ВВЕДЕНИЕ

В Китае бытует старая легенда: «У императора Ли Ю была любимая наложница по имени "Прекрасная девушка", которая обладала утонченной красотой и была одаренной танцовщицей. Император заказал для нее лотос, сделанный из золота, высотой 1.8 м, украшенный жемчугами и с красным ковром в центре.

Варварский обычай "бинтования ног", возникший в среде танцовщиц императорского гарема где-то между IX и XI вв., калечил физически и морально миллионы китайских женщин на протяжении не менее тысячелетия. Всего лишь сто лет назад американка, лишенная права голоса, но осмелившаяся появиться на избирательном участке, рисковала попасть за тюремную решетку. В аристократической Британии джентльмены-судьи линейкой замеряли орудия избиения законопослушными гражданами-джентльменами своих жен. Если реквизиты орудия наказания, например длина и толщина палки, не превышали известных размеров, обидчик-джентльмен не подлежал наказанию. В мусульманских странах не каждый мулла осуждал правоверного за убийство родственницы.

На представительном международном форуме, организованном в 2000 г. в Нью-Йорке по инициативе Генеральной Ассамблеи ООН и посвященном проблеме: "Женщины - 2000: равенство между полами, развитие и мир в XXI веке", тенденции XX в., связанные с освобождением женщин и прекращением их дискриминации, обретением ими политических и экономических прав, были названы революцией2.

Сегодня, по истечении первого постсоветского десятилетия, авторы многих тендерных исследований исполнились надежд, уверенные, что наступившее третье тысячелетие станет временем толерантности, доверительности и солидарности как основ для партнерства и сотрудничества для мужчин и женщин, а не временем насилия, угнетения и дискриминации. Однако это безоблачное небо нередко омрачается нелегкими проблемами, решение которых в немалой степени зависит от квалифицированного понимания тендерной идентичности и межгендерных отношений.

"Сегодняшняя жизнь, - так считает Хосе Ортега-и-Гассет, - это плод междуцарствия, пустота между двумя формациями исторической власти - той, что была, и той, что назревает. Оттого она временна по своей сути. Ни мужчины толком не знают, чему им по-настоящему служить, ни женщины - каких мужчин им по-настоящему любить"3.

Доктринальная неопределенность и реальная рыхлость некоторых идентичностей в иных случаях обусловлена размытостью их собственных смысловых границ и неясными очертаниями взаимоотношений между ними. Вытекающая из этой ситуации незавершенность или постоянная готовность к изменчивости сокращает эмпирические возможности для систематического упорядочивания этих идентичностей и вместе с тем усиливает потребности мониторингового исследования. Судя по имеющейся литературе, отсутствует даже такая простая вещь, как классификация идентичностей по критерию ожидания, обязательности, предпочтительности или по возможности их исполнения. Надо ли убеждать, что наличие такой классификации позволило бы прибегнуть к социологическим измерениям с помощью набора разнообразных шкал. Конечно, каждая шкала и произвольна, и условна.

Тем не менее при наличии четко обозначенных смыслов (текстов) каждой идентичности можно было бы попытаться сконструировать еще одну шкалу - поощрений и санкций, контролирующих ее (этой идентичности) адекватное исполнение. Принятие или отказ от той или иной идентичности зависят от воли самого человека. Заметим, однако, что такое решение каждый из нас принимает не только исходя из "себя", но и с учетом окружающей среды и набора, имеющихся в данное время в данном социуме социальных позиций и социальных ролей.

Но что останется в сухом остатке от человека за вычетом всех его социальных ролей и общественных позиций? Вот в чем вопрос, нередко ускользающий от внимания исследователей, независимо от доли их творческой фантазии или строгого и педантичного подхода к отражению реальности.

И если выбор ряда идентичностей зависит от личности, то качество их исполнения в немалой мере зависит от референтной группы, с которой эта личность находится в заинтересованных или вынужденных контактах. Вопрос, какое количество референтных групп контролирует конкретную идентичность? - уводит не в сторону, а вглубь проблемы. Чье мнение важнее для исполнения этнической идентичности: представителя своей или иной национальности, начальника или подчиненного, человека одного поколения или другого, друга или врага и т.д. Несть числа этим, идущим извне мнениям, без учета которых маркирование, конституирование и исполнение большинства идентичностей теряет свой смысл.

В отличие от Запада с его продвинутой социологической наукой в России литературное изображение определенных идентичностей (особенно тендерных), часто опережает их научное описание. Привыкнув, мы как-то перестали это замечать. Так, например, интерес к тендерной проблематике, в одном, отдельно взятом учреждении - Институте этнологии и антропологии (ИЭА) РАН, строго говоря, совсем недавно стал основанием для создания соответствующего структурного подразделения. Однако произошло это уже после развала Советского Союза.

Между тем весь мир давно восхищается выдающимися успехами в литературном изображении тендерной проблематики на примере женских образов, известных из русской литературы со школьной скамьи: Татьяны и Ольги Лариных, Ольги Ильинской и Агафьи Матвеевны, Наташи Ростовой и Анны Карениной, шолоховской Аксиньи и булгаковской Маргариты... Этот ряд может продолжить любой.

Не менее впечатляющим выглядит литературное исследование череды носителей мужской идентичности: Чацкий и Фамусов, Евгений Онегин и Петя Гринев, Печорин и Грушницкий, Илья Обломов и Андрей Болконский, Григорий Мелехов и Андрей Соколов... И снова - бесконечный ряд.

Более полувека разделяют общепризнанную классику: этнологическое исследование тендерных идентичностей Маргарет Мид ("Мужское и женское"), опубликованное в 1949 г.4, и фундаментальный этноисторический обзор Н.Л. Пушкаревой, посвященный русской женщине5. Почти такая же временная дистанция пролегла между описанием межпоколенных различий в работе Н. Айзенштадта "Из поколения в поколение"6 и социологическим описанием трех групп молодежи, проведенным под руководством С.В.

Новейшие исследования в области тендерной проблематики на Западе и в России8, в том числе выполненные сотрудниками ИЭА РАН9, во многом прояснили наши представления о предметной области тендерной проблематики, в том числе наше понимание маскулинных и феминных практик.

Так, например, тендерный аспект современных процессов глобализации представлен по определению Н. Римашевской, следующими тенденциями: 1) возрастанием численности женщин, инкорпорированных в экономику, причем на менее благоприятных, чем мужчины, условиях; 2) маргинализацией женской рабочей силы; 3) увеличением рабочей нагрузки на женщину;

4. расширением и одновременно ограничением возможностей для участия женщин в политической и социальной жизни10.

Этнографам хорошо известно, что разные исторические эпохи, различные исторические культуры и независимые друг от друга цивилизации по- разному конструировали тендер и тендерные роли в качестве элементов культуры в системе социальной стратификации и ценностных ориентаций. Многие тендерные исследования начинаются с постановки вопроса о совокупности объективных и субъективных факторов, формирующих половое неравенство. Последовавшее затем смещение интереса с описательных практик на аналитические теории выделили задачу интерпретации и функционирования половых расхождений в исполнении многообразных социальных ролей, экономической и профессиональной сегрегации.

Родиться особью женского или мужского пола еще не означает немедленного обретения полноценной тендерной идентичности. Как тут по аналогии не вспомнить о формировании этнической идентичности: "Родиться русским слишком мало. Им надо быть. Им надо стать." (Игорь Северянин). Девушкой или юношей, женщиной или мужчиной надо еще стать. Для этого в ходе социализации необходимо, во-первых, обрести представления о предназначении соответствующей тендерной роли, во-вторых, научиться ее результативно исполнять и ощущать, в-третьих, иметь оценочно-мотивационную установку в отношении первых двух. При этом предполагается, что перечисленные компоненты состоят в гармоническом единстве, что и служит основой нормальной и здоровой тендерной идентичности.

Вместе с тем именно тендерная, как и расовая идентичность, в отличие от других идентичностей, как, например, этнической, религиозной, профес

сиональной, имеет биологическую программу и заданность. Биологический организм ограничивает пределы социального конструирования тендерной идентичности. Не зря английские правоведы любили повторять: "Парламент может все, кроме одного: он не может заставить мужчин вынашивать детей"11.

Если обратиться к многовековой истории искусства, особенно эротического, то можно убедиться, что, пожалуй, нет таких интимных отношений между двумя нормальными лицами разных полов, которые не имели бы эротических оснований, и в которых, следовательно, не принимали бы участие известные чувственные моменты12.

В человеке как в существе биосоциальном биологические и социальноисторические черты связаны неразрывно. Это означает единство двух линий развития человечества.              развитие создает наследуемые свой

ства,              развитие происходит благодаря передаче опыта, если

под опытом понимать, как это делает Ю.И. Семенов, культуру в широком смысле, как все созданное человеком, в отличие от созданного природой. Согласно этой концепции, то, что наследуется, носит постоянный характер. То, что передается, может быть в кратчайший промежуток времени уничтожено и забыто13.              реальность тендерной идентичности проявляется и постигается в антропологическом образе, в функциях и психофизических свойствах организма мужчины и женщины,              , или

• в реальности передачи опыта через речь, поведение и трудовую деятельность.

Какие бы социальные роли ни приобретали (идентифицировали) индивидуумы разного пола в ходе социализации, они не могут это делать в "обход" биологической заданности. Как бы изощренно не воспитывали в мужчине женщину, он все равно не сможет забеременеть и родить ребенка. Случаи смены ориентации - скорее исключение, чем правило.

Тем не менее биологические и культурные программы14, идентифицирующие (формирующие) тендерную идентичность, имеют множество точек пересечения. Первая действует в контексте ситуации и культуры, а вторая конструируется на биологическом фундаменте15. Поэтому представляется возможным понимать формирование и функционирование тендерной идентичности под совместным воздействием социальных и биологических факторов как триединую стратегию: во-первых, как постоянно пополняемый кладезь представлений о тендере, состоящих в свою очередь из тендерного самосознания и тендерного сознания, во-вторых, набор разнообразных форм поведения, реализуемых при исполнении социальных и тендерных ролей, и, наконец, в-третьих, обладание багажом тендерных установок и предрассудков.

Тендерное самосознание или, другими словами, тендерная компетентность, состоит, из комплекса притязаний, претензий, обязанностей, ролей, которые непосредственно связаны с полом индивида. Это самосознание

• складывается из представлений о себе самом, о своих правах и обязанностях перед противоположным полом и своей социальной роли в деле защиты интересов противоположного пола. Тендерное сознание состоит из суммы представлений о противоположном поле и основах взаимоотношений между полами в соответствии с социокультурными нормами, принятыми в обществе юридически, и по традиции закрепленными нормами и свободами, стре
  млениями, претензиями и ожиданиями, всей системой "правил игры" во взаимоотношениях между полами.

Тендерное поведение проявляется в ходе исполнения заданных биологией и приобретенных в ходе социализации тендерных ролей, с помощью которых реализуются личностные стремления, интересы, потребности индивида. Это поведение определяется взаимодействием тендерного сознания и окружающей среды, а в современных условиях - факторами переходного периода от плановой к рыночной экономике.