Новгородский миф в действии

Использование новгородского мифа в качестве активного политического ресурса изменило темпы развития общества. Оно привело к формированию того, что обозреватели назвали «западным», или «либеральным», консенсусом элит в регионе в то время, когда большинство регионов России были охвачены междоусобной политической борьбой[619].

Возрождение этого мифа можно поделить на три стадии.
На первой стадии, продолжавшейся с 1989 по 1993 г., Новгородский горсовет безжалостно атаковал символы советской эпохи, тем самым готовя почву для более радикальных социально-экономических изменений. На второй стадии, примерное 1994 по 1998 г., лидеры гражданских организаций пытались найти конкретные символы из средневекового прошлого Новгорода, которые помогли бы определить новую долгосрочную перспективу для региона. На третьей стадии, начавшейся в 1999 г. и продолжающейся сегодня, власти стали ощущать полезность новгородских символов с политической точки зрения и открыто использовали их для получения политической выгоды. Описав каждую из этих стадий, мы рассмотрим другие примеры (в России и за ее пределами) использования мифологии для преодоления кризиса.
Советские символы под огнем: городского совет в поисках лучшего прошлого
В конце 1980-х годов — в период расцвета перестройки — многие советские символы были запятнаны и на поверхность всплыли дру

гие, давно забытые исторические и религиозные символы. В Новгороде общество было наэлектризовано двумя вопросами: передачей Софийского собора церкви и превращением Новгорода в свободную экономическую зону.
В средневековом Новгороде, как мы уже отмечали, собор св. Софии был синонимом республики. В советские времена он стал главной мишенью атеистического режима и был закрыт в 1929 г. Политика перестройки и большое значение, придававшееся празднованию тысячелетия крещения Руси в 1988 г., вызвали вопросы о статусе старейшего собора России со стороны местных религиозных деятелей. Когда в июле 1990 г. была официально восстановлена Новгородская и Старорусская епархия, вопросы превратились в требования превратить собор св. Софии в действующий храм.
Идею восстановления св. Софии как действующего собора поддержали почти все слои новгородского общества. Русские националисты видели в этом утверждение культурного суверенитета России, демократы — средство подрыва влияния КПСС, а реформаторски настроенные коммунисты могли сослаться на это как на доказательство способности партии идти в ногу со временем. Сама Русская православная церковь, формально не имея политического влияния, могла рассчитывать на активную поддержку многочисленных культурно- исторических обществ, плохо скрываемая цель которых состояла в восстановлении статуса храмов.
Поэтому после 1988 г. тема св. Софии стала постоянно освещаться местной прессой, подчеркивавшей ее символическую роль объеди- нительницы и защитницы новгородских земель. Начало этому было положено в предыдущем году, когда Новгород стал местом проведения Дней славянской письменности и культуры, ежегодного панславянского культурного мероприятия. Продолжавшиеся неделю праздничные мероприятия обеспечили глубокое освещение в СМИ истории православной церкви в регионе, и в частности Софийского собора. В последующие два года в области резко возросло число крещений взрослых (в некоторых районах более чем в семь раз!), а также количество заявлений о превращении церквей в действующие[620].

В 1989 г. новгородские писатели основали еженедельную газету «Вече», редактором которой был писатель Михаил Петров. С ней постоянно сотрудничали местные историки, на ее страницах публиковались статьи о новгородских традициях, храмах и даже материалы на ранее запретные темы российской монархии и эмиграции. Газета быстро превратилась в форум, где разные группы местной интеллигенции могли выразить свое отношение к ключевым аспектам новгородского мифа и призвать к действию.
Типичным примером может служить открытое письмо представителей новгородской общественности землякам в Вологду. Авторы, отмечая, что имеют «право... называть вас так, потому что когда-то мы были частью одной республики», призывают вернуть колокола, снятые с Софийской звонницы, которые находятся теперь в Свято- Кирилловом монастыре, недалеко от Вологды. Подписала этот весьма эмоциональный призыв очень разнородная группа людей: Олег Очин, университетский чиновник, который вскоре стал председателем городского совета, Николай Гринев, впоследствии возглавивший Новгородский объединенный музей-заповедник, и Владимир Цалпан, бывший секретарь обкома КПСС[621].
Софийский собор был действительно передан церкви, и этот день (16 августа 1991 г.) до сих пор отмечается в местной прессе — не просто как церковный праздник, но и как поворотный момент в истории области, образец отношений церкви и государства.
Хотя в современной России не редкость показательное благочестие чиновничества, в Новгороде руководство пошло гораздо дальше. Оно спонсировало строительство нового собора, поддерживало выход религиозных программ на местном телевидении и даже финансировало из муниципального бюджета экспериментальную христианскую школу. За последнее десятилетие в области были вновь открыты более 110 православных храмов. По словам руководителя регионального Управления государственного имущества, восстановлению еще большего числа церквей в качестве действующих храмов мешает лишь стесненное финансовое положение епархии[622].

Еще одним вопросом, занимавшим в эти неспокойные годы внимание общественности, было превращение Новгорода в одну из трех экспериментальных свободных экономических зон (СЭЗ) на территории СССР. Такое предложение было сделано в 1988 г. группой лидеров местной промышленности[623]. Партийные и промышленные руководители региона видели в СЭЗ редкую возможность для укрепления промышленных связей с Западом, гражданские активисты — шанс для создания принципиально новой модели развития региона на основе туризма и образования[624]. Последние считали, что развитие промышленности скорее принесет вред культурно-историческому наследию региона. Когда вторая группа вместе со специалистами из университета стала перерабатывать первоначальную концепцию, партийно-хозяйственное руководство отказалось поддерживать проект, и инициатива потерпела неудачу.
Как и общественная деятельность вокруг собора св. Софии, оппозиция СЭЗ объединила представителей всего политического спектра. Необыкновенно широкое обсуждение показало, что общество до сих пор восприимчиво к символам республиканского Новгорода. Такие, казалось бы, несовместимые партнеры, как Объединенный фронт трудящихся и региональное общество «Экология», организовали совместную кампанию по распространению писем, где широко известные образы из новгородских мифов и легенд использовались, чтобы изобразить СЭЗ как очередную попытку Москвы навязать свою волю свободомыслящим новгородцам[625]. И противники, и сторонники СЭЗ опирались на знакомые символы, чтобы донести до публики свои идеи, первые — о праве регионов не поддерживать навязываемые Москвой решения, вторые — о свободной реализации радикальных экономических инициатив и открытости Западу на местном уровне.
Пристальное внимание местных СМИ к этому вопросу, возможно, послужило созданию более спокойного отношения к иностран
ным инвестициям, что, в свою очередь, помогло общественности принять гораздо более радикальные экономические инициативы, выдвинутые местной властью всего несколько лет спустя. К этому времени неспособность региона получить особый статус в 1989 г. стала рассматриваться как упущенная возможность. Во внутренней записке отдела социального планирования и анализа обкома КПСС откровенно признается, что молодежь региона скорее согласна работать на иностранных предприятиях, чем на государственных, и рекомендуется разрешить «открытый приток» иностранного капитала «в нашу экономику»[626].
Наконец, заметным побочным эффектом этой дискуссии стало то, что реформаторы начали участвовать в местных выборах. В сентябре 1989 г. независимая ассоциация избирателей «Вече» поддержала список кандидатов на выборах 1990 г., выступающих за местное самоуправление, политическую и экономическую децентрализацию[627]. Созданное всего за несколько месяцев до этого «Вече» смогло провести своих кандидатов почти на одну треть мест в областное Законодательное собрание и почти половину — в Новгородский горсовет[628]. Среди последних многие представляли Новгородский политехнический институт, который местные жители шутливо называли «вторым обкомом партии». Новое руководство новгородского городского Совета народных депутатов открыто отождествляло себя с новгородским мифом и почти три с половиной года усиленно проводило в СМИ пропагандистскую кампанию, призванную разъяснить населению достоинства Новгородской республики.
Кампания проводилась через газету «Новгород», созданную в октябре 1990 г. как рупор нового горсовета и до сих пор бесплатно распространяемую для всех жителей города. В первом же номере издатели пообещали уделять большое внимание местной истории и призвали интеллигенцию «помочь нам узнать больше о своем историческом прошлом и, связывая его с настоящим, лучше видеть путь вперед»[629].

В первом же своем интервью в качестве председателя горсовета Олег Очин жаловал на то, что многое утеряно, прежде всего «гордость за право называться новгородцем». Затем Очин произнес настоящий панегирик, не оставляющий никакого сомнения в том, куда направлены взгляды новых городских руководителей: «С каким достоинством общались новгородцы не только с соотечественниками, но и с иноземцами, в большом числе сюда приезжавшими. Приезжавшими в основном по делам торговли, политическим и отчасти из любопытства. Любопытства, проявляемого по отношению к людям, поставившим среди болот столь богатый город, украсившим его великолепными соборами, владевшим землями, размером превышавшими большинство государств Европы, поголовно знавшим грамоту... К людям, знавшим цену свободному слову, которое, вопреки царившему в Европе церковному мракобесию и пристрастию к придворным тайнам, позволило здесь создать уникальную по тем временам демократическую конструкцию новгородской государственности. Республика в средние века! По-моему, мы до сих пор не сумели осознать историческую значимость этого явления, в котором можно и должно черпать вдохновение для дел сегодняшних»[630].
Главной инициативой городского Совета было избавление от всех названий улиц советской эпохи. Василий Андреев, профессор истории, ставший членом горсовета, более года готовил к этому общественность. Он написал десятки статей в местных изданиях, где говорил о том, как абсурдно звучит, что улица Первого Мая ведет к церкви Спаса Преображения или что церковь Св. Духа стоит на углу улиц (комиссара Максима) Литвинова и Пролетариата[631]. Характеризуя эти советские названия как «кощунство» и «оскорбление нашей истории», Андреев призывал сограждан отказаться от «безликих» названий и вернуть «подлинные» имена из истории Новгорода[632].
Усилия Андреева принесли плоды 4 января 1991г., когда большинством в две трети голосов городской совет вернул все существовав
шие до 1917 г. названия улиц в исторической части Новгорода. С карты города сразу исчезли упоминания о Ленине, большевиках, комсомоле, пролетариате, Советах и труде — самая комплексная десоветизация, предпринятая в каком-либо из российских городов[633].
По этому, как и по многим другим вопросам, горсовет отказался признать главенство более консервативного областного Совета. В основе этого конфликта лежали и деньги, и идеология. В прошлом областной совет по своему усмотрению распределял средства между городскими и сельскими районами невзирая на их вклад в общий бюджет. Но теперь городской совет настаивал на сохранении в своих руках части бюджета. Поскольку Новгород был крупнейшим источником поступлений в областной бюджет, это было равносильно требованию финансовой и административной независимости.
Бросая прямой вызов областному Совету, Новгородский горсовет предложил всем двадцати двум районам в обход него напрямую координировать свою деятельность и бюджеты друг с другом[634]. Напряженность стала еще сильнее, когда во время попытки путча в Москве в августе 1991 г. областной Совет занял выжидательную позицию, а городской в первый же день выпустил постановление, осуждавшее путчистов.
После победы Б. Ельцина О. Очин фактически стал политическим лидером города и региона, однако он был неизвестен советникам Ельцина, которые выбрали на пост губернатора собственного кандидата — Михаила Прусака. Прусак просил город освободить Очи- на для работы его заместителем по социальным вопросам, доказывая, что это даст Новгороду влияние на распределение финансов. Продвигая по службе Очина, Прусак лишил его властной базы и уменьшил его влияние как политического противника. Когда Ельцин в 1993 г. распустил Советы, Очин получил новое повышение, став представителем области в Государственной Думе (в Москве), где и решил остаться.
Недовольный указом Ельцина 1993 г., преемник Очина Александр Васильев откровенно признает, что сопротивление ему не встречало в обществе большой поддержки[635]. Скептики могут спросить: почему
при таком сильном влиянии новгородского мифа городской Совет Новгорода не получил поддержки в 1993 г. Это можно вкратце объяснить тем, что, хотя в своем безудержном стремлении к переменам городской Совет и создал определенную базу политической поддержки, его деятельность также вызвала большое смятение и неприятие среди пожилых граждан, составлявших более четверти населения города.
Из этой первой фазы постсоветской истории Новгорода можно сделать вывод о типичной для быстрых изменений в символической идеологии тенденции: население ограничивает изменения, литттая их своей поддержки, когда они заходят слишком далеко и идут слишком быстрыми темпами. Тем не менее несправедливо было бы считать деятельность городского Совета неудачной. В конечном счете его политически рискованный разрыв с символами прошлого заложил основу для нового общественного согласия, сохранившегося и по сей день.
Как ни странно, победителем в этом конфликте между знакомыми советскими и новыми новгородскими ценностями стал новый губернатор Михаил Прусак. Он успешно изображал себя человеком, понимающим необходимость изменений, но уважающим желание народа, чтобы перемены происходили постепенно. Хотя он и подчинился указу Ельцина о роспуске Советов, но не отменил ни одного из вызывавших споры изменений, сделанных городским Советом, хотя многие от него этого ожидали. Вместо этого Прусак решил воспользоваться ослаблением символов коммунистической эпохи, начав смелые социально-экономические реформы, опиравшиеся на символическую основу, заложенную горсоветом.
Последний председатель Александр Васильев назвал новгородский городской Совет одним из наиболее демократичных в России[636]. Однако на пике антикоммунистической эйфории такая демократичность было довольно распространена. Необычным было то, что в Новгородском городском совете местные руководители не просто обличали советское прошлое, но связывали свои реформы с конкретным образом — новгородским мифом о процветающем и самоуправляемом городе.
Хотя городской Совет и не добился всего, что намечал сделать, он решительно положил конец претензии коммунистов на монопольное
право толкования прошлого России, тем самым позволяя людям рассмотреть варианты за пределами их непосредственного опыта, приобретенного в советскую эпоху.
Элита перегруппировывается: связывание старых символов с нового политикой
Притягательность новгородского мифа, возможно, ярче всего проявляется в том, что, несмотря на первоначальное нежелание администрации Прусака опираться на него, он все же сохранил свою силу. Прусак был озабочен практическими результатами и не желал увязнуть в идеологической конфронтации, подобной той, что привела к падению городского Совета. Поэтому он и его советники избегали любого намека на создание новой региональной идеологии, по крайней мере сначала.
Усилия Прусака по установлению контроля над местным бюджетом, заполнению Думы главами районов и сокращению бюджетных расходов отодвинули символический ресурс на задний план. Хотя в новгородском мифе уже видели ценное средство для привлечения иностранных инвесторов, он какое-то время не считался политическим ресурсом для внутреннего потребления. Прусак отмечал, что люди еще не осознали значения своего прошлого. Именно поэтому, по его словам, и был создан университет[637]. И действительно, самые значительные усилия по мобилизации общественного мнения вокруг новгородского мифа теперь стали исходить из университета, созданного в 1993 г. и впоследствии названного в честь Ярослава Мудрого[638].
Самой заметной поддержанной университетом инициативой по продвижению новгородского мифа стал «Новгородский проект: прорыв в постиндустриальное общество». Проект был попыткой местной интеллигенции при поддержке Фонда Горбачева сделать средневековую историю Новгорода основой для новой региональной стра
тегии[639]. Новгород был выбран в качестве пилотного региона, потому что «вся история России прошла по Новгородской земле, а новгородское вече было и остается по настоящее время источником вдохновения российских демократов-республиканцев»[640].
Описание проекта начинается с признания того, что в мире происходит информационная революция, которая изменит жизнь людей. Цивилизация переходит к постиндустриальной стадии развития, когда наибольшее значение приобретают культурные и интеллектуальные продукты. Такое внимание к культурной парадигме несет в себе преимущества для России. Страна, вместо того чтобы повторять западный путь развития, может опереться на свои традиции общинное™, коллективизма и кооперации для прорыва непосредственно в постиндустриальную стадию. Только благодаря традиционным культурным ценностям Россия может сохранить свою сокровенную идентичность и эффективно сопротивляться опасностям глобализации[641].
Постиндустриальные ценности могут быть использованы только при расширении региональной автономии, которая привлечет гражданскую инициативу в поддержку сохранения местных исторических традиций.

Поэтому модернизация должна быть прежде всего направлена на расширение социально-культурного разнообразия и плюрализма. Новгород, как отмечает доклад, находится в авангарде этого процесса, поэтому сегодня должен сосредоточиться на создании технологической инфраструктуры, которая позволит «включить культурно-историческое наследие Новгородского региона в мировое куль- турно-образовательное пространство»[642].
Создание такой инфраструктуры подразумевает обучение работников культуры пользованию Интернетом, введение гуманитарных компонентов в базовые программы университета, переподготовку
государственных служащих с целью их соответствия требованиям постиндустриального общества, а также создание ряда региональных баз данных в области культуры, организацию лабораторий и центров, способных оказывать помощь в рамках такого обучения[643]. Именно Новгородский государственный университет и местное новгородское телевидение должны были осуществлять стратегию, направленную на вовлечение историко-культурного наследия Новгородской земли в интенсивный культурный, образовательный и практико-методичес- кий оборот, а также на расширение доступа самых различных групп к культурно-историческим материалам»[644].
Доклад был широко распространен среди местного руководства и на короткое время даже породил слухи о возможном политическом альянсе между Горбачевым и Прусаком. Однако когда американский спонсор проекта обанкротился, сам проект был положен на полку и, по-видимому, забыт всеми университетскими руководителями[645].
Но рекомендации, содержавшиеся в докладе, начали жить собственной жизнью. Развитие туризма, которое характеризовалось докладом как центральное для строительства постиндустриального общества, официально признано одним из ключевых культурных и инвестиционных приоритетов региона. Телекоммуникации также стали для администрации настолько важным делом, что в 1997 г. Прусак с гордостью говорил, что Новгород уже занимает третье место в стране по развитию соответствующей инфраструктуры[646].
В 1995 г. Институт марксизма-ленинизма был преобразован в центр подготовки государственных и муниципальных служащих с особым акцентом на истории и традициях Новгородской области. Ежегодно в центре, который теперь носит название «Диалог», проходят краткосрочную подготовку около 1200 менеджеров частных и государственных структур. Его директор, Александр Жуковский, надеется
создать региональную школу государственного управления, использующую традиции, историю и культуру Новгорода для решения местных проблем[647].
Культура и традиции Новгорода также легли в основу программы вещания местного телеканала «Славия». В дополнение к регулярным программам, таким, как «Монологи об истории», он выпустил несколько специальных фильмов, посвященных новгородскому куль- турно-историческому наследию, в том числе «Господин Великий Новгород» (2001) и «Первая республика» (2002—2003) — пятисерийный фильм об уроках, которые сегодняшняя Россия может извлечь из новгородской модели.
Генеральный директор телеканала Виктор Смирнов, известный автор книг по истории, не скрывает своих симпатий к Новгородской республике. Однажды в ходе телеинтервью его спросили, чью сторону он бы занял в легендарном споре на вече в XV в. — сторонников союза с Москвой или пролитовской партии во главе с Марфой-посад- ницей. Смирнов ответил, что, «как патриот Новгорода», он, безусловно, занял бы сторону Марфы. Хотя история и пошла другим путем, но, добавил он, у Новгорода теперь есть шанс своего рода «исторического реванша» через доказательство преимущества его исторических традиций с опорой на свои собственные традиции[648].
Кажется, услышан был даже пророческий призыв доклада к развитию регионального компонента гражданского общества и к партнерству местных властей и НКО. Исследования показывают, что Новгородские НКО положительно оценивают свое взаимодействие с городской и областной администрациями и доступ к местной прессе, чем НКО других регионов[649].

Несмотря на проблемы с финансированием, университет по собственной инициативе создал свой Центр культурных исследований для изучения воздействия новгородской истории и традиций на современную политическую и духовную жизнь[650]. Идея создания центра, по словам его директора Светланы Коварской, появилась одновременно в стенах университета и администрации. Местные ученые видели необходимость создания центра в том, чтобы информация о Новгороде была легкодоступна для студентов и исследователей. Руководство области рассчитывало, что в центр оно могло бы обращаться в поисках решения часто возникающих местных проблем.
Первым крупным мероприятием центра была конференция, посвященная исторической роли и культурным традициям новгородского земства, проведенная совместно с крестецкой районной администрацией[651]. С тех пор ответственные лица администрации обращались в центр за рекомендациями о том, какую роль Новгород мог бы сыграть в процессе поиска «русской идеи»[652]. Коварская считает, что впоследствии центр станет полноценным институтом, научные сотрудники и преподаватели которого смогут разработать «Новгородскую энциклопедию». Предполагается, что все собранное «будет передано молодым, нашим студентам, чтобы увлечь их этими идеями». Своим студентам Коварская говорит: «В вас, сегодняшних новгородцах, есть все, что было в прошлом»[653].
Эта мечта отчасти исполнилась, когда в 2001 г. университет получил многолетний грант Министерства образования России и консорциума американских фондов на создание крупного центра по исследованию роли культуры в общественных науках[654]. Недавно организованный Новгородский межрегиональный институт общественных наук (НовМИОН) намерен проводить конференции, семинары и симпозиумы, посвященные прежде всего вопросам культурного насле-
дня Новгорода и применения его в политике, экономике и государственном управлении[655]. По словам организаторов, новгородская культура является ключевой для реализации этих задач, поскольку «именно в Северо-Западном регионе России были заложены основы российской государственности. На Новгородской земле сложились и, несмотря на все зигзаги исторического развития, во многом сохранились элементы демократизма в социальной и политической деятельности. Это относится и к наследию новгородской вечевой демократии, и к европейской политической идентичности населения региона»[656].
Таким образом, усилия по концептуальной подготовке «Новгородского проекта» в 1995 г. активно способствовали формулированию ключевыми группами местной элиты долгосрочной стратегии, основанной на новгородском мифе. Они не только привлекли внимание к политическим и экономическим преимуществам, открываемым этим мифом, но и помогли детально продемонстрировать, как можно использовать символический ресурс Новгорода. Поэтому, когда такая возможность представилась, схема уже была под рукой.
Политические преимущества символов: символические преобразования М. Прусака
Получение 56% голосов избирателей на губернаторских выборах 1995 г. вряд ли могло удовлетворить губернатора Прусака. Несмотря на впечатляющие успехи его инвестиционной стратегии, его кредит доверия был в лучшем случае посредственным. В ходе предвыборной кампании Прусак изображался эффективным управленцем. Тем не менее для зарубежной аудитории он усиленно обращался к новгородскому мифу, чтобы подчеркнуть отличие Новгорода от соседних регионов. Если первая стратегия привела к его трудной победе на выборах, то вторая дала старт его возвышению в национальном масштабе. Из этого, безусловно, можно было извлечь уроки.
В интервью 1997 г. Прусак признает, что иностранцы с большей готовностью воспринимают новгородский миф, чем его соотечественники. Он говорит, что должно смениться по крайней мере одно по
коление, чтобы новгородцы достаточно хорошо узнали свою историю и смогли ею пользоваться[657]. Однако не прошло и двух лет, как его взгляды изменились. Если раньше он не мог дать объяснения установлению политического консенсуса в Новгородской области («Ка- ким-то образом администрация, профсоюзы, общественные движения продемонстрировали мудрость. Людям удалось объединиться, хотя это было нелегко»), то теперь он знал ответ[658]. Нынешняя новгородская модель, пишет он в 1999 г., является прямым продолжением Новгородской республики: «Надо обратиться к собственному прошлому, и мы увидим, что в российской истории был город, который сумел соединить демократию, свободные рыночные отношения и прочие достижения цивилизации с национальными традициями. Этот город — Господин Великий Новгород, столица процветавшей вечевой республики, простиравшейся от Белого моря до Урала.
...Русь начиналась именно здесь. В отличие от жестко централизованной модели, которую Московская Русь унаследовала от Киевской, добавив к ней абсолютистские тенденции, новгородская модель отличалась большей открытостью и демократизмом. Все главные решения принимало народное собрание — вече, оно же избирало духовного владыку, архиепископа, который был главным лицом в городе, тогда как князь выполнял обязанности военачальника.
Новгородская модель доказала свою жизнеспособность, дав миру уникальную новгородскую культуру, создав огромные материальные и духовные ценности. Но история сложилась так, что страна пошла другим путем. Возобладала восточная традиция, представленная Вла- димиро-Суздальским княжеством, а впоследствии — Москвой. Новгородская республика была разрушена силой, но на протяжении многих столетий она продолжала существовать в памяти народа. И вот теперь эта модель получила новый исторический шанс, наше поколение может возвратиться к принципам своих предков уже на новой основе. Самоуправление, выборность, отчетность власти перед народом, свобода слова, рынок, частная собственность, свобода личности — те краеугольные камни, на которых держалась Новгородская республика, снова обретают прежнее значение.
Символичное решение было принято 27 января 1998 г. на совместном заседании областной и городской дум. Депутаты единогласно по
становили вернуть Новгороду его прежнее историческое имя — Великий Новгород. Принимая это решение, депутаты не только восстановили историческую справедливость, но и подтвердили свою приверженность тем принципам, по которым жил наш древний город. Мы никому не навязываем своих представлений, но нам кажется, что именно в этих принципах надо искать истоки той самой национальной идеи, в которой так остро нуждается новая Россия»[659].
Что вызвало такой примечательный поворот? Во-первых, роль новгородского мифа в привлечении иностранных инвестиций — основная причина славы губернатора. Ганзейское прошлое Новгорода могло не впечатлять российских инвесторов, но эффективно действовало на делегации из Дании, Швеции и Германии, часто обращавшиеся к этим историческим связям[660]. Наглядный урок состоял в том, что правильное использование символов открывает новые пути.
Во-вторых, введение новой школьной программы с акцентом на местную историю изменило отношение общества к символам из новгородского прошлого быстрее, чем ожидалось. С 1996 г. региональный компонент, известный как краеведение, или новгородика, стал обязательной частью программы средней школы. Программа предназначена для воспитания в школьниках патриотических чувств, но, в отличие от советских времен теперь включает «новгородское и российское самосознание... способность сравнивать историю нашей страны, Европы и своего региона и обсуждать разные версии исторических событий»[661]. Конечной целью является «новгородизация» всей школьной программы. Как отмечает директор школы №22 Светлана Матвеева, «изучение не только истории, но и литературы, географии, биологии здесь связано с местным материалом»[662]. Заместитель председателя Новгородского городского комитета образования Светлана Шубина утверждает, что детям должны быть предоставлены все возможности, чтобы они поняли регион, в котором живут, осознали,
каковы его ценностные ориентации, и увидели, как эти ценности могут помочь им в жизни[663].
При дефиците образовательных материалов о Новгороде местным работникам образования приходилось применять творческий подход[664]. Поскольку археологические раскопки в городе широко освещаются местной прессой, на этом основаны многие факультативные программы, например «Город под городом». Такие программы, как «Я — новгородец» и «Будь посадником», нацелены на гражданское образование, помогая ученикам представить, какой была бы их роль в культурно-политической жизни средневекового Новгорода[665]. Недавно Новгородский областной комитет образования ввел новый компонент дошкольной программы, направленный на «возрождение культурнонациональных традиций русского народа через освещение историкоэтнографического прошлого Новгородской земли»[666].
К образовательной программе также привлекается широкий спектр местных культурных и добровольных организаций, а новгородский опыт создания местных исторических музеев в сельских населенных пунктах и районных библиотеках стал образцом для других регионов[667]. Во второй год обучения более 3 тыс. школьников каждый месяц посещают региональные исторические музеи и участвуют в различных образовательных программах, направленных на укрепление местного гражданского сознания («Прогулки в прошлое», «Мой город» и др.)[668].
Публичное выражение М. Прусаком приверженности новгородскому мифу послужило толчком к признанию образов новгородского прошлого другими руководителями. Исторические аналогии, которые в других регионах сочли бы преувеличенными, в Новгороде очень распространены[669]. Так, описывая отличие Новгородской областной
думы от законодательных собраний других регионов, ее председатель Анатолий Бойцев обращает внимание на то, что бюджетные слушания открыты для общественности и в прямом эфире передаются телевидением и радио. В заключение он говорит, что если в современном Новгороде и есть вече, то это именно дума[670]. Для бывшего в недавнем прошлом мэра Великого Новгорода Александра Корсунова усилия города по развитию торговли и тесных связей с Западом означают, что «дух наших предков сохранился»[671]. В последнем интервью перед своей безвременной кончиной в 2002 г. он красноречиво обобщил свой собственный взгляд на значение Новгорода: «Пока ломаются копья в столицах в преследовании “высоких политических целей” и удовлетворении амбиций, мы подождем. Тем, кто имеет более одиннадцати веков за плечами, спешить не пристало. Здесь, в Великом Новгороде, есть тот единственный ценный для России многовековой стержень традиций, устоев, культуры, опыта власти наконец, за которые можно удержаться. Рано или поздно сюда придут за правильными решениями. Наша задача — соответствовать не сиюминутным целям. С нас спрос особый. Мы не закрыты для современных веяний, более того, следуя древним новгородским традициям, активны и предприимчивы, даже чересчур, как кому-то может показаться. Рекомендую всем, кто “потерялся в себе”, особенно людям, чьи решения влияют на судьбы миллионов: приезжайте, почувствуйте эти реальные корни и голос тех, кто был перед нами. Этого будет достаточно»[672].
Тот факт, что, как любит говорить губернатор, в Новгороде жива традиция, имел и более быстрые политические последствия[673]. Например, в ходе работы над программой администрации по поддержке малого бизнеса Прусак ознакомился с хрониками XVI в., в которых, в частности, говорится, что тогда в Новгороде было больше ткачей, чем в Казани, Туле, Устюге и Можайске вместе взятых. Поэтому он посчитал целесообразным финансирование региональной программы
возрождения льняной промышленности[674]. Когда исследовательский центр «Диалог» получил задание разработать региональную программу жилищной реформы, он сначала провел исследование жилищно- коммунальной организации города с XII по XVII в. с приложениями и таблицами, сравнивающими эти эпохи и сегодняшний день[675]. На конференции по местному самоуправлению, проведенной при поддержке региональной администрации, мэр Корсунов подчеркнул значение для города территориально-общественного самоуправления (ТОС), указав, что оно полностью «соответствует многовековым новгородским традициям и обычаям»[676].
Учитывая предрасположенность элит к поискам в прошлом решений сегодняшних проблем, не приходится удивляться, что глава района говорит о проблемах новгородского земства в XIX в. или что в статье, написанной председателем областной Думы, можно прочесть о правовых и административных реформах, предложенных в том же XIX в. новгородским губернатором[677]. В последние годы городская и областная администрации никогда не упускали возможности связать свою деятельность со славными днями Новгородской республики. В 1999 г. праздновалась 1140-я годовщина основания Новгорода, а в 2002 г. — 1140-я годовщина Русского государства с центром в Великом Новгороде.
Увязывая политические и экономические успехи региона с новгородским мифом, М. Прусак смог создать прочную эмоциональную связь со своей администрацией, собрав политический урожай, описанный английским ученым Абнером Коэном: «Процесс лидерства... включает мобилизацию старых и новых символов и их новые и старые интерпретации... В любой момент определенные символические
формы могут дать лучшие решения текущих проблем какой-либо группы, чем другие, и тот, кто сможет создать, мобилизовать и выразить их, будет потенциальным лидером»[678].
Прусак интуитивно понял, что прямое использование новгородского мифа создаст атмосферу общественного доверия со стороны и общества в целом, и элиты. Эта интуиция М. Прусака на вторых губернаторских выборах 1999 г. была вознаграждена феноменально высокой поддержкой избирателей — 91% голосов. Необходимо помнить, что на тот момент уровень жизни населения резко упал в результате экономического краха августа 1998 г.; Прусак резко и публично конфликтовал с тогдашним премьер-министром Евгением Примаковым, а на местном уровне его обвиняли в пренебрежении своими обязанностями в связи с работой в новой политической партии. Единственное, что на выборах 1999 г. работало на Прусака, — это то, что он изображался не только компетентным управленцем, но и патриотом Новгорода.

<< | >>

↑

Источник: Петро Н.Н. Взлет демократии: новгородская модель ускоренных социальных изменений: Монография. 2004

Еще по теме Новгородский миф в действии:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики -