Пытаясь объяснить феномен все более широкого использования методов наблюдения за населением и появления жестких организационных структур, Гидденс обращает особое внимание на роль государства. Я хотел бы задержаться на этой теме, но сначала выделю одно обстоятельство, на важность которого многократно указывал сам Гидденс.
Он подчерчивал, что, говоря об обществе, мы на самом деле имеем в виду национальное государство. Изучая современное общество, реально мы рассматриваем его в границах современной Великобритании (если мы британцы), а когда хотим сравнить различные общества, то на самом деле сравниваем различные страны (например, Великобританию и Соединенные Штаты). В большинстве случаев, приравнивая общество к государству, мы не совершаем особой ошибки, но нужно иметь в виду, что эти термины отнюдь не синонимичны. Национальное государство — это очень специфический вид общества, которое в мировой истории возникло только в Новое время. Понятие национального государства сформировалось только в конце XVII — начале XVIII в., и хотя оно сыграло главную роль в том, что мы называем современным миром (Gellner, 1983), оно все-таки является артефактом и должно изучаться как таковой. Национальное государство — это не общество вообще, это только специфический тип общества с присущими ему особенностями. Далее в сжатом виде мы представим точку зрения Гидденса на эту проблему. Он настаивает, что с момента своего появления национальное государство было территориально ограничено, существовала политическая власть, которая действовала в границах этой территории, причем информация выполняла здесь особую роль. Поэтому с момента своего зарождения национальные государства — это информационные общества, которые как минимум должны знать, кто является их членом, а кто — нет. Гидденс считает, что национальное государство должно располагать как «аллокативными ресурсами» (т.е. что-то предписывать, планировать, администрировать), так и «властными ресурсами» (т.е. иметь власть и осуществлять контроль), и хотя в современном обществе эти ресурсы имеют тенденцию объединяться в одно целое, необходимым условием их использования было отслеживание членов общества и их деятельности. Отсюда вытекает, что современные общества с момента их возникновения были «информационными обществами». В своей основе все государства — «информационные общества», поскольку государственная власть подразумевает рефлексивный сбор, хранение и управление информацией, которая необходима для администрирования. Но особенностью национального государства является высокая степень интеграции его административных функций, а зто в свою очередь требует более высокого уровня информационного обеспечения. (Giddens, 1985, с. 178) Таким образом, если мы определяем информационное общество как такое, в котором информация играет ключевую роль, то примеры таких обществ нужно искать среди национальных государств, поскольку у них есть определенные границы и суверенитет над территорией внутри этих границ, а следовательно, и необходимость в постоянном и систематическом слежении за этой территорией. Пока это выглядит слишком абстрактно. Нам нужно в деталях разобраться, почему национальное государство так зависит от сбора и хранения информации. Это даст нам возможность понять, как в истории Нового времени появились отдельные формы информации. Для этого нужно будет остановиться на основных чертах национального государства. Во-первых, заметим, что современный мир состоит из национальных государств. Это не значит, что мы недооцениваем значения такого процесса, как глобализация (Гидденс уделяет ему много внимания). Я тоже касался этого вопроса в главе 4, но сейчас в центре моего внимания связь между разделением современного мира на национальные государства и критически важными особенностями современной жизни. Среди этих особенностей — роль, которую играет национальное государство для сохранения идентичности большинства, если не для всех людей. Для большинства национальная принадлежность («я — британец, француз, немец, американец») — существенная черта. Национальная идентичность — вещь сложная и запутанная — основа многих политических течений. У нее есть светлая сторона, которая выходит на первый план, когда люди смотрят футбольный матч по телевизору и от души желают победы национальной сборной или аплодируют представителям своей страны на Олимпийских играх. Есть и темная сторона, когда национализм оборачивается воинственностью, расизмом, автократией. «Этнические чистки» в Югославии напомнили нам, каким опасным может быть это явление. Но везде национальные государства в большей или меньшей степени влияют на идентичность отдельного человека, конструируя для него мифическое прошлое из легенд и литературных образов, поддерживая традиции и праздники, культивируя обычаи и рисуя карикатуры. Исследованию этих «коллективных идентичностей» посвящена обширная литература (Schlesinger, 1991), причем все согласны, что эти идентичности — характерная примета современности. Но сколько бы ни пытались поставить под сомнение подлинность национальной идентичности, остается фактом, что она сыграла исключительно важную роль в современной истории. Даже марксисты вынуждены признать, что массы много охотнее шагают под национальными флагами, чем под лозунгом «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Кроме того, решение вопроса, кто принадлежит данной нации, всегда сопровождается рассуждениями, кто к ней не принадлежит. С юридической точки зрения тут нет особых вопросов, нужны только паспорт и гражданство, но в сфере культуры, когда заходит речь о чувствах, значениях и идентификациях, начинаются проблемы. Нет ничего удивительного в том, что национальное государство способствовало сохранению людьми своей идентичности, ведь современный мир, появление которого мы неявным образом отожествляем с началом индустриализации, возник и консолидировался в то же время, что и национальное государство. Основоположники социологии утверждали, что национальное государство и национализм отомрут по мере индустриализации или экспансии капитализма. Но этого не произошло. Наоборот, само национальное государство потребовало для своего развития стремительного роста капиталистических отношений, стимулируя в то же время развитие национального сознания. Более того, национальное государство стало решающим фактором в развитии, экономических и социальных отношений. Здесь нужно вспомнить о фискальной политике, о модели образования, о сложных вопросах, связанных с укреплением законности и правопорядка. Отсюда вытекает и то значение, которое стало играть национальное государство в жизни людей.
В то же время нужно трезво взглянуть на историю национального государства: оно возникло относительно недавно. Мы так привыкли к присутствию государства, что оно нам кажется очень древним институтом. Даже «старые» национальные государства возникли всего лишь два столетий назад, и — это следует подчеркнуть — не в их нынешних границах. Соединенному Королевству менее 300 лет, и его составляющие — Шотландия, Уэльс, и особенно Северная Ирландия, — время от времени пытаются выйти из него. Стоит вспомнить о событиях 1989 г. в Европе, чтобы понять, насколько изменчивы национальные государства: чего стоит распад Советского Союза, объединение Германии, разделение Чехословакии. Один взгляд на карту Европы, и мы убедимся, что едва ли есть хотя бы одно государство, в котором не существовало бы угрозы сепаратизма, а если мы посмотрим на Ближний Восток, то окажется, что там национальные государства (Йемен, Кувейт, Иордания, Израиль, Оман, Саудовская Аравия) вообще возникли несколько десятилетий назад, причем большинство — на племенной основе. Я особенно подчеркиваю важность национального государства для социально-экономической организации общества и для обре тения идентичности его членами, одновременно указывая на новизну и хрупкость этого образования, с тем чтобы потом перейти ко второй ключевой особенности такого рода государств. Эта особенность в том, что подавляющее большинство национальных государств возникли в условиях войн и сохранились потому, что имели достаточную силу защищать себя. Иначе говоря, война и готовность к войне — вот основные составляющие национального государства. Как бы мы ни подходили к истории Великобритании, один факт очевиден: Акт об унии, заключенный в 1707 г., появился на свет в результате победы над кельтской периферией, а условием его заключения стало появление сильного правителя, который сумел поставить под свой контроль баронов, до этого пользовавшихся независимостью, и обеспечить стране определенную защиту от внешнего вторжения. Если речь идет о более позднем периоде истории Великобритании, то нужно вспомнить о созданной ею империи. Тогда национальное государство впечатляющим образом продемонстрировало свою готовность защищать заморские территории и существенным образом изменило национальное самосознание (кто-то еще может вспомнить карту мира, по которой дети даже в 60-е годы учили географию: карта была покрыта «красным британским» цветом). О том, насколько существенны были для нас информационные ресурсы в эпоху колониальной империи, напоминает Бенедикт Андерсен. Он описывает те «институты власти» (с. 163), которые играли ведущую роль в формировании национальной идентичности и облегчили завоевание колоний. Этими институтами, которые были тесно связаны друг с другом, стали карты и переписи населения. Карты глубоко воздействовали на воображение колонистов (Anderson, 1983, с. 175) и оказывали существенную помощь в колониальной политике. Совершенствование процесса составления карт, точное вычисление долгот и широт, было необходимо для завоевания территории: нужно же было знать военным, куда двигаться. А без переписи населения трудно было понять, кто отдает приказы и кто должен им подчиняться. Как пишет Андерсон, военные мечтали о возможности «отслеживать все», о «тотальной классификации, которая охватывала бы бесконечное разнообразие явлений, над которым правительство осуществляло или было намерено осуществлять контроль: людей, регионы, религии, языки, изделия, памятники и т.д.» (с. 184). Вопрос о связи национального государства с вопросами войны и мира имеет и менее драматическую сторону. Из самого определения суверенитета над данной территорией следует, что прави тельство должно обеспечить как минимум целостность государства в данных границах. Проще говоря, готовность к войне (т.е. умение внушить соседям уверенность, что они встретят отпор) — непреложное условие существования национального государства, и в течение новой истории этот принцип многократно был доказан на деле. Третья ключевая особенность национального государства тесно связана с рассмотренной. В XX в. стало ясно, что в современном мире вопросы войны и мира в гораздо большей мере затрагивают все общество, чем прежде. На поверхностном уровне это значит, что в современной войне участвует большая часть населения, чем это было ранее. Отсюда обязательная военная служба и массовая мобилизация в годы войны. С этим связан и значительный рост военных потерь, как среди сражающихся сторон, так и среди местного населения. Одним словом, теперь на войне убивают и калечат гораздо больше людей, чем раньше. Поворотным пунктом в изменении приемов ведения сражений обычно считают Первую мировую войну (Fussell, 1975): таких боевых потерь мир ранее не знал. События XX в., однако, продемонстрировали, что самые серьезные потери несет мирное население, так как новые приемы ведения войны не позволяют населению укрыться от воздушных и прочих нападений. Боевые потери Великобритании в 1939—1945 гг. были существенно меньше, чем в 1914—1918 гг., но в последней войне погибло свыше 45 млн человек, и большая их часть не носили формы (Gilbert, 1989, с. 745—747). В России, Польше, Югославии и Германии потери населения составили около 10%. Если внешняя сторона вопроса сводится к возросшей жестокости войн, которые привели к огромным жертвам среди мирного населения, то есть еще и другая, скрытая сторона. Теперь войны оказывают гораздо более сильное влияние на всю социальную ткань общества. Во-первых, нужно указать на связь между развитием производства и подготовкой к войне. Как писал Гидденс (Giddens, 1985), исследуя связь между подготовкой государства к войне и ростом в стране производства химических веществ, энергии и развитием машиностроения, уже в ходе Первой мировой войны и сразу же после нее было замечено, что «основным источником развития промышленности (и армии) является широкомасштабная интеграция науки и технологии» (с. 237). Отсюда следует, что возможности ведения войны в очень значительной степени зависят от способности промышленности производить снаряжение, необходимое для ее ведения. Понятие «военная промышленность» приобрело ключевой характер в XX в. Период, начавшийся в 1914-м и закончившийся в 1970-е годы, был периодом «индустриального метода ведения войны», определяющими особенностями которого стала мобилизация ресурсов и установление тесных связей между промышленным производством и военной мощью страны (Kennedy, 1988).