Глава 8. РАССТАНОВКА КЛАССОВЫХ СИЛ НА МИРОВОЙ АРЕНЕ НАКАНУНЕ ОКТЯБРЬСКОГО ВООРУЖЕННОГО ВОССТАНИЯ

Состояние рабочего, антивоенного и национально-освободительного движения

Великая Октябрьская социалистическая революция началась в обстановке растущего революционного движения во многих странах.

Особый интерес, несомненно, представляет вопрос о классовой и национально-освободительной борьбе в Германии и Австро-Венгрии, поскольку их пролетариат хотя бы в силу территориальной близости, мог стать первым внешним союзником победившего российского пролетариата и беднейшего крестьянства.

Нельзя согласиться с точкой зрения 3. К. Эггерт, утверждавшей, что правительству Г. Михаэлиса в Германии удалось тогда «на время загнать революционное движение в стране в глубокое подполье»'. Правда, «верхи» усилили наступление на революционные массы и их вождей, о чем, в частности, свидетельствовали массовые аресты в конце августа и в сентябре-октябре левых социалистов: в Дрездене было арестовано 36 человек, в Гамбурге — 28. Та же картина наблюдалась и г- ряде других городов2. Среди арестованных была и Роза Люксембург®. В. Пик, развернувший осенью большую революционную работу, в октябре был отправлен на Западный фронт4.

В начале сентября было жестоко подавлено восстание на германском флоте. Двух его вожаков — Рейхпича и Кебиса расстреляли, а остальных — Заксе, Беккерса и других (всего более 50 человек) сослали на каторгу.

Однако несмотря на кровавый террор и гонения, а также предательство правых профсоюзных лидеров, революционное движение в стране не прекратилось.

В. И. Ленин отмечал 4 ноября, что в Германии нарастает глубокое недовольство народных масс, «которое неизбежно выльется в формы народного движения»5.

По явно преуменьшенным данным имперского ведомства внутренних дел, в сентябре-октябре в Германии было 35 стачек. В официальных документах принижается также их значение: говорится о том, что большинство стачек возникло на почве недовольства плохим питанием, низкой заработной платой, продолжительностью рабочего дня 6.

В последних числах сентября бастовало до 30 тыс. горняков Саарской области и 5,6 тыс. горняков на шахтах в Зульцбахе, в октябре —часть горняков Нижней Силезии. Крупнейшие стачки вспыхнули на машиностроительном заводе и промышленном предприятии АЭГ в Берлине, на ряде заводов Мариенфельда и Кельна7.

Восстание немецких матросов оказало большое революционизирующее воздействие не только на рабочих, но и на армию, где участились вспышки недовольства: в начале октября (н. ст.) в Кельне около 2 тыс. солдат, получив приказ выступить на фронт, отказались его выполнить, испортив при этом выданные им винтовки и боевое снаряжение8.

Подлинные вожди немецких грудящихся — революционеры-интернационалисты,—по словам В. И. Ленина, все интенсивнее развертывали революционную пропаганду9. «Имя Либкиехта, неутомимого борца за идеалы пролетариата, с каждым днем становится все популярнее в Германии»10. Особенно активизировались осенью организации социалистической молодежи. Важную роль в поднятии классового самосознания немецких трудящихся и повышении их революционной активности сыграла изданная большим тиражом листовка «Следуйте их примеру!». В ней немецких рабочих призывали брать пример с восставших матросов и приложить все усилия к тому, чтобы день освобождения участников восстания, отправ- лепных в каторжную тюрьму, «не был слишком далеким...» п.

Заняв осенью более решительную позицию в вопросе

о революции, бременские левые радикалы и спартаковцы усилили критику социал-шовинистов и центристов12. Друзья К. Либкнехта в Германии призывали к революционным действиям. При этом они подчеркивали необходимость союза с русским пролетариатом во имя победы революций и в России, и в Германии.

Еще большего размаха, чем в Германии, достигла классовая и национально-освободительная борьба осенью 1917 г. в Австро-Венгрии. Газета «Рабочий путь» в номере от 17 октября сообщала, ссылаясь на швейцарский источник, что закрытие австро-венгерской границы было результатом «внутренних беспорядков», вспыхнувших в Брунне, Пресбурге, Вене и Лайбахе. В столице Австро- Венгрии происходили многотысячные демонстрации, во время которых «было взорвано и расхищено много складов оружия и снарядов».

В чешских и словацких городах (Праге, Чешских Бу- дейовицах, Кошице и др.) не прекращались забастовки, антивоенные демонстрации, а также волнения на почве голода 13, усилилось национально-освободительное движение. Об этом можно судить по таким примерам, как восторженный прием, устроенный в Праге амнистированному К- Крамаржу, выступавшему против австро-венгерского гнета м; решительные требования чешской и словацкой интеллигенции и революционно настроенных руководителей рабочего движения предоставить независимость Чехии и Словакии.

В борьбе с рабочим движением австро-венгерское правительство чаще всего прибегало к массовым репрессиям, но не раз вынуждено было идти на уступки. Так, в начале ноября (н. ст.) Военное министерство признало фабрично-заводские комитеты на предприятиях, выпускавших военную продукцию 15.

Другим очагом революционного движения в стране была матросская масса австро-венгерского флота, запертого в Адриатическом море. Па кораблях участились волнения, вызванные плохим питанием, грубым обращением начальства с матросами и т. д.16 Военно-морское командование сурово расправлялось с такими вспышками недовольства 17.

Вместе с матросами бунтовали и солдаты австро-венгерской армии |8.

Некоторые забастовки и антивоенные выступления проходили 'под руководством левых социал-демократов Австро-Венгрии, стоявших на позициях интернационализма. Большую работу среди трудящихся развернул Комитет действия, основанный левыми радикалами еще весной 1917

г. Его состав значительно пополнился за счет представителей рабочих. В ходе борьбы за удовлетворение насущных потребностей трудящихся крепло сотрудничество австрийских революционеров-интернационалистов с левыми революционными элементами чешских, венгерских и южнославянских земель19.

Усилилось народное возмущение в Болгарии, где население выступило против наживавшихся на войне капиталистов и крупных землевладельцев, против продажного германофильского правительства Фердинанда и проводимой им антинациональной политики20. Революционную борьбу болгарских рабочих и крестьян возглавляла близкая к большевикам и довольно многочисленная и сплоченная партия «тесных» социалистов.

Широкого размаха достигло крестьянское движение в Турции21. Кемаль-паша, будущий президент Турецкой республики, сообщал 7 (20) сентября военному министру Энвер-паше, что общественная жизнь страны полна «анархии». Он был против использования немцев на турецкой службе22.

Из западноевропейских стран — участниц Антанты — ближе всех к революции была Италия. Классовая борьба в стране осенью 1917 г., несмотря на кровавую расправу над рабочими Турина, росла и ширилась. В сентябре волнения на почве недовольства плохим снабжением продуктами прокатились по городам и местечкам Южной Италии. Итальянское правительство, узнав о намерении рабочих военных заводов Александрии и Генуи начать всеобщую забастовку, объявило эти города на военном положении23.

Жестокая расправа с рабочими Турина и разгон демонстраций в ряде городов Италии не сломили боевого духа передовых рабочих и левых социалистов. А. Грамши, приступивший осенью 1917 г. к редактированию газеты «Гридо дель пополо», призвал рабочих Турина к воссозданию своей организации. События в этом крупном рабочем центре рассматривались левыми социалн- стами как один из признаков приближающейся революции, к которой необходимо было как следует подготовиться 24. Левые социалисты усилили борьбу со своими политическими противниками, противопоставив беспринципному тезису правых — «единство во что бы то ни ста-, л о» — свои 'взгляды, основанные на принципах революционного интернационализма25. Не осталась в стороне от движения народных масс и итальянская армия. Солдаты «не хотели воевать и сдавались в плен. Во время боев под Капоретто несколько сотен тысяч солдат, бросив оружие, бежали с фронта в тыловые районы страны

Невиданное ранее забастовочное движение охватило Англию. По числу стачек и бастующих Англия уступала в 1917 г. лишь России, Австро-Венгрии и США. Английское правительство не успевало «урегулировать» участившиеся осенью конфликты: в августе их насчитывалось 228, а в октябре — уже 26027. Ширилась борьба горняков во всех угольных бассейнах страны, конфликтовали почтальоны, рабочие авиационной промышленности, печатники, пекари. К классовым боям готовились английские железнодорожники28. Подводя итоги забастовочного движения в Англии осенью 1917 г.. советский историк М. М. Карлинер отмечал, что к ноябрю «количество конфликтов не только не уменьшилось, но, наоборот, возросло»29. Многие из них носили ожесточенный характер: наряду с экономическими требованиями рабочие выдвигали и 'политические — восстановление в правах тред-юнионов, возвращение на работу уволенных рабочих и т. д. Рабочие с особым вниманием прислушивались к левым, большая часть которых была объединена в рядах Британской социалистической партии. Газеты левых «Колл», «Уоркерс Дредноут» и другие пользовались среди трудящихся большой популярностью.

Революционным действиям английских рабочих и их идейных руководителей — революционеров-интернацнона- листов — «верхи» пытались противопоставить разнообразный арсенал средств обмана и репрессий. Наряду с уступками (увеличение компенсаций в случае утраты трудоспособности из-за производственной травмы и т. д.) английское правительство решительно выступило против забастовок, организуемых вопреки приговорам примирительных камер, против рабочих, прекративших работу из-за недовольства решениями последних, и т. д. 21 сентября (4 октября) палата общин одобрила правительственные действия 'против рабочих30.

Во Франции в отличие от Италии «верхи» чувствовали себя более уверенно и пытались закрепить победы в классовых боях, достигнутые весной и летом 1917 г. Против революционно настроенных рабочих правительство приняло ряд мер, назвав их «программой решительной борьбы с анархией»31. В тылу и на фронте увеличилось число массовых арестов революционных рабочих и солдат32. Несмотря на это, «брожение» в армии не прекратилось, и французское командование вынуждено было воздержаться осенью от больших и активных операций на фронте, опасаясь, что в армии повторится то же, что имело место после апрельского наступления.

Но классовые бои продолжались. В это время усилили разъяснительную работу среди трудящихся крупнейшие организации французских левых — Комитет по восстановлению международных связей. Комитет синдикальной защиты и др. О возросшем влиянии левых можно судить по результатам голосования депутатов конгресса социалистов в Бордо в связи с выдвинутой левыми резолюцией против военных кредитов: шестая часть депутатов голосовала за эту резолюцию, тогда как в 1916 г. за такую же резолюцию голосовали лишь единицы33. Как отмечает А. П. Кожевникова, советский исследователь французского рабочего и социалистического движения в 1917—1920 гг., «к моменту свершения Октябрьской революции в России во Франции уже появились первые трещины в здании «священного единения»»34.

Оживление революционного движения во Франции тревожило не только французское правительство. Аккредитованный в Лондоне французский посол в телеграмме от 11 (24) октября отмечал, что правительство Великобритании боится, как бы Франции не пошла «по пути России»35. Беспокоило империалистов и положение р. европейских нейтральных государствах. В Швеции, где активно действовали левые, не прекращались забастовки и демонстрации. Неустойчивым продолжало оставаться политическое положение в Испании. Осенью усилилось национально-освободительное движение в Ирландии. Сторонники полной независимости страны, так называемые шинфейнеры, приняв участие в дополнительных пар- і.імсмтскнх выборах, одержали блестящие победы во многих избирательных округах, причем даже там, где по флднции избирались сторонники тесных связей с Англи- і*Гі — умеренные либералы (гамрулеры) и консерваторы (мльстерцы). После победы на выборах шинфейнеры вы- ггупили с декларациями, в которых заявили, что больше но признают английский парламент. Собравшись на оьезд своей партии в Дублине, делегаты (около 1,5 тыс. человек) постановили взять в свои руки органы местного самоуправления, установить фактический контроль над воем правительственным механизмом Ирландии и созвать учредительное собрание, которое должно было избрать свое ирландское правительство. Делегаты заявили

о своем намерении бороться за восстановление независимости Ирландии. Дублинский съезд вызвал переполох среди английских властей, опасавшихся повторения восстания 1916 г.36

Столкновения между «низами» и «верхами» происходили и на других континентах. Ширилось национально- освободительное движение в Китае и Индокитае37, не пюкойно было в Индии и Индонезии38. Даже в США и Я понт* — империалистических державах, которые больше всего обогатились на войне, несмотря на жестокий террор рабочие не прекращали борьбы за свои права и за мир39.

Таким образом, осенью 1917 г. рабочее, антивоенное п национально-освободительное движение за рубежом было по-прежнему массовым, хотя размах его по сравнению с весенними месяцами несколько и уменьшился. Классовой борьбой были охзачены в первую очередь наиболее обескровленные войной государства, а национально-освободительное движение имело место в тех странах и колониях, где в ходе войны больше всего ослабли власть или влияние европейских империалистических держав. В ряде европейских стран — участниц военных коалиций— стали вырисовываться первые признаки революционного подъема.

Во всех странах, как отмечал В. И. Ленин, к тому времени имелись «революционные группы действительно интернационалистских пролетариев»40. Они активно боролись против буржуазии. Самоотверженная работа рево- люционеров-ннтериационалистов несмотря на сравнительно скромные масштабы способствовала развитию революционного движения в Европе, росту сознательности и организованности трудящихся, подготовке новых революционных взрывов и схваток.

Все же надо признать, что «верхи» многих зарубежных стран сумели справиться с внутренними трудностями. В Германии, Франции, Италии и ряде других европейских государств правительственный террор, гонения и репрессии против революционно настроенных трудящихся значительно затрудняли классовую борьбу. В этой связи В. И. Ленин писал, что лишь «мы, русские большевики, одни только из всех пролетарских интернационалистов всех стран, пользуемся сравнительно громадной свободой, имеем открытую партию, десятка два газет, имеем на своей стороне столичные Советы рабочих и солдатских депутатов, имеем на своей стороне большинство народных масс в революционное время...»41.

Действительно, к моменту Октябрьского вооруженного восстания наша страна оставила далеко позади другие государства по росту сознательности и организованности трудящихся». Самые передовые из них объединились в рядах большевистской партии, которая насчитывала в то время не менее 350 тыс. человек. Неуклонно росло большевистское влияние в массах.

Ко времени свершения Великой Октябрьской социалистической революции большинство организаций трудящихся шло за большевиками. Под их руководством во многих местах страны развернулось мощное забастовочное движение, распространявшееся на целые промышленные районы и отрасли производства.

Особого накала достигла осенью классовая борьба в деревне. Во многих уездах вспыхивали крестьянские восстания. В. И. Ленин считал их верным признаком общенационального кризиса и доказательством того, что силы революции и контрреволюции подошли к «последней черте»42. Армия с каждым днем все меньше и меньше подчинялась приказам Временного правительства и Ставки, становясь под знамена большевиков.

При братской поддержке российского пролетариата на национальных окраинах развернулось движение за освобождение от социального и национального гнета.

Вместе с левыми эсерами большевики по оценке Ленина имели «большинство и в Советах, и в армии, и в стране»43.

І Іп и одном другом государстве не было ПОДЛИННО Революционной партии, подобной ленинской. В работе Пролетарская революция и ренегат Каутский», написі иной год спустя после Октябрьской революции, К. И. Ленин писал: «Величайшая беда и опасность Европы в том, что в ней нет революционной партии»44.

Действительно, существовавшие группы интернационалистов были немногочисленны и слабы в идейном и ор- I

;шизационном отношениях. Даже в Швеции, где условия і.чя ознакомления с революционной теорией и практикой большевиков были намного лучше, чем во многих других «гранах, немало интернационалистов стояло на непрочных идейных позициях. Большой вред росту сознательности и организованности трудящихся Германии был нанесен в результате ошибок спартаковцев — самой многочисленной группы левых в этой стране, упустивших і.озможность еще в период подготовки Великой Октябрьской социалистической революции создать у себя в стране революционную рабочую партию. Вместо этого они пошли в состав Независимой социал-демократической партии Германии, руководство которой придерживалось центристских взглядов. Многие спартаковцы не сумели правильно оценить революционный опыт партии больше- пиков, не понимали важности союза пролетариата и беднейшего крестьянства в условиях социалистической революции и т. д. Слабость идейных позиций, характерная для спартаковцев, была типична также для групп ірево- люционеров-интернационал'истов других стран.

Несмотря на жестокие расправы с революционерами- пнтернационалистами и бастовавшими рабочими, несмотря на отсутствие за рубежом массовой партии ленинско- ю типа, господствовавшие -классы не смогли добиться полной победы над силами революции, а достигнутые ими успехи не были прочными.

Никакие репрессии и гонения не могли устранить причины, порождавшие недовольство и открытые вспышки народного возмущения. Безрадостные перспективы войны «на истощение» вызывали отчаяние у населения вое- иавших европейских государств, в первую очередь государств Четверного союза. Как никогда раньше, Германия н ее союзники испытывали нехватку людских и материальных ресурсов. Осенью 1917 г. изможденному населению этих стран угрожал голод. Повышение заработной платы резко отставало от роста псп па продовольствие, топливо, одежду. Частые реквизиции сельскохозяйственных продуктов и скота довели большую часть крестьянства до нищеты. От голода и холода страдали также миллионы солдат на фронте. Важной причиной ухудшившегося экономического положения стран Четверного союза было усиление блокады странами Антанты.

Что касается экономического состояния Антанты, то на нем отрицательно сказались операции немецких подводных лодок.

Снизившиеся в то время закупки и доставка американского и другого продовольствия и промышленного сырья ухудшили положение населения европейских нейтральных государств, так как в их экономической жизни торговля имела огромное значение. Это в полной мере относилось к таким странам, как Норвегия, Швеция, Дания, Голландия, Швейцария, Испания.

Дальнейшее ухудшение состояния экономики и положения трудящихся стран — участниц военных коалиций (кроме Японии и США), а также нейтральных государств Европы было одной из важнейших предпосылок нового революционного подъема. Другой предпосылкой служило воздействие «русского примера». Оно особенно возросло с осени 1917 г. в результате большевизации Советов рабочих и солдатских депутатов в России. Примером этого воздействия может служить усилившееся в это время братание солдат на фронте. В конце сентября и в октябре русское командование отмечало случаи массового братания немецких и русских солдат45.

Германское командование старалось всеми мерами пресечь братание. Так, на Двинском участке фронта в октябре в тылу немцев был открыт ружейный, пулеметный и артиллерийский огонь по своим же окопам — так немецкое командование усмиряло революционно настроенных солдат46.

Осенью участились случаи братания на Юго-Западном фронте. В приказе главнокомандующего фронта от 7

октября отмечалось, что солдаты австро-венгерской ар- мин на некоторых участках фронта «толпой приходили и наши окопы»47. 8 октября Оратанме со стороны австрийских солдат наблюдалось на Румынском фронте. В ряде мест, например в районе Карпат, братанию старались воспрепятствовать офицеры48. Не позднее 30 октября на Быстрицком направлении, в районе реки Ла-Мунчелу, группы солдат «пытались подойти к окопам с целью братания...»49. Во время братания в районе села Зеленая, близ реки Збруч, солдаты говорили, что они не хотят войны и что «воевать их заставляют паны»50. Австро-венгерское командование принимало энергичные меры против контактов своих солдат с большевистски настроенными русскими солдатами.

Изменение соотношения сил в пользу социалистической революции в России вдохновляло зарубежных революционеров в их борьбе за мир, демократию и социализм. Они стремились использовать опыт большевиков применительно к условиям своей страны. «Русский 'Пример» означал прежде всего решительные действия, сплоченность, организованность, высокую сознательность и непримиримость к оппортунистическим элементам.

В Германии «Спартак» призывал немецких рабочих следовать примеру своих русских братьев; бременские левые и их орган «Арбейтерполитик» видели в большевиках единственную силу, которая двигала вперед революцию в России. Газета знакомила немецких трудящихся с деятельностью В. И. Ленина, воспроизводила ряд его статей и выступлений. Она считала Ленина вождем, «равным Марксу»51.

«Русский пример» вдохновлял в осенние дни, полные напряженной революционной борьбы, революционеров- интернационалистов Турина. После туринских событий итальянские левые стали глубже изучать опыт большевиков, их тактику и усиленно готовиться к новым революционным битвам. В Генуе они приняли резолюцию солидарности с Лениным52.

Флорентийская газета «Дифеза» от имени всех революционно настроенных итальянских социалистов заявила, что «дуновение русской революции... заставляет трепетать их сердца»63.

Осенью 1917 г. правые эсеры и меньшевики окончательно перешли на сторону буржуазии, а народные массы в своем большинстве примкнули к большевикам. В связи с этим орган английских лепых газета «Колл» писала, что политика эсеров и меньшевиков «означает открытую войну и открывает новую главу в истории революции»54. В статье «Тактика русских максималистов», опублико- санной газетой «Трибюн» (орган голландских левых), эсеры и меньшевики квалифицировались как «оппортунистические элементы». Ленинская тактика рассматривалась как тактика нового Интернационала, с помощью которой «должна быть выиграна борьба против капитализма и достигнут социализм»55.

Многие представители левых групп в Циммервальд- ском объединении после одобрения Манифеста на III Цим- мервальдской конференции 23—30 августа (5—12 сентября), где содержался призыв к одновременной и всеобщей забастовке, на протяжении всей осени усиленно требовали его опубликования. Они протестовали против решения, принятого по настоянию центристских и правых элементов, составлявших большинство и в руководстве и среди делегатов конференции (в этом решении отмечалось, что призыв к всеобщей массовой стачке может быть опубликован лишь в том случае, если все левые группы, особенно циммервальдцы, воюющих стран и в первую очередь стран Антанты, согласятся с Манифестом конференции)

Интернациональная социалистическая комиссия должна была безотлагательно ознакомить с текстом Манифеста все левые группы, представители которых на конференции отсутствовали, и получить согласие на всеобщую забастовку. По существу речь шла о циммервальдцах Антанты, так как английское, французское и итальянское правительства отказали им в выдаче паспортов. С этой целью в Лондон был послан представитель конференции, а оттуда другой представитель должен был прибыть в Париж. А. Балабанова, секретарь Интернациональной социалистической комиссии, в своих воспоминаниях писала, что опасность для русской революции со стороны реакционных сил властно требовала опубликования Манифеста. «Нервное напряжение становилось все сильнее и сильнее. Чувствовалось, что революционная Россия на переломе, и тревога за ее судьбу, боязнь, что международный пролетариат не успеет подойти на помощь ей, лишали подчас всякой возможности работать, а тем более — ждать» б7.

Забегая немного вперед, отметим, что лишь известие

о победе Октябрьского вооруженного восстания положило конец оттяжке в опубликовании Манифеста. 8 ноября он был напечатан и должен был послужить сигналом к началу забастовки58.

В отличие от выжидательной тактики Циммервальл- ского объединения Бюро международных связей социалистических молодежных организаций предприняло попытку усилить антивоенную борьбу в Европе. В изданном им Обращении в связи с Международным днем молодежи содержался горячий призыв развернуть борьбу за быстрейшее окончание войны. В Обращении говорилось, что подлинный мир народам может принести только пролетарская революция*.

Таким образом, осенью 1917 г. массовое рабочее, антивоенное и национально-освободительное движение за рубежом продолжало развиваться.

Положение в лагере международного империализма

Борцы за социалистическую революцию в нашей стране, возглавляемые ленинской партией большевиков, приступили к подготовке Октябрьского вооруженного восстания в сложной международной обстановке. За пределами России соотношение классовых сил оставалось в пользу империализма. В его распоряжении имелись большие материальные и людские ресурсы, в том числе и армии. Только на фронтах в октябре 1917 г. находилось 116 французских, 87 английских, 66 итальянских, шесть бельгийских, шесть сербских, три греческих, три американских, одна португальская дивизии60.

Центральные державы держали на фронтах 369 дивизий (234 германских, 78 австро-венгерских, 45 турецких, 12 болгарских)61. «Верхи» Германии, Австро-Венгрии, Франции и других стран смогли оправиться от революционных потрясений летом 1917 г. и упрочить свое внутреннее положение. «Условия войны» выдвигались ими как прикрытие в борьбе против демократических праи и завоеваний трудящихся. Однако основное внимание было по-прежнему сосредоточено на войне, и это сковывало силы и действия врагов русской революции.

Осень 1917 г. не принесла особых успехов ни Антанте, пн Четверному союзу. Правда, положение Германии и ее союзников было лучше, чем у противной стороны: <в результате июльского контрнаступления и военных операций в Прибалтике она захватила обйшрную территорию на Востоке. Из-за провала весеннего наступления Антанты военное положение Германии и ее союзников упрочилось также и на Западном фронте. В результате прорыва фронта в районе Капоретто 11 (24) октября австро-германские войска овладели землями провинций Удине и Беллуно, частью земель провинции Тревизо, Венеция и Винченца, а также почти всеми землями, завоеванными Италией в течение двух с половиной лет войны (всего около 14 тыс. кв. км). Итальянская армия 'потеряла 37 тыс. человек убитыми, 91 тыс. ранеными и 355 тыс. пленными, что привело к резкому ослаблению ее боевой мощи в2. *

* *

Как уже отмечалось, война резко ухудшила экономическое положение воюющих стран. Росла тяга к миру даже среди «верхов».

Мирные тенденции сказывались особенно сильно в таких странах, как Австро-Венгрия, Болгария и Турция.

Чтобы помешать своим союзникам выйти из войны, правящие круги Германии делали вид, что готовы идти на некоторые уступки. Однако в ряде случаев вместо уступок следовало нечто обратное. Так, решительный отпор с германской стороны получило предложение видного мадьярского политического деятеля графа М. Карольи создать между Францией и Германией государство-буфер, предоставив самостоятельность Эльзас-Лотарингии. Карольи считал, что, согласившись на такой шаг, Германия могла бы получить гарантии на компенсацию за счет России. Когда он попытался вынести этот вопрос на обсуждение венгерской палаты депутатов, министр иностранных дел Австро-Венгрии попросил его отказаться от этого намерения63.

Среди противников Германии также не было единодушия по вопросу о немедленном заключении общего империалистического мира. Как в Четверном союзе, так и в антантовском лагере мира сильнее всего жаждали те страны, для которых бремя войны становилось непосильным.

Противоречия между отдельными членами коалиции и среди самих «верхов» мешали выработать приемлемые условия мира: то, что устраивало Австро-Венгрию, не устраивало Германию и, наоборот; вступившие в войну США хотели большего, чем, например, Россия или Франция и т. д. Четверной союз не склонен был идти на большие уступки. Ставленник Гинденбурга и Людендорфа новый канцлер Г. Михаэлис ошибочно считал, что Антанта должна была принять предложения мира со стороны Германии хотя бы на основе «статус кво», так как военное положение последней после побед на Восточном фронте было благоприятнее, чем когда-либо61. Гин- денбург, Людендорф и другие сторонники аннексионистского мира полагали, что осенью проводить подобную политику будет легче, чем в летние месяцы 1917 г., так как соотношение сил менялось в пользу аннексионистов. В начале сентября многие из них объединились в Немецкую отечественную партию. По замыслу ее организаторов, главная задача партии должна была состоять в объединении всех аннексионистов, подавлении любых попыток покушения на захватническую программу пангерманистов и т. д.65

Пангерманисты стремились внушить правительству, что не следует отказываться не только от Бельгии, но и от вовлечения в сферу германского влияния Голландии. На Востоке же они намеревались присоединить Курляндию, Литву и Румынию66. Воздействие пангерманистов, без сомнения, повлияло на характер ответной ноты Германии на обращение папы от 6(19) сентября. В ней тщательно обходился вопрос о Бельгии.

В ответ на активизацию пангерманистов .сторонники мира «по соглашению» среди германской буржуазии приняли контрмеры, однако основной удар они обрушили не на руководителей пангерманистов, а на их ставленника Михаэлиса.

Самыми решительными противниками общего империалистического мира на основе компромиссного соглашения были США и Япония. Военные поставки Антанте, производство вооружения для своих армий, выполнение грандиозных программ морского строительства — все это приносило невиданные прибыли американским и японским монополиям. Война ослабила столкнувшихся в смертельной схватке европейских конкурентов Соединен- пых Штатов п Японии, помогла последним оттеснить своих соперников и приобрести новые сферы влияния и территории для приложения капитала. Естественно поэтому, что американцы и японцы осенью 1917 г. не участвовали ни в каких тайных переговорах о мире с представителями Четверного союза. Президент Вильсон считал империалистический мир преждевременным и неустанно твердил, что война может быть окончена лишь с крушением германского милитаризма, т. е. в результате военного разгрома Германии. В одном из писем своему другу и советнику полковнику Э. Хаузу американский президент писал: «Взгляды Англии и Франции на мир ничего общего не имеют с нашими. Когда кончится война, мы заставим их принять нашу концепцию мира, ибо к тому времени они будут зависеть от нас...»67. Зависимость Антанты от США несомненно сказалась в том, что входившие в ее состав государства по-прежнему воевали. Продержаться до прибытия в Европу мощной американской армии — таков был лозунг союзного командования, что, впрочем, не мешало эмиссарам союзников вести переговоры с противником об империалистическом мире.

Наименее последовательными в проведении курса на поенный разгром Германии и ее союзников были правящие круги Италии и России.

В Италии в результате прорыва австро-германской армией фронта под Капоретто развернулась ожесточенная борьба между сторонниками и противниками сепаратного мира. Численность первых в те критические дни значительно возросла.' Даже итальянский верховный главнокомандующий Кадорна, а также генерал Бнссолати и другие, которые не в силах были приостановить отступление сотен тысяч солдат, склонялись к заключению сепаратного мира68. Внутренняя борьба в стране усугубляла раскол в правящих классах. И лишь приостановка наступления противника, уставшего от многодневного преследования отступавших итальянских войск, отсутствие у него значительных резервов, а также своевременно оказанная англо-французами военная помощь способствовали тому, что представители правящих классов Италии стали склоняться к продолжению войны.

В России среди министров доживавшего последние дни Временного правительства усиливалось стремление заручиться согласием союзников и начать мирные переговоры с противником69. Керенский, Терещенко и другие уже не заявляли больше о войне «до победного конца», а ограничивались словами «до <конца» или же «пока армия боеспособна».

За немедленный мир с Германией с согласия союзников выступил военный министр Л. И. Верховский. Он больше чем кто-либо из министров знал о положении в армии и понимал опасность, нависшую над Временным правительством. Такой мир высвободил бы силы для борьбы с назревавшей социалистической революцией. Верховский безуспешно пытался убедить в этом Керенского, Терещенко и других министров, а также представителей союзников70.

Предложение Верховского отражало настроения значительной части генералитета, и Терещенко уже было юбрался подать в отставку. Однако тяжесть союзной опеки определила выбор между Терещенко и Верховским: Керенский решил не убирать «непопулярного ми- ьистра» иностранных дел, пожертвовав Верховским71.

Росло число сторонников немедленного мира, хотя бы сепаратного, и среди кадетов72, а представители «крайних русских партий», по словам итальянского поверенного 'в делах в Христиании (Швеция), поддерживали «секретные сношения с немцами в целях ускорить заключение мира».

Однако большинство министров Временного правительства во главе с Керенским не хотело мира. Даже находясь на краю пропасти, Временное правительство само не проявляло инициативы в отношении мирных переговоров со странами Четверного союза. Интересы России во время тайных переговоров с Германией и Австро- Венгрией защищали представители Англии и Франции.

Разногласия внутри правящих верхов воюющих стран, прежде всего по вопросам войны и мира, их неспособность добиться империалистического мира «по соглашению» за счет слабейших и тем самым смягчить общие межимпериалистические противоречия, а заодно и сосредоточить силы для предотвращения назревавшего революционного взрыва — все это способствовало возникновению правительственных кризисов в многих странах.

Углублявшийся правительственный кризис в России и неудача попыток Керенского и К° укрепить свою власть (Демократическое совещание, Предпарламент, Совет республики и т. л.) были в значительной степени результатом указанных выше разногласий. То же можно сказать и по поводу прихода к власти нового правительства Орландо в Италии (вместо Бозеллн). «Кризис власти, паде- ние кабинета Бозелли,—писала газета «Рабочий путь» 18 октября,— является прямым последствием сентябрьского революционного взрыва, вовлекшего в революционную борьбу в Италии очень широкие слои народа, в том числе и армию». Во Франции на смену кабинету А. Рибо 30 августа (12 сентября) пришло правительство П. Пен- леве, которого вскоре после провозглашения Советской власти в России сменил Ж. Клемансо, решительный сторонник войны «до победного конца».

Отсутствие у германского канцлера Мнхаэлиса умения ладить с рейхстагом по вопросам войны и мира, несомненно, способствовало росту недовольства им среди наиболее дальновидных представителей «верхов», что, в конечном счете, и вызвало его отставку 13 (26) октяб- ря. Канцлерское кресло занял баварский премьер-министр граф Г. Гертлинг. в гораздо меньшей степени страдавший отмеченным недостатком. Однако смена -канцлеров не привела к значительному укреплению позиций «верхов». Положение осложнялось тем. что верхушке социал-демократической партии Германии все труднее было удерживать народное негодование.

Вынужденный уход в отставку испанского правительства Дато 21 октября (3 ноября) также был результатом кризиса «верхов», проявившегося в обострении противоречий между военщиной, которая требовала образования «сильного» и «энергичного» правительства, и парламентской оппозицией, находившей поддержку в массах.

В другой нейтральной стране — Швеции — крайне непопулярный консервативный кабинет Свартиа также не смог удержаться у власти. После октябрьских парламентских выборов ему на смену пришло правительство во главе с лидером либеральной партии Нильсом Эденом.

Краткий обзор положения «верхов» и «низов», а также характеристика конфликтов между ними показывают, что и в осенние месяцы 1917 г. существовала общеевропейская революционная ситуация. Это было важным фактором, благоприятствовавшим успешной подготовке социалистической революции в России.