М. М. Ковалевский как теоретик * и историк социальной мысли

; * . • V’ . -/1

Известно, что наука без знания своей истории и творческого восприятия идей прошлого теряет свои возможности, скрепы и теоретико-методологические основания.

В начале XX века великий ученый В.

Один из выходов из сложившейся ситуации — активное изучение научного наследия, традиций исследований и индивидуального опыта творчества.

Это особенно важно для отечественной социологии, изначально воспринимавшейся правящими кругами как атрибут оппозиционного сознания. Отрицательное отношение царских чиновников к социологии, к ее преподаванию в университетах было связано с тем, что социология была близка к реформаторству, так как она изучает социальные отношения, их субъекты, причины бедности, несправедливости, неравенства и т.д. Кроме того, становление социологии в европейских странах, в том числе и в России, пришлось, как писал известный французский социолог Де Греф, на период развития социалистического движения. Тенденции недоверия к социологии в той или иной мере проявлялись и в некоторых странах Европы. Но несмотря ни на что, отечественная социология развивалась, формируя свои школы, представители которых имели тесные контакты с европейскими учеными. Российские социологи активно влияли на институционализацию мировой социологии в начале ее становления. Так, известно, что М. М. Ковалевский, Е.В. Де Роберти,

Н. И. Кареев, П. Лилиенфельд, Я. Новиков и другие активно участвовали в создании Международного института социологии (1894), в организации и работе первых социологических конгрессов.

Хотя социология не была включена в университетское образование, в России читались социологические курсы, издавалась учебная литература. Так, работа «Введение в изучение социологии» Н. И. Кареева стала третьим изданием подобного рода в мировой практике2.

С.Н. Южаков — один из первых российских социологов, в конце XIX века писал, что социология, несмотря на запрет, «читается под именем философии истории или под именем общих отделов некоторых прав, весьма часто бывает курсом того или иного отдела социологии» 3.

Особенно результативной в становлении и развитии мировой и отечественной социологии была деятельность М. М. Ковалевского, правоведа, историка, антрополога и социолога, основателя российской академической (университетской) школы социологии. Благодаря творчеству ученого, его коллег и учеников социология стала преподаваться в университетах, появились программы курсов, учебники, кафедры. Несмотря на энциклопедичность своих научных интересов, Ковалевский особое внимание уделял социологии, ее преподаванию и развитию. П. Милюков, подчеркивая это, писал: «Имя той науки, которая содержала в себе полный ответ на духовную потребность Ковалевского, которая была, так сказать, его систематическим мировоззрением, есть социология» 4. Об этом говорят его фундаментальные труды «Социология», «Современные социологи», десятки статей по теории и истории социологии и политической социологии. Кроме того, нужно иметь в виду, что все его другие работы, связанные с экономикой, историей, антропологией, весьма социологичны, так как он считал, что предметом социологии является организация и динамика человеческого общества. Во многих работах М. Ковалевским был реализован эволюционно-социологический подход. Вместе с тем он заложил основы сравнительно-исторического метода, который актуализируется сегодня в логике современной компаративистики в различных науках, в том числе и в социологии. М. Ковалевский, используя названный метод, развил и обосновал понимание того, как в обществе менялись формы устройства — от прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму. В этом проявлялось его понимание общественного прогресса, которое заключалось в расширении замиренной среды и роста солидарности. Так, М. Ковалевский в своих трудах «Происхождение современной демократии» (Т. I—IV. М., 1845-1897), «От прямого народоправства к представительному и от патриархальной монархии к парламентаризму. Рост государства и его отражения в истории политических учений» (Т. I-III. М., 1906) и многих других основательно проследил условия роста человеческой солидарности на основе демократических форм устройства жизни. Он полагал, что главной задачей социологии является изучение условий и роста

солидарности как проявления прогресса5. Ковалевский полемизировал с Дюркгеймом, который, опираясь на Спенсера, связывал динамику солидарности с развитием разделения труда. Условиями солидарности представляются, писал М. Ковалевский, расширение связей между людьми через разные формы общественности, которые ведут к замиренности в общественной системе. Развитие общественных форм на основе развития связей, дифференциация общества — главные условия роста солидарности, следовательно, прогресса. По Ковалевскому, «все народы участвуют в мировом прогрессе», который должен привести к их объединению в единое «мировое солидарное общество». Через эту логику он прослеживал динамику развития общества от первобытного рода до современности. Состояние солидарности проходит три последовательные стадии: сознание родового единства, национальной солидарности и космополитизма. Они характеризуют основные этапы развития общества — от первобытного общества к формированию национальных государств и образований более широких форм связи — международных объединений и союзов. О развитых обществах он писал: «...зависимость наиболее передовых стран, хотя бы в отношении пропитания собственного населения, от мирового обмена — сама уже способствует солидарности, выходящей за пределы не только отдельных государств, но и целых материков»6. М. Ковалевский, полагал, что в современных обществах, где противоречия между трудом и капиталом создают разобщенность общества, солидарность граждан приобретает осмысленный характер, что позволяет ввести противоречия в более рациональные рамки, формируя негативное отношение к локаутам, стачкам и определяя развитие социального законодательства7. Идея солидарности объединяет гражданские связи населения и служит основой социального государства, строительство которого так актуально в наши дни. С точки зрения ученого, солидарность как общественный феномен, характеризующий сознание человека, группы, этноса, пронизывает все социально-политические и экономические действия, сглаживая противоречия, конфликты. Условиями развития солидарности могут быть религия, экономические и политические интересы, языки, на циональная принадлежность, которые в разных регионах проявляются по-своему8. М. Ковалевский предполагал, что национальные и федеральные солидарности (союзы) могут объединиться в единый международный союз. Последний, писал он, опирается «на существование автономных государств, объединяемых каждое в одно политическое целое своим историческим прошлым и общностью интересов в настоящем в большей степени, чем единством языка или единством веры»9.

Исходя из своей концепции прогресса, он рассматривал проблему взаимоотношения человека и общества. В статье «Взаимоотношения свободы и общественной солидарности»10 Ковалевский выступает против утверждения авторов «Вех» о том, что тирания общественности и неуспех освободительного движения искалечила личность, сломила «в русском человеке мораль альтруизма и общественности». Он считал, что развитие общественности, общественных движений, государственный контроль являются «положительным требованием современной гражданственности, если автономия личности признается не препятствием, а условием развития общественной солидарности»11. Поэтому реформаторы, не учитывающие цели общественной солидарности — справедливости и автономии личности, в своих программах, не будут иметь успеха. Ковалевский утверждал, что «прочным порядком политического устройства могут быть только те образы правления, при которых народ обладает свободой самоопределения в такой же степени, как и входящие в состав его члены, т.е. под условием соблюдения норм права, в свою очередь являющихся вынуждаемыми властью требованиями общественной солидарности» и. В развитии личности он выделял роль организационной функции государства, которое направлено на укрепление солидарности.

Круг теоретических интересов М. Ковалевского чрезвычайно широк. В основе его поисков, как было сказано выше, лежала идея прогресса как роста солидарности и расширения замиренной среды. Солидарность, которая является важным фактором «обще- жительства», имеет условия развития, они различны в разные периоды. В период капиталистического хозяйства особое значение приобретают экономические и политические интересы. Важную роль Ковалевский отводил государству, развитию общественных институтов, от которых зависит формирование социального законодательства, закрепляющего нормы и соглашения. Он надеялся, что «так называемое социальное законодательство в недалеком будущем введет экономическую конкуренцию в те пределы, при которых свобода соглашений и охраняемая ею автономия личности не будет препятствовать проявлению взаимной заботливости экономических классов о сохранении и упрочении начала общественной солидарности»12. В работах Ковалевского в конкретной форме представлены основы социального государства. С идеей солидарности связаны нравственные нормы жизни как личности, так и общности и общества. Он утверждал, что рост чувства солидарности внушает нормы поведения, противостоящие инстинктам, которые характерны для животного мира. Это показано в его статье «Происхождение идеи долга» на примере того, как происходила эволюция понятия долга.

Эти и многие другие идеи представлены в статьях первого раздела настоящего издания13.

Вторую часть книги составляют труды по истории социальнофилософских идей, где дается анализ различных традиций, школ, а также раскрывается опыт творчества конкретных ученых. Этот раздел чрезвычайно интересен, так как он представляет статьи, написанные человеком с очень широким кругозором, и глубоким пониманием сути различных концепций и творчества конкретных ученых. Кроме того, как подчеркивали исследователи его творчества, Ковалевский умел как никто понимать смысл и изгибы чужой мысли и лично «был знаком с видными представителями социологии самых различных направлений, всегда оставаясь самим собой» 14. Все его историко-социологические статьи характеризуются чрезвычайным уважением к рассматриваемым концепциям, идеям и их авторам. Даже критикуя оппонента, Ковалевский отмечает положительные моменты в современных ему работах и в историческом аспекте, при этом каждая его работа пронизана активным представлением понимания проблем самим Ковалевским, и его авторской концепцией.

Некоторые биографы Ковалевского писали, что его огромное историко-социологическое, в целом гуманитарное наследие определялось его «просветительским духом» (С.

Статьи второго раздела — это работы, затрагивающие историю европейской мысли, периода формирования социологии как науки. В них представлен основательный анализ взглядов авторов, с чьими именами связано становление социологии. Так, анализируя идеи Кондорсе, Ковалевский называет его «творцом той новой науки, которая в гораздо большей степени, чем построения Вико, приближается к современной нам истории культуры и гражданственности», предложившего «формулу человеческому прогрессу»15, которая, по его мнению, стала основой построения истории цивилизации, или контовской социальной динамики. Ковалевский подчеркивает, что идеи позитивизма были определены Кондорсе, который утверждал, что общественные науки приобретают точность наук физических и используют их методы16.

Содержательно представлены взгляды других зачинателей социологии — Монтескье, Руссо, Спенсера и др. Говоря о Монтескье и Руссо, Ковалевский представляет их общие взгляды, определившие социологические идеи новейшего времени. При этом он особое внимание уделяет и политическим взглядам, считая их важной частью социологического воображения.

' Интересна и актуальна статья о Спенсере, с которым автор тесно общался, будучи в Лондоне. Эта работа не повторяет раздел

о нем в его книге «Социология». В представленной статье излагается суть социальной доктрины Спенсера, которая определена его органистическими взглядами и принципами эволюции. Ковалевский утверждает, что социальная доктрина Спенсера — это английский радикализм, «кладущий в основу всего общественного и государственного уклада начала свободы и равенства». В статье дается подробный анализ основных моментов социальных взглядов великого ученого. Особое внимание уделяется вопросам свободы, равенства, собственности, справедливости и роли государства в их реализации. В конце статьи М. Ковалевский восклицает: «Да позволено же будет мне закончить этот очерк словами, что Спенсер так много сделал для начинающейся науки социологии, что имя его смело может быть поставлено рядом с именем Огюста Конта, ее основателя»17.

В его исследованиях истории общественной мысли особое место занимают традиции французской социологии. Это связано, по крайней мере, двумя моментами: во-первых, французские ученые, наряду с английскими, в конце XIX — начале XX века были лидерами в развитии социологии и антропологии, что не раз подчеркивал Ковалевский в своих работах. Во-вторых, Ковалевский почти 18 лет жил во Франции, где непосредственно общался со многими учеными страны и этот период связан с его активной социологической деятельностью. Французские социологи подробно представлены в работах «Современные французские социологи» и «Очерк истории развития социологии в конце XIX и в начале XX века».

В статье дается подробный обзор развития социологических исследований во Франции конца XIX и начала XX века. Упоминаются работы Дюркгейма, Леви-Брюля, Сенара, Бугле, Рене Вормса, основателя «Международного института социологии», Фулье (отца и сына), Гюйо и др., которые стояли у истоков французской школы социологии. Рассматривая содержание их работ, Ковалевский подчеркивает, что многие исследования идут в русле генетической социологии, которую он активно развивал.

Ковалевский считает, что, если за последние четверть века не возникло новых доктрин, это не значит, что не велась социологическая работа. «Я лично далек от такой мысли. Четверть века прошли не даром»,— пишет Ковалевский18. За этот период многие гипотезы и факты, особенно этнографические и исторические, обобщены социологическим образом, «явилась возможность строить на добытых обобщениях все новые и новые гипотезы». Но при этом, пишет Ковалевский, некоторые «стародумы» при использовании социологами фактов конкретных наук будут повторять обычную фразу: «Это не социология, это антропология, этнография, история, психология». Подобные утверждения не останавливают ученых, и Леви-Брюли и Дюркгеймы «строят генетическую социологию на положительном фундаменте строго проверенных наблюдений этнографов и фольклористов». В результате научной интеграции выводы и обобщения этого направления не лишены социологического интереса.

Особенно интересными сегодня являются анализ работ Тарда. Последнему посвящена отдельная статья, которая включена в настоящее издание. Ковалевским высказывается суждение, что, «современные социологии Франции только углубляют положения своих предшественников, подкрепляя их в то же время новыми фактами и соображениями»19.

Знакомство с работами Ковалевского по истории французской социологии убеждает нас в том, что историю социологических идей невозможно изучать без этого опыта. Автор, как мы говорили, имеет двойную информацию. Он лично знал и общался со многими из тех, о которых пишет, и был прекрасно знаком с их работами. Содержательность текстов, кроме сказанного, определяется и позицией автора. Он воспринимает концепции той или иной школы, того или иного автора через свое понимание, свою концепцию. В конце анализа развития социологии во Франции делается вывод: «Социология действительно является наукой не только зарождающейся, но и зародившейся, и современные ее ревнителям остается только продолжать и укреплять давно начатое дело» 20.

Историко-социологические очерки М. Ковалевского — это один из первых опытов обобщения идей развивающейся науки как в мире, так и в России. Из отечественных социологов ранее М. М. Ковалевского только Н. И. Кареев представил картину развития социологии, особенно российской. Интерес к российским традициям развития общественных идей у Ковалевского связан в первую очередь с тем, что он был патриотом отечественной науки и России. Весьма содержателен, например, очерк о социально-философских дискуссиях славянофилов и западников о путях исторического развития России, где рассматриваются взгляды братьев Киреевских, Краевского, Одоевского, Шевырева и их оппонентов Чаадаева, Печерина, Герцена. Анализируя суждения этих двух течений, зародившихся в 30-40 гг. XIX века, Ковалевский писал: «Если Чаадаев в 1845 году... осмеивал то новое течение, которое, независимо от партий, приводило русских людей к невероятному бахвальству и к совершенному извращению всего исторического процесса, то он (Чаадаев.— А.Б.), быть может, недооценивал той роли, какую в утрировке здравых в конце концов мыслей о самобытности нашей культуры, нашего исторического процесса, играла его странная попытка низвести это прошлое к нулю»21. Это суждение Ковалевского показывает, что он не поддерживает ни одно из этих движений, но не отвергает их, т. е. в каждом из них по-своему трактуется будущее России, ее связи с остальным миром, с Европой. В любом случае эти опыты показывают пробуждение общественного сознания россиян и формы поиска исторического пути, утверждал он.

Проблема взаимодействия умственных течений и их влияние на русскую культуру освещается в нескольких статьях Ковалевского. Так, интересна статья о борьбе немецкого и французского влияния на русскую общественную мысль в конце XVIII и в первой половине XX столетия, которое при царствовании Александра I было определяющим, французской литературой зачитывались и русские реформаторы,— пишет он. Издавались книги Монтескье, Делольма, Руссо, Вольтера и др. Французское влияние, привнося принципы либерализма, было эффективным для российского общества. С 1812 года оно замедляется. В переориентации на немецкие традиции большую роль играли, по мнению Ковалевского, немецкие университеты, особенно Геттингенский, который отличался хорошей организацией обучения, демократичностью профессоров и космополитичностью. Образование в Геттингенском университете получили Николай Тургенев, Михайловский-Данилевский, Куницын, Галич и многие

другие. Традиции немецкой культуры и социально-философские идеи начали овладевать прогрессивными умами российского общества. Например, Галич был первым, кто познакомил русских читателей с Шеллингом, что послужило быстрому распространению шеллингианства. Ковалевский дает подробный анализ этого процесса на российской почве, что должно заинтересовать философов, которые, к сожалению, мало используют в своих исследованиях труды Ковалевского. Кстати, с давних пор почему-то существует мнение, что он не любил метафизику по опыту своего учителя О. Конта и всячески избегал философской схоластики. Включенные в этот сборник работы свидетельствуют о том, что Ковалевский не пренебрегал философскими изысканиями, активно исследовал опыт становления философских традиций в России и их своеобразие. В целом Ковалевский в своих статьях показал линии взаимодействия российских духовных традиций с европейской и выступал против однобокого влияния одной традиции на нашу культуру. Эта проблема актуальна и сейчас, когда российская современная гуманитарная мысль в своих направлениях разделилась на те же движения, которые существовали в России с начала 30-х годов XIX века. Работы Ковалевского чрезвычайно актуальны сегодня и с той точки зрения, что открытие «новых Америк» в обсуждении специфики российских духовных исканий и взаимодействий не привнесет должного научного прогресса.

Представленные работы говорят о том, что Ковалевский активно интересовался историей общественной мысли Европы и своего отечества — России, в частности социологии. Российским социологам Ковалевский посвятил ряд работ, написанных в основном в последние годы его жизни. Замечание Н.И. Кареева в том, что он не включил русских социологов, принимавших участие в обсуждении тех же проблем, что и западные, в свою книгу «Современные социологи» можно считать необоснованным. Ковалевским созданы очерки

о жизни и творчестве многих отечественных социологов и других гуманитариев, творчество которых высоко оцениваются с точки зрения вклада их в социологию и в целом в социальную мысль. Это статьи о Н. А. Чернышевском, Л. Н. Толстом, И. С. Тургеневе, *

А.И. Чупрове, И.И. Иванюкове, Е.В. Де Роберти, С. А. Муромцеве,

А.И. Герцене, Н. К. Михайловском, В.О. Ключевском, которые не вошли в данное издание.

Кроме того, необходимо подчеркнуть, что анализируя научные воззрения западных ученых, Ковалевский соотносит их

взгляды с взглядами и трудами соотечественников, что весьма справедливо.

К сожалению, объем данного издания не позволяет включить работы по политической социологии и политологии. Подобные исследования занимали в творчестве Ковалевского большое место, и его можно считать одним из зачинателей отечественной научной традиции по этим направлениям. Опыт его чрезвычайно интересен и актуален. Сегодня, с развитием этих научных направлений, необходимо переиздание и этих работ, которые, к сожалению, недостаточно включены в научный и учебный процесс.

В книгу не вошли также те работы, которые в разных вариантах переизданы в последние годы в качестве учебных пособий.

Надеюсь, что настоящее издание будет способствовать расширению кругозора заинтересованного читателя и познанию творчества выдающегося ученого, зачинателя отечественной академической социологии.

В работах Ковалевского, как писал С. Котляревский, историк и его современник, обнаруживается «неустанное стремление к знанию, стремление охватить широкие его перспективы, вера в развитие человечества, соединенные с благожелательной и мудрой терпимостью к людям». Труды Ковалевского важны не только как носители определенной информации, но и как проявление души, духовных исканий автора.

Выражаю благодарность за активную помощь в подготовке издания зам. директора библиотеки им. А. М. Горького М. Э. Карповой, сотрудникам факультета социологии СПбГУ В. М. Павловой и Т.Н. Бариновой. -л

1

І •