Глава четырнадцатая ОБ ОРГАНИЗАЦИИ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ В КОНСТИТУЦИОННОМ ГОСУДАРСТВЕ
Во всех странах, и в особенности в крупных современных государствах, существует сила, не являющаяся конституционной властью, но представляющая собой страшную власть, — это армия. Затрагивая сложный вопрос ее организации, мы ощущаем себя в замешательстве прежде всего перед множеством славных воспоминаний, окружающих и поражающих нас, перед сильным чувством признательности, увлекающим и покоряющим нас.
Конечно же, противопоставляя военной силе недоверие, которое возымели все законодатели, доказывая, что нынешнее состояние Европы усугубляет существовавшие во все времена опасности, раскрывая, сколь трудно армиям, каковы бы ни были их изначальные элементы, невольно не усвоить дух, отличный от духа народа, мы не хотим нанести оскорбление тем, кто столь славно защищал национальную независимость, тем, кто при помощи стольких бессмертных подвигов заложил основы французской свободы. Когда враг осмеливается совершить нападение на народ на его же территории, все граждане превращаются в солдат, чтобы дать отпор врагу. Те, кто освободил наши границы от чужеземцев, поправших эти границы, те, кто поверг в прах королей, бросивших нам вызов, были гражданами, они были первыми из граждан. И добытую ими славу они еще увенчают новой славою. Несправедливейшее из нападений, которое они отразили двадцать лет назад, призывает их к новым усилиям и новым победам. Но чрезвычайные обстоятельства не имеют никакого отношения к обычной организации вооруженных сил, а мы поведем речь о постоянном, стабильном положении страны. Мы начнем с того, что отбросим химерические планы роспуска всякой постоянной армии, планы, зачастую предлагаемые нам в сочинениях мечтателей- филантропов. Даже если бы этот план можно было реализовать, он все равно никогда не был бы исполнен. Мы же пишем не для того, чтобы развивать пустые теории, а для того, чтобы, по возможности, установить некоторые практические истины. Поэтому в качестве первого основания мы полагаем, что состояние современного мира, отношения народов между собой, одним словом, нынешняя природа вещей требует, чтобы все правительства и все нации обладали наемными войсками, постоянно пребывающими в готовности. Поскольку автор «Духа законов» не поставил вопрос таким образом, он и не смог его разрешить. Прежде всего он утверждает33, что армия должна быть народной и обладать духом народа, а для того, чтобы наделить ее этим духом, он предлагает, чтобы люди, используемые в армии, обладали досточными благами, дабы отвечать за свое поведение, и чтобы они рекрутировались только на один год; оба эти условия совершенно невозможны в нашем положении. Монтескье желает, чтобы существующий корпус постоянных войск исполнительная власть могла распустить по своему усмотрению. Но будет ли этот корпус безропотно подчиняться моральной власти, если он лишен всякой материальной поддержки со стороны государства? Монтескье устанавливает то, что должно быть, но не дает никакого средства к тому, чтобы все это можно было реально осуществить. В Англии свобода удерживалась на протяжении ста лет, так как здесь не было никакой необходимости в использовании вооруженных сил внутри страны; это обстоятельство, характерное для островной страны, совершенно неприменимо на континенте. Конституционное собрание обсуждало эту почти неразрешимую трудность. Оно почувствовало, что передача в распоряжение королю двух тысяч человек, приведенных к присяге и подчиненных командирам, назначаемым также королем, означала бы угрозу для любой конституции. Поэтому оно настолько ослабило дисциплинарные связи, что армия, образованная в соответствии с этими принципами, походила не столько на вооруженные силы, сколько на анархическое сборище. Наши первые неудачи, необходимость вести неслыханную в анналах истории борьбу исправили ошибки конституционного собрания, но вооруженные силы стали грозными как никогда. Армия, состоящая из граждан, возможна, только если нация замкнута в узких границах. Тогда солдаты данной нации могут быть покорными и тем не менее оспаривать свою покорность. Когда они располагаются в своей родной стране, у своего очага, между правителями и управляемыми, их разум в какой-то степени подчиняется им самим, но обширная империя делает это предположение совершенно химерическим. Обширная империя требует от солдат подчинения, которое превращает их в пассивных и бездумных агентов. Как только они меняют свое местонахождение, они утрачивают всякие предшествующие сведения, которые могли бы направлять их разум. Как только армия, из каких бы элементов она ни состояла, оказывается перед лицом неизвестного, она представляет собой лишь силу, которая способна либо служить, либо разрушать. Пошлите в Пиренеи обитателя Юры или жителя Вара в Вогезы — эти люди, подчиненные дисциплине, изолирующей их от своих земляков, будут видеть лишь своих начальников и подчиняться им одним. Будучи гражданами в том месте, где они родились, они станут солдатами в любом другом месте. Следовательно, посылать их вглубь страны означает подвергать эту страну всем тем неприятностям, которыми крупные вооруженные силы угрожают свободе, и именно это погубило столько свободных народов. Такие правительства для поддержания внутреннего порядка применили принципы, подходящие лишь для внешней обороны. Вернув на родину солдат-победите- лей, от которых вне своей территории они с полным основанием требовали пассивного повиновения, эти правительства продолжали требовать от них того же повиновения и в действиях против своих сограждан. Однако то был совсем иной вопрос. Почему солдаты, выступающие против враждебной армии, лишены всякой способности к рассуждению? Да потому, что один только цвет знамен этой армии со всей очевидностью доказывает враждебность ее намерений, и эта очевидность заменяют любой анализ.
Но когда речь идет о своих согражданах, такой очевидности не существует: в этом случае отсутствие рассуждения принимает совсем другой оборот. Существуют виды оружия, запрета на использование которых требует общечеловеческое право, даже по отношению к нациям, пребывающим в состоянии войны; вооруженные силы между правителями и управляемыми должны быть тем же, чем является это запрещенное оружие; средство, способное поработить целую нацию, слишком опасно для того, чтобы быть употребленным против преступлений индивидов. Вооруженные силы имеют три различные цели. Первая состоит в том, чтобы отражать чужестранцев. Разве не естественно было бы разместить войска, предназначенные для достижения этой цели, как можно ближе к этим чужестранцам, т.е. около границ? Мы не имеем никакой нужды обороняться от врага там, где его нет. Второй целью вооруженных сил является подавление отдельных правонарушений, совершенных внутри страны. Сила, предназначенная для подавления этих правонарушений, должна быть совершенно отличной от линейной армии. Американцы это поняли. На их обширной территории нет ни одного солдата для поддержания общественного порядка; всякий гражданин должен помогать должностным лицам в осуществлении этих функций, но эта необходимость имеет то неудобство, что навязывает гражданам тягостные для них обязанности. В наших многонаселенных городах, с умножившимися связями, активностью жизни, дел, занятий и развлечений осуществление подобного зако на было бы притеснительным или, скорее, невозможным; ежедневно арестовывалось бы по сто граждан за отказ в помощи при аресте одного, — поэтому нужно, чтобы эти печальные обязанности добровольно взяли на себя люди, которых бы нанимали за плату. Конечно, создание класса людей, специально предназначенных для преследования себе подобных, — большее не- счастие; но это зло куда менее значительное, нежели корежить душу всех членов общества, принуждая их оказывать содействие мерам, справедливость которых они не могут оценить. Таким образом, мы имеем уже два типа вооруженных рил. Один из них будет состоять из собственно размещенных у границ солдат, которые обеспечат внешнюю защиту; он будет разделен на различные корпуса, подчинен командирам, не имеющим отношений друг с другом, и расположен таким образом, чтобы в случае нападения мог объединиться под единым началом. Вторая часть вооруженных сил будет предназначаться для помощи полиции. Этот второй род не будет подвержен тем же опасностям, что и крупное военное образование; он будет рассеян по всей территории государства, поскольку его невозможно объединить в одной точке, — ведь иначе иные преступники окажутся безнаказанными. Такая войсковая группа сама будет определять собственное предназначение. Поскольку она привыкла скорее к преследованию, нежели к сражению, скорее к слежке, нежели к завоеванию, поскольку ей неведомо опьянение победой, то имена ее командиров не увлекут ее за рамки своих обязанностей, и все власти в государстве будут для нее священными. Третья цель вооруженных сил — подавление волнений, бунтов. Войска, предназначенного для подавления обычных правонарушений, здесь недостаточно. Но к чему прибегать к услугам лийейных войск? Разве у нас нет национальной гвардии, состоящей из собственников и граждан? Я составлю себе весьма неблагоприятное впечатление о моральном облике и счастии народа, если такая национальная гвардия продемонстрирует свою благосклонность к бунтовщикам или откажется от того, чтобы вернуть их к законному послушанию. Заметьте, что причины, обусловливающей употребление специальных войск против частных правонарушений, не существует, когда речь идет о государственных преступлениях. Самым неприятным в подавлении преступления является не нападение, не сражение, не опасность — но слежка, преследование, необходимость выступать вдесятером против одного, арестовывать, захватывать даже виновных, когда те безоружны. Но против более серьезных беспорядков — бунтов, народных скоплений — поспешат оказать услуги все граждане, которые будут любить конституцию своей страны, ибо их владения и их свободы будут гарантироваться ею. Быть может, мне возразят, что в результате снижения численности военной силы на границах соседние народы захотят на нас напасть. Но это снижение численности, которое во всех случаях не следует преувеличивать, тем не менее приведет к созданию ядра армии, вокруг которой для отражения нападения объединятся уже обученные отряды национальной гвардии; и если ваши институты свободны, не сомневайтесь в старании этих отрядов. Граждане всегда без промедления встанут на защиту своего отечества, поскольку отечество у них одно; они спешат поддержать свою внешнюю независимость, если внутри страны обладают свободой. Таковы, как мне представляется, принципы, которые должны упрочиться при организации вооруженных сил в конституционном государстве. Примем же наших защитников с признательностью и энтузиазмом, но только пусть они перестанут быть солдатами для нас, пусть они будут нам братьями и во всем равными; всякий воинственный дух, всякая теория пассивного подчинения, все то, что делает наших воинов опасными в глазах наших врагов, должно быть оставлено у границ свободного государства. Эти средства хороши, только если они обращены против чужестранцев, с которыми мы всегда пребываем если и не в состоянии войны, то по крайней мере в состоянии недоверия, граждане же страны, даже виновные в соверше нии преступления, обладают незыблемыми правами, коих не имеют чужестранцы.