Среди многочисленных западноевропейских заимствований петровской эпохи появляются и существительные мужского рода с окончанием -аж, шедшие из французского и отчасти из английского, немецкого и голландского языков, т.
е. суффикс -аж усвоен в ряде западноевропейских языков, которые поэтому и были не только передатчиками французского материала. В русский же язык петровской эпохи, как и много позже, они приходили как грамматически изолированные, морфологически простые, непроизводные слова. Н. А. Смирнов 21 приводит 17 слов, извлеченных из разных документов начала XVIII в. Нет сомнения, что список этот не отличается исчерпывающей полнотой. Ясно также, что приведенные Н. А. Смирновым слова не равноценны по степени их усвоения русским языком и по употребительности. Однако список характерен для дальнейшей истории слов этой категории. С одной стороны это группа терминов для обозначения предметов или явлений, новых для русской действительности петровского времени. И именно этот разряд терминов оказался наиболее мотивированным как заимствования и в последующее время. С другой стороны, это в известной степени семантические эквиваленты к русским словам, возникавшие в переводах ли или в живой речи в общей атмосфере европеизации быта и вкусов. К терминам, с петровского времени прочно вошедшим в официальный обиход, закрепленным в Морском, Торговом и других уставах и широко известным и в литературном языке до наших дней, относятся: абордаж (новый для русских прием в тактике морского боя), такелаж (в отличие от термина «снасти», обозначающего и родовое и видовое понятие), фураж (отсутствовавшее в языке родовое понятие для конского корма), плюмаж (новый в быту предмет). Из них к числу активных терминов наших дней принадлежат такелаж, но преимущественно в профессиональном употреблении, и фураж, породившее группу производных слов (фуражир, фуражировка, фуражировать, фуражный) и вошедшее в широкое народное употребление, а в наше время ставшее не только термином армии, но и сельскохозяйственного и торгового обихода. Слово багаж вошло для обозначения совокупности обозного имущества. Это «телеги и все, что с собою можно на дорогу взять», по определению Петра в рукописном лексиконе Академии Наук22. Отражая сложившееся в XVIII в. употребление, «Новый сло- вотолкователь» Н. Яновского (СПб., 1803) указывает, что слово багаж применяется в армии для обозначения служительских походных пожитков и воинского обоза разного назначения (тяжелый багаж, легкий багаж). «Общий церковно-славяно-российский словарь» П. Соколова (СПб., 1834) говорит, что по-французски багаж значит собственно пожитки, но у нас «так называются казенные и частным людям, как то офицерам и солдатам принадлежащие вещи». Академический словарь 1847 г., определяя багаж как «походные и дорожные вещи», указывает на выход этого слова в общее употребление. Однако, по-видимому, оно туда проникает с трудом. Получил письмо от Шушерина, который уведомлял меня, ...что он уже отправил весь свой багаж и Степана к Какуеву, — пишет С. Т. Аксаков в 50-х гг. в статье «Я. Е. Шушерин и современные ему театральные знаменитости», подчеркивая слово багаж и тем указывая на его необычность. Оба значения — походные и дорожные вообще вещи — показываются многими словарями иностранных слов от 60-х до 90-х гг. XIX в. 23. «Словарь русского языка» Академии наук под ред. Я. Грота (т. 1, 1895), давая ед. число в нашем уже значении, выделяет мн. число багажи, как военный термин в значении «все казенное и частное имущество воинских чинов, возимое за отрядом войска»24. Как видно, багаж с трудом вытесняет в общем употреблении своих конкурентов кладь и поклажа. По-видимому, только к концу XIX в. с развитием железнодорожного пассажирского сообщения через железнодорожную терминологию он входит в общий обиход. Ср. у Д. Н. Мамина-Сибиряка в рассказе «Господин Скороходов» (1893): До вокзалу в колясочке доедем, а там колясочку в багаж, сами в вагон. Уже в словаре иностранных слов А. Н. Чудинова (1908) багаж определяется, как пассажирские вещи и указывается, что воинская поклажа так называется только в западно-европейских армиях. Действительно такой термин в русской армии предреволюционной поры уже неизвестен. Любопытно, что свидетельства старого спора терминов сохранились в железнодорожных названиях: на ленинградских вокзалах есть «камеры храпения ручного багажа», а на московских — «ручной клади». Слово экипаж для петровской эпохи зарегистрировано только в значении повозки 25, а как морской термин не отмечено. Однако, в существовании его в эпоху создания основной морской терминологии не приходится сомневаться. Оно отмечается в словарях XVIII в. 26. «Новый словотолкователь» Н. Яновского (ч. III, СПб., 1806) указывает на обилие значений слова, вряд ли прочно отстоявшихся: 1) коляска с упряжью, 2) военный обоз, 3) артиллерия со своим обозом, 4) пассажиры или люди на корабле, 5) корабельные припасы. В словаре П. Соколова (СПб., 1834) их уже меньше и они определеннее: 1) коляска с лошадьми, 2) военный обоз, 3) люди па корабле. В Академическом словаре 1847 г. к этим значениям прибавлено еще повое: морская береговая часть. В позднейших словарях иностранных слов постепенно исчезает значение военного обоза и к концу XIX в. экипаж сохраняет три значения: 1) легкая коляска, 2) корабельная команда и 3) более узкое, профессиональное, войсковая часть морской пехоты. За последние 40 лет в связи с развитием техники слово экипаж, применяемое для обозначения не только команды корабля, но и команды самолета, дирижабля, танка и т. п., вошло в широкое народное употребление. Термины, заимствование которых было недостаточно мотивировано, и не прижились в языке. Таковы зарегистрированные Н. А. Смирновым: лекаж (с англ., в значении «течь в корабле»), отмеченное для XIX в. Морским словарем В. В. Вахтина и как старинное упомянутое в Морском словаре К. И. Самойлова (М. — Л., 1939); или собственное имя Эрмитаж — «сорт белого вина». Позднее оно вошло в русский язык тоже как собственное имя, но с другим значением. Слово пассаж, встретившееся в переводе Архитектуры воинской Штурма (1709) в значении «переход, проход» 27, не вошло в традицию. Позднее, в течение XVIII в. оно обнаруживается в разных сферах употребления, как это можно видеть в «Новом словотолкователе» Н. Яновского (ч. III, 1806). Кроме музыкального значения, сохранившегося до наших дней, встречаются и такие: место сочинения, на которое ссылаются, и манежный аллюр лошади. К половине XIX в. отстаивается значение — крытая торговая галлерея28, а в течение XIX и XX вв. то прибавляются, то утрачиваются, то дифференцируются вслед за изменениями техники и быта различные значения, остающиеся в пределах узкого профессионального употребления. И, наконец, последний из терминов, отмеченных Н. А. Смирновым — вояж. В сочетании дальний вояж он закреплен Морским уставом для обозначения кругосветного плавания и употребляется в Морском словаре К. И. Самойлова (М. — Л., 1939) как старинный термин. В этом значении он существовал, по-видимому, еще в первой половине XIX в. Ср. у К. М. Станюковича в морских рассказах: Грозный адмирал сердито крякнул и начал: — В двадцать третьем году я был послан в дальний вояж на шлюпе «Отважном» как один из лучших капитанов29. В отличие от терминов вторая группа существительных на -аж у Н. А. Смирнова менее обширна, хотя число их могло бы быть и значительно больше, так как они типический продукт лингвистических вкусов петровского времени и XVIII в. вообще. Стремление к точности передачи европейских понятий при переводе или к полной идентичности в обозначении европейских явлений быта вело к широкому и порой не оправданному включению в свою речь иностранных слов, иногда не своим значением, обычно вполне сходным с соответствующим русским, а только своим эмоциональным колоритом создававших понимание и ощущение и своих явлений европеизированными. На фоне распространения среди дворянства XVIII в. двуязычия и тяготения к языковым штампам французского светского обращения слова этого рода были не словами, включенными в язык как заимствования, усвоенные прочно, а макаронизмами, ограниченными в своем репертуаре только потребностями вкуса и моды. «Не только разговорный, но и литературный язык был более похож па французский, чем на русский»,— говорит Н. Дубровский о неудержимом потоке иностранных слов во времена Екатерины II, Павла и Александра I в очерке об иностранных словах в русском языке30. Отношение к подобным словам как к макаронизмам свойственно лексикографической практике XVIII и начала XIX в. Эти словари, как правило, включают только лексику терминологического характера. Так «Российский Целлариус или этимологический Росс, лексикон» Ф. Гелтергофа (М., 1771) в отделе «Прибавление чужестранных в росс, язык принятых слов» из числа существительных на -аж включает только одно — фураж. Поэтому и не встречаются в этих словарях зарегистрированные Н. А. Смирновым слова: марьяж (через тот марьяж... всех других затеснят, Арх. кн. Куракина), менаж (надлежит иметь менаж или смотрение, Поли. собр. зак.), омбраж (омбражи и несогласия между северными союзниками, Журн. Петра В.), увраж (начинаю сей увраж... в пользу моего отечества, из пис;ем кн. Куракина) 31. Из них только авантаж (как и дезавантаж) и кураж имели иную судьбу. Авантаж приобретает терминологический характер. Если на это глухо указывается, например, в словаре И. Нордстета (ч. I, СГ1б., 1780), то «Новый словотолкователь» Н. Яновского (ч. I, СПб., 1803) прямо толкует авантаж, как термин: «выгода, преимущественно прибыль, польза в торговле или в произведении какого дела или в побеждении соперника», вскользь отмечая и наличие «аллегорического смысла — о телесных человека качествах»32. Кураж усваивается прочно в употреблении уже в петровское время. Ср. у Ф. Прокоповича кураж в разговорной форме: Без доброго бо куражу, без сердца уповательного советы не помнятся33. Прочная разговорная традиция XVIII в. подтверждается фразеологией, приводимой в «Новом словотолкователе» Н. Яновского (ч. II, 1804): кураж, кураж, друзья! — по теряйте духа (в виде увещания); потерять весь кураж — быть в унынии, отчаянии; быть в кураже — быть веселым, немного хмельным. Отсюда уже быть под куражом — под хмельком34. Понятно, что общие словари языка — П. Соколова (1834) и Академический 1847 г. не помещали этого слова: оно из дворянского просторечия переходило в мещанское, обрастало народнорусским эмоциональным ореолом, выходило из одного синонимического ряда — смелость, храбрость, расположение духа к чему-н. смелому (Н. Яновский) —в другой, начиная обозначать ухарство, удальство, сопровождаемое опьянением, а также само состояние опьянения. Оно вошло в широкий народный оборот, обросло производными (куражиться). Словари иностранных слов, начиная с 60-х гг., регулярно помещают его, обычно игнорируя его новые оттенки 35. У Н. В. Гоголя оно еще, по-видимому, следует разговорно-дворянскому словоупотреблению: Ноздрев, захлебнув куражу в двух чашках чаю..., врал немилосердно («Мертвые души», I, 8). Старая фразеология и у П. Д. Боборыкина: Куражу не терять,— ответил за всех хозяин (Вас. Теркин, II, 37). Естественно, что новое словоупотребление отмечается у Н. А. Некрасова 36. Только немногие, по-видимому, более частые в употреблении макаронизмы XVIII — начала XIX в. прижились подобно куражу в языке, найдя себе то или иное стилистическое оправдание или опустившись в сферу просторечия. Недаром Н. М. Карамзин во 2 изд. «Писем русского путешественника» заменяет вояж равноценным русским путешествие37. Лишь впоследствии, и до наших дней, его употребление оправдано шутливоироническим ореолом. Ср. в макаронических стихах И. П. Мятлева: Она в вояже пряжей занималась даже («Сентенции г-жи Курдюковой»). Или у К. Пруткова: В горах Гишпании тяжелый экипаж, с кондуктором, отправился в вояж («Кондуктор и тарантул»). Кроме этого слова, начиная с 60-х гг., словари иностранных слов с разной степенью полноты регулярно помещают авантаж, ажиотаж (в переносном значении), антураж (но у А. Н. Чудинова, как термин, и в латинице — entourage), марьяж, пассаж, увраж. За исключением совсем вышедшего из употребления слова увраж38 — все они отмечены и современным «Толковым словарем русского языка» (М., 1935—1940) с соответствующей стилистической характеристикой. Ныне устарелое марьяж (брак, супружество, а также в XVIII в. карточная игра) не позднее чем с половины XIX в. вместе с производными марьяжный, марьяжиться переходит в сферу мещанского просторечия. Ср. у И. А. Гончарова в «Обломове»: Гадают на червоного короля, да на трефовую даму, предсказывая марьяж. Прочие сохранились как знакомые архаизмы в обиходе интеллигентской речи для создания колорита старинной манерности или шутливой иронии. Ср. например: Марья Николаевна в тот день принарядилась очень к своему авантажу, как говаривали наши бабушки (Тургенев, «Вешние воды»). Тиф — не тиф, а не в авантаже обретается (Л. Толстой, «Анна Каренина», VI, 22). Вся родня в авантаже, ... прабабушки даже (Д. Бедный, «Дух Сен-Луи»). Одно странное ... предприятие, или, как говорится в провинции, пассаж (Гоголь, «Мертвые души», 1,1). Тут произошел не совсем приятный, как говорится, пассаж (Тургенев, «Степной король Лир»). Этим репертуаром и ограничивается макароническое наследие XVIII — начала XIX в. Разговорное влияние французского языка резко сократилось, и с тех пор этот разряд существительных на -аж, за исключением случайных редких слов, отмечаемых иногда словарями иностранных слов или появлявшихся иногда у писателей со старой традицией пользования французской речью, не пополнялся. Заимствования существительных на -аж шли по основному пути —терминологическому. Существенным источником для определения времени проникновения иностранных слов в русский язык являются словари. Но их хронологические показания все относительны, связаны с практикой самой лексикографической работы и методом собирания слов. Часто слово, обращающееся в периферических стилях литературного языка или относящееся к названиям предметов и явлений, мало актуальных для общественной жизни эпохи, регистрируется с большим опозданием. Это же относится и к узкой профессиональной терминологии. С другой стороны, подобная терминология, случайно попавшая в поле зрения составителя, включается в' словари. Так, в «Новом словотолкователе» Н. Яновского (ч. II, 1804) помещено слово кренаж (с английского, морской термин: валка судну, т. е. наклонение корабля на сторону), которое впоследствии встречается только в специальных морских словарях (Вахтин, Самойлов). Своеобразный в этом отношении характер приобретают словари иностранных слов с половины XIX в. Историческая перспектива нарушается большим количеством единично зарегистрированных, преходящих и случайных для русского употребления терминов, которые упорно помещаются в течение десятков лет в повторных изданиях, где поэтому общее число заимствованных слов иногда далеко уходит за сто тысяч. Недаром уже в 1866 г. Н. Дубровский в предисловии к своему «Толковому словарю иностранных слов» пишет, что составители вроде Михельсона (1865) некритически помещают в словарь все из иностранного, что попадает под руку, независимо от степени усвоения русским языком. Действительно, если в пятом издании (М., 1874) словарь Михельсона содержит 30000 слов, то уже 8-е издание Бурдона и Михельсона (М., 1885) заключает 115000 слов. Таков и словарь Чудинова, выдержавший ряд повторных изданий и почти механически присоединивший к словарям предшественников новые тысячи заимствованных терминов. В этом потоке и существительные на -аж: амбаллаж (упаковочная тара), гарбелаж (пошлина с кораблей, идущих из Франции на Восток), арримаж (способ укладки груза на корабле), дубляж (вторая обшивка корабля), кил- лаж (пошлина с корабля), кулаж (утечка из бочки), машикотаж (украшение В4пении), тренаж (езда в санях), минаж (подать с хлеба во Франции), кольпортаж (торговля в разнос во Франции), кливаж (трещина на драгоценном камне), портово-коммерческое дебаклаж, дебаллаж, дебордаж, дезамбаллаж, делестаою и многие подобные, дожившие иногда до словарей наших дней. Все это узкая профессиональная терминология, коммерческая, кулинарная и прочая номенклатура, либо иностранные термины, попадавшие в специальные книги, пособия и справочники. Не вошедшие в общий оборот, мало известные и как специальные термины, или быстро оттесненные в ходе технического прогресса, они стояли вне общего хода развития существительных на -аж в русском языке. Накопление терминов на -аж после петровского времени в общем литературном языке шло сравнительно медленно. «Новый словотолкователь» Н. Яновского (СПб., 1803—1806) сверх списка Н. А. Смирнова представлен словами: арбитраж, бандаж (твердый бинт, повязка), куртаж, пейзаж, трельяж (решетчатая работа, решетник в саду; впоследствии появились и новые значения), этаж. Номинативно необходимые в разных сферах общественной жизни, они вошли в оборот общего языка, а бандаж и этаж стали словами широкого бытового употребления: Н. Яновский уже приводит фразеологию дом о трех этажах, вызванную условиями городской жизни. К 30-м гг. XIX века оно уже вполне освоено городским мещанским просторечием. Ср. у Гоголя: А приданое: каменный дом в Московской части, о двух елта- жах («Женитьба», д. 1, явл. 8). Общие словари русского языка очень скупо отражают рост терминов на -аж. Словарь П. Соколова (1834) исключает даже устоявшуюся лексику — пейзаж, арбитраж, куртаж, в том числе разговорную: авантаж, кураж, пассаж, марьяж. Эти разговорные слова игнорируются и Академическим Словарем 1847 г. Но он, несмотря на отрицательную позицию в отношении иностранных слов, принужден, правда, не без опоздания, добавить к существовавшему в словарях репертуару слов новые, вошедшие в оборот: каботаж (ближнее, прибрежное, речное судоходство в отличие от дальнего плавания), вскоре обрастающее производными (каботажный, каботажник). Ажиотаж — спекулятивное повышение ценных бумаг, термин, первоначально применявшийся для обозначения практики западноевропейской биржевой игры39, впоследствии, в общем языке, получивший метафорическое употребление. Стеллажи — подставки, подмостки, полки, термин строительного и военного дела, впоследствии широко распространенный в разных про фессиональных терминологиях, иапр., в библиотечной. Мираж (оптическое явление в южных странах), в литературном языке известное и в метафорическом применении (нечто призрачное, обманчивое). 1-е издание Даля (1863—64), тоже известного своим отрицательным отношением к введению иностранных слов в русский язык, только на четыре слова увеличивает существовавший до него в словарях репертуар слов, корсаж, политипаж, тираж и блиндаж. И по-видимому, с большим опозданием. Так политипаж уже в 1843 г. в стих. «Говорун» Н. А. Некрасова: Тьма книг с политипажами в столице развелась. Блиндаж появляется в дни севастопольской обороны в связи с потребностями военно-инженерной техники в долговременных укреплениях. Л. Толстой в очерке «Севастополь в декабре 1854 г.», подробно описывая оборонительные устройства Севастополя, называет сооружения, в которых живут и укрываются от обстрела передовые войска, землянками. Но уже в следующем очерке, «Севастополь в мае 1855 г.», землянки в описаниях отсутствуют и соответствующие сооружения носят название блиндажа: Капитан уже шесть месяцев командовал этой одной из самых опасных батарей и даже, когда не было блиндажей, не выходя, с начала осады, жил на бастионе (гл. IX). Понятно, что в дни севастопольской обороны слово блиндаж проникло в общее употребление. Но затем, в словарях иностранных слов и в общих словарях, например в Академическом словаре русского языка под ред.
Я. К. Грота, оно фигурирует только как фортификационный термин узкого профессионального употребления. В широкое литературное и народное употребление оно входит значительно позже, в годы первой мировой войны, в эпоху революции и затем Великой Отечественной войны, когда жизнью войны были охвачены народные массы. К слову тираж у Даля нейтральное толкование: розыгрыш, вынутие жребия. Все последующие словари иностранных слов, до 90-х гг., указывают, что оно употреблялось применительно к розыгрышу лотереи. Но они не указывают, что это слово применялось для называния финансовой операции погашения («тираж погашения») облигаций займов, закладных и других цепных бумаг, что создало известное фразеологическое сочетание в литературном языке выйти в тираж. Ср. у Д. Н. Мамнна- Сибиряка в рассказе «Папа» (1893): старушка сообщила еще целый ряд вышедших в тираж имен; или у Н. С. Лескова в рассказе «Загон» (1893): Меррекюльские генералы, которые еще не вышли в тираж, находятся большей частью в составе каких-нибудь сильно действующих центральных учреждений (гл. 6). В начале XX в. словарями иностранных слов отмечаются уже и тираж погашения и тираж выигрышей. Но в широкий народный оборот слово это, освобождаясь от дополнения, входит только в революционную эпоху, когда государственные выигрышные займы получили широкое распространение. Кроме того в эту же эпоху у полиграфических работников и в среде интеллигенции становится широко известным это слово в значении издательского термина (количество экземпляров издания). В словарях иностранных слов с 60-х гг. появляется слово дренаж, сначала в значении техническом — способ осушения болот40 — затем, позднее, в значении хирургическом. В начале 70-х гг. — бельэтаж, пилотаж (в значении: вколачивание свай) и персонаж— знатное лицо41; такое значение («личность, лицо») сохраняется и в прибавлениях И. А. Бодуэна де Куртенэ к 3-му изд. словаря Даля (1912), хотя уже не позднее конца 70-х гг. известно театральное значение — действующее лицо пьесы42, — сохранившееся, как единственное, до наших дней. Шантаж, отмеченное словарями в конце века, известно в 70-х гг. Ср. у Достоевского в «Подростке» (1875): Ламберт ... мог бы быть причислен к тем мерзким шайкам мелких пройдох, которые сообщаются взаимно ради того, что называют шантажей. К концу XIX в. и в начале XX количество вновь появившихся существительных на -аж возрастает. Не считая случайных слов, попадавших в словари, отметим верниссаж (просмотр выставки картин в день открытия), грильяж (сорт конфет), вираж43 и фиксаж (химические растворы, применяемые в фотографии), каптаж (оборудование минерального источника), пастилаж (род скульптуры из глины), пикетаж (выделка ткани пике) 44— слова ограниченного употребления. К этому же времени относятся и слова, позднее вошедшие в широкий литературный и народный оборот: гараж, ставшее особенно известным в период перед первой мировой войной, когда в Петербурге и Москве развилось автомобильное движение; картонаж; стаж, первоначально обозначавшее испытательный срок, в течение которого работают лица, желающие посвятить себя какой-нибудь специальности (пре- имущ. адвокатской); другое значение — срок, продолжительность службы — развилось значительно позднее, а от первого значения образовалась целая серия производных: стажер, стажировать, стажировка; саботаж, появившееся в связи с ростом забастовочного движения в начале века; трикотаж — первоначально в значении действия, а позднее в значении вязаного изделия, очевидно с возникновением фабричного производства этого рода, ср. ручное — всегда вязанье для обоих значений; массаж, очевидно с возникновением массирования, как физического метода лечения 45. В предреволюционную пору появляется еще ряд различных терминов: муляж (отливка изделий из гипса, воска и т. п., а также сами такие изделия), витраж (расцветка на стеклах, а также окно, витрина с такими стеклами), плантаж (с.-х. термин), фюзеляж (корпус самолета), эстампаж (собрание эстампов), репортаж и некоторые другие профессиональные термины; к этому же времени придется отнести и широко теперь распространенные вольтаж, тоннаж (Бодуэн де Куртенэ при переиздании словаря Даля не включает еще этих слов). Как мы видим, уже перед Великой Октябрьской социалистической революцией в составе литературного языка, а также в широком народном обиходе, с одной стороны, и в профессиональной языковой сфере, с другой стороны, обращалось значительное количество совершенно усвоенных существительных на -аж. Одиночные, морфологически неразложимые прежде слова, они теперь уже тяготели, своей компактной численностью, к объединению в грамматическую группу. Основание для объединения подсказывалось уже языками, из которых шло заимствование: это были, с суффиксами -аж, отыменные или отглагольные образования, формирующие существительные с предметным значением, со значением состояния или действия. На русской почве грамматическая опора создавалась в процессе установления лексико-морфологических связей между разновременно заимствованными словами. Так, включались в сферу глагольных образований конкурирующие пары: массирование — массаж; саботирование — саботаж; пикетирование, пикетировка — пикетаж; дренирование — дренаж; шпионить, шпионство — шпионаж; репортерство — репортаж; вираж и фиксаж (как результаты действия — химич. состав) — вирирование и фиксирование (химич. термины). Существительные на -аж, вытесняя конкурентов, постепенно приобретали облик морфологически сложных производных слов, с выделением основы и суффикса уже на русской почве, и формировали, вместе с заимствованными неразложимыми словами типа абордаж, шантаж, муляж, тираж, а также арбитраж, устойчивый класс существительных со значением действия. Рядом с ним, ассоциируясь с номинативными основами, формировался класс существительных со значением предметности (название предметов, явлений, состояний)— картонаж (ср. картон, картонный), персонаж (ср. персона, персональный и под.), витраж (ср. витрина), корсаж (ср. корсет), эстампаж (ср. эстамп), тоннаж (ср. тонна), вольтаж (ср. вольт, вольтов). Но основную массу слов этого класса составляют разновременно заимствованные слова, хотя основы их в соответственных языках могут принадлежать не только к именным, но и к глагольным. Могли быть заимствованы те значения, которые в соответственном языке в результате семантических сдвигов порвали глагольные связи. Так, слово блиндаж пришло только в предметном значении (ср. франц. blinde — blindage), хотя на почве французского языка оно имеет и значение действия (ср. франц. blinder — blindage). Предметность значения, полученная в акте заимствования, устойчиво сохраняется даже при наличии на русской почве глагольных этимологических связей (ср. блиндировать, блиндированный). Таким образом акт заимствования слова с определенной лексико-семантической характеристикой, независимо от содержания основы, лексически и грамматически нейтрализованной па русской почве, уже определял его принадлежность к классу предметов, принадлежность, укрепленную в дальнейшем выделяемостью суффикса на фоне других слов, понимаемых уже производными в русском языке. Образуется и семантическая дифференциация внутри класса существительных со значением предметности. Это названия предметов: корсаж, багаж, фураж, витраж, гараж, плюмаж, бандаж, блиндаж, пей- заж и т. п., затем названия предметов, совмещающие значение собирательности, напр., трикотаж, эстампаж, такелаж, картонаж и др., или существительные с отвлеченным значением, явления или состояния, например, кураж, мираж, стаж и др. Особое место среди именных образований занимают два существительных — тоннаж и вольтаж, — со значением количества, объема чего-нибудь, выраженных в каких-нибудь мерах. Так на заимствованном языковом материале складывалась грамматически новая группа существительных в русском языке. Завершение этого процесса и формирование устойчивой грамматической группы существительных на -аж происходит уже в советское время. Грамматически это выражается тем, что -аж становится производительным суффиксом в русской грамматической системе46, а основы новых слов включены в русские морфологические связи. Вновь появившиеся в наше время слова настолько морфологически связаны с русской почвой, что о них трудно говорить как о заимствованиях. Если исключить слова, имеющие чисто русскую основу, например, листаж, то все остальные имеют только те основы, которые прочно находятся в обращении в русском языке, и поэтому известные и в западноевропейских языках слова метраж, километраж, монтаж, репортаж: и под. могли быть легко образованы самостоятельно на русской почве наряду с такими словами как инструктаж, тренаж (тренировка), типаж и др. Определились и производительные семантические классы. В классе существительных предметного значения оказались малопроизводительными группы названий предметов, явлений, и едва ли не единственным относящимся сюда новым словом является типаж. Это понятно: эти группы наименее выражены грамматически. Распространение получила четко выра женная грамматическая группа со значением количества, объема чего-нибудь, выраженных в каких-нибудь мерах, например, листаж, литраж, метраж, километраж. Производительность этой группы отражается широкой возможностью шутливо-иронических образований, вроде денъгаж, рубляж, строкаж47. Еще более активным оказался класс существительных со значением действия. Кроме авиационного термина барраж, ставшего известным в общем языке во время Отечественной войны, все эти существительные имеют русские морфологические связи. Большинство из них, появляясь или возникая в той или иной профессиональной среде как термины, вытесняют общеязыковые модели: бракераж (ср. браковка), инструктаж (ср. инструктирование), монтаж (ср. монтировка, монтирование), патронаж (ср. патронирование и более старое патронация), пилотаж (ср. пилотирование), резерваж (ср. резервирование, резервация), тренаж (ср. тренировка). Иные, как литмонтаж, хронометраж, этикетаж, возникают впервые для обозначения соответствующих названий действия или его результата. Искусственные шутливо-иронические образования и здесь, естественно, имеют широкие возможности: зондаж, подхалимаж, халтураж, холуяж, фигураж48, жонгляж. В наши дни профессионально-техническая терминология легко проникает в состав литературного языка, а многое из нее, относящееся к массовым профессиям, широко проникает в народный обиход. Такова судьба многих терминов на -аж, возникших в советскую эпоху, когда и многие старшие слова на -аж стали достоянием значительно более широкого употребления. Подобно массе других заимствованных слов в русском языке и существительные на -аж входили в число слов с неподвижным ударением, сохраняя его при всех падежных изменениях ед. и ми. числа на суффиксальном а. Однако с течением времени, в процессе накопления, лексического, а затем и грамматического освоения их в русском языке акцентологический облик этих слов не остался неизменным. Я- Грот, замечая, что иностранное слово становится подвижным по ударению, когда «народ совершенно свыкся с ним, вовсе забыл его происхождение», пишет: «Последнее замечание приводит нас к вопросу: не зависит ли степень гибкости слова от степени его употребительности и народности? Хотя положительный ответ на это и заключал бы в себе вывод слишком общий, однако ж в нем есть некоторая доля истины. Наблюдения над словами всех разрядов показывают нам, что чем более в них жизненности, чем более они усвоены народом, тем легче они подвергаются переходу ударения, если только такому переходу не противятся другие, более сильные и постоянные законы языка»49. Связь лексического освоения слова, широты его употребления с акцентологическими изменениями несомненна. Процесс же лексического освоения слова непосредственно связан с тем, в каких социальных слоях парода, периферийных для литературного языка, слово находит распространение, как в этих слоях ощущается заимствованность слова, в какое грамматическое окружение, способствующее изменениям, оно попадает, насколько те или иные социальные слои в тот или иной исторический момент влиятельны для литературного языка, насколько сам литературный язык стоек или подвержен воздействиям. Чем шире социально круг употребления слова, тем быстрее и прочнее наступают изменения. Чем дольше оно пробыло в сфере собственно литературного употребления людей, владеющих традицией произношения иностранных слов, тем вернее оно сохраняет свой прежний облик. И наоборот, чем короче традиция, тем скорее народно-разговорная стихия произношения влияет на собственно литературное. В круг изменений сначала вовлекаются отдельные слова на -аж. Но изменения литературным языком признаются с трудом, и, в сущности, весь XIX в. отмечает эти изменения как спорадические, неустойчивые, и новую подвижность ударения факультативной. Слово этаж в просторечной форме «елтаж» в гоголевской «Женитьбе» несомненно уже обладало подвижным ударением. Но словарь П. Соколова (1834) для литературного языка дает его со старым ударением. Академический словарь 1847 г. указывает уже на подвижность ударения. Однако колебание в ударении сохраняется, и долго. Я. Грот (1858) говорит, что это слово произносится то этажа, то этажа50. Даль приводит в словаре пример колеблющегося ударения: «дом в два этажа». Ср. у А. К. Толстого: ... на Гороховой. В третьем этаже. Пойдемте, вы будете в авантаже. Или у Н. А. Некрасова: Где-то в верхнем этаже раздался выстрел — кто-то покончил с собой. И. А. Бодуэн де Куртенэ в 1912 г. при переиздании словаря Даля не дает дополнений для ударения этого слова. Однако уже в предреволюционное время несомненной нормой литературного произношения было наконечное ударение: «Толковый словарь русского языка» (1935—1940) ударение этажа считает устарелым. Так же обстоит дело со словом кураж. А. Е. Измайлов давал, по-видимому, норму произношения 20-х гг. XIX в.: И все лишился куражу, что не на чем возить хлеб в город на продажу. Но уже А. Востоков (Русская грамматика. СПб., 1831, стр. 382) отмечает ударение куража. Так же в стих. «Вино» Некрасова (1848): в кураже... позабыл я в тот день об ноже. Даль в словаре (50—60-е гг.) и М. И. Михельсон («Рус. мысль и речь», т. 1, стр. 492.— 90-е гг.) дают в примерах орфографию куражом, свидетельствующую о подвижном ударении. «Толковый словарь русского языка» (1935—1940) дает только куража, хотя, как мы видим, согласные указания с середины прошлого века свидетельствуют о распространении наконечного ударения51. Ударение фуража свидетельствуется еще А. Востоковым (Рус. гр., СПб., 1831, CTJ). 382), но Академический словарь 1847 г. дает фуража. Бодуэн в переиздании Даля (1912) показывает только одно ударение — фуража. Багаж меняет ударение позднее. Ср. у А. А. Фета в стих. «Студенты»: Все те же рельсы, и машина та же, и мчит тебя, как чемодан в багаже. Я. Грот (Словарь рус. яз. Ак. Наук, т. I, 1895) и Бодуэн (1912) дают багажа и багажа. Но надо считать, что наконечное ударение в дореволюционную пору уже твердо установилось в литературном языке. К числу слов, еще в дореволюционную пору изменивших ударение на наконечное, можно отнести слова бандаж («Толк, словарь рус. яз.» дает два ударения), гараж (в «Толк, сл.» указано, что совершенно искусственно, только неподвижное ударение; также искусственно оно в стихах поздних, например, у Пастернака. Стих, в одном томе, 1933, стр. 388); в годы первой мировой войны изменило ударение слово блиндаж. Ср. Н. Тихонов в стихах 1916—17 гг.: Лежу на дряхлом блиндаже; Вот в стройность мыслей безобразно ворвались строфы Беранже. Во время Великой Отечественной войны это слово в многочисленных стихах известно именно с этим ударением. Все эти слова, ctaB достоянием профессий или просторечия возвращались в литературный язык уже преобразованные народным употреблением. Источник колебаний ударения — в медленном, с отступлением, воздействии на литературную речь. Широкая волна изменений приходит уже в революционную эпоху. Эти слова включаются, как мы видели, в грамматическую систему литературного языка и периферийных его кругов как производные существительные с суффиксом -аж, реально или потенциально выделяемым. Тем самым выстраиваются они в одну линию с существительными, также разных семантических классов, но подвижного ударения, типа галдёж, -ежа, падёж, -ежа и далее с прочими существительными муж. рода с ударением на суффиксе в им. падеже ед. числа и с наконечным ударением в косвенных падежах обоих чисел, типа летун, -уна, колун,- уна, кругляш, -яшй, торгаш, -ашй, голыш, -ышй, ловкач, -ача, храбрец, -ецй, грузовик, -икй, пятак, -акй, сырец, -рца, молодняк, -яка и т. п. Ассоциация происходит на широкой социально-языковой почве. Профессионально-языковое употребление и старых слов теперь шире и ближе к литературному языку. Сам литературный язык теперь расширил свою социальную базу в ходе образования новых слоев интеллигенции. В литературную норму вовлекаются все новые слова на -аж, с подвижным ударением, старые и вновь возникшие: тираж, -ажа (Бодуэн -ажй, «Толк, сл.»—ажа), стеллаж,-ажа («Толк, сл.» -ажа), монтаж, -ажй («Толк, сл.» -ажа), метраж, -ажа («Толк, сл.» -ажа), листаж, -ажа («Толк, сл.» -ажа), литраж, -ажа, витраж, -ажа, шантаж, -ажа (Бодуэн -ажа, «Толк, сл.» -ажа, и ажа как просторечие); на этом фоне представляется не выпадающим из литературной нормы произношение миража, например у Н. Тихонова в стих. «Люди Ширама» (1930): Ожерелья из трупов, дворцы миража — Это ты наплодила нам басен, Кабинетная выдумка, дохлая ржа. Большое количество слов широкого профессионального обращения еще находится на периферии литературного языка, отчетливо показывая акцентологические тенденции существительных на -аж. Таковы, напр., род. и другие косвенные падежи52: вольтажа, дренажа, самолет в барраже, бракеража, инструктажа, для арбитража, такелажа, плантажа, тоннажа, пикетажа, хронометража, литмонтажа, километража, пилотажа, тренажа, типажй, экипажй готовы к выполнению боевого задания, бой на виражах. Естественно, что такое произнесение проникает и в поэзию. У А. Твардовского: Над лесом машины дают виражи... Возьми его! Вот он, держи! У И. Сельвинского: Уходит, уходит. Уйдет... Прямо в небо! Без виражей. С другой стороны, сохраняют прежнее постоянное ударение слова с устойчивой традицией литературного, и отчасти узко книжного произношения, такие, как шпионаж, персонаж, пассаж, массаж, картонаж, ажиотаж, корсаж, репортаж, саботаж, пейзаою, каботаж, фюзеляж, трикотаж; слова узкого распространения, такие, как патронаж, эстампаж, этикетаж; слова устарелые, такие, как абордйж, плюмаж, марьяж, трельяж. Целиком относятся к этой группе, хоть и вновь возникшие, но не находящие почвы для реального употребления в косвенных падежах серии шутливо-иронических слов типа строкаж, подхалимаж и под. Для всех случаев эволюции ударения момент большей или меньшей легкости этимологизации не имеет, по-видимому, существенного значения. Процесс нормализации подвижного ударения у существительных на -аж еще не закончен, но тенденции его очевидны. Так, от единичных лексических заимствований начала XVIII в. шел в течение XVIII и XIX вв. процесс постепенного количественного накопления лексики на -аж и ее освоения литературным русским языком, завершившийся уже в XX в., в советскую эпоху, объединением ее в грамматическую по словообразованию категорию, с выявленным на русской почве суффиксом, с отстоявшейся семантикой, и включением этой категории в русскую, по подвижности ударения, акцентологическую систему.