Июньские события 1923 г. привели БЗНС в состояние глубокой дезорганизации. Его руководящие кадры были в значительной степени истреблены или эмигрировали, часть оставалась в тюрьмах. После разгрома сентябрьского мятежа БЗНС раскололся: с одной стороны, появились группировки явно правого толка, с другой - начало формироваться левое течение, проявлявшее осторожное же- іание сотрудничать с коммунистами.
Новое руководство БЗНС не хотело делать никаких резких движений. Не хотело оно поддерживать и Заграничное представительство Земледельческого союза, об разованное Р. Даскаловым, Ал. Оббовым и К. Тодоровым в Праге с целью добиваться возвращения БЗНС к власти: правительства Югославии и Чехословакии, особенно первой, не только приняли к себе основную массу “земледельческой” эмиграции, но и сочувственно отнеслись к реваншистским планам ее руководства. Правящие круги Югославии были настолько озабочены воцарением Цанкова и К° в Болгарии, удельным весом военных в руководстве страной и возвращением к политической жизни деятелей "старых” - в известной степени враждебных Сербии - партий, что готовы были, заверяя в бескорыстии, сделать из Югославии плацдарм для вооруженной борьбы болгарских эмигрантов с режимом Цанкова. Убийство 26 августа 1923 г. Р. Даскалова не охладило стремления его сподвижников Ал. Оббова и К. Тодорова добиваться поставленной цели и поиска союзника для этого. В начале октября 1923 г. в местечке Лапово состоялась их первая встреча с только что нелегально пересекшими болгаро-югославскую границу Коларовым и Димитровым, на которой обсуждались планы совместной вооруженной борьбы “земледельцев” и коммунистов. Согласно некоторым данным на встрече поднимались вопросы о создании из предствите- лей БЗНС и БКП эмигрантского правительства и Революционного заграничного комитета39. Был затронут и неординарный вопрос об использовании югославской военной помощи, якобы возможной без принятия каких-либо обязательств в пользу Югославии со стороны болгарской политэмиграции, заявлявшей о понимании опасности стать инструментом для достижения чужих целей. Повод для выступления эмиграции связывался с очередным возможным осложнением взаимоотношений между Болгарией и Югославией, хотя такое развитие событий могло повлечь за собою вторжение вооруженных сил Югославии на болгарскую территорию. Встреча в Лапово носила характер пробной, зондирующей относительно намерений и конечных планов потенциальных союзников - БКП и БЗНС, что было сколь важно для каждого из них, столь и ненадежно, если учесть их недавнюю политическую вражду. Для коммунистов целью являлось, исходя из коминтерновских рекомендаций, установление рабоче-крестьянского правительства; для ЗП БЗНС, для Оббова, в частности, результатом должно было стать восстановление самостоятельного правления БЗНС, о чем, правда, вначале открыто не говорилось. В ноябре к сотрудничеству активно подключился К. 'Годоров - человек энергичный и несколько склонный к авантюрным поступкам. До переворота он являлся посланником Болгарии в Белграде, где сумел обзавестись большими связями. 7 ноября 1923 г в Вене произошла его встреча с Димитровым, о результатах которой Димитров писал Коларову в Москву: Тодоров заявил о решимости "предпринять вооруженную акцию по свержению правительства Цанкова в марте будущего года, использовав для этого и болгарских эмигран- юн в Югославии”, и уверял, что югославской интервенции в Болгарию не будет, но что "сербы согласны, чтобы Сербия стала базой сооруженной акции” и что “они предоставляют 30 тыс, винтовок, 100 пулеметов, 30 орудий и 2-3 самолета”; для закупки оружия Топоров предполагал “сделать заем у русских, за который потом, пос- !)с победы и прихода к власти расплатится новое болгарское прави- іельство”. Изложив тезисы Тодорова и не скрывая положительного отношения к его предложению, Димитров просил Коларова провес- п1 в Москве соответствующий зондаж40. В Москве, однако, потребовали, чтобы раньше, чем предоставить запрошенную материальную помощь, вопросы совместных действий были обсуждены на переговорах четырех сторон: представителей обоих эмигрантских центров БКП и БЗНС и обоих их вну- іренних центров. Это являлось тем более необходимым, что члены внутреннего центра БЗНС, с трудом оправлявшиеся от репрессий после июньских событий 1923 г., исповедовали главным образом ле- і ильные методы борьбы против правительства Цанкова, так что даже сентябрьское вооруженное выступление - крестьянское в основном по составу участников - официальным руководством БЗНС поддержано не было. “Внутренних” деятелей завлечь в Москву не удалось, но эмигрантские представители (К. Тодоров и Ст. Цанов от БЗНС и Г. Димитров и В. Коларов от БКП) 20 февраля 1924 г. все-таки провели и Москве встречу, где подписали соглашение о подготовке ногюго вооруженного восстания, поводом к началу которого полагали возможные военные осложнения между Болгарией и Югославией, \отя бы и чреватые югославской интервенцией в Болгарию41. Парировать опасность иностранного вмешательства участники встречи румали “действительным и широким участием народа в восстании”, л также тем, что руководство им будет осуществляться со стороны обеих революционных организаций” Характер будущего нрави- іельства, как рабоче-крестьянского или какого-либо другого, в сог- ілшении не фиксировался, но в ходе переговоров затрагивался вопрос о распределении министерских постов между БКП и БЗНС Иажным моментом соглашения являлось упоминание о возможно- I і и восстания в очень близкое время42. Почему именно на весну 1924 г. намечали свое выступление за- іраничньїе центры БЗНС и БКП? Этот план базировался прежде всего на учете напряженного состояния болгаро-югославских отношений - в течение нолугода после прихода к власти правительства Цанкова они пережили три кризисных обострения, сопровождавшихся концентрацией югославских войск на болгарской границе и \ і розой их вторжения. Югославия открыто выражала возмущение продолжением деятельности в Болгарии формально нелегальной UMPO автономистов, вольготно обосновавшейся в болгарском Пи- рписком крас, где она чувствовала себя хозяином положения вплоть до того, что ее структуры фактически подменяли государственные. Отсюда македонские четники совершали набеги на югославскую территорию, где опирались на разветвленную сеть околийских и окружных комитетов автономистской организации, ее вооруженную милицию и вооруженные отряды местных подпольщиков"13. В декабре 1923 г. министр иностранных дел Югославии М.Нинчич в очередном представлении своему болгарскому коллеге указывал на необходимость убрать “разбойников, вторгающихся на югославскую территорию с целыо грабить и убивать население” и затем безнаказанно укрывающихся в Болгарии44. Если настороженность Белграда в отношении Софии являлась своего рода постоянно действующим фактором, то в январе 1924 г., когда было заключено итало-югославское соглашение по вопросу о Фиуме, возникли дополнительные благоприятные условия для активных действий Югославии против соседки: соглашение о Фиуме как бы закрывало для Югославии ее западный “фронт” и давало тем самым ей возможность сосредоточиться на восточном - на разрешении больного для нее вопроса о ВМРО. И действительно, как прознали, пользуясь своими связями с югославскими властями, деятели ЗП БЗНС, на середину марта 1924 г. Югославия планировала против Болгарии некие меры военного характера. Именно с этим временем стал связывать свое выступление А.Оббов, делая при этом ставку, по всей видимости, на действия собственными силами - без коммунистов. Не слишком удовлетворенный условиями соглашения, подписанного 20 февраля 1924 г. в Москве, к тому же не получив от последней запрошенного финансового вливания, он вскоре прекратил связи с Загранкомитетом БКП. Свои действия Оббов теперь стал связывать с отдельной от коммунистов акцией, полагая начать ее в случае болгаро-югослав- ского конфликта “спонтанным восстанием в северо-западном пограничном районе”, откуда оно, по его предположению, распространится на соседние области; предусматривалось нанесение удара по Софии; вооружить население предполагалось оружием, перенесенным из Югославии во время самой акции45. На ухудшение болгаро-югославских отношений в это время рассчитывали и болгарские коммунисты. Очередная волна слухов о предстоящем весной 1924 г. восстании в Македонии, подготовленном якобы ВМРО, подпитывала и их представления о возможном скором вооруженном выступлении. 3 марта руководимый Димитровым Президиум Балканской коммунистической федерации, которая объединяла компартии Болгарии, Югославии, Румынии и Греции и располагалась в Вене, предложил ЦК БКП “в случае восстания или же попытки восстания в Македонии, которое сопровождалось бы военной интервенцией и оккупацией части Болгарии со стороны Югославии”, поднять трудящиеся массы на восстание против режима Цанкова в целях образования рабоче-крестьянского правительства, освобождения страны от оккупации и восстановления мирных отношений с соседними государствами46. В заседании Президиума БКФ, принявшего это постановление, участвовал представитель Коминтерна В.П. Милютин. Но далеко идущие планы и тех, и других, и третьих оказались со- рванными. Бряцание оружием на Балканах вызвало волнение в европейских общественных кругах, политики стали спешно принимать меры. В ответ на ультимативное требование Белграда к Софии положить конец набегам ВМРО, сопровождавшееся угрозой вторжения на территорию Болгарии, правительство Цанкова провело 3 марта 1924 г. ряд арестов автономистов. Югославские власти и свою очередь занялись перемещением болгарских эмигрантов в глубь страны, подальше от приграничной зоны. Таким образом, деятельность автономистской организации была частично парализована. 4 марта Милютин сообщал в Москву: автономисты “намеченное ими выступление на апрель месяц отложили”47. В урегулировании конфликта особую заинтересованность проявила дипломатия Великобритании48. Об этом не преминул доложить Милютин в очередном послании в ИККИ от 13 марта: “...большое участие принимает... Англия. Под ее давлением югославское правительство воздержалось от немедленного вторжения”49. Появление ряда новых факторов международной обстановки, к частности недавнее признание Советского Союза Великобританией, продемонстрировавшей свою незаинтересованность в разжигании военного конфликта на Балканах, заставляло и СССР действовать осторожнее. 13 марта Политбюро ЦК РКП(б), корректируя постановление I [резидиума ИККИ по болгарскому вопросу от 14 февраля 1924 г., приняло решение, которым, с одной стороны, подтверждало вероятность революционного обострения кризиса в Болгарии и связанные с этим революционные перспективы, а с другой - делало предупреждение - новый момент! - о том, что болгарское революционное движение должно рассчитывать исключительно на внутренние си- ;iы - на болгарских рабочих и крестьян, но никак не на СССР, который - “ввиду общего положения вещей” - вооруженной силой или даже военной демонстрацией в ближайшее время помочь не мог бы. Вместе с тем в постановлении указывалось, что подготовка восстания должна быть продолжена, в том числе по ведомству И.С. Ун- шлихта (начальник снабжения РККА, член РВС СССР), а смета Коминтерна увеличена на соответствующие суммы50. При принятии этого постановленя учитывался целый ряд дру- I их - некоминтерновских - факторов, в том числе низкая боеспособность Красной армии в то время. Тем не менее важно подчеркнуть, что постановление ПБ ЦК РКП(б) от 13 марта 1924 г. содержало но- вый и весьма существенный момент - известное отграничение руководства РКП(б) от политики БКП. Срыв повстанческих намерений, намеченных на весну 1924 г., вызвал огромное разочарование. Христо Оббов (брат Александра), действовавший в Югославии, сообщая в ЗП БЗНС о вынужденной отмене всех указаний '‘земледельческой” эмиграции, писал: “Пашич против нашей акции. Приготовления, которые я довел до решительной фазы, вчера приказал отменить, и сегодня это сделано. Подозреваю, что нас здесь держали лишь как пугало для Цанкова, потому что как только он дал заверения, что пригрозит македонцам и произведет их аресты, нас стали считать лишними"51. Однако невозможность начать вооруженное восстание весной 1924 г. не означала, что заинтересованные стороны отказались от своих планов. Это в полной мерс ощущало правительство Цанкова, приступившее к превентивным мерам. Еще в январе Народное собрание приняло закон о защите государства, которым в общей форме запрещались все общественные, экономические и политические организации, прибегающие для достижения своих целей к преступным действиям, вооруженным и террористическим актам и насилию. На его основе 4 апреля 1924 г. Кассационный суд произвел адресно запрещение БКП, комсомола, синдикального союза, рабочей кооперации “Освобождение” с конфискацией имущества распускаемых организаций. С этого времени БКГ1 официально стала нелегальной. Но продолжала ориентироваться на восстание. Ее заграничный центр, полагая, что постановление ПБ ЦК РКП(б) от 13 марта вряд ли может серьезно отразиться на проводимом компартией курсе, рекомендовал внутреннему ЦК БКП сосредоточиться на подготовке восстания. Такую же позицию заняла Балканская коммунистическая федерация, в которой доминировали представители БКП. Не без давления этого органа прошедшая нелегально в мае 1924 г. партконференция БКП (так называемая Витош- ская) приняла документы в духе постановления Президиума ИККИ от 14 февраля, фактически проигнорировав предупреждения ПБ ЦК РКП(б) от 13 марта. Таким образом, идея восстания как цель и задача болгарскими коммунистами была подтверждена. Витошская конференция избрала новый состав ЦК БКП в основном из деятелей, имевших склонность к “левизне”. Не вдаваясь в глубокий анализ ситуации в стране, они решили, что наиболее благоприятным для восстания временем станет осень 1924 г. В число главных выдвинулся вопрос о военно-технической подготовке акции, по поводу чего началась оживленная переписка и движение людей по линии София-Вена-Москва. Из СССР в Болгарию стали направляться специальные уполномоченные, притом не только по линии Коминтерна, но также из ОГПУ и его Иностранного отдела, из военной разведки. Их задачей было создание сети ПВО (нелегальных вооруженных организаций), снабжение их оружием и обучение людей пользоваться им. Один из таких уполномоченных, “Борис”, писал уехавшему в Москву на V конгресс Коминтерна Димитрову: Нажимайте там на всех. Промедление времени - смерти подобно. І Іадо решить вопрос, что мы намерены делать осенью: да или нет. I ’ели да, то нужно сформировать и центр единого управления подго- і’онкой событий и приступить к работе по македонцам, врангели- ггам и транспорту материальных средств”52. Из сохранившейся переписки следует, что Москва не выполняла иеех взятых на себя обязательств по соучастию в военно-технической подготовке восстания. Стремясь добиться своего, и ЦК БКП, а засылавшиеся в Болгарию советские “делегаты” и “уполномоченные” преувеличивали в своих донесениях степень созревания якобы революционного кризиса” и готовности к вооруженному выступлению как коммунистов, так и их возможных союзников. В частности, гот же “Борис” уверял, что “большая часть населения только насилием удерживается от открытого вооруженного выступления про- | ив правительства”-4. Но это далеко не соответствовало истинному положению. Внутренная борьба в РКП (б) после смерти Ленина, подогретая письмом-завещанием вождя, напряжение весенне-летних месяцев 924 г. в связи с проведением XIV конференции РКП(б), а затем и XIV съезда партии, по-видимому, не позволили Москве серьезно запяться проблемами БКП. Инициированное Коларовым новое обсуждение болгарского вопроса на заседании ПБ ЦК РКП(б) завершилось постановлением от 19 июня 1924 г., которым ПБ полностью подтвердило свое предыдущее решение от 13 марта, включая пункт о поручении Уншлихту провести подготовительную работу (“10 тысяч винтовок и т.д.”). Иными словами, летом 1924 г. двойственность и противоречивость позиции большевистской Москвы в отношении болгарского восстания преодолена не была. Московские политики, иынужденные считаться с факторами экономической и политической стабилизации в общеевропейском масштабе, по не желавшие и не готовые отказаться от ультрареволюционных идей и планов, выстраивали в отношениях с БКП сложную политическую линию, очевидно, рассчитывая на использование в зависимости от обстоя- іельств того или другого элемента заложенного в ней дуализма. Двойственность, а отсюда нечеткость позиции СССР чрезвычайно раздражала руководителей болгарских коммунистов: они требовали действий. Коларов спустя два года скажет: “Пройдя через огонь, мы стали смелыми до безрассудства. Бомба, яд, расстрел - кот наша новая психология, это ли левизна? Это - требование революции”54. На форсирование событий их настраивал и боевой революционный тон, заданный V конгрессу Коминтерна55 Зиновьевым и Бухариным. На последовавшей за конгрессом VII конференции 1ЖФ Димитров в официальных выступлениях заверял, что Балканы не только находятся в “революционном положении”, но что революционный кризис там обостряется до крайних пределов и что Болгария стоит непосредственно перед новой гражданской войной56. В от вет на требование Димитрова выработать “точные революционные директивы”, в которых, по его мнению, БКП “остро нуждается”, конференция уполномочила Коларова и Димитрова обратиться в ПБ ЦК РКП(б) в целях продвижения вопроса о восстании в Болгарии. Добиваясь “момента истины” и ссылаясь на эти полномочия, Коларов и Димитров обратились 21 июля к московскому руководству с меморандумом. Их исходная позиция состояла в признании неминуемости нового восстания в Болгарии; о восстании ближайшей осенью, уверяли они, все говорят открыто и готовятся к нему, а правительство Цанкова фактически имеет против себя буквально всю нацию. Авторы меморандума указывали, что в этих условиях считают невозможным для БКП ни уклониться от приближающегося боя, ни остаться пассивными. “И Коминтерн, - утверждали они, - не может предоставить решение судеб болгарской революции фаталистическому развитию событий”. Далее Коларов и Димитров в благоприятном для своей позиции свете сообщали, на какие военные силы опирается в настоящее время правительство Цанкова и в каком направлении должна вести военную работу БКП. В заключение они обращались к ПБ ЦК РКП(б) с весьма категорично выраженной просьбой “дать твердую директиву всем органам, как партийным, так и советским, в частности Комиссии под председательством т. Ч[ичерина], объединяющей деятельность всех этих органов в деле помощи болгарской революции, держать курс на болгарское восстание со всеми вытекающими отсюда политическими и военно-техническими последствиями.
Неопределенности, которая наблюдалась до сих пор в работе соответствующих органов, должен быть положен конец”. Указывались и конкретные направления, по которым должна вестись подготовительная работа57. Ответ болгарские руководители получили быстро и совсем не такой, какого ожидали. Для обсуждения болгарского документа ПБ ЦК РКП(б) создало комиссию в составе М.В. Фрунзе, Ф.Э. Дзержинского и Я.Д. Троцкого, т.е. лиц высокого партийного и государственного уровня, считавшихся квалифицированными военными руководителями, 29 июля 1924 г. по их предложению ПБ приняло резолюцию, в первом и главном пункте которой говорилось: “Признать, что до укрепления партии на железных дорогах, на почте и телеграфе, в армии и в деревне партия не может ставить себе вооруженного восстания в качестве неотложной практической задачи текущей осенью”. Далее, правда, резкость первых фраз смягчалась, выражалась надежда, что ситуация может и измениться к лучшему, т.е. надо понимать - в пользу восстания. Несмотря на туманность формулировки, революционная перспектива таким образом не снималась. Наоборот, как бы вразрез с вышесказанным перед БКП ставилась задача усиленной и всесторонней политической, организа- і тонной и технической подготовки вооруженного восстания и захвата власти рабоче-крестьянским блоком под руководством компартии. Рекомендовалось “оттянуть” восстание примерно до весны следующего года5й. Таким образом, в новом постановлении ПБ ЦК РКП(б) отмеченный дуализм сохранялся. Но вместе с тем и четко ставился вопрос о практической неготовности БКП к восстанию и отмене планов поднять его ближайшей осенью Повстанческий мираж не исчезал, по передвигался по координате времени на весну следующего года Казалось, вождям болгарской революции вольно или невольно предоставлялся шанс еще раз все тщательно продумать и просчи- I ать. В своем заявлении от того же 29 июля по поводу полученного постановления ПБ ЦК РКП они подтвердили, что БКП имеет ясное представление о 'тяжелых последствиях в случае нового поражения вооруженного восстания и поэтому “авантюры не сделает и без достаточной и всесторонней подготовки призыва массам к восстанию не отправит”. Но при этом они не преминули упомянуть, что в резолюции ГТБ признается быстрое назревание кризиса в Болгарии, что, по их мнению, допускает “возможность в течение развивающихся событий принять новое решение”59. Так что возможность остановиться и отменить мало чем обеспеченный курс на вооруженное восстание при фактическом отказе СССР от всеобъемлющей помощи оказалась проигнорированной Коларовым и Димитровым, что, очевидно, соответствовало их тогдашним левацко-авантюрным умонастроениям. Не оставили своих замыслов и “земледельцы”. Внутри страны в развитие идей соглашения от 20 февраля 1924 г. начали действовать лидеры формировавшейся левицы БЗНС П. Пстков и Д. Грын- чаров. После Витошской конференции БКП был создан Акцион- пый комитет единого фронта, в центральное руководство которого пошли Ст. Димитров и К, Янков от ЦК БКП и Д. Грынчаров и Н, Петрини от левицы БЗНС. В провинции возникали местные ак- ционные комитеты. В июне 1924 г. Акционный комитет принял совместную программу борьбы. Кратко смысл ее сводился к двум главным тезисам: I ) “путем вооруженного восстания вырвать власть из рук капитала”; 2) “решительное столкновение быстро приближается”. Иными словами, и здесь не обошлось без “левых” умонастроений и форму- пировок. Важно отметить, что принятие такой программы означало, что девица БЗНС оставляла линию, которой следовала до тех пор, а именно линию на использование только легальных методов борьбы, и теперь выражала готовность перейти к нелегальной деятельности, к созданию организационно-технического аппарата для подготовки восстания, т.е. также принимала курс на вооруженное иосстание для свержения правительства Цанкова. Но в отличие от конечной цели коммунистов (рйбоче-крестьянское правительство) девица БЗНС, а учитывая ее интересы, и общий Акционный комитет конечной целью восстания называли демократическое кресть- янско-рабочее правительство60. Такая перестановка содержательных частей, определявших суть будущего правительства, совершенно по-новому высвечивала характер самого единого фронта: из него по существу уходила “руководящая роль коммунистов”. Эта важная деталь еще более четко проступала в Программе крестьянско-рабочего правительства, принятой во второй половине июня 1924 г. С ее разъяснениями Д. Грынчаров выступил 4 июля на митинге в Софии. В период с 29 июля по 24 августа она была опубликована в ряде материалов легально выходившей “земледельческой” газеты “Оранжево знаме”. Из этих программных документов следовало, что левица БЗНС отвергала саму возможность через крестьянско-рабочее правительство установить диктатуру пролетариата и продолжала отстаивать тезис о том, что в мелкокрестьянской стране, какой являлась Болгария, не может быть коммунистической власти. Будущее правительство левица считала демократическим в рамках либеральной традиции и надеялась, что такая идея близка всему БЗНС. Главенствующим для нее принципом оставалась руководящая роль БЗНС в будущем правительстве61. Поэтому и в формировавшемся блоке труда левица считала себя определяющей, руководящей силой. Подчеркивая, что освобождение народа - дело самого народа, и что БЗНС является истинно народной и к тому же легальной партией (в отличие от запрещенных по ЗЗД рабочих организаций - БКП, Партии труда и прокоммунистических профсоюзов), левица считала, что именно БЗНС должен стать для всех трудящихся объединяющим звеном при создании единого трудового фронта. Компартии ничего не оставалось, как принять эти условия в расчете, вероятно, на то, что, когда начнутся решительные действия, она сумеет перехватить инициативу. Впрочем особым выбором БКП не располагала. Август 1924 г. стал для нее месяцем больших потрясений. В первой его половине произошел провал с переброской крупной партии оружия на моторных и нарусныч лодках из Севастополя. Согласно закрытой информации. подученной и Москве, из 18 т оружия в 120 ящиках на болгарский берег сумели сгрузить только 80 ящиков. Частями было дослано еще некоторое число винтовок, патронов, гранат и т.п. И все это сумела обнаружить болгарская полиция. В результате провала расконспирированной оказалась вся подпольная организация по доставке, разгрузке, переносу и укрытию вооружения62. Разразился международный скандал. Дипломаты из иностранных консульств в Варне, осматривая оружие для доклада своим пра- шітельствам, установили по клеймам, что контрабандное оружие произведено в СССР. Это было тем более неприятно для Москвы, что еще в июне-июле 1924 г. французские и американские дипломаті, аккредитованные в Константинополе, предпринимали шаги для согласования своих действий в случае “коммунистического восстания” в Болгарии и угрожали “в целях защиты своих граждан в этой стране” военным демаршем на суше и в болгарских водах63. Конец августа-начало сентября ознаменовались, кроме того, погромом македонского движения, в котором московские политики видели союзника БКП. Выше уже говорилось о контактах ВМРО автономистов и ряда управленческих структур СССР. После решения об их возобновлении в январе 1924 г. представители ОГПУ, НКИД и Коминтерна обсуждали в Москве условия, которые следовало выдвинуть перед Александровым. Коларов, например, предложил вариант, предполагавший, что от автономистов следует потребовать поддержки всей деятельности БКП, включая ее подпольную сторону, притом делать JTO практически открыто. Между тем характерной для позиции Александрова чертой с самого начала его контактов с советскими органами было нежелание связывать себя с болгарскими коммунистами совместным вооруженным выступлением; он боялся комму- нистическо-“земледельческого” восстания, как могущего послужить предлогом для интервенции со стороны Югославии, которой разоруженная Болгария не смогла бы противостоять. Несмотря на противоположность программ, с которыми договаривающиеся стороны приступали к конкретным переговорам, на свет в конце концов появились Декларация и Протокол об объединении македонского революционного движения от 29-30 апреля 1924 г., а спустя неделю и знаменитый Манифест к македонскому народу, к организованному революционному населению Македонии и к македонским революционным деятелям. В этих документах ВМРО выражала готовность во имя свободной Македонии бороться против балканской реакции и сотрудничать с революционными партиями и организациями балканских народов. Уже 5 мая Президиум Балканской коммунистической федерации провел демарш перед ИККИ по поводу Декларации, зафиксировав в протоколе своего заседания, что документ носит слишком общий характер и неясно определяет изменение направления деятельности автономистов в отношении как болгарских коммунистов, так и цанковского правитслъсч'ва и что необходимо на деле получить от них “доказательства искренности изменения ими своей политики и тактики”. В частности, Президиум БКФ требовал от автономистов выступить за освобождение всех коммунистов из тюрем, войти в соглашение с БКП в целях свержения правительства Цанкова и образования рабоче-крестьянского правительства64. В протоколе отмечалось, что продолжение переговоров должно вестись “в тесном контакте с Президиумом БКФ”, каковой, очевидно, прежде отсутствовал. Кроме того, ЦК БКП также оказался в неведении о переговорах с ВМРО - уже постфактум об этом в Софию сообщил Димитров из Вспы. Вот почему ЦК БКП в свою очередь выступил с заявлением, требуя “не оказывать моральной и материальной поддержки крылу автономистской организации, возглавляемому Тодором Александровым, но предоставить помощь революционной оппозиции этой организации”. Такая позиция нашла поддержку со стороны Президиума БКФ65. Своеобразный бунт деятелей БКП в Софии и Вене против содержания и методов переговоров с ВМРО автономистов потребовал срочного созыва в Москве комиссии по болгарским делам в составе В. Коларова, В.П. Милютина, М.А. Трилиссера, И.С. Уншлихта, И.А. Пятницкого (ИККИ) и Г.В, Чичерина, которые в той или иной степени имели отношение к “македонскому вопросу”. 7 июня комиссия постановила: “Не разрывая связи с Тодором Александровым, поддерживать тайные связи с оппозицией и оказывать ей тайно моральную и материальную поддержку ... Подтвердить необходимость проникновения в организации ВМРО и развития нелегальных связей с оппозицией”66. Становится ясно, что переговоры с самого начала велись при РГГ- норировании внутреннего ЦК БКП и даже венского Президиума БКФ, притом, очевидно, на разных этапах разными лицами и, по-ви- димому, еще и недостаточно квалифицированно. Примерно то же продолжалось в летние месяцы 1924 г. и после демарша ЦК БКҐ1 и БКФ. В частности, при обсуждении болгаро-македонских проблем на высшем уровне - заседании ПБ ЦК РКП(б) 19 июня излишне поспешно, как представляется, было принято решение: “Декларацию македонских автономистов опубликовать за их подписью”67. Публикация Декларации, состоявшаяся несколько позже - 15 июля 1924 г., причем без ведома Александрова, вызвала политический скандал, сопровождавшийся отказом Т. Александрова и другого члена ЦК ВМРО А. Протогерова от своих подписей. Случившееся означало сокрушительную компрометацию ЦК ВМРО автономистов в глазах правящих кругов Болгарии, а по-своему - и всей македонской общественности. И фактически стало приговором Александрова к смерти. В ходе взаимоистребительпой распри в конце августа-начале сентября 1924 г. Александров и многие другие македонские деятели были убиты, македонское движение понесло большие жертвы. В октябре 1924 г. при рассмотрении событий в македонском движении на заседании Президиума БКФ в Вене политический секретарь внутреннего ЦК БКП И. Манев дал им от имени ЦК БКП такую оценку: тактику единого фронта, примененную при переговорах с ЦК автономистской организации, БКП считает ошибочной: она форсировала события в македонской организации, не подготовив предварительно общее движение трудящихся в Болгарии для защиты ВМРО от неизбежного удара со стороны цанковского правительства; во время переговоров с Г. Александровым ему были предъявлены некоторые неприемлемые требования чисто партийного характера взамен требуемой последним поддержки македонского движения. По мнению Манева, после погрома Македонская организация выведена из борьбы на стороне трудящихся масс Болгарии68. Эту позицию Президиум БКФ поспешил “скорректировать” и сторону большей лояльности по отношению к советским органам, ведшим переговоры. В том, что три разнородные по целям и идеологии организации - левица БЗНС, БКП и ВМРО автономистов - стремились одинаковым способом, а именно путем государственного переворота и при помощи иностранных государств, свергнуть правительство Цанкова, проявлялась характерная для болгарской политической культуры черта: насилие в политической борьбе - обыденное для стран "догоняющего развития” явление - складывалось в новой истории Болгарии в определенную традицию. В самом деле со времени освобождения из-под власти Османской империи в 1878 г. страна уже располагала опытом трех мятежей (1886, 1887, 1923 гг.) и трех государственных переворотов (1881, 1886, 1923 гг.)69. Так что политическую атмосферу 1924 г. лишь в известной степени можно назвать чрезвычайной - Болгария жила в напряженном, но не чуждом ей ритме. 13 Калфоа Хр Девети юни и българското национално-соцнално движение. София, 1934. С. 55. 14 Свободна реч. 1924. 27 окт. 15 Там же. 1924. 28 окт. 16 Югославией (или Юго-Славией) в политической и дипломатической практике 1920-х годов часто называлось Королевство СХС, после государственного переворота 1929 Г. “Югославия” стало официальным названием страны. 17 Гришина Р.17. Формирование взгляда на македонский вопрос » большевистской Москве. 1922-1924 гг.: (По документам российских архивов) // Македония: проблемы истории и культуры. М., 1999. С. 155-156. 1, 4 Ншшср.шш В. Европейский фашизм в сравнении. 1922-1982. Новосибирск, 2000. С. 9. Перевод книги немецкого исследователя, изданной в Германии в 1983 г. 14 Попп строи Н. Авторитаризъм - фапшзъм (към модела на политического развитие на България. 1918-1944) // ИП, 1997. № 2, С. 47. 2(1 Там же. С. 48. См. также: Поппе трое Н. Теория за тоталитаризма и •ii.liф.їшн илі ft Мово врече м '.ц|лін>. Ні 2: Он м-- Тнім, j и п. і оаювнпге ілл і . і > 11 її 111111 йти и ?i-a.i|'x’k.iru ou»iti ?. inn T-jiu\u (( и- 'punі !LJ’>4. M 4. X Rutin uu.s Jet Demo la .die: Лікті-вів-, urid .iimniidris Rep me in buk'jrkn I'M».* 1944//Лшоиі;іге Rfiiiim- aHbimilki ami SllduML'BHifta, 191У 194>l Pftdcbnm; Mtlndicn: Wien;/flncli. 2Ш! 21 Колеи H. Указ. соч. С. 126. 22 Работнически вестник (София). 1923. 14 юли: 3 и 8 авг. Гтшшни Р П. Сентябрьское восстание 1923 г. в Болгарии в свете новых документов // НИИ. 1996. № 5. С. 186. 2,1 Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции в документах центральных российских архивов. М., 2000. Ч. 1. Док. № 36, 25 Гришина Р.П. Сентябрьское восстание ... // ННИ. 1996. No 5. С. 183-184. 2(> РГАСГ1И. Ф. 495. Оп. 161. Д. 36. Л. 57-58. 27 Там же. 2S Национальный вопрос ... Док. № 46. 24 Гришина Р.П Сентябрьское восстание ... // ННИ. 1996. № 6. С. 137-138. 111 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 282. Д. 8. Л. 60. 31 Национальный вопрос ... Док. № 43. 22 Бон в П. Към нъпроса за формирането на новия политически курс БКП през юли-август 1923 г. //ИМИ БКП. София, 1981. Т. 44. С. 273. 22 Василева М. Септемврийското въетание: “за” или “против” // История (София). 1994. № 3. С. 41. Цуриков А. Политици, процеси, атентатп. София, 1998. С. 36. 33 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 282. Д. 8. Л. 66. 36 Национальный вопрос ... Док. № 78. 37 Там же. Док. № 125. зв Там же. Док. № 108. 29 См.: Стопное В. Задграничното представитслство на БЗНС и един- ният фронт с БКП (септ.1923 - август 1924 г.) // НИИ БКП. София, 1987. Т. 57. С. 103. ?" /Itmumptin Г 11.чиненим. Софии. Iі*$9 I 15. С. Я-i— 55. " Спустя двд гндл. 7 март.і I92fi г. pa Not in ем Софийского нкру&ногн ?? 1.1 участники Оітлшігс-шіН і «.і l * ? і и» ? mi.iik пршшшрсиы к оіертннп к.ини •і 1Н.Ч rUMlCHICllltL MK nil "НорЩИкИ 1Г ІфсДП'ПМІИ I1IHI‘I?L44 >11 hi СИЧфШІ ЦІПІ I і К [ 1. Сйфлії 1УН Л I . -4fi. I 4 *1 ii«ip;n,.,NH:if|tc мі: жду ім.и p.i і ii'riiUH пилиш Пи БКП n :inj|ipjmi’Hiuni upc-ic1 nniu.it no пн liJlK ы (toj)l irroTWiiT.H ".і копо H f.opi.iKCHi1 Н ілТиІші:). thi.-н'шутті A,' lln in.upuL'ji ш.шіїра'іумоііісто между ВКП и ВМРО u на осчеристо hj Cemempit^cecm) (і ілпіітс J *>Z3 r.//11И11 ВКП. София, 1979. T. JO, С. 240: MuHftltl Ни УҐііііІсттт> US Ал (ІрСГОГеррії // ИП. 1984. t*с. 573. 44 Демократически сговор. 1923. 17 дек. См,: Спнчшті Н Задграничното предстаннтелство ... С 133-1.34. 1)6 Националмнвопрос ... Док. № 130. 47 Там же. Док. JSi> 131. 48 Василев В. Майският манифест на ЦК на ВМРО от 1924 г. - обстановка, преговори и последний // ИП. София, 1980. № 5. С. 43^14. 44 Национальный вопрос ... Док. № 135. «Там же. Док. № 137. м Цш . sli*. І’ишнчмі It. і.і.ці р.ііііі’піиііі upon, і,пін п. ;нлїіп С 1.18 U и сем інсгсн ii.i ,ц>кум,_іл n ? cor|niih s. і, і 1.1,. (,A \ v., шгіп- l m дап.и ? Гричшич І' П KuMHirrupn і'К-П'ґгі it K>pc r-pijjn i| ki'u'r ылигунгитн'и. , «011 партии на пі'.чі оті щку ноііого Boopv^ttiimtч інкчгіаші* н )(?- pm -і іні'пі- MI1HL- рі24 і fli-i мнтеріглліім росі’шн'ких лрмнюн И f лпнйниисдспне 2Ш1 ,V- 6. С. 50, 53 РГАСПИ. Ф. 495. On. 19. Д. 345, Л. 22. 54 Там же. Он. 282. Д. 8. Л, 64. 55 СрС tnonii<»t В., Тепавичаров В. ГІолнтическггга алтернатнва на Българни. У шни ІУ25 - 4 януари 1926. София, 1992. С. 277. 56 ІП \СПИ ф 509, Oil. 1.Д. 42. Л. 1-2. 57 All РФ. 3. On 20. Д. 91, Л. 24-26. 58 Там же, Л. 13-14. 59 Там же. Л. 27. 60 Стопной Р. Участнето на земеделската левпца и създаването на ак- ционния комитет на единния фронт на труда и в изработването на негоната програма през 1924 г. // ИИИ БКП. София, 1985. Т. 53. С. 134. fil Там же. С. 143. 62 АГ1 РФ. Ф. 3. Оп. 20. Д. 91. Л. 44-45. « АВП РФ. Ф, 04. On, 9. П. 65. Д. 902. Л. 40-41 64 Национальный вопрос... Док. № 159. 65 Там же. Док. № 161. 66 Там же. Док. № 165. 67 Политбюро ЦК РКП(б)-ВКП(б) и Европа: Решения “Особой нанки". 1923-1939. М., 2001. Док. Ка 8, 68 РГАСПИ. Ф. 509. On. 1. Д, 44а. Л. 33. 69 Цветков П. Демокрацията и нейните алтернатнвн в България между двете световни войнп // 120 голини нзнълнителна власт в България. София, 1999, С. 187.