И ГРАММАТИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ ЗНАЧЕНИЯ

Проблема лексических, словообразовательных и грамматических компонентов семемы - традиционная проблема лексического, словообразовательного и грамматического значений. Изучению этой проблемы, особенно выяснению природы указанных типов значения и критериев их разграничения, уделялось немало внимания.

В результате было установлено, что, во-первых, грамматические и словообразовательные значения могут быть только абстрактными, а лексические - и абстрактными и конкретными и что, во-вторых, абстрактные лексические значения (например, слов типа отношение, причина, следствие, направление, место) по своему логическому содержанию могут совпадать с соответствующими словообразовательными и грамматическими значениями (ср.: запеть - начать петь; Останьтесь,-Прошу вас остаться). Это заставило ученых отказаться от поисков существенных различий между лексическими, словообразовательными и грамматическими значениями в плане содержания и обратиться к более тщательному исследованию их внешнеформальных и структурных (реляционных, системных) различий. В ходе этих исследований было выяснено, что с формальной точки зрения, т.е. с точки зрения соотнесенности языковых значений с единицами плана выражения, собственно грамматическими следует считать такие языковые значения, которые находят свое внешнее выражение в грамматических средствах, т.е. проблема грамматического значения сводилась, по существу, к вопросу о том, что следует относить к грамматическим средствам языка[29].
В советском языкознании вопрос о грамматических средствах (о внешних выразителях грамматических категорий) наиболее глубоко и широко был поставлен в статье Л.В. Щербы «О частях речи в русском языке». К внешним выразителям категорий Щерба относит изменяемость слов разных типов, префиксы, суффиксы, окончания, фразовое ударение, интонацию, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическую связь. «Противополагая форму, знак - содержанию, значению, я позволяю себе, - говорит он, - называть все эти внешние выразители категорий формальными признаками этих последних, ибо не вижу никакой пользы в выделении, среди прочих признаков, формальных морфем в особую группу. lt;...gt; Признаки, выразители категорий, могут быть положительными и отрицательными: так, “неизменяемость” слова, как противоположение “изменяемости”, также может быть выразителем категории, например наречия» [217, 65]. Позднее формальные признаки Щербы стали называть формальными (грамматическими) средствами или просто формантами.
Многие ученые к формально-грамматическим средствам языка (к формантам) относят служебные слова (предлоги, послелоги, союзы, частицы, артикли) и даже местоимения. Особенно прочно этот взгляд утвердился во французской лингвистике (в работах Ж. Вандриеса, А. Мартине и др.). Здесь служебные слова рассматриваются как аналитические морфемы, выполняющие чисто грамматическую функцию и лишенные какого бы то ни было лексического значения. Мартине, например, разделяет монемы на лексические (лексемы) и грамматические (морфемы). К последним, кроме служебных слов, он относит и местоимения. Главной особенностью грамматических монем Мартине считает ограниченность их состава.
У советских лингвистов отождествление служебных слов с морфемами не было принято. Большинство ученых, в частности такие крупные теоретики, как В.В. Виноградов, В.М. Жирмунский, А.И. Смирницкий, выступали против смешения служебных слов и местоимений с морфемами, признавая за ними статус слова. Если под словом понимать грамматическое слово, т.е. словоформу и лексему в принятом нами определении, то это совершенно правильная точка зрения.
Попытки разграничить лексические и грамматические значения на основании структурного принципа привели к необходимости разделения, во-первых, явной (эксплицитной) и скрытой (имплицитной) грамматики, а во-вторых, центральных и периферийных, сопутствующих (маргинальных) значений.
Идею явной и скрытой грамматики в русском языкознании развивали А.А. Потебня, А.А. Шахматов, Л.В. Щерба, в американском - Э. Сепир, Б. Ли Уорф, в немецком - Э. Кошмидер. Согласно этой идее, языковое содержание оформляется не только с помощью внешних грамматических средств, но и с помощью внешне не выраженных семантических категорий,
выполняющих в определенном смысле функцию грамматических значений. Особенно важную роль скрытая грамматика играет в таких языках, как китайский, но в той или иной мере она заложена в природе любого языка, являясь основой всякого грамматическоого строя [102, 79]. В русском языке имплицитно, т.е. с помощью лексических значений и контекста, выражаются, например, значения определенности ~ неопределенности (ср.: Срочно вызвали врача. ~ Врач нашел состояние больного тяжелым), результативности ~ нерезультативности (ср.: искать ~ находить, читать ~ прочитывать), каузатив- ности ~ некаузативности (ср.: есть ~ кормить, смот
реть ~ показывать, идти ~ гнать, ехать ~ везти), произвольности ~ непроизвольности (ср.: бросать ~ ронять, смотреть ~ видеть, слушать ~ слышать), лица (например, глаголы присутствовать, посещать, говорить, ругать, хвалить содержат виртуальную синтагматическую сему лица) и т.д. С этой точки зрения грамматическая форма, как справедливо утверждал Потебня, есть значение, а не звук: «Формальность языка есть существование в нем общих разрядов, по которым распределяется частное содержание языка, одновременно с своим появлением в мысли» [157, 61]. Э. Кошмидер называет категории скрытой грамматики категориями подразумеваемого содержания, С.Д. Кацнельсон - просто скрытыми категориями или скрытыми категориальными компонентами лексических значений. «Скрытые категории, - пишет Кацнельсон, - это подразумеваемые категориальные признаки, не имеющие самостоятельного выражения в языке. Из сказанного, однако, не следует, что скрытые категории вообще никакого выражения не имеют и обретаются, так сказать, в “эфире чистого духа”. Как и все элементы мысли, они необходимо требуют звукового выражения, но выражаются они не прямо, не непосредственно, а окольным путем, при посредстве слов и словесного контекста. Если скрытые категории, как иногда говорят, “угадываются из контекста”, то только потому, что в контексте содержатся достаточно четкие и недвусмысленные указания на этот счет. Не лексические значения и синтаксические связи сами по себе, а грамматически оформленные и сочетающиеся в предложении словесные знаки являются выразителями скрытых категорий. В звуковой оболочке слов, синтагматических и фразовых единиц вместе с другими смысловыми компонентами получают выражение и скрытые категории» [102, 83].
Лексические значения слова считаются обычно центральными компонентами (в работах А.А. Шахматова, Л. Ельмслева и др.), а грамматические его значения - периферийными. Правда, Т.В.

Булыгина и Г.А. Климов утверждают обратное [41], но вряд ли они правы - хотя бы потому, что грамматические значения обычно не укладываются в сентенциональное толкование слова и нередко с трудом поддаются четкому логическому определению.
Из сказанного выше следует, что строгих критериев разграничения лексических и грамматических значений еще не выработано. Однако ясно, что при узком понимании грамматических значений, т.е. при понимании грамматических значений как содержательных коррелятов каких-либо внешних формальных средств их выражения (окончаний, внутренней флексии, интонации, порядка слов и т.д.), они являются по своему характеру формально-грамматическими (внешнеструктурными) единицами языка, а при широком их понимании, учитывающем и семантические категории скрытой грамматики, - содержательно-грамматическими (внутреннеструктурными) и функциональными.
К бесспорным различиям между лексическими и грамматическими значениями (при узком понимании последних) можно отнести лишь следующие: 1) грамматические значения в отличие от неграмматических (лексических и словообразовательных) не соотнесены прямо с конкретными предметами, они выражают обычно самые общие отношения, связанные с номинативным, модально-предикативным и коммуникативным планами высказывания; 2) грамматические значения в принципе присущи всем словам данной части речи, а неграмматические-лишь отдельным ее словам или группам слов (тематическим, лексико-семантическим, лексико-грамматическим, словообразовательным, синонимическим и т.п.); 3) грамматические значения не допускают, как правило, толкований с помощью отдельных словосочетаний и предложений, что свидетельствует об их нечеткой логической вычленимости, об их связанности и автоматизированности, подсознательности; 4) грамматические значения выражаются с помощью особых грамматических средств, составляющих специфику грамматических категорий тех или иных частей речи (в содержательном плане эта особенность является факультативной, в формальном - основной).
Словообразовательные значения тоже понимаются и определяются по-разному. Одни ученые отождествляют их со зна
чениями словообразовательных морфем, другие видят в них тот остаток, который получается вследствие вычитания значения мотивирующего (непроизводного) слова из значения мотивированного (производного) слова, третьи понимают под ними значения словообразовательных моделей[30]. В любом случае словообразовательное значение представляет собой выраженное в структуре производного слова отношение между семантикой мотивирующей и мотивированной основ, т.е. «словообразовательное значение формирует лексическое значение производного слова на базе лексического значения производящего слова, ставя его в определенные отношение и сливаясь с ним в новое значение» [139, 16]. В отличие от собственно лексических значений словообразовательные значения (семы), как правильно отмечали многие ученые, всегда являются «групповыми», «серийными», «классными», т.е. они делят слова на определенные группы, классы, словообразовательные типы. Но «классными» могут быть и категориальные компоненты лексических значений (такие, как ‘одушевленность’, ‘собирательность’, ‘субъект’, ‘объект’, ‘лицо’, ‘адресат’ и т.п.). От них словообразовательные значения отличаются только своей эксплицитной производностью, т.е. выраженностью в формальной структуре слова, словообразовательной или морфемной. На эту особенность словообразовательных значений ясно указал Г.О. Винокур: «...есть слова, по структуре своей составляющие вполне условные обозначения соответствующих предметов действительности, и слова, составляющие в известном смысле не вполне условные, мотивированные обозначения предметов действительности, причем мотивированность этого рода обозначений выражается в отношениях между значащими звуковыми комплексами, обнаруживающимися в самой структуре этого рода слов. Эти слова и суть слова с производными основами. Вот почему значение слов с производной основой всегда определимо посредством ссылки на значение соответствующей первичной основы, причем именно такое разъяснение значения производных основ, а не прямое описание соответствующего предмета действительности, и составляет собственно лингвистическую задачу в изучении значений слов» [62, 421]. Из этого тезиса исходят авторы «Русской грамматики» и многие другие ученые. Е.А. Земская, полагает, например, что единственным словооб

разовательным значением прилагательного лесной в любых ei;o контекстах (лесной зверь, лесные ягоды, лесной домик, лесной воздух и т.д.) является значение 'относящийся к лесу, связанный так или иначе с лесом'.
При узком понимании словообразования иной подход, собственно, и невозможен. Но поскольку в деривационных моделях типа учить              учитель 'тот, кто учит' и ле
чить -* врач 'тот, кто лечит' дифференциальное семантическое содержание производных слов совершенно идентично, возможно и широкое понимание словообразования (оно представлено, например, в работах В.М. Маркова), охватывающего наряду с эксплицитными также имплицитные словообразовательные модели. В случае имплицитной номинативной деривации {лечить -gt; врач) вполне правомерно употребление термина «деривационное значение» (или «деривационная сема»). По отношению к лексико-семантической системе языка словообразовательные значения (точнее, компоненты значения) выступают в функции семантических значимостей производных слов, ибо они указывают на принадлежность производного слова к определенному словообразовательному типу и словообразовательной парадигме. Однако существуют и формальные словообразовательные значимости. К ним относятся прежде всего различные типы формальной (структурной) мотивированности деривата. Например, словообразовательное значение наречия по-дачному ‘как на даче' является результатом его семантической мотивированности существительным дача, а формальная словообразовательная значимость - результатом мотивированности прилагательным дачный. Вообще говоря, при транспозиции (по М. Докулилу) мы всегда имеем дело с формальными словообразовательными значимостями (ср.:              чи
тать - чтение, синий - синева, новый - по-новому), а не со словообразовательными значениями как отражательными (содержательными) сущностями: синтаксический дериват может быть мотивирован своим производящим лишь формально. К сфере формальных значимостей следует, видимо, отнести и случаи словообразовательной «стилистической модификации» {специалист              спец, столовая -gt; столовка, штука              шту
кенция и т.п.). Поскольку и при «чистой» транспозиции и при «стилистической модификации» меняется лишь статус слова как части речи или стилистическая его значимость, эти словообразовательные процессы не следует квалифицировать как номинативную деривацию.

<< | >>

↑

Источник: Васильев Л.М.. Современная лингвистическая семантика: Учеб, по собие для вузов. 1990

Еще по теме И ГРАММАТИЧЕСКИЕ КОМПОНЕНТЫ ЗНАЧЕНИЯ:

- История русского языка - Лингвистика - Перевод и переводоведение (Английский язык) - Прикладная лингвистика - Риторика - Русский язык - Социолингвистика -