КОНФЕССИЯ = ЭТНОС? этнос = язык?

В конце 1980-х - 1990-е годы на территории Хорватии, Боснии и Герцеговины произошло столкновение двух типов: во-первых, это было столкновение национальных движений трех этнически родственных народов, проживавших на одной территории в процессе национального самоопределения; во-вторых, это был и межгосударственный конфликт, происходивший в сложных условиях распада одного многонационального государства и возникновения нескольких новых независимых государств.

В то же время конфликтующие этносы до недавнего времени - примерно до середины ХГХ в., когда стала постепенно накапливаться конфликтная масса, - “принадлежали к различным в своей основе неконфликтующим этническим типам, что способствовало заимствованиям в культуре (и сотрудничеству в политике)”8.
“Сознание, восходящее к архаичным или примитивным состояниям, склонно к замене истории этногенезом”, - справедливо заметил П. Матвеевич9. В исторической кроатистике давно идет спор вокруг четырех концепций этногенеза хорватов - славянской, иранской, готской и тюркской (аварской). Каждая из них имеет свои сильные и слабые стороны, однако эта полемика вряд ли когда-либо закончится, поскольку данные науки - лингвистики, археологии, этнологии и т.д. - недостаточны для вынесения окончательного вердикта в пользу какой-либо одной из зачастую идеологизированных гипотез10. Однако помимо корректности или некорректности научных аргументов в определенные исторические периоды та или иная концепция этногенеза получала и получает поддержку, исходя из политической ситуации.
История возникновения и развития хорватского и сербского языков очень сложна и является предметом как ожесточенных научных споров, так и политических спекуляций. Оба языка возникли в одно и то же время на одной лингвистической основе, зачастую развивались на одной и той же территории с совместным или чересполосным проживанием хорватов и сербов
при наличии множества местных диалектов. В период с середины ХК до конца ХХ в. по политическим мотивам, исходя из принципа “один язык - одна нация - одно государство”, их пытались объединить в один язык и дать ему общее название - сербскохорватский или хорватскосербский (венское Литературное соглашение 1850 г. и новисадское Соглашение о языке и правописании 1954 г.). Это вызывало сопротивление с обеих сторон, как в ХК, так и в ХХ в., поскольку лингвистическое сознание является важнейшей составной частью национального самосознания каждого из этих народов. После распада СФРЮ в 1991-1992 гг. самоназвания сербского и хорватского языков в соответствии с этническим и политическим самосознанием утвердилось окончательно11. Стремление к национальному самоопределению выражается не только в создании независимых национальных государств, но и в дальнейшем усилении этнорегиональных особенностей диалектов и формировании языков. Впрочем, процесс развития южнославянских языков еще не завершен и вполне возможно формирование новых языков, например, боснийско-мусульманского (босняцкого) и черногорского. Но сейчас предсказать грядущие результаты протекающих ныне сложных этнолингвистических процессов невозможно12.
Широко бытующее мнение, что главное различие между хорватами и сербами сводится лишь к тому, что носители одного языка стали представителями разных этносов, а затем и наций, на основе конфессиональной принадлежности, исторически неверно. Влияние религии как формы сознания, конфессионального самосознания и церкви как формы идейной, политической и экономической организации на формирование хорватского и сербского этносов, и впоследствии наций бесспорно. Как справедливо полагает в общем историческом контексте хорватский этнолог И. Кумпес, “нельзя утверждать, что религии создавали этнические общности (т.е. выполняли эт- нообразующую функцию. - С.Р.), но в конкретный исторический момент в определенных условиях они действовали как своеобразный побудительный фактор и конституирующий элемент культурного существования”13.
Роль католицизма у хорватов и роль православия у сербов в процессе формирования этнического и национального самосознания не была одинаковой. У сербов православная религия в гораздо большей степени выполняла этнообразующую функцию, а церковь - национально-политическую, поскольку сербы после поражения своего средневекового национального государства (в 1389 г. в битве на Косовом поле) в течение нескольких веков жили не только в иноэтничных, но и в иноконфессиональных государствах - Австрийской и Османской империях. При этом для большого числа сербов новой основой идентичности - хотя часто только формально - стала православная религия, а история своего этноса и государства стала отождествляться с этногенезом, что характерно для сознания, восходящего к архаичным формам. Отсюда и распространенность архаичных форм “пансознания” - “суперэтнического” общеславянского и конфессионального, причем славянская полиэтничная общность часто совершено неоправданно отождествляется с православной14. Для хорватов Австрийская империя (как и средиземноморские государства, на территории которых они проживали в средние века) не была иноконфессиональной. В отношениях с османами и католичество, и православие выполняли этнозащитную и этнодифференцирую-
щую функции. Обе эти функции, особенно последняя, имели большое значение и в отношениях между сербами и хорватами, в особенности, когда началась завершающая стадия формирования этносов и наций у народов, проживавших совместно на одной территории. Конфессии выполняли и этно- консолидирующую (объединительную) функцию в процессе преодоления субэтнического и локального самосознания при формировании общехорватского и общесербского национального самосознания. При этом, как отмечал российский исследователь В.И. Фрейдзон, идеологи хорватского национального движения долго не включали конфессию в число основных характеристик своей нации15.
Всю сложность формирования этнонимов в ходе исторического развития, в котором играли роль миграции, обычаи, конфессиональная принадлежность, а также взаимоотношения между сербами и хорватами, показывает эволюция термина “влах”. Xорваты и сербы так называли румын из Баната. После окончательного разгрома Сербии (1459) большое количество православных мигрантов в Боснии, Xорватии и Венгрии, несмотря на их реальные этнические корни (валашские, сербские, болгарские и т.д.) начали считаться сербами. Еще Вук Караджич в начале XIX в. заметил, что термин “влах” переносится на сербов и на православных вообще. Он же заметил, что в Боснии и Герцеговине мусульмане и католики называли православных “влахами”. Современнные хорватские ученые считают несколько иначе: боснийские мусульмане называли влахами всех христиан, независимо от их принадлежности к православной или к католической церкви. Но хорватские ученые, в отличие от сербских, полагают, что название “влах” не полностью было тождественно этнониму “серб”; хотя большая часть потомков прежних православных влахов под влиянием Сербской православной церкви до конца XIX в. приняли и сербскую идентичность, эту более позднюю ситуацию не корректно без оговорок проецировать на более ранний период истории. Перенос названия с романского на славянское население связан с социальным положением влахов в средневековых хорватском и сербском государствах. Влахи в Средние века были мигрирующим населением номадного характера. Во второй половине XIX - начале XX в. термин “влах” использовался хорватскими политиками и публицистами национально-радикального направления в качестве синонима этнонима “серб” для того, чтобы подчеркнуть отсутствие сербов в Xорватии и, следовательно, отрицания их политических и национальных прав. Эта традиция была воспринята частью хорватских ученых и публицистов и использовалась ими для тех же целей во время войны 1991-1995 гг.
Будучи неотъемлемым компонентом этнического сознания и самосознания и у хорватов, и у сербов, конфессиональное сознание, вступая в контакт с иными формами сознания, выполняло у этих народов в разных обстоятельствах в разные исторические периоды и по отношению к разным соседним народам различные функции - этнообразующую, этноконсолидирующую, этноинтегрирующую (в полиэтничной общности регионального и цивилизационного характера), этнозащитную и этнонаступательную (ассимиляция), этнонивелирующую и этнодифференцирующую (в особенности в полиэт- ничных и многонациональных государствах).

При этом оно испытывало на себе и их обратное воздействие, будучи тесно связанным с образованием и

развитием национальных языков, культуры, мировоззрения, а также осознанием принадлежности индивидуума и этнической общности к историкогеографическому региону и цивилизации. Конфессиональное самосознание могло способствовать и зарождению межэтнических конфликтов, и их предупреждению и сглаживанию.
Особая ситуация сложилась в Боснии и Герцеговине, где сформировалась особая этноконфессиональная общность и ныне формируется нация - босняки (боснийские мусульмане). Религиозная чересполосица в средние века облегчила проникновение ислама в Боснию и Герцеговину после османского завоевания. Босния и Герцеговина дольше других южнославянских территорий находились под властью Османской империи. Исламизация привела к тому, что этническое самосознание населения Боснии и Герцеговины в Средние века стало весьма неопределенным, а мусульманская конфессия - одним из главных этнодифференцирующих и этноинтегрирующих факторов. Со временем слово “мусульманин” из конфессионима превратилась в этноним. Говоря об “исламизации” надо, безусловно, учитывать, что этот термин в исторической перспективе не нес в себе той отрицательной нагрузки, которую зачастую в него вкладывают современные политики, да и некоторые ученые. Мироощущение средневекового человека принципиально отличалось от современного. Поэтому можно выделить несколько причин принятия ислама частью славянского населения. Это были и материальный интерес, административный произвол, и “простота” и доступность ислама по сравнению с христианством. Более того, в XV-XVI вв. переход из католицизма в ислам или наоборот не был чем-то необычным и не вызывал всеобщего осуждения, а господство ислама как государственной религии не вело к жесткому подчинению ему других конфессий16. В то же время и православное, и католическое духовенство играло значительную роль в формировании национального самосознания и национальной идеологии.
Исламизация славян привела к резкому культурному и политическому размежеванию в среде местного населения. Уже в XIX в. боснийские мусульмане ощущали себя особой этнической общностью (национальностью, народом) по отношению как к иноверцам, так и прочим мусульманам. Они называли себя “бошняци” (серб.-хорв.-босн. - С.Р.), когда хотели подчеркнуть свое этническое отличие от других мусульман17. (Сейчас в качестве этнонима этой части населения Боснии и Герцеговины используется термин “босняк”.)
Язык, использовавшийся в мусульманской художественной литературе и публицистике, имел свои особенности. Существовала так называемая араби- ца - арабская азбука со знаками, необходимыми для обозначения некоторых звуков сербского и хорватского языков. В язык достаточно активно проникала арабская и турецкая лексика18. В XIX в. “арабицей” на сербском и хорватском языках, который боснийские мусульмане стали называть “боснийским”, стали печататься книги. Он еще в XIX в. стал особой гордостью боснийских мусульман, поскольку именно язык в соответствии с представлениями того времени был основной чертой и этноса, и нации. При этом боснийско-мусульманская культурная среда не порвала полностью связей со славянской культурой. Например, поэзия боснийских мусульман строилась во многом по тем же сюжетам, что и сербская, но героями произведений высту- Национализм в мировой истории
пали приверженцы ислама. Вместе с тем в ней использовались и образы восточной поэзии и мифологии19. Разговорный же язык был общим для сербов, хорватов и мусульман, имевший и имеющий в Боснии и Герцеговине не только одинаковые черты с сербским и хорватским языками, но и существенные отличия от них.
Соглашаясь с тем, что религия являлась обязательным компонентом этнического самосознания, исследователи расходятся в трактовке ее роли в процессе этногенеза. При этом необходимо подчеркнуть, что не существует какой-либо вневременной и универсальной модели роли религии и церкви вообще и определенной конфессии в формировании этнической общности (национальности, народности и нации) и становлении этнического (национального) государства.
Роль и место как религиозного сознания вообще, так и конфессионального самосознания этнической общности тесно связаны с процессом национального самоопределения, с изменением представлений о конфессиональной и этнической индивидуальности, государственном самоопределении и региональном самосознании. В период поисков новых форм и сути самоопределения в истории каждого народа (в особенности народов, переживших распад полиэтничных и многонациональных государств, в которых они выполняли “государствообразующую” функцию, а также утративших свои социальные ценности, что воспринимается как утрата этнической и государственной индивидуальности), этноисторическое сознание, одним из самых существенных элементов которого является сознание религиозное и конфессиональное, начинает выполнять не присущие ему функции как в политическом сознании, так и в общей структуре сознания.
Споры о событиях и процессах тех лет идут до сих пор, колеблясь между двумя очень схожими крайностями: сербы считают хорватов “окатоличенными” сербами, а хорваты сербов - православными хорватами. Существовала и существует совсем уж максималистская точка зрения, отрицающая само существование соответственно либо сербов, либо хорватов в ряде районов их совместного проживания. При этом сербы в большей степени отождествляли национальную и конфессиональную принадлежность, что подчеркивалось самим названием Сербская православная церковь. Это вело к возникновению в национальном сознании жесткой привязки “одна территория - одна национальность - одна конфессия - одно государство”. Постулат о противоборстве православия с католичеством, об исторической роли сербов в этой борьбе стал в центре сербской государственной идеи.
В хорватском национальном сознании подобная жесткая привязка этнической и конфессиональной принадлежности также имела место, что было характерно для развития сознания большинства, если не всех, народов Европы. Но все же из хорватской среды вышли два известных поборника примирения церквей и хорватского русофильства - Юрай Крижанич в XVII в. и Йосип Юрай Штроссмайер в XIX в. Если же говорить в целом об отношении к России сербского государства и хорватского национального движения во второй половине XIX - конце XX в., то оно характеризовалось не романтическими представлениями о “славянской идее”, “православном братстве” или “противостоянии Западной и Восточной церквей”, а вполне реальными и мирскими политическими интересами Белграда и Загреба20.

Трактовка соотношения этнического и конфесеионального самосознания все больше ставилась в зависимость от политической позиции, что подтверждается проведенным выше сопоставительным анализом взглядов по данной проблеме различных - по национальности и по идеологии - политических партий. Это происходит в условиях, когда этническая общность становится субъектом политических отношений и интенсифицируется процесс национального самоопределения.
Югославизм XIX - начала XX в. в известной мере был, среди прочего, попыткой не дать разгореться межконфессиональному конфликту на фоне межэтнических противоречий в процессе формирования наций и национального самоопределения. Его приверженцы выступали против отождествления национальности с конфессиональной принадлежностью. В тот исторический момент это дало возможность смягчить острые сербско-хорватские противоречия в Хорватии, Славонии и Далмации. Но, как показала история созданного в 1918 г. единого югославянского государства, это принесло лишь временный эффект. Югославизм, как идея национального единства сербов, хорватов и словенцев (босняки и черногорцы не воспринимались идеологами различных вариантов югославизма как отдельные этносы), частично совпав в XIX - начале ХХ в. по направленности с процессом национального самоопределения, оказался иллюзией и с точки зрения этнокон- фессиональных отношений.  

Еще по теме КОНФЕССИЯ = ЭТНОС? этнос = язык?:

1. ЭТНОС И МИФОС
2. 1.8.5. Нация и этнос
3. Этнос и нация
4. 1.3.5. Этнос И геосоциальный организм
5. Научная дефиниция этноса
6. ЭТНОС И РАСА
7. ЭТНОСЫ И ВОЙНА
8. ПЕРЕННИАЛЬНОСТЬ ЭТНОСА
9. ЭТНОС, ОБЩИННОСТЬ, СЕМЬЯ
10. ПОНЯТИЕ ЭТНОСА
11. ЭТНОС-НАРОД-НАЦИЯ-РАСА
12. ЭТНОС И РЕЖИМЫ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО
13. 2. ЭТНОС «ОТРАЖЕННОГО СВЕТА»
14. “Аристократические” и “демотические” этносы.
15. РАЗЛИЧИЯ ЭТНОСОВ И КОЛЛЕКТИВНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ
16. 1.9.1. Концепция этносов и суперэтносов Л.Н. Гумилева