Определение предмета судебной экспертизы - одна из основных задач ее теории. Существуют различные точки зрения по данному вопросу, и только изучив их, можно раскрыть содержание понятия предмета ССТЭ. А.Р.
Шляхов определял предмет экспертизы как "факты, обстоятельства уголовного или гражданского дела, подлежащие установлению с помощью специальных познаний" (461, с. 5 ). Позднее он уточнил это определение, заменив в нем "факты" на "фактические данные" (465; 466). Здесь и далее в скобках указывается номер источника из библиографического списка. Н.А. Селиванов рассматривал предмет экспертизы как "факт, который реально произошел (мог произойти) в прошлом, существует (мог существовать) в настоящем", а также как "закономерности, связи и отношения, обусловливающие данный факт" (404, с. 63). Ю.К. Орлов, возражая Н.А. Селиванову, утверждает: "Закономерности любых явлений и процессов являются предметом теории, науки, но не прикладной деятельности, каковой является судебная экспертиза. В ходе экспертного исследования познаются конкретные факты прошлого и настоящего. Никаких закономерностей здесь не устанавливается" (347, с. 10). "Всякая экспертиза, - отмечает Т.В. Сахнова, - есть прикладное исследование конкретного объекта в целях достижения не собственно научного, а прикладного знания" (398, с. 20). Эти разногласия вызваны тем, что речь идет о закономерностях разного порядка. Те, что изучает наука, присущи повторяющимся явлениям природы, технической и социальной сферы, и они действительно вне поля деятельности судебного эксперта. Закономерности, присущие конкретному явлению, процессу, могут быть установлены в ходе проведения судебноэкспертных исследований. Так, по повторяющимся признакам в цепочке следов человека эксперты-трасологи могут судить об индивидуальных особенностях его походки. С точки зрения Ю.К. Орлова, "в подобных ситуациях речь может идти именно о повторяющихся признаках какого-либо конкретного объекта (или нескольких объектов), а не об общих закономерностях, которые могут устанавливаться в ходе научного исследования" (351, с. 5). В этом справедливом утверждении можно разделить закономерности на общие и частные, и если установление первых - вне сферы деятельности судебного эксперта, то установление вторых (как в приведенном примере) следует признать неотъемлемой частью его исследований. В Словаре русского языка С.И. Ожегова слово "закономерный" трактуется как "соответствующий, отвечающий законам", приводится пример: "закономерное явление" (340, с. 192), что позволяет понимать под закономерностью нечто производное от закона, в том числе от закона, открываемого в ходе научной деятельности и подтверждающегося многократно в определенных условиях, на конкретных объектах, в том числе исследуемых судебным экспертом. Применительно к ССТЭ это может быть установление общего характера (возможно, общей причины) разрушения ряда строительных объектов, расположенных на одной территории, при выявлении закономерно повторяющихся признаков, присущих руинам каждого здания, строения или сооружения. Обломки разрушенного строительного объекта - картина статическая. Частные закономерности могут проявляться и в динамике его эксплуатации. В.И. Свиньин, наблюдая за строительством ряда зданий на Дальнем Востоке, отмечал: "Скоро после постройки здания покрывались многими трещинами совершенно необычного характера и расположения. Трещины эти, появляющиеся зимою, к лету исчезали совершенно, частью оставались; исчезнувшие к лету трещины следующей зимой вновь появлялись" (399, с. 14). Сведения о подобных закономерностях есть в работе А.И. Дементьева. В ней отражены результаты исследования нескольких жилых строительных объектов средней полосы Германии: "После оттаивания промерзших грунтов вспученные элементы здания садились на место, швы закрывались" (258, с. 43). Заметим, что только повторения тех или иных признаков (в том числе и многократное) для вывода о наличии частной закономерности недостаточно; необходима убежденность эксперта, основанная на результатах исследования (т.е. базирующаяся на объективных началах), в неслучайности такого повторения. Н.А. Селиванов отрицает возможность использовать при формулировании предмета экспертизы понятие "фактические данные", так как они образуют не предмет, а результаты экспертизы (404, с. 63). Ю.К. Орлов утверждает, что оснований для противопоставления указанных терминов нет: "В ходе экспертизы устанавливаются определенные обстоятельства, факты действительности... Однако для последующих субъектов - следователя, суда - они выступают уже в качестве сведений о фактах (фактических данных), поскольку эксперт не является конечным субъектом доказывания и признать какие-либо факты установленными могут только следствие и суд. Поэтому эти понятия не являются антагонистическими, они отражают различные аспекты одного и того же - в рамках экспертизы для эксперта это будут факты, обстоятельства, а в рамках процесса доказывания в целом для других субъектов - сведения о них" (346, с. 10). Это положение отражено в ныне действующих УПК РФ (ч. 1 ст. 74), ГПК РФ (ч. 1 ст. 55), АПК РФ (ч. 1 ст. 65). Определенным исключением является КоАП (ст. 26.2) - здесь доказательства трактуются как фактические данные. Законодателем игнорируется то обстоятельство, что факт, фактические данные должны приниматься безоговорочно, как реально существующие. Иное дело - сведения о фактах. Они могут быть истинными и ложными, достоверными и проблематичными (вероятностными) (262, с. 265). Именно так должны воспринимать дознаватель, следователь, прокурор и судья доказательства, подлежащие в конечном итоге их оценке. Существует точка зрения, согласно которой под предметом экспертизы понимается круг вопросов, поставленных судом перед экспертом (экспертами) (400, с. 59; 404, с. 189), т.е. факты (фактические данные, обстоятельства, устанавливаемые посредством экспертизы). Несмотря на различные мнения по этому вопросу, их объединяет то, что во всех определениях понятия предмета экспертизы авторы обращаются к его процессуальному аспекту. Некоторые из них прямо указывают, что их понимание вытекает из смысла процессуального закона. В этом понятии отражено единство процессуального и гносеологического аспектов. В.Д. Арсеньев, обращаясь к предмету судебной экспертизы, отмечает, что в данном понятии синтезируются определенные стороны объекта; задача, для решения которой исследуется объект; методы (методики) его исследования. "Предметом судебной экспертизы являются стороны, свойства и отношения ее объекта, которые исследуются и познаются средствами (методами, методиками) данной отрасли экспертизы в целях разрешения вопросов, имеющих значение для дела и входящих в сферу соответствующей отрасли знания" (187, с. 9 - 10). Такой подход к определению рассматриваемого понятия изложен и в последних наиболее значительных изданиях по проблемам судебной экспертизы (354, с. 70; 262, с. 7). С учетом двойственной природы понятия предмета экспертизы его толкование должно быть дуалистичным, т.е., с одной стороны, это сведения о фактах (фактические данные, устанавливаемые посредством экспертизы и являющиеся элементами системы доказательств по уголовному делу, гражданскому делу, рассматриваемому в суде общей юрисдикции или арбитраже, а также по делу об административном правонарушении); с другой стороны - это свойства, стороны и отношения объекта экспертизы, определение которых имеет значение для дела. Такой утилитарный подход к определению предмета экспертизы, подчеркивающий его практическую направленность, использован в настоящей работе . С таких же позиций рассматривает предмет ССТЭ М.С. Брайнин: данное понятие "составляют фактические данные, относящиеся к установлению объема и характера выполненных строительно-монтажных работ и правильности расчетов в них; качественности строительномонтажных работ, качества и пригодности примененных строительных материалов и т.д." (214, с. 301). Приведенное определение нельзя признать удачным, поскольку из него следует, что исследование направлено на процесс получения определенных данных, тогда как предмет экспертизы - сами данные. Здесь наблюдается смешение понятий предмета экспертизы и ее задач, и это не единичный случай. Аналогичную ошибку допускают Л.Е. Ароцкер и Г.М. Надгорный, ставя знак равенства между предметом экспертизы и решаемыми ею задачами (183, с. 51 - 52; 334, с. 42). В Словаре основных терминов судебных экспертиз под задачами также понимается "научное определение предмета судебной экспертизы" (408, с. 22 ). См.: Энциклопедия судебной экспертизы / Под редакцией Т.В. Аверьяновой и Е.Р. Россинской (476, с. 335); работы Ю.К. Орлова (351, с. 3; 342, с. 9). Различие предмета и задач применительно к судебной экспертизе достаточно очевидно: если "предмет" - понятие статичное, то понятие "задача", напротив, динамично (351, с. 17), предполагает целенаправленное движение мысли исследователя, процесс экспертного познания. Так, если предмет экспертизы - определенные свойства исследуемого объекта, то установление их - задача, стоящая перед экспертом. "Точное определение понятия задачи - сложная проблема, еще окончательно не решенная ни в психологии, ни в кибернетике, ни в других областях знаний", и "структурные свойства задач столь широки и многоплановы, что более пригодны для формирования понятий общей теории задач". Считается, что экспертам требуется "узкое и простое определение, которое позволит выделить и описать понятие задачи, возникающей в специфической ситуации экспертного исследования". Предлагается трактовать экспертную задачу в качестве "объекта экспертной деятельности, направленной на практическое преобразование потенциальной доказательственной информации, содержащейся в исходных данных, в актуальную доказательственную информацию, которая может быть использована в качестве обстоятельства для правильного разрешения дела" (247, с. 114). Существует и проблема неразрешения судебными экспертами ставящихся перед ними задач. Данному вопросу уделено достаточно большое внимание в специальной литературе. Рассмотрим применительно к ССТЭ положения работы В.Д. Арсеньева (185, с. 41), в которой выделены основные причины неразрешения экспертных задач. Причины, относящиеся к содержанию поставленных перед экспертом вопросов. Неправильная постановка вопросов обусловлена недостатками профессиональной подготовки лиц, назначающих экспертизы. Данное обстоятельство формирует неполное (или неправильное) представление у них о возможностях и задачах экспертизы определенного вида. Так, судья может сформулировать вопрос, ставящийся на разрешение эксперта, следующим образом: "Каковы все возможные варианты реального раздела спорного земельного участка?". При этом не учитывается, что таких вариантов могут быть десятки тысяч, а это делает поставленный вопрос неразрешимым. Постановка вопросов, выходящих за пределы компетенции эксперта, обусловливается рядом причин. Эти вопросы могут: - не требовать для своего разрешения специальных знаний эксперта-строителя; - относиться к исключительной компетенции органов (лиц), назначивших экспертизу (вопросы о виновности лиц, самовольном захвате земельных участков и т.п.). Постановка таких вопросов - ошибка следователей и судей. К ошибочно поставленным перед экспертом- строителем относятся и вопросы, входящие в компетенцию эксперта другой специальности. Так, в ряде случаев ставятся вопросы, относящиеся к компетенции эксперта-экономиста (например, какова стоимость бизнеса действующей строительной организации или фирмы) либо требующие для своего разрешения производства комплексной экспертизы (строительно-экологической, строительно-материаловедческой и пр.). Однако в отличие от ранее рассмотренных такие вопросы не остаются без разрешения, если экспертное учреждение располагает соответствующими сотрудниками либо имеет связь с другими учреждениями (организациями) такого же профиля профессиональной деятельности. Постановка вопросов, неразрешимость которых обусловлена отсутствием необходимой методики исследования. Например, перед экспертом-строителем может быть поставлен вопрос о давности залива квартиры или монтажа металлических конструкций при том, что методик решения такого рода вопросов в настоящее время не существует. Причины, относящиеся к характеру объектов экспертного исследования. Выделим три причины этого вида. 1. Объективная непригодность к исследованию возникает до того, как объекты попадают в сферу судопроизводства. Например, в квартире, пострадавшей от залива, на день экспертного осмотра уже проведен ремонт, уничтоживший все следы воздействия воды на элементы отделки ее помещений; подлежащее оценке строение настолько пострадало от пожара, что в отсутствие какой-либо технической документации невозможно определить его конструктивные особенности, вид и качество отделки.
2. Недостаточная информативность объекта. Недостаточно информативный объект для исследования пригоден, но в результате его изучения не выявляется достаточное количество информации, использование которой обеспечивает возможность решить поставленный вопрос. Например, планы и эскизы зданий либо строений выполнены без детализации, необходимой для проведения расчетов, направленных на определение стоимости подлежащих оценке строительных объектов, недоступных для непосредственного исследования. 3. Недоброкачественность объектов исследования. Недоброкачественность объектов связана с несоблюдением процессуальных и технических правил их обнаружения, изъятия, упаковки и транспортировки. Недоброкачественным объект становится в силу определенных ошибок, допущенных лицами (органами), назначившими экспертизу, ответственными за правильное изъятие и представление объектов. Основные недостатки, ведущие к недоброкачественности объектов ССТЭ: - образцы строительных конструкций разрушившегося здания могут быть представлены без указания места их отбора, при том что поставленные перед экспертом вопросы ориентируют его на установление прочностных характеристик строительного объекта в целом; - комплекты проектно-сметной документации направляются на исследование неполными (отсутствуют наиболее существенные для решения экспертных задач документы). Причины, относящиеся к характеру дополнительных материалов, представляемых на экспертизу. Полнота и доброкачественность этих материалов - важное условие выполнения экспертами своих задач. К сожалению, эти требования не всегда реализуется лицами (органами), назначающими экспертизу. Так, в материалах, представленных эксперту-строителю, нередко отсутствуют данные о: - погодных условиях - в момент события, имеющего существенное значение для дела (например, о температуре воздуха), что позволяет судить о возможности образования наледи при падении человека с высоты; - силе ветра - при расследовании факта опрокидывания грузоподъемного крана. Нередко в представленных дополнительных материалах (например, в протоколах допросов свидетелей несчастного случая) содержатся противоречивые данные без указания, какие из этих данных следует рассматривать в качестве исходных. Указанное выше деление причин неразрешения экспертных задач позволяет оптимизировать работу, направленную на повышение результативности проводимых исследований. Одно из направлений - систематическое информирование органов и лиц, назначающих ССТЭ, о последствиях тех или иных упущений при подготовке документов и предметов, подлежащих направлению на экспертизу. Ставя перед собой цель разработать единую методологию решения экспертных задач, раскрыть их содержание, "теоретически обосновать то общее, что объединяет их независимо от природы исследуемого объекта" (227, с. 4), отдельные авторы полагают возможным достижение ее созданием соответствующих классификационных систем с последующим их описанием. Систематизация задач необходима: - для правильного определения следователем (иным лицом либо органом, назначающим экспертизу. - А.Б.) класса, рода, вида экспертизы; - для сужения задачи в зависимости от конкретных обстоятельств исследуемого события; - для четкого формулирования конкретных вопросов в постановлении (определении. - А.Б.) о назначении экспертизы; - для последующего правильного и эффективного использования заключения эксперта в процессе доказывания (377, с. 66). В современных изданиях по проблемам криминалистики и судебной экспертизы перечень задач, решаемых экспертом, начинается с идентификационных. Установление индивидуально-конкретного тождества, определяющего специфику идентификационных задач, не входит в сферу профессиональной деятельности судебного эксперта-строителя. В связи с этим возможно выделить из имеющегося научного материала вопросы, посвященные множеству экспертных задач, для решения которых нет необходимости в проведении идентификационных исследований. В юридической литературе представлен широкий диапазон мнений о возможности дифференцировать указанное множество задач. Одни авторы относят их к категории диагностических (299, с. 8; 385, с. 41 - 42), другие обосновывают закономерности распознавания криминалистических объектов по их признакам как криминалистическую диагностику (400, с. 103). Ю.Г. Корухов и З.И. Кирсанов (280) рассматривают вопросы, связанные с распространением положений диагностики в других науках, как неидентификационные экспертнокриминалистические. А.И. Винберг и Н.Т. Малаховская определяют эти исследования как уровень решения экспертных задач (первый уровень - идентификационные, второй - диагностические) (227). Н.А. Селиванов и Т.А. Седова (400 - 402) считают поиски особых диагностических средств и способов познания при установлении индивидуального тождества и групповой принадлежности бесперспективными. Критически относится к возможности распространения на все экспертные исследования, не связанные с установлением индивидуального тождества (что актуально для ССТЭ), понятия "диагностические" Ю.К. Орлов. Такое понимание представляется малопродуктивным в научном отношении. Объединение под одним названием совершенно разнохарактерных познавательных актов не способствует уяснению их специфики, следовательно, их развитию и совершенствованию, кроме того, может повлечь за собой их смешение. Не согласуется такая классификация и с правилами логики (342, с. 14). Примеры такого несогласования отражены в работе Т.М. Пучковой: "Среди диагностических задач можно выделить установление возможности существования факта, установление причин и последствий" (377, с. 61). Неправомерность включения в число диагностических этих двух видов задач с чисто логических позиций заключается в том, что они выделяются по различным основаниям: и та и другая могут решаться в рамках одного и того же исследования (причина и следствие могут быть как действительными, так и возможными). Указанные понятия не взаимоисключающие, а пересекающиеся, поэтому они не могут входить в одну и ту же классификационную систему, иначе нарушается требование классификации по одному основанию. Против широкой трактовки понятия "диагностическая задача" выступали также В.С. Митричев и В.Я. Колдин (314, с. 26). Данная проблема рассматривается ими в основном применительно к криминалистическим экспертизам, ее специфика (отсутствие вопросов, связанных с установлением индивидуального тождества) представляет интерес и для ССТЭ. В связи с этим нельзя обойти вниманием классификации задач, разработанные для всего множества судебных экспертиз и отраженные в наиболее значимых (применительно к рассматриваемым проблемам) изданиях последнего времени (354, с. 78; 262, с. 9), подготовленных коллективом авторов - ведущих специалистов в области судебной экспертизы. Диагностические задачи в них включают в себя достаточно широкий спектр исследований, направленных на установление свойств и состояния объектов экспертизы, их изменений, причин изменений и пр. По мнению Ю.К. Орлова, под диагностическими исследованиями целесообразно понимать только исследования, направленные на установление состояния объекта (наличия или отсутствия отклонения от какой- то нормы). Такая предельно узкая трактовка позволяет четко определить границы множества этих исследований, избежать смешения разнохарактерных познавательных актов, к тому же она более соответствует этимологии данного термина, что вытекает из содержания понятия "техническая диагностика" - "выявление и изучение признаков, характеризующих состояние технических систем для предсказания возможных отклонений от рабочего состояния" (343, с. 104). Применительно к ССТЭ это существенно, ибо ее терминологический аппарат складывается из технических, логических и юридических (главным образом, принятых в теории судебной экспертизы) понятий. Несмотря на то что смысловая неоднозначность терминологии в различных отраслях знания - явление довольно обычное и в какой-то мере неизбежное, думается, что следует стремиться к снижению его степени, поскольку только при единообразии понятийного аппарата участники процесса могут правильно воспринимать ход и результаты экспертного исследования. Разделяя точку зрения Ю.К. Орлова по данному вопросу, мы, как представляется, приближаемся к единому значению технических и судебно-экспертных терминов. Стремясь быть последовательными в решении вопросов, связанных с классификацией задач ССТЭ, мы считаем возможным использовать в качестве основы предложенное им деление рассматриваемых экспертных исследований на диагностические, классификационные, ситуалогические, атрибутивные, каузальные и нормативистские (343, с. 14). Однако не все разделяют такой подход к трактовке рассматриваемого вопроса. Если Л.Б. Барон допускает, что "намечающаяся тенденция предельно узкой трактовки диагностических исследований позволит систематизировать задачи на другом, качественно новом уровне" (191, с. 46 - 47), то Н.П. Майлис, напротив, полагает, что "введение новых понятий: атрибутивные, каузальные задачи и др. противоречит общепринятым теоретическим концепциям" (315, с. 68). Содержание этих противоречий ею не раскрывается, однако, с нашей точки зрения, их возможное существование не является весомым аргументом, так как в истории развития любой науки новое теоретическое положение или гипотеза, признанная впоследствии обоснованной, в период своего становления часто не согласуются со сложившимися представлениями. Отдавая предпочтение предельно узкой трактовке каждой категории задач, при которой четко определяются их признаки и критерии разграничения, обеспечивается возможность дифференцированного подхода к решению вопроса, мы вместе с тем согласны с авторами, утверждающими, что детализация не должна выходить за разумные пределы и принимать "угрожающие" формы, при которых "дифференциация предметных экспертиз, соответственно, специальных экспертных познаний приводит к разобщению научных знаний, изоляции отдельных разновидностей экспертиз друг от друга" (377, с. 53). Процесс экспертного исследования можно представить в виде решения системы задач, включающей общую задачу и цепочку частных задач (подзадач), обеспечивающих решение общей. Общую задачу формулирует следователь или суд, частные - сам эксперт. Решение частной задачи не имеет самостоятельного доказательственного значения. Оно только способствует решению общей задачи. При всем многообразии общих задач, решаемых экспертом-строителем, их можно объединить в шесть групп: 1) классификационные; 2) диагностические; 3) каузальные; 4) нормативистские; 5) преобразовательные; 6) стоимостные. Следует также выделить подзадачи, решение которых направлено на достижение промежуточного результата: экзистенциальные, атрибутивные и ситуалогические. Указав основные подзадачи и задачи, решаемые в рамках производства ССТЭ, можно предложить следующую формулировку понятия ее предмета. Предмет ССТЭ - это устанавливаемые на основе специальных знаний в области строительства фактические данные по уголовным делам, гражданским делам, рассматриваемым как в судах общей юрисдикции, так и в арбитражных судах, а также по делам об административных правонарушениях: - о принадлежности продукции строительного производства, продукции производства строительных конструкций, изделий и материалов; выполненных (выполняемых) строительных работ определенному классу, роду, типу, виду, группе; - о стоимости строительных объектов и выполненных работ; цене объектов недвижимости промышленной, жилищной и градостроительной сферы; - о соответствии нормативно-техническим данным продукции строительного производства; продукции производства строительных конструкций, изделий, деталей и материалов; - о причинах, условиях, обстоятельствах и механизме аварии, несчастного случая в строительстве; частичной или полной утраты продукцией строительного производства функциональных, эксплуатационных, потребительских, эстетических свойств и свойств безопасности; - о соответствии действий лиц - участников события (аварии, несчастного случая в строительстве), а также лиц, ответственных за надлежащее ведение и безопасность условий производственного процесса, специальным правилам; - о возможности преобразования строительных объектов и участков земли, функционально связанных с ними, вариантах такого преобразования (реальные разделы домовладений между собственниками; изменение функционального назначения, габаритов, этажности и других характеристик зданий, строений и сооружений). Данное определение не претендует на исчерпывающую полноту. Оно будет углубляться и дополняться по мере появления и развития новых видов исследований в рамках ССТЭ. При создании новых классификационных систем на иных основаниях возможны другие формулировки.