Здесь важно сказать несколько слов о том, как понимал миф Леви-Стросс, который предложил рассматривать миф не как рассказ или ноты, описывающие последовательное развитие мелодии, но как стихотворение или ноты аккомпанемента, где отчетливо видны структура гармонии, повторы, смены тональностей, на фоне которых развертывается рассказ-мелодия.
В поэзии это отмечается рифмой (то есть ритмом), что подразумевает перевод строки. Иными словами, миф можно читать диахронически — как синтагму, повествование, а можно синхронически — как картину, парадигму, отмечая, что вариации мелодии строго соответствуют тому или иному базовому аккорду. Акростих — пример этого вертикального чтения. К открытию такой структуры мифа Леви-Стросс пришел под прямым влиянием Романа Якобсона и Николая Трубецкого — крупнейших представителей структурной лингвистики, создателей фонологии и евразийства (Трубецкой и был основателем «евразийского движения»). Леви-Стросс приводит ставший классическим пример мифа об Эдипе310, где каждому эпизоду из истории несчастного царя соответствует определенный мифологический квант, включающий в себя целую систему значений, ассоциаций, символических смыслов, и хотя рассказ движется вперед и вперед, обрастая все новыми поворотами сюжета, мифологические кванты, будучи ограниченными (как ограничено количество аккордов и нот — но не их сочетаний!), периодически повторяются, что позволяет сложить миф об Эдипе как ленту и прочитать его сверху вниз. Эти мифологические кванты Леви-Стросс назвал мифемами — по аналогии с семами, которые обозначают мельчайшие частицы смысла в структурной лингвистике. Это пояснение чрезвычайно важно для понимания этноса. Будучи мифом, этнос всегда имеет в своей структуре некоторый набор основополагающих элементов — мифем. Этим определяется то, что в разных этносах и культурах, даже чрезвычайно удаленных друг от друга и не имеющих никаких связей, мы встречаем очень близкие сюжеты, символы, понятия. Это сходство есть следствие ограниченности числа базовых мифем. В то же время каждый этнос из этих базовых мифем, общих для всех, выстраивает свои особые мифы, комбинируя их в особом порядке и в особой последовательности.
Это и создает различия этносов, и лежит в основе их идентичности, каждый из которых самобытен, особен и отличен от других. Тождество мифем и различие многообразных мифов (как комбинаций мифем) объясняют и множественность этносов, и наличие между ними определенного сходства. С учетом этой поправки Леви-Стросса и введением понятия «мифема» становится понятной модель структуры этнических процессов, протекающих даже тогда, когда этнос находится в состоянии максимальной стабильности. Можно представить себе ситуацию таким образом. В этносе миф в «знаменателе» представляет собой не миф в полном смысле этого слова, а набор мифем, тяготеющих к определенной структурализации. Как происходит структуризация архетипов, мы видели ранее на примере режимов бессознательного. Жильбер Дюран в поздних работах311 вводит в свою теорию понятие хреода — гипотетического процесса в биологии, открытого биологом Конрадом Уэддингтоном (1905-1975), предопределяющего развитие клетки по предопределенному пути, с тем чтобы стать в конечном счете частичкой строго определенного органа. Так же и мифемы, находящиеся в «знаменателе» этноса, представляют собой не нейтральный набор возможностей, но группы, тяготеющие к проявлению в строго определенном контексте и в строго определенных комбинациях — по логике «хреода». миф мифемы, «хреодически» ползущие к сцеплению в режим То, что находится в «числителе» этноса, — это самый настоящий миф, диахронический рассказ, представленный как последовательное развертывание событий. Между мифемами (хреодами мифа) в «знаменателе» и мифом в «числителе» развертывается динамическое взаимодействие, что порождает смысловое напряжение. Это напряжение и составляет жизнь этноса. Если при поверхностном наблюдении стабильное и равновесное бытие этноса может показаться чистой статикой, более пристальный анализ вскрывает диалог между свободно взаимодействующими «знаменателем» и «числителем», образующий истинную динамику полноценного, развитого, насыщенного и всякий раз «нового» (в инициатическом смысле), но вместе с тем вечного бытия. ?