзикау. Куртатинское ущелье Северной Осетии.
Фото А. А. Миллера. ГМЭ. 1926 г.

XII вв.) были найдены три типа сосудов: 1) глиняные кувшины,, сделанные на круге (высота 35 см, диаметр до 25 см), 2) серочерные горшки с ручками, 3) маленькие глиняные кружки с петлевидной ручкой. Кроме того, в ряде катакомб были найдены объемистые кувшины с носиками-трубочкой, названные «молочниками». Среди кувшинов с одной ручкой встречаются такие, которые можно считать подойниками. Конечно, для доения использовали преимущественно деревянные подойники, но этот материал плохо сохраняется. К сожалению, среди аланских керамических сосудов отсутствуют маслобойки. Можно полагать, что аланы, наряду с деревянными и кожаными маслобойками, использовали и керамические. Об этом, например, свидетельствует хранящаяся в Краснодарском краеведческом музее алайская керамическая маслобойка типа современной деревянной, найденная в аланских могильниках Прикубанья.
Укажем также на археологические находки А. П. Рупича в районе Кисловодска — глиняные сосуды, среди которых выделяются крупные кувшины яйцевидной формы с одной ручкой и носиком-сливом, служившие, по-видимому, также для хранения молока78. * *
Монголо-татарские нашествия коренным образом изменили этнографическую карту Северного Кавказа. Здесь сформировалось множество новых этносов, этнических групп и племен. Поэтому

с этого времени изучение скотоводства мы будем проводить по девяти народам региона (на основании имеющихся источников) и по видам скота. Вавилов II. II. Мировые ресурсы зерновых культур и льна. М.; Л., 1957;
Калоев Б. А. Земледелие народов Северного              Кавказа.              М.,              1981;              Комаров В. Происхождение культурных растений.              М.; Л., 1938;              Кавказ.              М.,
1966; Мунчаев Р. М. Кавказ на заре бронзового века. М., 1975. Бибиков С. Н. Некоторые вопросы заселения Восточной Европы в эпоху палеолита // СА. 1959. № 4; Мерперт Н. Н. Древнейшая история населения степной полосы Восточной Европы. Автореф. докт. дисс. М., 1968. Гиджрати А. Новые данные о каменном веке Северной Осетии// Новые материалы по археологии Центрального Кавказа. Орджоникидзе, 1986; Формозов А. А. Каменномостская пещера — многослойная стоянка в Прикубаньс // Палеолит и неолит СССР. J1., 1971. Крупнов Е. И. Древняя история и культура              Кабарды.              М.,              1957.              С.              67. Формозов А. А. О хозяйстве племен майкопской культуры Прику- банья // КСДПИИ. 1962. Вып. 88. С. 28—29; Он же. Каменномостская пещера. Многослойная стоянка в Прикубанье //-МИА. 1971. № 173. С. 112, 114; Он же. Каменный век и энеолит Прикубанья. М., 1965. С. 43— 48, 55-58. Цалкин В. И. Древнейшие домашние животные Восточной Европы. М., 1970. С. 56. Формозов А. А. Каменномостская пещера. С. 106. Мунчаев Р. М. Кавказ... С. 383. Цалкин В. И. Древнейшие домашние животные... С. 222—223. Мунчаев Р. М. Кавказ... С. 384—385. Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960. С. 347. Мунчаев Р. М. Кавказ... С. 385. Техов Б. В. Стырфарсские кромлехи. Цхинвали, 1974. С. 37—63; Он же. Очерки древней истории и археологии Юго-Осетии. Тбилиси, 1971. С. 240-243. Голъмстен В. В. К вопросу о древнем скотоводстве в СССР//ТЛГ. Л., 1933. С. 92. Пиотровский Б. Б. Развитие скотоводства в древнейшем Закавказье // СА. 1955. XXIII. Формозов А. А. О хозяйстве племен... С. 31. Подгаецкий              Г. В. Могильник в г. Нальчике//МИ А.              1941. С. 127;              Кри-
чевский Е. /О.,              Круглов А. П. Неолитическое поселение близ г. Нальчи
ка//МИА. 3. С. 61.
а8 Формозов А. А. Каменномостская пещера. С. 107. 18 Калоев Б. А. Поездка к венгерским ясам // СЭ. 1984. «N*2 6. С. 6; Он же. Снова в стране венгерских ясов (алан) // ИЮОНИИ. Вып. 32. Цхинвали, 1988. Крупнов Е.              И.              Древняя история Северного Кавказа.              С. 469—471. Цалкин В.              II.              Древнейшие домашние животные...              С. 89. Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. С. 309. Формозов А. А. О хозяйстве племен майкопской культуры. С. 31; Он же. Каменномостская пещера. С. 89. Цалкин В. И. Указ. соч. С. 49.
26 Техов Б. В. Очерки древней истории... 245. Марр II. Я. Домашние собаки // ППДЖ. Вып. 1. JL, 1933; Городцев Б. А. К истории приручения собаки в пределах СССР, по данным археологии//ППДЖ. Т. 1. JI., 1933: Анучин Д. Н. К древней истории домашних животных // Труды VI Археолог, съезда. 1886. Т. 1. Сосновский Г. Н. К истории скотоводства Сибири (материалы к истории древнейших домашних животных) // ППДЖ. Т. 1. Л., 1933. Уварова II. С. Могильники Северного Кавказа // МАК. 1900. № 8. Пиотровский Б.Б. Развитие скотоводства... С. 6; Крупнов Е. И. Древняя

история Северного Кавказа. С. 309; Техов Б. В. Центральный Кавказ в XVI— X вв. до н. э. М., 1977. С. 196; Мунчаев Р. М. Кавказ... С. 387; Куфтин Б. А. Археологические раскопки в Триалетии. Тбилиси, 1941. С. 123: Котович В. Т. О хозяйстве Дагестана в эпоху бронзы // СА. 1966.
3. С. 13. Крупнов Е. И. Древняя история Северного Кавказа. С. 309. Техов Б. В. Тлийский могильник. С. 60. Есаян С. А., Погребова М. Н. Скифские памятники Закавказья. М., 1985. С. 8-9. Руденко С. И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М., Л., I960. Геродот. История в девяти книгах. Л., 1972. С. 199. Страбон. География. М., 1964. С. 285. Кругликова И. Т. Сельское хозяйство Боспора. М., 1975. Латышев В. С. Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе. Т. И. СПб. 1890. С. 341. Бурчин-Абрамович Н. И. К изучению крупного рогатого скота древнего
Мштгечаура // ДАН Азер. ССР. 1940. Т. 5. № 10; Буниятов Т. А. История земледелия и скотоводства в Азербайджане (о древнейших времен до XIII в. н.              э.). Автореф. докт. дисс. Баку, 1968. С. 50. Калантар              А. А. Задачи              и способы              исследования... Арутюнян Я. В. Земледелие и скотоводство Урарту. Ереван, 1964. С. 142. Крупнов Е. И. Указ. соч. С. 305. Анфимов II. В. Земледелие у меото-сарматских племен Прикубанья И МИА. 1951. N° 23. С. 240: Он же. Курганы рассказывают. Краснодар, 1982; Он же. Меото-сарматский могильник у станицы Усть-Лабинской // МИА. 1951. №23. Немет Ю.              Список слов на              языке ясов              — венгерских алан.              Перевод с немецкого и              примечания В.              И. Абаева.              Орджоникидзе, 1960. Техов Б. В. О культурной общности горных районов Северной и Южной Осетии в конце II и в первой половине I тыс. до н. э. // МАДИСО. Т. 2. Орджоникидзе, 1969. С. 52. Городцов Б. А. Указ. соч. С. 156. Смирнов К. Ф. Сарматы на Илеке. М., 1975. С. 59; Калоев Б. А. Похоронные обычаи и обряды осетин в XVIII — начале XX в. // КЭС. Вып. 8. 1984; Цалкин В. И. Указ. соч. С. 49. Страбон. География.              С. 285. Руденко С. И.              Указ.              соч.              С.              202. Бичурин Н. Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М.; Л., 1950. Ч. 3. С. 183; Цалкин В. И. Указ. соч. С. 48. Ковалевская В. Б. Конь и всадник. М., 1977. Ватт В. О. Лошади Пазырыкских курганов // СА. Кг 16. 1952. С. 113. Страбон. География С. 285. Лессен А. А., Пиотровский Б. Б. Моздокский могильник. Л., 1940. С. 31. Алиев И. Г., Асланов Г. М. К вопросу о проникновении на территорию Азербайджана племен сармато-массагето-аланского круга в первые века нашего летоисчисления // МАДИСО. Т. 3. Орджоникидзе, 1975. С. 3—19; Макалатия С. И. Раскопки Дванского могильника // СА. Вып. 21, 1954; Техов Б. В. Скифские элементы в материальной культуре Юго-Осетии // ВИНК. Тбилиси, 1866; Трапш М. М. Памятники колхидской и скифской культуры в сел. Кулан-Урхвы Абхазской АССР. Сухуми, 1962. Милюкова А. И. Скифия и фракийский мир. М.. 1979.
5fi Геродот. Указ.              соч. С.              219;              Страбон. Указ.              соч.              С.              281.
57 Палкин В. И.              Указ.              соч.              С.              48; Бичурин              Н.              В.              Указ. соч. С. 183.
38 Арутюнян II. В. Указ. соч. С. 114; Буниятов Т. А. Указ. соч. С. 48. Петросян Л. Н. Пешие п вьючные верховые средства передвижения на армянском нагорье. Ереван, 1972. С. 19. Пессен А. А., Лиетровский Б. Б. Указ соч. С. 31; Техов Б. В. Тлийский могильник. С. 65: Веселовский Я. II. Раскопки в Прикубапье // ОАК- 1896, 1900; Анфимов Я. В. Курганы рассказывают.

'л Крупнов Е. //. У кал. соч. С. 304: Он же. Древняя истоки;! и кульгурь/ I Га барды. С. 103-КМ.
Техов JS. В. Позднебронзовая культура Л нахского бассейна. Сталинир. 1957: Крупнов Б. И.              Древняя              история              Северного              Кавказа.              С.              32gt;~.
г3              АРРЗСО.              С. IS—20;              Техч* Гу.              В.              Тлпискни              могильник.              С.              Ill:              JJ и кля
тое Т. А. Указ. соч. С. 32.
Страбон. Указ. соч. С. 285,
Абаев В. П. Осетинским язь’к и фольклор. М.: Л.. 1940. С. :о.
**              Там Dice.              С. 55. 57.
/jT              Страбон.              Укая. соч.              С. 285.
- Латышев И. С. Известия древних писателей греческих латиносах о Скифии н Кавказе1. Г. 1. СПб., 1890. С. 484: К у лак осе кии 10. Аланы по сведениям классических и византийских писателей. Киев. 1899. С. 21—22: Мипопскнй В. Ф. История 11Ти рван а и Дербенда X — XI вв. М., \viiYA. С. 205: Осетинские иартские сказания. Дзауджикау, 1947. еа Анфимов Л. В. Раскопки правобережья Кубани 7 АР. М.. 1072. С. 110:. Он же. Земледелие у м еото-с а рм атс к и х племен. С. 183, 205. Минаева Т. М. Очерки по археологии Ставрополья. Ставрополь. I 'Л05.. С. 51, 55, 66; Она же. История алан верхнего IIрикубанья ;-о арх-.логическим данным. Ставрополь, 1971. Артамонов М. И. История хазар. Л., 1971. С. 40: Рунич А. /7. Ало'м.* кие катакомбные могильники V—VII вв.в городе Кисловодске и его окрестностях//МАДИСО. Т. 2. Орджоникидзе, 1969. С. 107. Кузнецов В. А. Раскопки амойского поселения VIII—X вв. МАДИОО* Т. 2. Орджоникидзе, 1969. С. 93. Чеченов И. М. Некоторые итоги раскопок посада нижнего Джулога \ 1967 г. //ВКБИШ1. Выи. 1. Нальчик, 1908. С. 148. Крупнов Е. М. Галиатский могильник // ВД11. 1938. Д» 13. Кузнецов В. А. Алания в X—XIII вв. Орджоникидзе, 1971. С. 7$—'79.. Крупнов Е. И. Новые источники по древней и средневековой история Северного Кавказа // КСПИМ К. 1960. Выи. 78. С. 117. Кропоткин В. В. Караванные пути в Восточной Европе // КВЕД. С. 22^ . ?8 Рунич А. П. Указ. соч. С. 111.

<< | >>

↑

Источник: Калоев Б.А.. Скотоводство народов Северного Кавказа. С древнейших времен до начала XX века. 1993

Еще по теме Глава первая СКОТОВОДСТВО: НЕОЛИТ - СРЕДНЕВЕКОВЬЕ:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -