«Новый ключ»: дискурсивный и презентациональ- ный символизм
Самой общей и главной идеей лангеровской концепции символизма является идея «символической трансформации». Вслед за Кассирером она считает, что вся человеческая деятельность в сущности носит символический характер, что человека можно определить как «животное, использующее символы».
Символический характер носит вся деятельность человеческого духа. «Всякий сознательный опыт - символически постигаемый опыт» (10, 100). В объяснении происхождения «символической трансформации» Лангер опирается на генетическую психологию. В работе «Философия в новом ключе» автор пишет, что «символическая трансформация опыта», которая осуществляется в мозгу, вызывает биологическую потребность в выражении его во внешнем действии. Речь, искусство, ритуал - это все активное окончание символической трансформации опыта, связанной с потребностями коры головного мозга. Таким образом, «дух определенного рода на определенной стадии развития естественным образом производит символическую трансформацию» (3, 45, 49). Такие символы, как речь, жертвоприношение, искусство, так же естественны, как пение птиц. Таким образом, лангеровская концепция духа в значительной степени носит натуралистический характер. В сущности «натуралистическим» является и объяснение возникновения символизма. В соответствии с «философией символических форм» Кассирера основную функцию символа Лангер видит в том, чтобы «творить» объект познания, формировать или артикулировать воспринимаемый опыт (10, 80), делать его гносеологически «релевантным». Лангер пытается соединить этот тезис с интерпретацией символизма в духе неореалистической гносеологии Уайтхеда и теории «образов» Витгенштейна. Такое «соединение» носит противоречивый характер. Лангер в отличие от Кассирера объясняет процесс символизации как отображение логических структурных особенностей воспринимаемой действительности. В духе витенштейновской теории образов Лангер утверждает, что «формальная аналогия, или совпадение логических структур, - это первое, что необходимо для отношения между символом и тем, что оно должно обозначать. Символ и символизируемый объект должны иметь некоторую общую логическую форму». Поскольку выражение одной и той же логической формы в разных воплощениях лежит в основе процесса проекции, часто сам символ называют «проекцией того, что символизируется». Одну из проекций, которая более легко воспринимается, используют как символ того, что неясно или ускользает от исследования. Как и всякая проекция, символическая проекция не копирует обозначаемую форму, сходство носит характер изоморфизма. Из самой характеристики символа как проекции следует, что он символизирует что-то другое, с чем он сходен, «некоторое другое целое, чьи элементы имеют аналогичные отношения» (5, 27; 10, 75 - 76; 6, 20) В тесной связи с названной выше «творящей» («орудийной») функцией рассматривается другая важнейшая функция символа - сообщать «идею», «понятие». Символ всегда - «проекция» идеи (3, 61; 6, 129; 10, 75). В отличие от сигнала, который непосредственно связан с вещами, символ имеет непосредственную связь с «идеями», «понятиями» и лишь через них с вещами. Если общая схема «знаковой ситуации» в случае сигнала включает три элемента: субъект - сигнал - референт (вещь, предмет), то в случае символа добавляется четвертый элемент - понятие, идея. Отношение символа к объекту или референту обозначается термином «денотация», отношение к понятию «коннотация». Обязательная связь с «идеями» и «понятиями» делает символ орудием рационального духа. Сфера символа - это сфера логики, семантики, «значения», а не психологии. Процесс, в ходе которого «артикулируется» «идея», называется у Лангер «трансформацией». «Каждая символическая проекция - трансформация». Самым главным среди трансформационных процессов является абстракция. Быть орудием абстракции - важнейшая функция символа. «Символ - любое средство, с помощью которого мы способны совершить абстракцию» (10, 105; 5, XI). Традиционной для семантиков-неопозитивистов является точка зрения, согласно которой к символизму относится только тот способ выражения, который присущ обычному языку и «языку» наук. Этот символизм получил название «дискурсивного». Его самая характерная черта, по мнению Лангер, состоит в том, что он основан «на одной доминирующей проекции». Главной особенностью этой проекции является «линейность»: выражение располагается в пространственной и временной «цепочке». Сущностью дискурсивного символизма является «утверждение», пропозиционная конструкция, все другие формы - вопросительные, императивные, вокативные - являются вспомогательными. И в этом также виден принцип доминирующей проекции. Кроме того, фундаментальным принципом этого символизма Лангер называет «логику» в традиционном смысле, эта логика отражается в различных грамматических системах (10, 102). Кроме дискурсивного символизма, согласно Лангер, существует недискурсивный символизм. Поэтому «невыразимость» чувств в языке - а с этим тезисом семан- тиков Лангер полностью согласна - еще не означает, что они вообще недоступны символическому (логическому) выражению и что сфера семантики ограничивается лишь пределами дискурсивного символизма66. В действительности чувства имеют «морфологию», структуру, логическую форму, которые и обнаруживает произведение искусства. Высказывания философов о символических процессах за пределами языка, в частности в искусстве, о символическом выражении чувств в искусстве, учение гештальтистов о «морфологии» чувств и попытки обнаружить изоморфное отображение этой «морфологии» в музыке лежат в основе лангеровского учения о недискурсивном символизме. И хотя Лангер пришла к нему, в основном отталкиваясь от искусства музыки, она понимает, что этот символизм используется не только в искусстве. «Я всегда, - пишет автор в работе «Дух...», - называла символизм, характерный для искусства, просто «недискурсивным», но есть другие недискурсивные символы, такие, как картины и планы.».
Недискурсивный символизм в произведениях Лангер имеет разные названия: «интуитивный», «презентацио- нальный», «имплицитный». Впервые о нем говорится в работе «Практика философии», наиболее подробно под названием «презентационального» он характеризуется в книге «Философия в новом ключе», добавочные признаки вводятся в работе «Дух.». Как всякая символическая проекция, презентациональный символизм должен иметь общую логическую форму с тем, что он обозначает. Но это не дискурсивная форма. Это значит, что, хотя она и артикулируется, она не представляет собой систему дискретных элементов с фиксированным значением или систему отдельных символов. Поэтому если под «символизмом» понимать систему таких элементов, то презентационального символизма, строго говоря, нет, а есть единые презентациональные символы. В качестве примера таких символов Лангер рассматривает картину (10, 104; 1, 180; 3, 94 - 96; см. 43). Презентациональный символизм рассматривается не только на примере картины, но и на примере музыки. По мнению Лангер, музыка отвечает всем основным требованиям, предъявляемым к символизму. Каким же? Опираясь на гештальтистов, Лангер утверждает, что музыкальные структуры отражают некоторую динамическую систему человеческого опыта, морфологию чувств, представляя собой тональную проекцию чувств. Причем эти чувства не просто «симптоматически» выражаются в музыке («самовыражение»). Музыка артикулирует, формирует логическую проекцию чувств, «идею» о чувствах. Поскольку в ней отображаются общие формы чувства («алгебра» чувств), постольку совершается процесс абстракции. Все это, согласно Лангер, характеризует музыку как символизм, только не как дискурсивный, а как презентациональный с присущими ему и охарактеризованными выше признаками (3, 236 - 237; 47, 208)67. Учение Лангер о «презентациональном символизме» как о символизме, характерном для искусства, стало предметом оживленных дискуссий в семантической эстетике. По мнению Р. Барилли, это учение «является проблемой первой важности в современной эстетике» (24, 293 - 294; 19, 234). В многочисленных критических анализах этого учения можно выделить три основных направления. Критики первого направления (Г. Талья- буэ, Г. Дорфлес), признавая различие между дискурсивным и презентациональным символизмом, полагают, что у Лангер это разделение проведено слишком резко. В результате применение этого принципа разделения «на практике», в частности в отношении искусства, оказывается не всегда уместным. Так, А. Берндсон отметил, что, например, признак «линейности» (последовательности), характерный для дискурсивного символизма, в полной мере присущ и символизму в музыке. Нельзя, по его мнению, отрицать также возможности расчленения недискурсивной формы, ее дискретности (29, 100; 49, 219; 29, 425; 22, 496). Второе направление в критике связано с указанием на многозначность и поэтому на неопределенность термина «презентациональный символизм». Первое «значение» термина - любое средство абстракции - слишком общо и поэтому неудовлетворительно. Второе «значение», подчеркивающее «сходство», также неопределенно. Если даже имеется «морфологическое» сходство между структурой чувств и художественной структурой произведения, этого еще недостаточно, чтобы произведение искусства выступало как символ чувств. Необходим субъективный процесс «интерпретации». Кроме того, - и это замечание, на наш взгляд, очень существенно - положение о сходстве, «изоморфизме» между строем чувств и структурой произведения искусства должно быть определено более строго68. Действительно, одно деле - «сходство» картины с объектом, другое - сходство музыкальных структур с чувством. В первом случае сходство на уровне «подобия», во втором - более общий случай сходства - изоморфизм. Это различие целесообразно зафиксировать и терминологически, что, как мы увидим позже, Лангер и делает. Художественную форму, отображающую чувства, она будет называть «выразительной формой». Первое «значение» термина «презен- тациональный символ» связано с кассиреровским пониманием символических форм как «творящих» объекты познания, а не отображающих их. Второе «значение» непосредственным образом вытекает из теории «образов» раннего Витгенштейна. Соединение в лангеровской концепции символизма этих двух интерпретаций, как уже отмечалось, внутренне противоречиво. Третье «значение» в сущности не представляет ничего нового в сравнении с «иконическим знаком» Ч. Пирса и Ч. Морриса, (49, 219; 26, 233; 47, 100)69. Сущность третьего направления в критике «презента- ционального символизма» сводится к положению о том, что если под «презентациональным символизмом» понимать музыку или другое произведение искусства, то это вообще не символизм, так как он лишен существенных признаков символизма. Каких же? Всякий символ имеет «значение», т.е. отсылает к чему-то другому вне себя. Произведение искусства, согласно Лангер, ни к чему, кроме себя, не отсылает. «Значение» символа обычно познается не непосредственно, а опосредованно, оно ассоциативным образом связано со знаком-передатчиком, от знака к значению совершается «переход». Напротив, художественное «значение» произведения искусства, считает Лангер, познается непосредственно в процессе восприятия путем интуиции. Никакого «перехода» здесь от знака к «значению» нет. Художественное «значение» выступает не как «функция», а как «качество» произведения искусства. На основании вышеприведенных доводов делается общий вывод, четко сформулированный Нагелем, о том, что, называя произведение искусства «презентациональный символом», Лангер употребляет термин «символ» в некотором радикально новом и прежде не употребляемом значении (36, 357). Американский эстетик прислушалась к критике, и в последующих работах она дает новый вариант теории «презентационального символизма» - учение о «выразительной форме». 2.