ОБ одном из ИСТОЧНИКОВ НОВГОРОДСКОЙ ЗАБЕЛИНСКОЙ ЛЕТОПИСИ А. В. Лаврентьев

В истории отечественного летописания XVII век — последний век широкого бытования летописного жанра — был отмечен на всем своем протяжении высокой летописной активностью. Крупнейшим памятником летописания России в этот период и вторым по объему после Никоновской летописи за всю историю русского летописания является составленный в Новгороде в 80-х годах XVII в.

свод, получивший название Новгородской Забелипской летописи. В настоящее время в рукописных хранилищах СССР выявлено несколько >списков этой огромной компиляции.
Несомненный интерес представляет вопрос об источниках Новгородской Забелинской летописи, в основном историками уже решенный. В задачу данной работы входит привлечь внимание исследователей к одному из не выявленных ранее источников новгородского свода — «келейному летописцу» патриарха Никона.
Первым исследователем Новгородской Забелинской летописи был М. Н. Тихомиров, опубликовавший небольшую часть свода, -относящуюся к царствованию Алексея Михайловича (1629—1676 гг.), по списку из собрания И. Е. Забелина № 261 (ныне ГИМ) и снабдивший публикацию вводной статьейг. Тихомиров отнес летопись Забел. № 261, названную им «Новгородским хронографом», к кругу «местных» компиляций, характерных для позднего русского летописания, определил Новгород как место и царствование Федора Алексеевича как время составления летописи, в которой он назван «государем» [416]. Автор также обратил внимание на большое количество вставок и исправлений в тексте использованного при публикации списка, что дало ему основание считать последний черновиком большого летописного труда [417]. Отмечая особую осведомленность составителя летописи в церковных делах, его симпатии к Никону, Тихомиров полагает, что им мог быть один из приказных людей Софийского дома [418]. Относительно источников «Новгородского хронографа» автор предисловия ограничился замечанием об использовании составителем летописи, близкой Новгородской IV, и других летописных источников, в числе которых были Новгородский летописец, «Казанская история» [419].

В связи с исследованием «Нового летописца» и его редакций «летописец» Забел. № 261 привлек внимание JI. В. Черепнина, установившего, что источником текста рукописи за период «Смутного времени» и царствования Михаила Федоровича был «Новый летописец» в одной из его поздних редакций, содержащих новгородские известия °. Среди источников «поздних приращений» к «Новому летописцу» автор перечисляет летописи, печатные книги («Синопсис»* «Рай мысленный»), статейные списки посольств, «куранты» и др., однако сама тема работы, посвященной сложным судьбам «Нового летописца» в русской историографии XVII в., заставила Черепнина ограничиться краткими замечаниями о происхождении следующих в тексте летописи Забел. № 261 за «Новым летописцем» статей, не углубляясь в их детальное рассмотрение.
Наиболее полное исследование Новгородской Забелинской летописи и ее места в новгородском летописании XVII в. принадлежит
С.              Н. Азбелеву, специально ей посвятившему одну из глав своего исследования по летописанию Новгорода XVII в.[420] Автор выяснил«, что «Новгородский хронограф» занимает важное место среди летописных памятников последней четверти XVII в., а сам список Забел. № 261 — архетшшый среди выявленных Азбелевым девяти списков летописи. Это обстоятельство и позволило назвать летопись Новгородской Забелииской [421] (далее: Н. Заб. л.).
В качестве основного источника Н. Заб. л. автор называет Новгородскую 111 летопись в ее Пространной редакции, вошедшую в текст почти целиком, а также другие летописные произведения — «летописец» Псковско-Печерского монастыря, «Новый летописец», подборку летописных известий, касающихся Новгородского Софийского собора, жития святых и др.[422] Отсутствие более подробного разбора источников Н. Заб. л. (Азбелев не учел в своей работе многочисленных наблюдений Черепнина) может быть объяснено самим характером книги, посвященной в основном вопросам соотношения новгородских летописей этого периода, их редакциям и датировке сводов.
Таким образом, круг источников летописи, хотя и бегло, выяснен. Однако внимание авторов не привлекли чрезвычайно подробные, не встречающиеся в других летописных и литературных памятниках заметки о патриархе Никоне, включенные в состав летописи. Источник этих заметок и будет предметом нашей статьи; выяснение его может дать не только интересные сведения о фигуре героя заметок —

Никона, «собинного государева друга», но и о патриаршем летописании в целом, уточнить круг лиц, причастных к составлению Н. Заб. л.
Никон (в миру Никита Минин, 1605—1681 гг.) — одна из ярких фигур русской истории, которыми так богат был XVII век. Известно, что в патриаршество Никона велось летописание, носившее официальный характер, памятником чего является Свод 1652 г. — известное в ряде списков объемное летописное повествование [423]. В тексте Свода 1652 г. Никон упоминается только один раз в заключающей летопись статье, рассказывающей о перенесении мощей митрополита Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву — важном политическом акте, инициатором и исполнителем которого был сам Никон, сначала митрополит Новгородский, а потом патриарх всея Руси п. Отсутствие других сведений о Никоне в тексте Свода 'Объясняется, очевидно, не столько тем, что составлен он был в самом начале его патриаршества [424], возможно, сразу вслед за перенесением мощей и избранием Никона «без жребия» патриархом, сколько тем, что в нем заведомо не могло быть места событиям необщерусского значения (тут Никон проявил завидную скромность, упомянув ¦себя единственный раз в конечной статье). Но такого рода «неофициальные» известия содержит Н. Заб. л., не относящаяся к кругу «летописцев», близких Своду 1652 г. Эти материалы и будут привлекать наше внимание. Относятся они к 1649—1667 гг. — именно ¦в этот период Никон занимал последовательно новгородскую митрополичью (до 1652 г.) и патриаршую кафедры, с которой был «сведен» по решению суда вселенских патриархов в 1667 г. вследствие разрыва
1Ч
со светскими властями, и прежде всего самим царем .
Впервые имя Никона упоминается в Н. Заб. л. на л. 623: «В лето 7156. . . поставлен бысть Великому Новуграду и Великим Лукам Никон митрополит». Это событие в летописном тексте не имеет отдельного заглавия, несмотря на кажущуюся важность происходящего. Хотя автор главы лично присутствовал при торжественном въезде новоизбранного митрополита («. . .а встречали его у Знамения Богородицы со кресты власти и воеводы и весь священный •собор. . . и облачився иде в соборную церковь и у врат Пречистенских молитву говорил и водою святою кропил и того дни в соборной церкви воду святил и литоргию служил» — л. 623—-623 об.), событие это он не счел необходимым в тексте выделять. Далее идут сведения о первых постройках Никона в Новгороде («здела вновь крестовую палату каменную и кельи. . . а старые. . . сломал» — л, 623 об.).

Начиная с л. 627 вместо лаконичных заметок, относящихся к Никону, в летопись вносятся более пространные статьи, каждая из которых снабжается особым заголовком. Наличие многочисленных мелких подробностей заставляет видеть в авторе заметок современника событий. JI. 627—642 Н. Заб. л. содержат в себе текст, целиком относящийся к Никону и прерываемый другими статьями всего несколько раз. Первая такого рода статья рассказывает о поездке Никона «к Москве» в 1650 г.; летописец отмечает, что по возвращении «Никон митрополит подавал Софейского собору протопопу и протодьякону, и попом, и дьяконом по шубы по бараньей и сапоги и подьяком» (л. 627 об.). Как эта, так и все последующие главы летописи указывают на личное присутствие автора заметок, ведшего своеобразный дневник митрополичьего дома, — сообщаются подробности литья колокола для Софийского собора («а вылился весь только неисполна, толко уши не вси вылилисе» — л. 627 об.) и другие события. Следующая статья не имеет отношения к местным событиям — рассказывается о рождении царевны Марфы Алексеевны (л. 628), но в конце ее автор указывает, что заимствована она из каких-то летописных материалов: «а кто восприимником бысть, и о сем не написано».
Дальнейший текст опять возвращается к Никону: рассказывается
об              отлитии «колокола молебного повелением преосвященного Никона», о поездке его в Москву «декабря в 6 день» (л. 628). Следующая далее статья «О послании по мощи Филиппа митрополита в Соловецкий монастырь» значительно отличается по объему и составу сообщаемых сведений от подобной статьи Свода 1652 г. а также аналогичного содержания разделов других «летописцев» [425]; указан состав посольства (И. И. Хованский «с товарищи, и с ними же быша многие служивые люди московские стрельцы для всякого береже- ния»), подробности встречи «посольства» Алексеем Михайловичем «и всем его царским синклитом. . . архимандриты и игумены, и попы, и дияконы, и весь священнический чин, и иноки. . . за градом Москвою за три поприща» (л. 629). Этих и других подробностей в Своде 1652 г. нет.
На л. 630 записана пространная статья о поставлении Никона в патриархи, в то время как в Своде 1652 г. его составитель ограничился на этот счет одной фразой, присоединенной к рассказу
о              перенесении мощей Филиппа в Москву. Сюда же, на л. 630 Н. Заб. л., внесены сведения о поставлении нового новгородского митрополита Макария. Описывая прибытие его в Новгород, автор заметок, не будучи свидетелем событий, ссылается на помещенный впереди летописного текста список новгородских владык: «и о сем писано о митрополитех новгородцких» (л. 631 об.). Два следующих отрывка, включенных в текст, повествуют о «знамениях в Цареграде и Тевризе» 15, однако следующая глава летописи имеет к патриарху прямое отношение — она имеет заглавие «О зачале Иверскаго монастыря. . . как создан бысть» и представляет собой сокращенные выдержки из «Рая мысленного», изданной в 1658 г. в Иверском Валдайском монастыре книги, частично написанной самим Никоном, с добавлением заметок того же близкого патриарху летописца- биографа. На л. 632 — «Сказание святейшего Никона, патриарха московского. . .», начинающееся словами «В царствование. . . Алексея Михайловича. . . аз, смиренный Никон патриарх, от многих времен мысляше. . .» — цитата из «Рая мысленного» [426] с большими сокращениями, придающими пышному в духе литературы барокко тексту лаконичный летописный вид. Конечные фразы главы «Сказание» принадлежат уже самому автору летописи, а ие «Раю мысленному» — сообщается, что первоначально в только что основанный монастырь «взяша церковь в селе Едрове древяну и превезоша и поставиша. . . без же в это время осень и заморозие» (л. 632). «Рай мысленный» подтверждает, что события происходили осенью: «уже бо лету приходящу и осени пастоящи и зими приблизившися» [427]. Вышеприведенный пример не исчерпывает всех расхождений текста Новгородской Забелинской летописи и «Рая мысленного»; так, в последней пет никаких упоминаний о постройке каменной церкви на Валдае, чему в летописном тексте посвящена целая глава (л. 632 об.—633 об.). Следующий далее текст «О пренесении честных мощей праведиаго Иякова Боровицкого. . .» является компиляцией из нескольких глав «Рая мысленного»: «О соглядании того езера и на островах», «О месте к созданию монастырскому», «О чудеси Иякова Иверскаго» (л. 56) — и молитвы к перенесенным мощам, сочиненной Никоном [428]. Заканчивает этот раздел летописных известий, посвященных построенному патриархом монастырю, сообщение о постройке «церкви теплой с трапезною» и литье колокола «в 1000 пуд,, а также и иные благовестники болшие и средние и малые» (л. 633 об.). В «Рае мысленном» речь идет только о литье колокола 1Э. Таким образом, текст цитируемой части летописи представляет собой компиляцию из цитат «Рая мысленного» и наблюдений того же автора летописи, заметок о Никоне, демонстрирующего большую осведомленность его в патриарших делах.

Идущая следом глава «О денгах медных» (л. 634) посвящена попыткам правительства Алексея Михайловича ввести в денежное обращение медные деньги, проводимым с 1653 г. Летописец рассказывает о многочисленных злоупотреблениях, чеканке фальшивых денег «воровскими людьми», причем «инии многии» из них были людьми отнюдь не бедными: «от богатства своего на таковое беззаконное и клятвенное дело покушахуся» (л.

634 об.). В результате после отмены медных денег «у многих многие тысячи в остатках учинишася. И те денги делаша в домовые потребы, всякие котлы и иные сосуды» (л. 634 об.).

Следующие далее две статьи посвящены строительству жемчужины русского зодчества XVII в. — Ново-Иерусалимского монастыря: «О строении Воскресенского монастыря. . .» (л. 635) и «О строении каменныя церкви» (л. 635—635 об.) — Воскресенского собора, подмосковной копии иерусалимского храма. Несмотря на то что первая глава осталась недописанной, эта часть текста сообщает интересные подробности о строительстве собора, по достоинству оцененные в искусствоведческой литературе и неоднократно в ней цитированные [429]. В частности, особый интерес вызывает следующий отрывок: «с тое церкви Иерусалимские к патриарху привезен чертеж, и противу чертежу рассмотри в том деле (строительстве Воскресенского собора. —А. Л.), что не исправно, и не по одно время повелит сломати. Аще делают год того каменного дела, и в мале времени повелит сломати» (л. 635).
Дальнейший текст Новгородской Забелинской летописи, относящийся к интересующему нас периоду, опять демонстрирует большую осведомленность составителя летописи в церковных делах и биографии Никона (в главе «О приезде их святейших патриархов к Москве и Великий Новград» — л. 636—636 об., текст, повествующий о рождении Софьи Алексеевны и крещении ее Никоном, — л. 636 об.). После небольшой, в один лист вставной статьи в летописи возобновляется текст, относящийся к Никону. На л. 637 об.—638 содержится рассказ о «моровом поветрии» 1655 г., в то время как царская семья «отъезжала» в Вязьму, где и «пребысть до зимнего пути». Очередная поездка Никона в Новгород описана на л. 638— 638 об. с присовокуплением неизменных подробностей таких событий: «а приехал он в субботу» (л. 638), а «пред ним возят крест. . . древяной, на нем воображено распятие, а пред тем крестом фонар и •свеща, горящая с огнем» (л. 638 об.).
Следующие за этим отрывки повествуют о «многом украшении» Софийского собора по приказу Никона (л. 638 об.—639), рождении царевича Алексея Алексеевича в 1656 г., которого крестил тот же Никон (л. 639).
После перерыва в три листа, рассказывающего о внешнеполитических событиях, на л. 642—642 об. находится глава «О сшествии патриарха Никона с Москвы в Воскресенский монастырь», все содержание которой сводится к повторению заглавия с присовокуплением следующей фразы: «и пребысть многое время в тех монасты- рех (Воскресенском Ново-Иерусалимском и Валдайском. — А. Л.) до прямого исправления пред святейшими патриархи вселенскими» (л. 642). Лаконизм последней фразы вполне понятен, если иметь в виду «проникоиовские» симпатии автора заметок, обошедшего

молчанием и «розмирие» Никона с царем, и последовавший через девять лет после этого в 1667 г. суд над опальным патриархом, кончившийся для него северной ссылкой.
Все вышеприведенные статьи представляют собой в тексте Н. Заб. л. единый комплекс, нарушающийся всего несколько раз, что заставляет предполагать наличие в руках составителя летописи какого-то неизвестного нам летописного памятника, созданного в кругах, близких патриарху. На то, что эти статьи представляли- собой нечто целое, указывает повторение сведений о попытке введения медной монеты в царствование Алексея Михайловича на л. 649, заимствованных из другого источника. Азбелев отмечает, что в состав Новгородской Забелинской летописи вошли практически не подвергавшиеся обработке выдержки из других летописных произведений, чему свидетельство —¦ неоднократное дублирование сведений 21. Разумеется, это не означает, что предполагаемый источник сведений о Никоне был использован автором Забелинской летописи целиком: вышеприведенная статья об уходе патриарха в Новый Иерусалим резко контрастирует своим незначительным объемом с другими статьями биографического характера. По политическим мотивам в Новгородскую Забслинскую летопись могли не быть включены и имевшиеся в нем материалы о Никоне за период с 1658 по 1667 г.
Сведения о Никоне не могли быть почерпнуты составителем из Свода 1652 г. — памятника, как уже отмечалось, официального характера; более того, состав неизвестного нам летописца был прямо противоположен официальному летописанию и базировался на сведениях неофициального порядка, своего рода дневнике патриаршей жизни. Скорее всего таким своеобразным дневником был «келейный летописец», ведшийся в кругах, близких Никону, начиная с 1649 г.
С этой точки зрения интересны записи, идущие по верхнему полю листов Новгородской Забелинской летописи между л. 627 об. и 640 об., т. е. как раз там, где содержатся выписки из «келейного летописца»: на л. 628 об.—629 читается надпись «новый летописец при цари Алексеи», повторяющаяся с вариантами («летописец новый. . .» — л. 629 об., 631 об., «. . .при цари Алексеи Михайловиче» — л. 630, 631) до л. 637. С л. 637 об. эта же надпись идет в урезанном виде: «о царстве Алексея Михайловича всея Руссии» — до л. 640 об. Это указание не на «Новый летописец» — памятник летописания царствования Михаила Федоровича — и не на его переработку 1686 г. (Новгородская Забелинская летопись была составлена ранее), а, очевидно, на «келейный летописец», действительно относящийся к царствованию Алексея Михайловича «и новый» только по сравнению с другими использованными летописными памятниками.
Первое посвященное Никону сообщение об избрании 44-летнего архимандрита Новоспасского монастыря митрополитом новгородским отстоит от основного массива посвященного ему текста, начи
нающегося только с 1650 г. (л. 627), на 4 листа. Так же обстоит дело и с конечным сообщением о патриархе в И. Заб. л. «О сшествии» патриарха с престола в 1658 г. (л. 642), отделенным несколькими листами от основного массива статей летописи, ему посвященных, и заканчивающегося статьей о рождении великого князя Алексея Алексеевича (л. 639—639 об.). Следовательно, основные сведения «келейного летописца», использованные в Н. Заб. л., охватывают период с 1650 по 1656 г., а начальная и конечная статьи — результат •более поздней обработки, проводившейся, возможно, автором «келейного летописца». Отметим также, что в статье «О денгах медных» сказано, что «и тоя медные денги ходиша по Руси девять лет и по сем престаша и заказы учиниша, что этими медными денгами не тор- говати» (л. 634 об.) [430]. Ниже, в тексте, посвященном строительству Воскресенского собора в Ново-Иерусалимском монастыре, говорится: «и до ныне стоит тоя церковь в несовершении», потому что «церковь не совершитися того ради, что с тое церкви Иерусалимские к патриарху привязеы чертеж, и против чертежу, рассмотря в том деле, что не исправно, и не по одно время повелит сломати» (л. 635 об.). Строительные работы велись между 1656 и 1666 гг., потом возобновились только в 1679 г. и были окончены в 1685 г.[431] Причиной перерыва в строительстве были суд и ссылка Никона. На возвращение автора «келейного летописца» к редактированию своих записей в более позднее время указывает также конечная фраза цитированной выше статьи «О сшествии. . . в Воскресенский монастырь» (л. 642), сообщая
о пребывании опального патриарха до «направления» в выстроенных нм монастырях. Суд над Никоном состоялся в Москве в 1666—1667 гг. Внесена эта фраза, несомненно, после суда. Возможно, тогда же редактировались и другие вышеприведенные статьи, и делаться это могло в связи с подготовкой материалов к составлению Новгородской Забелинской летописи.
Кто мог вести «келейный летописец» и как он попал в новгородское летописание? Наше внимание должна привлечь фигура Ивана Корнильевича Шушерина, клирика и составителя известного «Известия о рождении, о воспитании и о житии святейшего Никона, патриарха Московского и всея России», родом новгородца. Весьма скудные данные сообщает о себе Шушерин в послесловии к «Известию» — он «воспитан издетска возраста и возмужа при бедре патриарха и во время собора (1666—1667 гг. — А. Л.) много зла претерпе. . . в заточении сидя в Москве за различными стражи три лета, потом же во изгнание послан в Великий Новгород и бе тамо во изгнании десять лет» [432], т. е. между 1670 и 1680 гг. Митрополит Евгений допол
няет автобиографию Шушерина сведениями, что вырос он при Новгородском архиерейском доме и носил чин иподьякона (и то и другое без ссылки на источники) [433]. «Келейный летописец» попал, очевидно, в Новгород вместе с Шушериным в период ссылки последнего, а если сведения о близости его «дому Святой Софии» верны, то предположение Тихомирова о составлении Новгородской Забелинской летописи при Новгородском архиерейском доме получит серьезный аргумент 2в. Известно, что в 1681 г. Шушерину было разрешено вернуться в Москву одновременно с освобождением Никона из ссылки. В столице Шушерин получил достаточно высокую должность «крестового дьяка», которую он занимал вплоть до своей смерти в 1693 г. «Известие» составлялось им в Москве именно в этот период — между и 1686 гг.[434]
На особую близость Шушерина Никону указывает сам патриарх в письме братии Нового Иерусалима, написанном из Кириллова монастыря: «Уже близок конец жития моего. А каков я. . . расскажет вам о том Иоанн, свидетель моей скорби» [435].
«Келейный летописец» и «Известие» разделяет не только 20-летний перерыв во времени и разница в форме произведения, одно из которых — летопись, а другое — «изящная словесность». Отличны они и составом сведений. Если в «Известии», например, о перенесении мощей Филиппа говорится подробнее, чем в «келейном летописце», то в последнем, в свою очередь, приводятся сведения, не встречающиеся в «Известии», —• в главе «О моровом поветрии» указана дата начала эпидемии: «августа в 25 день», сообщаются даты других событий (рождение царевича Алексея Алексеевича). Нет в «Известии» описания таких событий, как «убед» (так!) в Москве в 1653 г., когда у патриарха во вновь отстроенных покоях «бысть новосельный стол», на котором присутствовал Алексей Михайлович (л. 636 об.), строительство Иверского, Валдайского и Ново-Иерусалимского монастырей. Количество примеров можно умножить.
Как вышеприведенные примеры «взаимоизолированности» текстов «келейного летописца» и «Известия», так и отсутствие черт сходства обоих памятников в языке, что может быть объяснено их разницей в жанре, не исключают, однако, возможной принадлежности их перу одного автора — И. К. Шушерина. В течение многих лет он был одним из самых близких соратников Никона, «издетска возраста» находясь при нем. Прекращение ведения «келейного летописца» можно связать с уходом патриарха из Москвы на Истру — Шушерин, несомненно, последовал туда же, на что указывают соответствующие страницы «Известия», полностью посвященные вну- тримонастырской, а не столичной жизни. Тот же факт, что «Изве

стие» писалось без участия «келейного летописца», говорит о том, что существовал последний в единичном списке, скорее всего оставшемся в Новгороде и использованном в Н. Заб. л., для чего сам Шушерин мог произвести редактирование своих более ранних записей. Память Шушерина не подводила (вряд ли в начале 80-х годов ему было больше 45—50 лет), и некоторая параллельность в структуре обоих памятников все-таки присутствует; так, в многократно упоминавшемся рассказе о перенесении мощей Филиппа и текст «келейного летописца» и текст «Известия» разрывается посередине повествованием о смерти митрополита ростовского Варлаама, в летописи выделенным в отдельную статью (л. 629).
Разумеется, вышеприведенные соображения еще не дают возможности окончательно приписывать ведение «келейного летописца» И. К. Шушерину, но, йа наш взгляд, она весьма вероятна, тем более что традиция ведения патриаршим келейником летописи в России существовала и ранее [436].
В патриаршем летописании середины XVII в. «келейный летописец» Никона занимает особое положение. Факт его наличия свидетельствует о том, что официальное летописание, представленное Сводом 1652 г., не было его единственной ветвью — существовало и летописание «неофициальное», значительно дополняющее наши представления о жанре и направлениях его развития в последний период существования летописания в России.

gt;— ——

<< | >>

↑

Источник: БОРИС АЛЕКСАНДРОВИЧ РЫБАКОВ. ЛЕТОПИСИ и хроники. 1984

Еще по теме ОБ одном из ИСТОЧНИКОВ НОВГОРОДСКОЙ ЗАБЕЛИНСКОЙ ЛЕТОПИСИ А. В. Лаврентьев:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -