Сто лет назад самым модным объяснением поведения человека, особенно его дурных поступков, был характер. Слова .типа низкий, глупый, преступный, злой считались вполне удовлетворительным объяснением дурного поведения.
Для объяснения душевных болезней считалось адекватным слово сумасшедший. Эти термины обозначают характерные черты, изменить которые нелегко. К тому же такое клеймо имеет свойство приставать к человеку. Люди, которые поверили в собственную глупость (а, скажем, не в недостаточный уровень образования), не предпринимают никаких попыток, чтобы измениться. Общество, воспринимающее своих преступников просто как злодеев, а душевнобольных — как психов, не склонно оказывать поддержку учреждениям, задачей которых является подлинное исправление и реабилитация; вместо этого оно развивает институты, при помощи которых можно мстить или сажать людей под замок, скрывая их ото всех. Как вы думаете, так вы и чувствуете 141 К концу девятнадцатого столетия ярлыки и стоящие за ними концепции начали меняться. Возможно, перемены начались с ростом влияния массового рабочего движения. Затем одна за другой хлынули волны иммигрантов из Европы и Азии, которые внешне заметно трансформировались к лучшему в течение жизни одного поколения. Объяснение человеческой несостоятельности определяющим свойством плохого характера сменилось предположениями о плохом воспитании или окружении. К невежеству стали относиться как к недостатку образования, а не как к глупости; стали считать, что преступление проистекает от бедности, а не от злой воли, а бедность — от недостатка возможностей, но не от лени. Сумасшествие стали воспринимать как совокупность неадаптивных привычек, от которых тем не менее можно отучить. Эта новая идеология, которая делала акцент на роли окружения, стала становым хребтом бихевиоризма, который преобладал в американской (и русской) психологии с 1920 по 1965 год, от Ленина до Линдона Джексона. Наследница бихевиоризма, когнитивная психология, сохранила его оптимистическую веру в перемены и, сочетая ее с расширенным взглядом на личность, развила тезис о способности личности к самосовершенствованию. В соответствии с ее установками люди, которые хотели бы сократить число неудач в этом мире, могли бы заглянуть дальше тех трудностей, которые неизбежны при попытках изменить условия воспитания и окружение; они вполне могли бы опереться на то обстоятельство, что индивидуум может избрать стратегию сознательных поступков. Например, лечение психических заболеваний не является больше исключительной прерогативой врачей-терапевтов, социальных работников и клиник. Частично оно попадает в руки к самим больным. Эта вера является интеллектуальной подоплекой движения к самосовершенствованию, внешним проявлением 142 Мартия Э. П. Зелипяаи которого является целый поток книг по диете, физическим упражнениям, работе по изменению собственной личности: ваш фака-ор риска типа А с точки зрения сердечных приступов, ваш страх перед воздушными перелетами, ваша депрессия.
Что примечательно, значительная часть всей этой идеологии самосовершенствования не является просто трескучей болтовней. Обществу, которое в такой степени возвышает личность, как наше, по силам решать реальные задачи такого рода. Личность, занимающаяся самосовершенствованием, действительно в состоянии себя улучшить. Вы на самом деле можете сбросить вес, снизить уровень холестерина в крови, стать физически сильнее и привлекательнее, стать менее суетливым и более доброжелательным, менее пессимистичным. Вера в самосовершенствование является в той же степени действенной, в какой раньше препятствовала активным действиям вера в то, что характер изменить нельзя. Люди, которые поверили, что им не следует вести сидячий образ хжизни или быть враждебными к другим, попытаются начать бегать трусцой и серьезно подумают, как им реагировать на проявленную по отношению к ним агрессивность; люди, которые не верят в возможность перемен, так и останутся неспособными измениться. Культура, которая верит в возможность самосовершенствования, будет поддерживать клубы здоровья, общество анонимных алкоголиков и психотерапию. Культура, которая верит, что дурные поступки проистекают от дурного характера, а тот является неизменным, даже не попытается что-то изменить. Ученые, которые говорят о личности, способной активно изменять себя, вовсе не занимаются рекламой чего-то метафизического. В каком-то смысле физическую модель такого процесса представляет компьютер, который сравнивает свой выход с неким шаблоном (идеаль- Как вы думаете, так вы и чувствуете 143 ной ситуацией), находит места, где наблюдается отклонение, и принимает меры по самокорректировке. После этого он вновь производит сопоставление, корректировку и т.д. Итерации прекращаются, когда совпадение укладывается в заданную точность. И уж если подобные задачи в состоянии решать ваш домашний компьютер, то тем более способен самосовершенствоваться такой сложный орган, как человеческий мозг. Тяжелой депрессией люди начали страдать тогда же, когда у них начались первые неприятности, хотя, может быть, и не в таком массовом порядке, как теперь. Когда средневековый воздыхатель жаловался матери, что не сумел покорить сердце прекрасной девы, она уговаривала его не принимать это близко к сердцу с не большим успехом, чем сегодняшние матери, дети которых приходят домой со своими депрессиями. Затем в 80-х годах нашего столетия на сцену вышла когнитивная терапия, которая пытается убедить людей думать о своих неудачах по-новому. Ее принципы не безумно отличаются от мудрости бабушек и проповедников былого, которую они пытались передать, правда, без особого успеха. Но когнитивная терапия работает! Что же делает когнитивная терапия и почему она работает?