Однако вместе с этими свободами приходят и опасности. Потому что век личности оказался также и веком явления, которое тесно связано с пессимизмом; это его крайнее выражение — депрессия. Мы сейчас находимся в самом разгаре эпидемии депрессии; эта эпидемия уносит (посредством самоубийств) столько же жизней, сколько СПИД, но распространена еще шире.
Острой формой депрессии поражены сегодня в десять раз больше людей, чем пятьдесят лет назад. Женщины страдают от нее вдвое чаще мужчин, и в среднем она начинается на десять лет раньше, чем поколение назад. До недавнего времени существовало всего два подхода к проблеме депрессии: психоаналитический и биомедицинский. Основой психоаналитического подхода служила статья, которую Зигмунд Фрейд написал почти семьдесят пять лет назад. Рассуждения Фрейда основывались на весьма ограниченном количестве наблюдений и на чрезвычайно смелой игре воображения. Он объявил, что депрессия есть гнев, направленный против себя, в результате чего человек в 22 Мартин Э. П. Зелигман депрессии считает себя ненужным, лишенным ценности и желает себя уничтожить. Депрессивная личность, по Фрейду, учится ненавидеть себя чуть ли еще не на руках матери. В начальный период жизни ребенка неизбежно наступает момент, когда мать бросает ребенка, по крайней мере, с его точки зрения. Скажем, она уезжает в отпуск, или слишком поздно задерживается, или рожает другого ребенка. В некоторых детях это возбуждает чувство ярости, но поскольку мать слишком любима, чтобы быть объектом этого чувства, то ребенок обращает его против более доступной мишени, то есть себя (или, точнее, против той части себя, которую он идентифицирует со своей матерью). Это превращается в, саморазрушительную привычку. И если его вновь покидают, его ярость вновь обращается против себя, а не против истинной причины потери. Отсюда отвращение к себе, депрессия как реакция на потерю, самоубийство — «се логично следует одно за другим. По Фрейду, от депрессии нелегко избавиться. Депрессия есть результат противоречий детства, которые остаются неразрешенными под замерзшими защитными слоями. И только пробившись через них, верил Фрейд, и разрешив застарелые конфликты, можно преодолеть тенденцию к депрессии. Психоанализ год за годом, борьба под руководством врача за поиск детских истоков обращенной против себя ненависти — такой рецепт Фрейд прописывает от депрессии. При всей приверженности американцев (особенно проживающих на Манхеттене) этому подходу, я должен признаться, что считаю его нелепым. Он обрекает жертву на годы односторонних разговоров о темном и далеком прошлом, и все ради того, чтобы преодолеть проблему, которая могла бы сама по себе «рассосаться» за несколько месяцев. В более чем 90 процентов случаев депрессия носит эпизодический характер, она приходит и уходит. Эти приступы Два взгляда на жизнь 23 длятся от трех до двенадцати месяцев. И хотя многие тысячи пациентов участвовали в сотнях тысяч сеансов психоанализа, нельзя считать доказанным, что этот вид терапии помогает от депрессии. Что еще хуже, он основан на предположении вины жертвы. Теория психоанализа утверждает, что жертва сама затягивает себя в депрессию в результате недостатков своего характера, она желает впасть в депрессию. Она стремится к тому, чтобы наказать себя, провести бесконечные дни в горести и, если получится, разделаться с собой. Я не хочу сказать, что эта критика направлена на то, чтобы вообще разделаться с фрейдистским мышлением как таковым. Фрейд был великим освободителем. В своей ранней работе об истерии — физических дефектах вроде паралича, за которыми не стоит материальной причины — он осмелился исследовать человеческую сексуальность и посмотреть в лицо ее темным сторонам. Однако его успех в объяснении истерии с использованием обратной стороны сексуальности привел его к формуле, которой он пользовался всю оставшуюся жизнь. Согласно ей любое моральное страдание оказывается превращением некоей гадкой части нашего сознания, причем, по Фрейду, эти мерзости заложены в самом основании нашего «Я» и являются наиболее универсальной его особенностью.
Эта неправдоподобная посылка, оскорбительная для человеческой природы, открыла эпоху, в течение которой оказалось возможным сказать буквально все: Что вы хотите заняться сексом с собственной матерью. Вы хотите убить своего отца. Вы лелеете фантазии, связанные со смертью своего новорожденного младенца — потому что вы хотите, чтобы он умер. Вы хотите провести свои дни в нескончаемых горестях. Ваши самые мерзкие секреты отражают вашу скрытую сущность. 24 Мартин Э. П. Зелигман Если использовать их таким образом, то слова теряют связь с реальностью; они оказываются отделенными как от эмоций, так и от нормального, узнаваемого опыта человечества. Попробуйте-ка сказать что-нибудь из этого вооруженному сицилийиу! Другой, более приемлемый подход к проблеме депрессии — биомедицинский. Он исходит из наследования биохимического дефекта (находящегося, скажем, в ответвлении хромосомы № И), который вызывает дисбаланс химических процессов в мозгу. Психиатры-биологи лечат депрессию медикаментами либо электроконвульсивной терапией (электрошоком). Эти средства быстрые, недорогие и умеренно эффективные. В отличие от психоаналитического, биомедицинский подход частично верен. Некоторые виды депрессии, по-видимому, действительно являются результатом плохого функционирования мозга, и в какой-то степени они наследуются. Многие виды депрессии реагируют на лекарства-антидепрессанты (вяло) и на электрошок (резко). Однако эти успехи носят частичный характер и являются «обоюдоострыми». Как антидепрессанты, так и пропускание сильного электрического тока через мозг могут иметь неприятные побочные эффекты, которые заметное количество людей, подверженных депрессии, не выдерживают. Кроме того, биомедицинский подход грешит распространением данных, полученных на сравнительно небольшом количестве наследственных депрессий, которые обычно хорошо откликаются на лекарственную терапию, на широко распространенные, гораздо более обычные виды депрессии, которые влияют на жизнь огромного количества людей. Что же касается этих, более «мягких» видов депрессии, которые не унаследованы людьми от своих родителей, то надежное свидетельство о возможности их лечения лекарствами отсутствует. Что хуже всего, биомедицинский подход делает из, в Два взгляда на жизнь 25 общем-то, нормальных людей пациентов, зависимых от внешних факторов — таблеток, которыми снабжает их великодушный доктор. Антидепрессанты не вызывают пагубного привыкания в обычном смысле, пациент не будет яростно требовать их после прекращения приема. Однако депрессия зачастую возобновляется после того, как успешно пролеченный пациент перестает принимать лекарство. Вылеченный пациент не может считать себя «кузнецом своего счастья», который вернул себе психическое здоровье; он обязан всем таблеткам. Антидепрессанты в такой же степени являются порождением нашего общества, перекормленного лекарствами, как и несущие душевное спокойствие транквилизаторы и позволяющие окунуться в прекрасные грезы галлюциногены. В каждом из этих случаев эмоциональные проблемы, которые могли бы быть решены за счет собственных усилий и умения человека, разрешаются при помощи внешних средств. Что если подавляющее большинство депрессий гораздо проще, чем считают биопсихиатры и психоаналитики? • Что если депрессия не есть нечто, что вас побуждает взваливать на себя, но что-то, что нисходит на вас? • Что если депрессия — не болезнь, а очень плохое настроение? • Что если вы не являетесь пленником прошлых конфликтов (с точки зрения своих реакций)? • Что если вы не являетесь и пленником своих генов и биохимии мозга? • Что если депрессия проистекает из ошибочных выво дов, которые мы делаем из трагедий и неприятностей, без которых не обходится наша жизнь? • Что если депрессия возникает тогда, когда в нас пус кает корни ошибочное представление о причине наших неприятностей? • Мартин Э. П. Зелигман • Что если мы можем отучиться от пессимизма и обрести способность с оптимизмом взирать на неприятности?