Глава VI О ПРИРОДЕ ПРИДАТОЧНЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ, ВХОДЯЩИХ В СОСТАВНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

1.

Но следует помнить о том, что было сказано в гл. VIII первой части, а именно что прибавления в сложных терминах бывают двух видов. Одци можно назвать простыми описаниями — когда прибавление не вносит никаких изменений в идею, выражаемую данным термином, поскольку то, что к нему прибавляют, подходит к нему в общем и во всем его объеме, как в первом примере: люди, которые созданы, чтобы познавать и любить Бога.

Другие могут быть названы ограничениями, поскольку то, что прибавляют, не подходит к термину во всем его объеме и, следовательно, сужает его и ограничивает его значение, как во втором примере: люди, которые благочестивы. Соответственно этому можно сказать, что местоимение который бывает описательным и ограничительным.

Когда местоимение который является описательным, атрибут придаточного предложения утверждается в отношении субъекта, к коему относится который, хотя для предложрлия в целом это только случайное прибавление, и поэтому вместо слова который можно подставить сам субъект, как видно из первого примера: люди, которые созданы, чтобы познавать и любить Бога. Ибо можно сказать: Люди были созданы, чтобы познавать и любить Бога.

Когда же местоимение который является ограничительным, атрибут придаточного предложения, собственно, не утверждается в отношении субъекта, к коему относится который. Ведь если бы, сказав: Люди, которые благочестивы, милосердны, мы решили подставить вместо слова которые слово люди: Люди благочестивы, то предложение было бы ложным, потому что это значило бы утверждать слово «благочестивый» относительно людей как таковых. Но говоря: Люди, которые благочестивы, милосердны, мы вовсе пе утверждаем ни о людях вообще, ни о каких-либо людях в частности, что они благочестивы. Ум лишь соединяет идею благочестивого с идеей людей и, образуя из них совокупную идею, выносит суждение, что атрибут милосердный подходит к этой совокупной идее. Таким образом, в придаточном предложении выражено только суждение нашего ума о том, что идея благочестивого не является несовместимой с идеей человека и что, следовательно, можно соединять их одну с другой и затем рассматривать, что подходит к ним в этом соединении.

[2.] Нередко встречаются термины, сложные вдвойне или даже втройне, так как они состоят из нескольких частей, каждая из которых является сложной, и, таким образом, в составном предложении может быть несколько придаточных предложений, причем разного рода, поскольку в одних местоимение который — ограничительное, а в других — описательное. Покажем это на следующем примере: Учение, которое полагает высшее благо в телесном наслаждении, каковое учение было изложено Эпику- ром43, недостойно философа. В данном предложении атрибут — недостойное философа, а все остальное — субъект; таким образом, субъект здесь представляет собой сложный термин, включающий два придаточпых предложения. Первое — которое полагает высшее благо в телесном наслаждении. Слово которое в этом придаточном предложении является ограничительным, поскольку оно ограничивает общее слово «учение» до того учеппя, которое утверждает, что высшее благо человека состоит в телесном наслаждении; отсюда следует, что было бы нелепо подставлять вместо слова которое слово учение, говоря: Учение полагает высшее благо в телесном наслаждении,, Второе придаточное предложение — которое было изложено Эпикуром, и субъект, к коему относится это которое,— весь сложный термин учение, которое полагает высшее благо в телесном наслаждении, обозначающий единичное и индивидуальное учение, способное принимать различные акциденции, например быть защищаемым разными людьми, хотя само по себе оно ограничено настолько, что всегда должно пониматься одинаково, по крайней мере в той его части, которая становится предметом обсуждения.

3. И последнее замечапие. Чтобы судить о природе придаточных предложении и распознавать, является ли слово который ограничительным или описательным, часто надо обращать внимание не столько на само выражение, сколько на смысл предложения и намерение говорящего.

Ибо сложные термины нередко кажутся простыми или менее сложными, чем они есть на самом деле, так как часть из того, что они заключают в себе в уме говорящего, не выражена, а лишь подразумевается; об этом уже говорилось в гл. VIII первой части, где показано, что в нашей речи нет ничего более обычного, как обозначать единичные вещи общими именами, поскольку обстоятельства разговора достаточно ясно показывают, что к общей идее, соответствующей данному слову, присоединяют единичйую и отчетливую идею, которая ограничивает ее до такой степени, что она обозначает одну- едпнственпую вещь.

Я сказал, что это обычно распознается по обстоятельствам,—так, например, в устах французов слово «король» обозначает Людовика XV. Но вот еще и правило, которое позволяет определять, когда общий термин обозначает общую идею, а когда он ограничен другой идеей, отчетливой и частной, хотя и не выраженной.

В тех случаях, когда было бы явно нелепо связывать атрибут с субъектом, каков он согласно своей общей идее, надо полагать, что тот, кто образовал данное предложение, не оставил его субъект общим. Например, если человек говорит: Rex hoc mihi imperavit — Король повелел мне то-то, я уверен, что слово «король» обозначает у него не общую идею, ибо от «короля вообще» не может исходить частное повеление.

Если бы кто-то сказал мне: «Брюссельская газета» за 14 января 1662 г. пишет неправду о событиях, происходящих в Париже, я был бы уверен, что в уме у него нечто большее, чем то, что обозначается этими словами, поскольку все это никак не позволяет судить, правду или ложь сообщает названная газета, и что, таким образом, он должен ясно мыслить ту частную новость, которую он считает не соответствующей истине,— как, например, если бы эта газета сообщила: Король произвел в рыцари ордена Святого Духа сто человек.

Так же обстоит дело с суждениями по поводу мнений философов, когда говорят, что учение такого-то философа ложно, не выражая отчетливо, каково это учение, например: Учение Лукреция о природе нашей души ложно. Те, кто высказывает суждения этого рода, должны ясно мыслить под общим словом «учение такого-то философа» некоторое частное мнение, потому что свойство «ложное» может быть присуще учению не постольку, поскольку это есть учение такого-то автора, а лишь постольку, поскольку это есть такое-то частное мнение, противное истине. И следовательно, эти предложения необходимым образом разлагаются на предложения типа: Такое-то учение\ которое было изложено таким-то автором, ложно; Мнение, будто наша душа состоит из атомов, которое было высказано Лукрецием44, ложно. Так что подобные суждения всегда заключают в себе два утверждения, даже когда эти утверждения пе являются отчетливо выраженными: основное, касающееся истины самой по себе, например, что полагать, будто наша душа состоит из атомов,— большое заблуждение, и придаточное, касающееся только истории вопроса, например, что это ошибочное мнение было высказано Лукрецием.