От индустриального образа ведения войны к информационному способу
Предшествующее поколение стало свидетелем заката индустриального образа ведения войн, на смену которому постепенно, но во все ускоряющемся темпе приходит тот, который можно назвать информационным. При этом способе ведения войны информационная составляющая приобретает гораздо больший вес, ее роль становится более ясной, а масштабы использования — более широкими, чем в эпоху индустриального образа ведения войн.
В наши дни информация возникает в результате отслеживания поведения противника (или потенциальных противников), учета собственных ресурсов и ресурсов противника, управления общественным мнением у себя в стране и за границей. Информация пронизывает всю структуру военной машины, идет ли речь об использовании спутников для наблюдения за противников, о компьютерах, которые хранят данные и оценивают любые потребности армии, об «умном» оружии, которое запрограммировано так, что стрелку остается только «выстрелить и забыть». Таким образом, информация теперь — это не только забота разведки, собирающей сведения о противнике и его ресурсах, сейчас она заложена в самом оружии и в системах, принимающих решения. Перечислим несколько отличительных признаков информационного способа ведения войны (Libicki, 1995). ? Вооруженные силы (преимущественно Соединенных Штатов и НАТО) рассредоточены по всему земному шару, для командования и управления этими ресурсами созданы исключительно сложные и надежные автоматизированные системы. Среди этих систем особую роль играет система командования и управления ядерными вооружениями, а также компьютеризованная система связи, способная передавать информационные потоки, которые нужны сегодня для ведения боевых действий, и осуществлять их защиту (Bracken, 1983) . Подобные системы, с одной стороны, обеспечивают военное превосходство, а с другой — представляют наиболее уязвимое место в обороне, так как удар потенциально- го противника будет направлен в первую очередь против систем командования и управления. После распада Советского Союза и устранения угрозы прямого конфликта сверхдержав появилась надежда, что в будущем конфликты примут форму, которую Мануэль Кас- телль (Manuel Castells, 1996) назвал мгновенными войнами (с. 454-461); он имел в виду, что это будут короткие столкновения (конечно, если речь не идет о гражданских войнах, они по очевидным причинам едва ли будут такими), когда активные боевые действия продолжаются только несколько дней или недель, и в этих войнах Соединенные Штаты (НАТО и (или) силы ООН) одерживают быструю победу в силу огромного превосходства в военных ресурсах. Это значит, что война больше не потребует мобилизации населения (по крайней мере, если речь идет о великих державах, целью которых будет «чистая война», не причиняющая вреда их собственному населению). В этих войнах державы будут делать ставку на использование относительно немногочисленных профессиональных солдат, пилотов и вспомогательных сил. Это было бы сдвигом в сторону использования «интеллектуальных бойцов» (Tofller and Tofifler, 1993); термин указывает, что основная роль будет принадлежать не вооруженным людям и даже не тем, кто сам нажимает на курок, а тем, кто обслуживает сложные вычислительные комплексы: боевые самолеты, системы сбора данных и наведения. Особое внимание уделяется «управлению восприятием» войны населением в собственной стране и во всем мире. Это особенно важная задача, если речь идет о демократических странах, где общественное мнение — важный фактор в военных усилиях, где возможность прихода к власти военных вызывает страх и существуют пацифистские настроения, поскольку отношения населения к войне может серьезно повлиять на боевой дух войск. Кроме того, существуют распространенные опасения негативной реакции населения на «неправильную» подачу сведений о войне (поэтому избегают показывать, например, окровавленные тела погибших, а рассуждают вместо этого о «точных ударах по оправданным целям»). Конечно, это заставляет командование тщательно планировать поступление сведений с поля боя и вообще о ходе военных действий, а также пытаться управлять информацией, но при этом избегать любых подозре- ний в цензуре, поскольку это нанесет урон репутации демократических государств с их свободой слова, а кроме того, подорвет доверие к тем сведениям о войне, что все-таки сообщаются. Управляя восприятием, приходится обеспечивать непрерывный поток «позитива» и в то же время представлять информацию как результат работы независимых телеграфных агентств. Образцом первоклассного «управления восприятием» стало освещение СМИ войны 1991 г. в Персидском заливе: война привлекла внимание огромного числа СМИ. Передаваемая ими информация с театра военных действий была, по существу, совершенно «стерильной», до такой степени, что Жан Бодрийяр (Baudrillard, 1991) написал: утверждение «войны в заливе никогда не было» — истинно. Это была его реакция на то, как искусно союзники управляли телевидением и прессой. ? Информационный способ ведения войны требует использования совершенных технологий. Наиболее характерно это для вооруженных сил Соединенных Штатов, которые располагают колоссальными возможностями (соответственно и военные расходы в бюджете Соединенных Штатов — сейчас это свыше 300 млрд долларов в год — превосходят бюджеты как всех его потенциальных противников, так и нейтральных стран, вместе взятых). На это же косвенно указывает следующая цифра: треть всех расходов британского министерства обороны на закупку военной техники (сей- .час это около 15 млрд долларов в год) идет по статье «Системы командования и информации». Если мы сложим эту сумму с расходами по статьям «Вооружение и электронные системы» и «Военно-воздушные системы», то это составит половину всех расходов на оборону. ? Технологии ведения «кибервойны» информационно-насыщенны. Уже сейчас мы можем говорить, что все поле боя оцифровано, хотя компьютеризацией охвачено не только оно, но и все системы командования и управления (Barnaby, 1986; Munro, 1991).
? При информационном способе ведения войны больше не требуется тотальной мобилизации граждан и промышленности. Для ведения таких войн необходимо использовать в военных целях самые последние достижения техники: электроники, вычислительной техники, телекоммуникаций и аэрокосмической отрасли. ? Информационный способ ведения войны по ряду причин требует тщательного планирования, но цель этого плани- рования состоит в том, чтобы придать гибкость ответным действиям на действия противника, тогда как при индустриальном образе ведения войны планы были громоздкими и негибкими. Теперь колоссальные потоки информации и создание программируемых систем вооружения позволяют использовать сложные системы планирования войны, предназначенные для того, чтобы придать вооруженным силам прежде всего «мобильность, гибкость и способность быстро реагировать на меняющуюся ситуацию» (Secretary of State for Defence, 1996, § 171). Использование теории игр, моделирования (часто сопровождающегося созданием зрительного образа с помощью сложных систем визуализации) и системного анализа стали неотъемлемой частью информационного образа ведения войны, так же как и применение планирования «в условиях неопределенности» (Oettin- ger, 1990). ? Требования гибкости планирования приводят к тому, что во многих отношениях война, основанная на изложенных принципах, должна быть запрограммирована заранее без участия тех, кто принимает непосредственное участие. По словам директора Национального университета обороны (National Defense University) США, сегодня и в будущем «принятие многих решений будет полностью автоматизировано» (Alberts, 1996). Отчасти это вызвано скоротечностью событий на современном театре военных действий: после того как запущена ракета, решение о ее перехвате и уничтожении должно быть принято как можно скорее, и только компьютер это сделает быстрее, чем человек (Rochlin, 1997, с. 188—209). Таким образом, оценка ситуации и принятие решения теперь прерогатива не военных, а технологий. Войну в Персидском заливе, которая продолжалась пять недель с января по февраль 1991 г., назвали «первой информационной войной» (Campen, 1992). «Буре в пустыне» были присущи уже многие особенности из перечисленных, начиная с того, что гражданское население Соединенных Штатов, главного участника конфликта, не подвергалось в ходе нее практически никакой опасности, и кончая тщательной организацией операций, которая позволила союзникам перебросить 500 тыс. персонала (большая часть которого не должна была принимать непосредственного участия в боевых действиях) и материальную часть за несколько тысяч миль с мест их базирования к местам боевых действий. При этом действия войск союзников отличались большой гибко стью: начиная с поразительно быстрого продвижения через пустыню в Кувейте и кончая «дружественным» освещением событий прессой. Позднее эту войну назовут «событием, которое получило самое широкое освещение в СМИ за всю историю человечества» (Zolo, 1997, с. 25—26). Запад вмешался в этот региональный конфликт, поскольку увидел в нем угрозу своему доступу к запасам нефти, но, конечно, еще и потому, что Саддам, вторгшись в Кувейт, совершил акт агрессии, направленный против этой страны и ее народа. Но все-таки кажется, что решающими были экономические соображения, поскольку одновременно стало известно о куда более грубых нарушениях прав мирного населения в бывшей Югославии, но тогда ведущие державы испытывали колебания и сомнения, стоит ли им вмешиваться, и в результате опоздали со своей помощью (Rieff, 1995). Вооруженные силы союзников были несравненно лучше оснащены и подготовлены к войне, чем иракцы, что и отразилось на соотношении потерь воюющих сторон: около 300 погибших у американцев и англичан и от 30 до 60 тыс. у противника; многих из них перестреляли, как куропаток, когда они под огнем отступали в Ирак по дороге на Басру. Для Ирака война продолжалась 42 дня, в течение которых на него обрушилось больше огня, чем было выпущено в течение всей Второй мировой войны. Битва в пустыне стала наглядным доказательством превосходства информационного образа ведения войны и «технофилии в военном искусстве» (Stix, 1995, с. 74). В ходе боевых действий использовались «стелсы», незаметно для радаров подкрадывавшиеся к противнику, бомбы с лазерным наведением и ракеты «Пэтри- от», которым удавалось перехватывать иракские ракеты среднего радиуса действия, запущенные по Израилю и Саудовской Аравии, и, конечно, «самая масштабная из созданных когда-либо информационная система типа C3I27, которая связывала между собой не только войска США в Персидском заливе, но и эти войска с пунктами их базирования на территории самих Штатов, с национальным командованием в Вашингтоне и с другими силами коалиции» (Richlin, 1997, с. 180). Корреспондент журнала «Экономист» (Morton, 1995), описывая события войны в Персидском заливе, отмечал: ключевую роль [в победе союзников] сыграло превосходство в системах связи, которая связывала спутники, самолеты радиолокационного наблюдения, штабистов, командиров на поле боя, танки, бомбардировщики, корабли ВМС и многое другое. Она позволяла союзникам все время опережать противника в том, что касалось наблюдения, ориентации, принятия решений и боевых действий. Все это было увязано в единое целое и позволяло союзникам действовать с поразительной скоростью и как бы постоянно обходить противника с фланга. Был использован совершенно новый подход к организации вылетов авиации: одновременно ставились тысячи полетных заданий, предусматривавших нанесение ударов по сотням целей, причем список целей обновлялся каждые 72 часа, и в него могли быть внесены изменения даже тогда, когда самолет был уже в воздухе. Иракские радары были ослеплены, а система радиосвязи выведена из строя. (Morton, 1995)