УПОТРЕБЛЕНИЕ

Вопрос, заданный Юмом, относился не к слову «причина» (саи- se), а к употреблению этого слова. Точно так же он относился н к употреблению слова «Ursacbe» s. Ведь употребление слова «причина» совпадает с употреблением слова «Ursache», хотя сами эти слова различны. Вопрос Юма не был таким вопросом о единице английского языка, который чем-то отличался бы от вопроса р соответствующей единице немецкого языка. Функции английского слова не являются ни английскими, ни континентальными. То, что я делаю со своими ботинками, произведенными в Ноттингеме, аі я в них хожу, не есть нечто произведенное в Ноттингеме; однако это не произведено также ни в Лейстере, ни в Дерби. Мои операции с шестипенсовой монетой не имеют ни обработанных, ни необработанных граней; они вовсе не имеют граней. Мы могли бы обсудить, что я могу н что не могу сде- лать с этой монетой, а именно что я могу или не могу на нее купить, какую сдачу я должен отдать или взять за нее и т. д. Но подобная дискуссия не будет касаться даты [производства], составных частей, формы, цвета или происхождения монеты. Речь идет о меновой стоимости этой или любой другой монеты того же достоинства, а не о самой этой монете. Обсуждение носит не нумизматический, а коммерческий или финансовый характер. Перенос ударения на слово «употребление» помогает прояснить тот важный факт, что исследованию подлежат не какие-то другие характеристики или свойства слова, монеты или пары ботинок, но только функции этих или других предметов, с которыми мы производим такие же операции. Вот почему столь ошибочно классифицировать философские вопросы как лингвистические Или же нелингвистические.

Мне кажется, что философы усвоили себе манеру говорить об употреблении выражений и даже возвели такого рода разговоры в ранг добродетели только в последние годы. Наши предки, было время, говорили вместо этого о понятиях или идеях, соответствующих выражениям. Во многих отношениях эта идиома была очень удобна, и для большинства ситуаций хорошо было бы ее сохранить. Впрочем, у нее был и недостаток: она побуждала людей затевать платоновские или локковские споры о статусе и происхождении этих понятий или идей. Создавалось впечатление, будто философ, который хочет обсуждать, скажем, понятия причины, бесконечно малых или раскаяния, обязан сначала решить, обладают ли эти понятия внекосмическим или только психологическим существованием, являются ли они интуитивно постижимыми трансцендентными сущностями или же даны только в личной интроспекции.

Позднее, когда философы восстали против психологизма в логике, в моду вошла другая идиома: стали говорить о значениях выражений, а «понятие причины» было заменено на «значение слова "причина" Али любого другого слова с тем же значением».

У этой идиомы есть еще одно достоинство. Там, где можно говорить об умеиии обращаться, распоряжаться и использовать, можно говорить и о неправильном обращении, распоряжении и использовании. Правила соблюдают или же нарушают, кодексы осуществляют или обходят. Научиться использовать выражения — как и монеты, марки, чеки и клюшки, — значит научиться делать с ними одно и не делать другое, а также узнать, когда можно и когда нельзя делать что- то. Среди вещей, которые мы узнаем в ходе освоения употребления языковых выражений, то, что можно приблизительно назвать «правилами логики». Так, хотя мать и отец оба могут быть высокого роста, они оба не могут быть выше друг друга, и хотя дяди могут быть богатыми или бедными, толстыми или тонкими, они не могут быть мужчинами или женщинами, но только мужчинами. Хотя было бы неправдоподобно сказать, что понятия, идеи или значения могут быть бессмысленными или абсурдными, вполне правдоподобно было бы утверждать, что некто может дать определенному выражению абсурдное употребление. Практикуемый или предлагаемый способ употребления выражения может быть логически незаконным или невозможным, но универсалия, состояние сознания или значение ие могут быть логически законными или незаконными.