В этой главе рассмотрены сомнения относительно приемлемости самого понятия информационного общества. С одной стороны, мы выявили различные критерии, с помощью которых, как предполагается, можно количественно измерить возникновение информационного общества.
В следующих главах мы познакомимся с исследователями, которые, используя совсем иные критерии, утверждают, что мы входим в информационное общество. Нельзя быть уверенным в диагнозе, когда его ставят совершенно различными способами. Более того, эти критерии, связанные с технологиями, сферой занятости, с пространственными характеристиками, хотя и кажутся на первый взгляд убедительными, на самом деле туманны и не точны, они не способствуют выяснению, вступили ли мы уже в информационное общество или сделаем это в будущем. К тому же мы видим — и это заставляет нас относиться с большим скептицизмом к идее информационного общества, хотя мы не сомневаемся в увеличившейся «информатизации» жизни, — что приверженцы этого нового общества от поисков количественных измерений распространения информации переходят к утверждениям, будто количественная сторона и есть показатель качественного изменения социальной организации. То же самое происходит и с дефинициями информации, которые в ходу у сторонников информационного общества, придерживающихся несемантических определений информации. Так много битов, так велика их доля в экономике — и все это легко поддается учету. Тем самым с аналитиков как бы снимается обязанность определять качество и ценность информации. Однако в этом случае они полностью лишаются здравого смысла, которое наделяет слово значением, и соглашаются с тем, что информация лишена содержания. Как мы увидим, те ученые, которые отталкиваются в своих исследованиях трансформаций в информационной области от этих установок, разительно отличаются от тех, кто, соглашаясь с тем, что информационный взрыв имеет место, уверены, что мы никогда не сможем обойти вопрос о значении и цели информации. Наконец, положение о приоритетности теоретического знания как определяющего фактора информационного общества, тоже оспаривается. Его приверженцы не утруждают себя ни необходимым количественным анализом, ни пристальным вниманием к семантической составляющей информации. Теоретическое знание вряд ли может быть признано чем-то по-настоящему новым, однако можно утверждать, что его значение возросло и что оно распространилось настолько, что становится определяющей чертой современной жизни. Я постоянно буду возвращаться к этому феномену, не переставая, однако, подчеркивать, что немногие из энтузиастов информационного общества уделяют большое внимание теоретическому знанию.