Роль и место эйалета Западный Триполи в захватнических планах Османской империи во второй половине XVI в.
В начале XVI в. Османская империя, одержав большие победы и сделав огромные территориальные приобретения в Европе и на Ближнем Востоке, превратилась в крупнейшую державу на Востоке. Османская империя находилась в зените своего могущества.
После завоевания в 1517 г. Египта и Западной Аравии турецкий султан Селим I Явуз (1512—1520), согласно версии, впоследствии ставшей официальной, получил от халифа аль-Мутаваккиля III, состоявшего при дворе мамлюкского султана в Каире, не только ключи от священного храма в Мекке, но и титул и прерогативы халифа всех мусульман-суннитов. С этого времени, по той же версии, абсолютный монарх Османской империи соединял в своем лице титулы главы светской власти и духовного повелителя всех мусульман, живших в пределах его государства. Он рассматривался прежде всего как главнокомандующий исламского воинства, призванного вести «священную войну с неверными». За установление господства над торговлей, которая велась между Востоком и Западом, в частности за монополизацию торговли драгоценными камнями и пряностями, поступавшими в Европу из Центральной Африки или через Красное море из Южной Азии, между двумя крупнейшими государствами того времени — Османской империей и Испанией развернулась ожесточенная борьба. Соперничество принимало различные формы и направления. Одной из форм борьбы, наиболее действенной и целенаправленной, был захват соперничающими сторонами крупных городов в Северной Африке, расположенных на пересечениях морских и караванных путей, идущих с Востока на Запад. В 1520 г. Османская империя закрепилась на алжирском побережье Средиземного моря. Под предлогом защиты мусульман от крестовых походов европейских государств Османская империя превратила Алжир в свой бастион для дальнейшей экспансии против народов Северной Африки, на порабощение которых также претендовали испаицы. В 1551 г. турки захватили Триполитанию. В течение 40 лет местное население боролось против испанских захватчиков, оккупировавших в 1510 г. Триполи, а затем против мальтийских рыцарей, которым испанцы передали город в 1530 г. [35]. Результатами многолетней борьбы ливийского народа воспользовались турки. Для прикрытия своих экспансионистских устремлений Османская империя настойчиво выдавала себя за освободителя мусульманских народов от иноземного ига. В связи с этим распространялись различные легенды. Одна из таких легенд была призвана оправдать захватническую политику Османской империи в Триполитании. Ибн Галбун [99, с. I—2] и ан-Нисари [149, с. 1—4] сообщают, что после завоевания испанцами Триполи делегация жителей Таджуры (населенный пункт в 8 км от Триполи) в 1519—1520 гг. направилась в Стамбул к Сели- му I с просьбой оказать им военную помощь с целью освободить страну от захватчиков. С делегацией триполитанцев султан послал отряд турецких воинов во главе с Мурадом Агой, который и стал признанным руководителем сопротивления местного населения против испанцев и мальтийцев. Безусловно, авторы приводят эту историю не случайно, желая показать, что турки пришли в Северную Африку не ради своих корыстных целей, а для освобождения народов от иноземного ига и поддержки своих единоверцев — мусульман. Историки ничего не сообщают о том, что именно Мурад Ага сделал для освобождения триполитанцев. В достоверности сведений, приводимых Ибн Галбуном и ан-Нисари, сомневаются современные исследователи Ливии ат-Тахир аз-Зави и Мухаммед Базама. В комментариях к «Воспоминаниям» Ибн Галбу- на, изданным в Триполи в 1967 г., ат-Тахир аз-Зави высказывает сомнение в необходимости посылки делегации из Таджуры в далекий путь в Стамбул, в то время как в 20-х годах XVI в. османский флот уже бороздил воды Западного Средиземноморья, а турецкие военачальники сражались в Северной Африке, в том числе в Таджуре, и оказывали местным жителям помощь оружием и людьми. Во всяком случае, замечает он, вопрос о посылке триполитанцами делегации в Стамбул с просьбой военных подкреплений продолжает оставаться неясным [130, с. 124]. Более определенную точку зрения в отношении приведенного факта высказывает Мухаммед Базама. По его словам, уязвимым местом в истории с делегацией Таджуры является большое расхождение во времени между ее пребыванием в Стамбуле и прибытием в Таджуру турецких воинов во главе с Мурадом Агой, которое составляет около 10 лет. Далее Базама утверждает, что подобная версия отвечала политическим интересам Османской империи. Турки, фальсифицируя историю, доказывали, что они пришли в Северную Африку не как завоеватели, а как освободители, оказавшие помощь населению, которое должно быть им обязано за содеянное благо [109, с. 99]. Захватив Триполи и создав на оккупированных территориях Триполитании эйалет (наместничество) Западный Триполи во главе с Мурадом Агой, военно-феодальное турецкое государство продолжало захватническую войну в Северной Африке. Его успехам способствовали противоречия, раздиравшие государства средневековой Европы. Основной противник Османской империи — Испания была занята войной с Францией. Очередным объектом турецкой экспансии стал Тунис, находившийся под испанским протекторатом, «который вместе с Мальтой, Сицилией и Неаполем составлял испанскую границу, отделявшую Западное Средиземноморье, где господствовал католический король, от Восточного, находившегося во власти султана» [24, с. 323]. Территория Туниса разделяла два бастиона турок, находившихся в Алжире и в Триполи. Ликвидация испанского форпоста в Тунисе давала возможность Турции закрепиться на морских путях Западного Средиземноморья. Захват Туниса планировалось осуществить комбинированным ударом турецкого флота и сухопутных сил, действовавших с территорий Триполитании и Алжира. Знаменитый корсар Доргут, который после смерти Мурада Аги в 1555 г. стал пашой — наместником султана в эйалете Западный Триполи, начал расширять границу вверенного ему турецкого владения в Северной Африке, направляя основной удар в сторону Южного и Центрального Туниса. Доргут-паше в тот период было около 80 лет, но выглядел он бодро. Он считался большим специалистом в ведении морских сражений. Доргут- паша был хитрым и дальновидным политиком. Он прибыл из Стамбула не только с планами захвата новых территорий для империи, но и со своим флотом и значительным числом воинов, которые удвоили состав имеющихся в эйалете янычар, привезенных сюда и оставленных адмиралом Синан-пашой. При вступлении Доргута на пост наместника его власть простиралась ,на юге до Гарьяна, на востоке — до Мисураты, на западе — на часть территории Южного и Центрального Туниса. He теряя времени, Доргут-паша повел сражение одновременно на суше и на море. 20 декабря 155G г. он с триумфом вступил в Гафсу. В том же году Доргут-паша овладел о-вом Джерба, который находился под защитой Мальтийского ордена. В руки турок перешли Сус, Сфакс, Монастир и Махдия. В 1558 г. войска Доргут-паши вошли в центр марабутов («святых») Туниса Кайруан. Успехи по захвату тунисской территории Доргут-пашой объяснялись тем, что местное население, возглавляемое марабутами, вело борьбу против Испании, навязавшей в августе 1535 г. стране договор о протекторате и восстановившей Q ненавистного народу султана аль-Хасана. Южный и Центральный Тунис находился фактически в руках марабутов и шейхов племен. Власть султана аль-Хасана распространялась только на часть территории, контролируемую испанцами. Турки под предлогом борьбы с крестоносным воинством испанских королей и при поддержке местных жителей захватывали один район Туниса за другим. Успешные действия Доргут-паши в Тунисе обеспокоили прежде всего мальтийских рыцарей, которые опасались, что за его захватом последуют военные действия против Мальты. Призывая европейские государства к единению и оказанию им помощи в случае нападения турок, они прибегали к использованию религиозных лозунгов. Обращения мальтийских рыцарей нашли поддержку со стороны папы Пия IV, бывшего ярым сторонником крестовых походов против мусульман, и в частности против мусульман Северной Африки. Пий IV приложил большие усилия для создания объединенной армии крестоносцев. На призыв папы отозвались Испания, Флоренция и Сицилия [133, с. 55]. В 1559 г. закончилась продолжительная война между Испанией и Францией, которая отвлекала внимание Испании от Северной Африки. Преемник короля Испании и императора Священной Римской империи Карла V Филипп II стал активным организатором военной и политической экспансии в Северной Африке с целью укрепления в ней позиций Испании и вытеснения оттуда Османской империи. В первую очередь планировалось нанести удар по Триполи и, захватив его, сосредоточить там флот Мальты и Сицилии, который препятствовал бы плаванию военных кораблей Османской империи в западной части Средиземного моря. Затем ставилась задача блокировать Алжир с моря и с суши, чтобы он не мог получать помощь от центральных турецких властей. В более отдаленной перспективе предполагалось наступление на Алжир и изгнание турок из Северной Африки [133, с. 56]. Поддержку намечаемому «священному походу» на Триполи оказывали Венеция, которая по договору с Османской империей должна была воздерживаться от любых враждебных действий, направленных против договаривающейся стороны, и Франция, традиционно подчеркивавшая свою дружбу с Портой. Филипп II поручил своему наместнику в Сицилии герцогу Медине Коэли незамедлительно начать организацию военной экспедиции в Африку. К Испании, как организатору похода, присоединились Папская область, Флоренция, Мальтийский орден. В «священном походе» должны были принять участие 79 военных кораблей и 12—14 тыс. воинов [133, с. 56]. Командование объединенным христианским флотом было возложено на генуэзца Жана Андреа Дореа — правнука известного адмирала Андреа Дореа; командующим совместной армией союзников, состоявшей из испанских, итальянских и немецких полков и отряда мальтийских рыцарей, был назначен испанец Дон Альваро де Санде. Время для проведения военной экспедиции ее организаторами было выбрано удачно. Во многих провинциях Османской империи население вследствие засухи голодало. В ряде провинций произошли стихийные выступления. Международное положение Османской империи также было сложным. В эго время русские войска начали военные походы против Крымского хан- ства% португальцы проникли в Персидский залив и Красное море, европейские корсары активно действовали в непосредственной близости от берегов турецкой Анатолии. В самом эйалете Западный Триполи было также неспокойно. Шейхи и вожди привилегированных бедуинских племен аль-ма- хамид, улед нувейр и улед сулейман, державших в подчинении земледельческое население оазисов и большую группу вассальных племен, не хотели подчиняться наместнику султана Доргу- ту и тем более делиться с ним доходами от эксплуатации местных жителей. Первое время шейхи племен поддерживали Дор- гут-пашу, который не забывал их при распределении награбленной добычи в морских сражениях. Затем, окружив себя раиса- ми — капитанами корсарского флота Триполи и деями — командирами, избираемыми янычарами, Доргут-паша сделал эту узкую элиту непосредственной опорой в управлении страной, отодвинув вождей крупных племен на второй план. Все богатства, захваченные корсарами Доргута, сосредоточивались в руках раисов и деев. Ho и их богатств не хватало для выплаты жалованья янычарам и матросам флота паши. Требовались все новые средства для содержания войска и строительства новых фортификационных сооружений. В эйалете Западный Триполи начались восстания против гнета турок. 5 декабря 1559 г. султан Сулейман I Кануни направил Дор- гут-паше фирман, в котором рекомендовал укреплять побережье Триполитании и хорошо обращаться с населением, с тем чтобы добиться мира и единства в стране [84, с. 149]. Кроме того, в обращениях султана к шейхам и улемам Западного Триполи говорилось о необходимости сплочения мусульман перед крестоносным воинством западных государств. К обращениям были приложены подарки от султана [84, с. 150; 133, с. 69]. Чтобы защитить Триполи, султан отдал приказ адмиралу Пиали-паше снарядить флот и направиться к берегам Триполитании. В связи с тем что турецкий флот из-за плохой погоды в Средиземном море был вынужден задержаться в порту Галлиполи, командование христианского флота решило выйти в море и овладеть Триполи. Пять раз предпринимались попытки поднять паруса и выйти по направлению к Триполи, но сильный ветер мешал этому. Долгое бездействие в Мессине отрицательно сказалось на моральном состоянии многонационального войска. U Пробудились старые противоречия и обиды. Особенно много кровавых стычек в порту происходило между итальянцами и испанцами. Только в январе 1560 г. корабли подняли якоря и направились к берегам Северной Африки. Несмотря на длительную подготовку к походу, восемь кораблей из Флоренции, Генуи, Монако и Сицилии задержались в Мессине из-за недостаточной оснащенности. В дальнейшем по мере готовности они . в одиночку направлялись в путь, стремясь присоединиться к основному флоту. Часть из них, однако, попала в руки корсаров и была потоплена. По прибытии на Мальту, где предстояло пополнить запасы продовольствия и военного снаряжения, флот европейских государств около месяца ожидал подхода из Европы шести крупных кораблей со всем необходимым и только после этого направился к берегам Африки. Однако длительное пребывание солдат на кораблях привело к распространению эпидемии лихорадки и дизентерии. Много солдат умерло. В стане союзников вновь усилились разногласия. Сицилийцы и итальянцы ряда государств Апеннинского полуострова не одобряли наступления на Триполи. Они считали, что люди утомлены походом, измучены болезнями и нуждаются в отдыхе, а также необходим был ремонт кораблей. Итальянцы предлагали захватить Джербу и уже оттуда готовить нападение на Триполи. Против этого категорически возражали мальтийские рыцари. Под угрозой их возвращения на Мальту командиры сицилийских войск и кораблей вынуждены были уступить, и флот направился в сторону порта Триполи. В пути началась сильная буря, во время которой погибло два корабля. Командующий войсками Дои Альваро де Санде принял решение высадить войска в районе Зувары, рассчитывая на поддержку шейхов племени аль-махамид, враждебно настроенного к туркам. Однако высадке на берег мешала непогода. Весть о том, что Доргут со своей кавалерией вернулся с Джербы и укрылся в Триполи, послужила толчком для принятия окончательного решения двигаться к острову и высадиться на нем. Когда 7 марта 1560 г. к Джербе подошел объединенный флот европейцев, на острове находилось всего 200 солдат Дор- гута и 400 местных ополченцев. Под натиском высадившихся с кораблей они отступили и укрылись в крепости. Время от времени осажденные делали вылазки и наносили удары по солдатам— иноверцам. Такие нападения продолжались в течение месяца. За это время многие солдаты оправились от болезней, и европейцы возобновили штурм крепости. Бой продолжался четыре дня. Защитники крепости показали образцы стойкости и мужества. Объединенные силы европейцев смогли захватить крепость, только уничтожив почти всех ее защитников. Обеспокоенные действиями европейских государств, турки энергично готовились к решающей схватке. В мае 1560 г. флотилия в составе 120 кораблей под командованием Пиали-паши двинулась по направлению к Мальте. Подойдя к о-ву Гоцо, турки высадили часть солдат, которые захватили большое число пленных и богатую добычу. От пленных они узнали, что флот европейских государств в составе 85 кораблей, включая 49 крупных судов, находится у берегов Джербы. В Триполи был послан корабль, с тем чтобы известить Доргута о совместном штурме острова. В начале мая турецкий флот приблизился к укреплениям на острове. Жан Андреа Дореа, узнав о приближении турецкого флота, поспешил вывести свои корабли из гавани, с тем чтобы не оказаться запертым в узком проливе между островом и материком; Дореа расположил свой флот полукругом. Бой начался в ночь с 10 на 11 мая и продолжался трое суток. Район боя был затянут пороховым дымом. С самого начала перевес оказался на стороне турок. Боевой порядок европейского флота вскоре раскололся надвое. Большая часть кораблей искала спасения в бегстве, а меньшая пыталась найти укрытие под огнем орудий крепости. Более быстроходные, турецкие галеры перехватывали уходящие корабли европейцев, и снова начинался бой. В итоге 19 крупных кораблей христиан были захвачены турками и часть их была уничтожена. Сотни солдат и моряков попали в плен, многие были убиты и ранены. От христианского флота, который до начала боя представлял грозную силу, сохранились жалкие остатки: 11 кораблей укрылись под защитой береговых орудий и лишь нескольким судам удалось скрыться от погони, в том числе кораблям командующего флотом и его помощника. 15 мая к Джербе прибыла эскадра Доргут-паши, состоявшая из 11 галер. Пиали-паша и Доргут высадили солдат на острове и окружили 10-тысячный гарнизон крепости, которым командовал Дон Альваро де Санде. К крепости были подтянуты военные корабли. Огненное кольцо вокруг крепости начало сжиматься. Однако защитники не прекращали совершать вылазки. Они разрушали укрепления турок, захватывали пленных и уничтожали живую силу. Особенно упорно они защищали источники воды, находящиеся вне стен крепости. Существенную помощь защитникам крепости оказывали корабли европейских государств. Однако голод, болезни и потери в живой силе во время схваток вели к тому, что силы защитников быстро таяли. 29 июля 1560 г., после 75 дней осады, крепость сдалась, так и не дождавшись помощи с Мальты и Сицилии. В плен было взято 4 тыс. воинов. Между тем Дореа, собрав остатки флота, уцелевшего от сражения у Джербы, и подстрекаемый великим магистром Мальтийского ордена, решил штурмовать Триполи. Командующий христианским флотом рассчитывал, что в отсутствие флота ч кавалерии Доргута ему удастся овладеть городом. Захват Триполи должен был отвлечь силы турок и тем самым облегчить положение осажденных в крепости на Джербе. 10 августа Дореа направил свои корабли в порт Триполи, стремясь захватить его внезапно. Ho по ошибке корабли оказались не у Триполи, а у Таджуры. В ходе разыгравшейся бури корабли были отброшены к островам Лампедуза и Пантеллерия. Во время отсутствия Доргут-паши в эйалете население Таджуры восстало против господства турок. Доргут попросил Пиа- ли-пашу по пути в Стамбул помочь ему расправиться с восставшими. Пиали-паше потребовалось всего несколько дней, чтобы разоружить жителей Таджуры. Несмотря па тяжелое поражение у Джербы, Филипп II не отказался от своих планов в Северной Африке и продолжал подготовку к новому выступлению против Османской империи, выжидая для этого удобный момент. Тем временем борьба за Северную Африку между турецким султаном и королем Испании велась и иными средствами. Активная деятельность в Средиземноморье галер Мальтийского ордена, находившегося под патронажем Испании, нарушала коммуникации Османской империи с островами Эгейского моря и ее владениями в Северной Африке. Кроме того, галеры Мальтийского ордена часто нападали на побережье Северной Африки с целью грабежа местного населения и захвата жителей в рабство. Так, в конце 1561 г. мальтийские рыцари высадились в порту Мисураты — Kacp-Ax- меде, разграбили его и захватили в рабство 85 человек. Весной 1564 г, эскадра быстроходных мальтийских галер захватила три корабля с боеприпасами и продовольствием для Доргута, летом того же года было остановлено и разграблено турецкое судно с грузами, направлявшееся в Венецию. Султан Сулейман I Кануни, под руководством которого были изгнаны рыцари-крестоносцы с о-ва Родос, а затем из Триполи и прилегающих к нему районов, не мог не проявлять беспокойство по поводу враждебных действий мальтийских рыцарей. Чтобы оградить эйалет Западный Триполи от повторного нападения европейских государств и опустошительных налетов мальтийских корсаров, а также обезопасить морские торговые коммуникации империи, султан принял решение захватить Мальту. Для этого был подготовлен османский флот в составе 200 кораблей [84, с. 153]. 23 мая 1565 г. турецкий флот под командованием Пиали-паши бросил якоря у мальтийского побережья, высадил войска и началась осада острова. Остров защищал великий магистр мальтийских рыцарей Жан де ла Валлетта. Основные крепостные укрепления мальтийских рыцарей в XVI в. находились на восточной стороне острова. Они прикрывали вход в гавань Марса Али. На северо-западном берегу гавани находился форт Сент-Елмо, который господствовал над входом в бухту, где был расположен порт мальтийцев. За хват города-порта, который являлся ключом к острову, означал покорение всей Мальты. Свою атаку турки начали против форта Сент-Елмо. Здесь укрылось несколько сот хорошо вооруженных рыцарей. Они сдерживали непрерывные атаки 50-тысячной армии турок, осаждавших форт. Через семь дней на помощь ей прибыл Доргуг- паша с 15 кораблями и 1400 солдатами. Турки подтянули тяжелую артиллерию и окружили форт. Отрезанные с тыла, защитники форта не ожидали подкреплений и с отчаянностью обреченных сражались с турками, которые сотнями гибли на подступах к нему. Дорогой ценой заплатили турки за взятие Сент- Елмо (23 июня 1565 г.). При осаде бастиона Сент-Микаэль на восточном берегу гава«и был смертельно ранен в голову Доргут- паша. Несмотря на взятие турками Сент-Елмо, Жан де ла Валлетта 1 отказался капитулировать. Мальтийцы продолжали защищаться в оставшихся бастионах Сент-Микаэль и Сент-Анджело. В течение еще двух с половиной месяцев продолжались атаки турецких войск на укрепленные бастионы. В ночь на 7 сентября обескровленная турецкая армия вынуждена была отступить. Остатки войск были посажены на корабли. В ходе ожесточенных боев погибло 20 тыс. турецких солдат. Большие потери понесли и мальтийцы. Было убито 600 рыцарей и захвачено в плен 9 тыс. итальянцев и местных ополченцев, но ядро ордена сохранилось. И в дальнейшем еще многие годы вплоть до 1798 г. Мальта оставалась плацдармом, с которого мальтийские рыцари — злейшие враги народов Северной Африки совершали опустошительные набеги на прибрежные населенные пункты. Другим театром ожесточенной турецко-испанской войны в это время являлся Тунис. Население Туниса, возглавляемое представителями суфийских братств — марабутами и шейхами племен, продолжало выступать против засилья испанцев в Тунисе и их ставленника Хамиды, известного также под именем «Ахмед». Они видели спасение в поддержке со стороны братьев- мусульман из других стран и поэтому приветствовали приход в Тунис алжирских войск в составе 5 тыс. солдат и 6 тыс. вооруженных воинов из местных племен во главе с Ульджем Али, сподвижником погибшего Доргута. Сражение между алжирскими войсками и войсками Хамиды, насчитывающими 30 тыс. человек, произошло в Бедже. После первой же схватки тунисцы перешли на сторону Ульдж Али, Хамида вынужден был спасаться в укрепленном форте испанцев Хальк-эль-Уэд (Ла-Гулетт). Алжирские солдаты вошли в г. Тунис в апреле 1569 г. без сопротивления со стороны местного гарнизона. Вскоре были заняты прибрежные и внутренние районы Туниса. Однако взять Хальк-эль-Уэд без подкрепления с моря оказалось невозможным. Ульдж Али, оставив в г. Тунисе правителем Рамадана с гарнизоном в 3 тыс. солдат, вернулся в Алжир с целью реорганизовать флот и подготовить его для штурма Хальк-эль-Уэд. По прибытии в Алжир он был отозван в Стамбул, чтобы противостоять объединенным силам Антитурецкой лиги. Эта лига была создана в 1570 г. по инициативе папы Пия V и включала в свой состав Папскую область, Испанию и Венецию. Сколачивая ее, папа стремился воспрепятствовать действиям Порты, которая все активнее вмешивалась в европейские дела, укрепляла свои позиции в Северной Африке и на торговых путях в Средиземном море. Развертывая борьбу против Османской империи, папа Пий V использовал разгул католического фанатизма в Испании в связи с восстаниями 1568—1570 гг. на юге страны (в бывшем эмирате Гранада), вызванными насильственным обращением мусульман в христианство. Основные удары объединенные силы Антитурецкой лиги должны были нанести по бастионам Османской империи — Триполи и Алжиру. Однако здесь позиции турок значительно укрепились. Стабилизировалось положение на территории Туниса, который почти полностью, за исключением крепости Хальк- эль-Уэд, находился под контролем турок. Специальным фирманом султана Северный Тунис был присоединен к Алжиру. Таким образом, территория Туниса фактически была разделена между двумя турецкими эйалетами — Алжиром и Западным Триполи. Причем алжирский бейлербей, поддерживаемый улемами и знатными людьми, настаивал на присоединении к Алжиру также центральной и южной части Туниса с городами Кайруан, Сус, Сфакс и Монастир. В то же время наместник султана в Западном Триполи претендовал на территории Северного Туниса. Окончательное решение вопроса о Тунисе было отложено в связи с необходимостью подготовки Алжира, Туниса и Западного Триполи к отражению нападения морской армады Антитурецкой лиги. Однако планы лиги были изменены. По настоянию правительства Венеции и папы Пия V был одобрен план непосредственного нападения на турецкий флот. Командующим объединенного флота лиги был назначен младший брат испанского короля Филиппа II Дон Хуан Австрийский. Обе стороны— Османская империя и Антитурецкая лига — начали подготовку к предстоящим сражениям. Поскольку Порта предполагала, что лига намеревается нанести удары по Алжиру и Триполи, там велись приготовления на случай нападения вражеских кораблей. Ремонтировались крепостные укрепления, рылись траншеи, создавались склады боеприпасов. В октябре 1571 г. у берегов Греции Дон Хуан Австрийский внезапно атаковал турецкий флот в составе 264 кораблей, на которых находилось до 80 тыс. солдат и моряков, и нанес ему сокрушительное поражение. Разгром турецкого флота при Лепанто был первым внешним проявлением ослабления военной мощи Османской империи [36, с. 542]. Однако в том же году Османская империя перешла в наступление. Она захватила Кипр, принадлежавший Венеции, а затем в мае 1573 г. турецкий флот под командованием адмиралов Пиали-паши и Ульджа Али подверг нападению побережье Венецианской республики, в результате чего были разрушены крепости и разграблены населенные пункты. Это нападение оказало сильное воздействие на Венецию, и она вышла из Антиту- рецкой лиги, которая после этого распалась. После распада Антитурецкой лиги Испания снова вернулась к планам укрепления своих позиций в Северной Африке. В сентябре 1573 г. флот Испании в составе 138 кораблей, на борту которых разместилось 13 тыс. итальянских, 9 тыс. испанских и 8 тыс. немецких солдат, направился из Мессины в сторону Туниса [133, с. 245]. По приказу Филиппа II Дон Хуан должен был захватить Тунис и восстановить правление Хафсидов. В октябре 1573 г. испанцы, высадившись в Хальк-эль-Уэд, без сопротивления заняли г. Тунис. Турки отступили в Кайруан и находились там в ожидании подкрепления. Дон Хуан объявил Тунис независимым государством, поставив во главе его брата Хамиды — Мулая Мухаммеда, находившегося в Мессине. Управление Тунисом должно было осуществляться от имени испанского короля. При этом предусматривалось сохранение местных обычаев и традиций. Дон Хуан оставил в Тунисе 4 тыс. испанцев и 4 тыс. итальянцев. На обратном пути в Испанию его войска захватили Бизерту [133, с. 246]. Султан Мурад III и его окружение не желали мириться с захватом Туниса, поскольку опора на эту территорию давала возможность испанцам держать в напряжении всю торговлю Османской империи. Турецкое военное командование спешно начало снаряжать большой флот, и к маю 1574 г. он был готов к отплытию под командованием Сииан-паши и Ульджа Али. В состав флота вошли 283 корабля и 15 барж. На них разместилось около 40 тыс. солдат и моряков, включая 7 тыс. янычар, 7 тыс. сипахи и др. В июле 1574 г. флот подошел к берегам Туниса у Хальк-эль- Уэд. Еще до его подхода местное население активизировало борьбу с испанцами и их ставленниками, одерживая одну победу за другой, и к приходу турок испанцы фактически находились лишь за стенами укреплений. Военные действия турки начали с осады г. Туниса. В боях принимали участие тунисцы и алжирцы, а также солдаты — добровольцы из Триполитании и Египта. Город выдерживал осаду в течение шести дней. Затем, убедившись, что г. Тунис имеющимися силами городской крепости не защитить, испанцы отступили к крепости Баб-эль-Бахр. В этом укрепленном пункте, рассчитанном на долговременную осаду, было сосредоточено значительное число орудий и боеприпасов. В августе 1574 г. началась осада главной цитадели испанцев в Тунисе — Хальк-эль- Уэд. Штурм цитадели продолжался непрерывно 40 дней. Потери с обеих сторон были большими. Только испанцы потеряли 5 тыс. убитыми и 2 тыс. ранеными. Турки взяли в качестве трофеев 500 орудий, из них 130 впоследствии было отправлено в Стамбул. Был захвачен султан Туниса Мулай Мухаммед и командующий испанскими войсками. После штурма и взятия Хальк-эль-Уэд в руках испанцев оставались еще два укрепления: Баб-эль-Бахр и крепость Шак- ли (Сан-Джан). Только длительная осада позволила преодолеть фанатичное сопротивление осажденных. После падения этих важных испанских крепостей в Северной Африке битва за Тунис завершилась, положив конец династии Хафсидов и испанскому господству в этой стране. Обе стороны понесли значительные потери. Только испанцы потеряли 8 тыс., не считая большого числа сторонников Мулая Мухаммеда. Турецкие войска, а также вооруженные отряды тунисцев, триполитанцев и алжирцев в борьбе с испанцами потеряли 10 тыс. человек. Таким образом, турки, используя борьбу местного населения против господства испанцев, сумели существенно расширить свои территории в Северной Африке. Приобретению новых территорий Турции способствовало ослабление Испании, которая, потерпев ряд крупных поражений в Европе, испытывала значительные экономические трудности. После поражения Испании в Тунисе у нее сохранились опорные пункты в Северной Африке лишь в Мелилье, Мерсе-эль-Кебире и Оране. В 1581 г. Филипп II окончательно отказался от реванша в Северной Африке и подписал перемирие с султаном Мурадом III. Однако победа над Испанией не приостановила уже начавшегося процесса упадка Османской империи. После поражения турецкого флота при Лепанто она вступила в затяжной экономический и социально-политический кризис. В 70—90-е годы XVI в. по владениям Османской империи прокатился ряд крестьянских восстаний, вызванных ростом государственных налогов и феодальных поборов. При султане Мураде III особое положение североафриканских владений Османской империи (или, как их называли европейцы, варварнйских владений) было упразднено. Был ликвидирован титул бейлербея, впервые пожалованный султаном Селимом I правителю Алжира Хайраддину Барбароссе. В 1587 г. Алжир, Тунис, Западный Триполи были официально преобразованы в обычные провинции Османской империи, эйале- ты, управляемые периодически сменяемыми пашами — наместниками султана. После захвата Западного Триполи в 1551 г. наместники султана в этом эйалете — Мурад Ага, Доргут-паша и др. — были заняты преимущественно военными операциями и выколачиванием налогов с населения и совершенно не заботились о разви тии торговли, ремесла и подъеме сельского хозяйства. К. Маркс и Ф. Энгельс с полным основанием называли турецкий режим режимом «военных оккупантов» [2, с. 35], ставивших целью не организацию производства, а лишь ограбление покоренного населения. Освещая задачи турок в странах Арабского Востока в тот период, египетский историк Мухаммед Анис писал, что они состояли из трех основных пунктов: защищать свой эйалет и нападать на соседей, обеспечивать безопасность внутри страны и, наконец, собирать налоги.
Остальное было вне рамок их интересов [105, с. 142]. Турки сохраняли в неприкосновенности традиционные институты арабских и арабо-берберских племен с их структурой, родо-племенным конформизмом. Турки стремились не вмешиваться в межплеменную вражду, пытались привлечь на свою сторону как вождей и шейхов племен, так и знатных лиц городов и населенных пунктов. Такая политика была призвана обеспечить лояльность местного населения к Османской империи и к наместнику султана. Ho сам факт установления спокойствия в Северной Африке, прекращения постоянных войн с испанцами, которые господствовали здесь более четырех десятилетий, некоторой стабилизации положения все же способствовал оздоровлению хозяйства Триполитании, и в первую очередь оживлению посреднической торговли в Триполи. Триполи, по описанию арабских и европейских авторов, был одним из важнейших городов Северной Африки того времени и впечатлял своим укрепленным портом, красивыми зданиями, крепостными стенами. Тунисский путешественник Абу Мухаммед Абдаллах бен Мухаммед бен Ахмед ат-Тиджани, совершивший поездки по Северной Африке в 1306—1308 гг., писал: «Когда мы направились к Триполи и приблизились к городу, его белизна в лучах солнца ослепляла... Удивили меня и улицы города, я не видел более чистых, широких и прямых улиц, чем здесь... большинство из них пересекают город вдоль и поперек, как по шахматной доске, и пешеход ходит по ним как шахматная ладья» (цит. по [110, с. 27]). Спустя два столетия, в 1510 г., командующий испанскими войсками граф Педро Наварро в своем докладе вице-королю Сицилии сообщал, что этот город гораздо крупнее, чем можно было себе представить, и что те, кто раньше рассказывал о нем и воспевал его красоту и величие, говорили только правду. Среди городов, которые ему доводилось видеть, Наварро не находил такого, который «сравнивался бы с Триполи своими укреплениями и чистотой» (цит. по [HO, с. 27]). Наблюдения участника военной кампании по захвату Триполи испанца Баттистино де Тонсис дополняют описание города. По его свидетельству, город был расположен на четырехугольной по форме равнине, окружен крепостными стенами, протянувшимися более чем на милю. Между двумя крепостными стенами пролегали узкие и глубокие траншеи. Первая стена — низкая, вторая высокая и широкая с укрепленными башнями. Город, с трех сторон омываемый морем, имел порт, который мог принять не менее 400 кораблей и небольших судов. Предполагалось, что число жителей здесь превышало 10 тыс.; в основном это были арабы, берберы и евреи [84, с. 20; HO, с. 32—38]. Процветание Триполи на протяжении столетий объяснялось тем, что он служил перевалочным пунктом торговых путей, соединявших Восток с Западом. Здесь заканчивался важный транссахарский караванный путь, пролегавший через Гадамес, Гат и Мурзук и следовавший далее на юг к оз. Чад. Главным источником и основой существования населения города была транссахарская торговля и торговля между Западом и Востоком. Вереницы караванов и кораблей доставляли в Триполи всевозможные товары. В нем, как и в других городах Северной Африки, корсар и работорговец были столь же типичными фигурами, как купец и ремесленник. За годы испанского господства и владычества рыцарей-мальтийцев роль и значение Триполи в посреднической торговле уменьшилась. В период правления первого наместника в эйалете Западный Триполи, Мурада Аги, население начало возвращаться в город, оживилась торговля, ремесленное производство, восстанавливались колодцы и ирригационные сооружения, стали возделываться заброшенные за годы войны поля. Уровень экономического развития страны был очень низким. Основным занятием населения продолжало оставаться кочевое и полукочевое скотоводство на общинных землях и земледелие в оазисах и в прибрежной полосе. Внешнее сохранение родо-пле- менных традиций скрывало за собой развитие феодализма и классовых отношений. Особенно в тяжелом положении находились земледельцы и скотоводы прибрежной полосы эйалета, которые подвергались жестокой эксплуатации со стороны свободных привилегированных племен: аль-махамид, улед сулейман и др., обложению непомерными налогами турецких чиновников, опустошительным набегам мальтийских рыцарей. Необходимость защиты эйалета от нападения со стороны пиратов и европейских государств, а также обеспечения внутренней безопасности заставила еще Мурада Ary поторопиться с созданием администрации и вооруженных сил. Этому способствовало также и то обстоятельство, что положение в стране несколько изменилось в связи с решением Османской империи захватить Тунис со стороны Западного Триполи. Для выполнения экспансионистских целей и расширения господства наместника султана в эйалете Западный Триполи был создан янычарский корпус (оджак). Он был разделен на роты (орты) по 100 человек. Роты, в свою очередь, состояли из групп (од) по 12— 20 человек. Рядовые янычары (йолдаши) для избрания своих командиров — деев пользовались твердо установленными правилами в эгалитарном духе. Они могли постепенно продвигаться по служебной лестнице до поста главного начальника оджа- ка — аги. Первым низшим офицерским званием являлся «дей». Впоследствии титул дея стал применяться к офицеру, который занимался выдачей жалованья янычарам. Далее по старшинству шли «одабаши» и «булукбаши». Весь командный состав оджака янычар составлял диван во главе с агой, представлявший собой коллегиальный военный орган. В диван входил заместитель аги и его помощники, младшие командиры (чавуши). Главным назначением его являлась защита корпоративных интересов янычар, а также рассмотрение военных дел, вопросов снабжения и снаряжения. Помимо своего дивана верхушка командного состава была представлена в диване наместника султана в эйалете Западного Триполи. Как и везде в Османской империи, янычары в Триполи находились в привилегированных условиях, будучи на полном обеспечении турецкого правительства. Кроме продовольствия и обмундирования они стали получать регулярное довольно высокое жалованье. В первое время янычары в эйалете жили в казармах или в отдельных домах. В соответствии со специальным регламентом, изданным султаном Сулейманом I, им было разрешено заниматься ремеслами, торговлей и жениться на местных женщинах. Янычары не были подсудны местным судам, их наказывали командиры рот или групп. За проступки янычар пороли, сажали в тюрьмы и даже тайно казнили, чтобы не вызвать среди них бунта. Несмотря на жестокие репрессивные меры, случаев проявления недисциплинированности становилось все больше. Этому способствовало и то обстоятельство, что занятие ремеслами и торговлей в свободное время отвлекало янычар от военного дела и снижало их боеспособность и дисциплину. Янычары, как правило, рекрутировались из Анатолии — основной части Османской империи. Однако некоторые из них были взяты из христианских семей Леванта2 и с детских лет прошли суровую военную закалку и воспитание в духе мусульманского фанатизма. Янычарам были присущи смелость и решительность в военных действиях, жестокость и беспощадность к противнику. Второй ударной военной силой в эйалете был флот, который начал создаваться на базе кораблей, с которыми прибыл Дор- гут из Стамбула в Западный Триполи в качестве наместника султана. Доргут-паша по праву считается основоположником триполийского флота, который в период его правления стал грозной силой в Западном Средиземноморье. Количество кораблей постоянно пополнялось как за счет строительства новых, так и захвата неприятельских судов. Триполи с давних времен славился своими мастерами судостроения. Здесь создавались быстроходные галеры, галиоты и другие мелкие суда. При Доргуте кораблестроению придавалось большое значение. He- хватка корабельного леса, других материалов и оборудования компенсировалась их доставкой из Европы и островов Эгейского моря. Помимо флота, находившегося в подчинении наместника султана, имелись отдельные частновладельческие корабли, которые базировались в порту Триполи. На страх и риск их владельцев команды кораблей выходили в море и занимались там пиратством; наместник султана не вмешивался в их деятельность, если это не противоречило его интересам. Турецкое командование способствовало созданию триполий- ского флота, предназначая его для своих экспансионистских целей. Впоследствии он участвовал во многих морских операциях как отдельно, так и совместно с турецким флотом. Корабли триполийского флота совершали нападения на восточное побережье Испании и прибрежные районы итальянских государств с целью захвата богатой добычи и пленных для получения выкупа или использования в качестве рабов. Бесстрашные раисы — капитаны корсарских кораблей Доргута на своих легких галерах преследовали тяжелые и неуклюжие корабли Испании, брали их на абордаж, захватывали в плен экипажи и товары. Акции триполийского флота ослабляли непосредственного врага Османской империи — Испанию. При поддержке османского флота Доргут-паша стал властелином западной части Средиземного моря. К тому же захват судов, товаров, людей обогащал раи- сов и приближенных к ним лиц. В случаях, когда флот эйалета Западный Триполи принимал участие в морских операциях вместе с турецким флотом, наместник султана в эйалете получал от османского правительства снаряжение, боеприпасы, а в годы засухи и продовольствие. Необходимо отметить и другое назначение триполийского флота, не менее важное для эйалета Западный Триполи, — защиту страны от налетов, набегов других вражеских кораблей, как европейских, так и мусульманских. Как и во всех странах Северной Африки, в эйалете Западный Триполи непрерывно возрастала роль корпорации (таифы) раисов, узкой привилегированной касты, которой принадлежало право принимать участие в разделе добычи после пиратских налетов. Раздел проводился после того, как определенная часть выделялась наместнику султана, командующим армией и флотом. Команды корсарских кораблей, принадлежавших не только наместнику султана эйалета, но и частным лицам, создавались из волонтеров. Среди них большинство составляли турки, леван- тийцы-мусульмане и леваитийцы-христиане, принявшие мусульманство (ренегаты). Меньшую часть образовывали арабы. Рабы-христиане использовались на этих судах в качестве гребцов, находящихся под неусыпным надзором надсмотрщиков. Хотя налеты корсаров Доргута проводились под флагом борьбы против христианского мира, во имя защиты мусульман, раисы больше заботились о хорошей добыче, чем о «священной войне против неверных». Участие в морской войне приносило большие доходы Трипо- литании. Эти доходы в какой-то степени дали толчок к развитию торговли и ремесла. В получении доли пиратской добычи стали участвовать янычары и торговцы, которые занимались оснащением галер и бригантин, а также снабжали экипажи продовольствием. Ведя активную морскую войну с Испанией, Дор- гут-паша начал укреплять Триполи, являвшийся главной базой для нападения на испанские суда. Доходы от захвата испанских судов были настолько крупными, что у Доргута появилась возможность содержать большие по тому времени силы. Так, при нем только в Триполи находилось 1100 солдат, из них 500 си- пахи (кавалеристов) и 600 янычар, не считая небольшие гарнизоны, разбросанные по всему эйалету [84, с. 152]. Кроме того, у наместника султана имелось 70 пушек на суше, расположенных на крепостных башнях и в фортификационных сооружениях, и столько же на галерах и других судах триполийского флота. Доходы от корсарства способствовали возвышению в Триполи верхушки пришельцев — выходцев из стран Леванта. Добиваясь от наместника султана все больших привилегий, они укрепляли свои позиции, противопоставляя себя основной массе местного населения. Деи янычар и раисы оказывали влияние на военно-политический орган страны — диван, в котором заседали высшие военачальники и почтенные улемы. С помощью этого совещательного органа, на котором обсуждались важные вопросы жизни страны, наместник султана управлял эйалетом. При этом последнее слово всегда оставалось за ним. Однако такое положение продолжалось недолго. После Мурада Аги и Доргут-паши роль янычарского оджака и таифы раисов еще больше возросла и они уже диктовали свою волю наместнику султана, власть которого постепенно становилась чисто номинальной. Начатое при Мураде Are административное деление эйалета было завершено Доргут-пашой. Власть турок формально распространялась также на Феццан и Киренаику. Ко времени турецкого завоевания Триполи территория Феццана входила в состав самостоятельного султаната, где правила семья Бен Мухаммед. Султан Мунтасер бен Мухаммед расширил свои владения за счет южной части Триполитании, а также территории на востоке до оазиса Сокна. Покорив султанат, турки оставили у власти правящую семью, обязав султана выплачивать ежегодный налог. В Киренаике продолжалось всевластие кочевых или полукочевых племен, которые то объединялись в союзы, то разъединялись. Между ними велась упорная борьба. После завоевания Трииолитании турки оставили в Киренаике у власти тех же шейхов и вождей племен, которые были до их прихода. Эйалет Западный Триполи был формально разделен по образцу всех турецких провинций на три области (санджака), Триполи, Мисурату и Бенгази (Киренаику). Каждая область делилась на уезды (кады), которые, в свою очередь, дробились на районы (нахки) [19, с. 27]. В областях, крупных уездах и стратегических пунктах находились маленькие гарнизоны, состоящие из янычар. В их обязанности входили обеспечение безопасности и сбор налогов. Расположенные на значительном расстоянии друг от друга, турецкие гарнизоны были полновластными хозяевами на местах. Связь с наместником султана в эйалете поддерживалась нерегулярно, средством передвижения являлись верблюды и редко лошади. Если в Алжире административное управление находилось в руках турок, то в Западном Триполи на местах, как правило, оставались старые правители. Даже в случае назначения новых чиновников их предпочитали выдвигать из местного населения. При таком фактически бесконтрольном управлении эйалетом страна была отдана в полное распоряжение наместнику султана и его приближенным — янычарам и раисам. Притеснения и грабежи в эйалете Западный Триполи ощущались особенно остро. Так, согласно описанию Азиза Самиха, «Триполитания в сравнении с Тунисом и Алжиром являлась бедной страной. Земли, которые возделывались, давали небольшие урожаи. Однако Порта собирала с населения такие же налоги, как и с других владений» [133, с. 91]. Два раза в год янычары отправлялись собирать налоги. Когда племя отказывалось от уплаты налогов, на земли, занимаемые им, направлялся значительный отряд янычар, который забирал все имущество племени — скот, имеющиеся ценности и деньги. После возвращения из таких грабительских походов янычары заставляли «покоренное» население выкупать у них захваченные ценности, продовольствие и скот по ценам, которые они сами же устанавливали. Вырученные таким образом деньги присваивались на том основании, что они якобы были добыты по праву меча, т. е. получены в ходе войны. Ухудшающееся экономическое положение Османской империи приводило к тому, что турецкой администрации, в том числе и янычарам, иногда в течение многих месяцев не выплачивалось жалованье. Это, в свою очередь, усиливало притеснения и злоупотребления с их стороны. Азиз Самих приводит интересный документ центральных властей на имя наместника султана в эйалете Западный Триполи. В нем говорится, что ског и ценности должны конфисковаться у тех, кто противится платить налоги, а вырученные от продажи деньги необходимо распределять на таком основании: одну треть делить между наместником и янычарами, а две трети направлять в государств венную казну. Этот документ наглядно показывает, каким образом турки узаконивали произвол местных властей. Злоупотреблениям янычар способствовала также система их выхода на пенсию. Дело в том, что, по уставу янычарского ополчения, рядовые янычары могли получать по выслуге лет высокие чины вплоть до звания аги. В эйалете Западный Триполи было установлено, что ага оставался на своем посту один год. Затем его менял заместитель, и он становился почетным агой (мансул-ага). Стремясь к обогащению, янычары добились того, что командующий ополчением менялся каждый месяц. Это давало возможность каждому are быстрее обогатиться, находясь на этом посту. Частая сменяемость командующих не только наносила вред дисциплине и военной подготовке янычар, но и была обременительным мероприятием для казны эйалета. В дальнейшем янычары уже полностью прибрали к своим рукам казну наместника султана. В документе имперского дивана от 1586 г. говорилось, что группа янычар назначила из своей среды казначея, который от их имени стал распоряжаться средствами эйалета Западный Триполи. Произвол янычар распространился даже на содержание преступников, осужденных центральными властями на каторжные работы, которых они по своему усмотрению отпускали на волю. В злоупотреблениях и грабежах населения от янычар не отставали и наместники эйалета,. которые, угрожая тюремным заключением и пытками, вымогали деньги у зажиточных и именитых жителей Западного Триполи. Отмечая произвол властей, Азиз Самих писал: «От правителя до рядового янычара — все одинаково участвовали в злоупотреблениях» [133, с. 100]. Тяжелое экономическое положение, отсутствие гарантий безопасности личности и имущества вызывали недовольство и выступления протеста населения в разных концах Османской империи. Такой обстановкой в эйалете Западный Триполи пользовались испанцы, находившиеся. в состоянии войны с Пор- той. В подрывных действиях — шпионаже и подстрекательстве местного населения против турок — испанцы нередко использовали ренегатов, принявших мусульманство. Чтобы оградить местное население от всякого рода подстрекателей, турецкое правительство в 1565 г. издало фирман, запрещавший въезд в эйалет иностранцам и мусульманам-шиитам. В нем содержались также предупреждения о необходимости повышения бдительности и наказания распространителей слухов. Несмотря на эти и многие другие меры предосторожности, сторонники испанцев продолжали подрывную деятельность, используя недовольство местного населения поведением янычар и раисов. В 1567 г. жители Таджуры и Таворги восстали против янычар, расположенных гарнизонами в этих районах. Выступление было жестоко подавлено. Оставшиеся в живых жители должны были уплатить 3 тыс. дукатов [84, с. 156]. Опасаясь возможности новых выступлений в эйалете Западный Триполи против турецкого господства, особенно после поражения при Ленанто, турецкое правительство приняло некоторые меры по ограничению злоупотреблений правителей по отношению к местному населению. Однако злоупотребления и грабежи усиливались, по мере того как уменьшались доходы от корсарства. Назначенный вместо Ульджа Али в 1568 г. наместником Триполи Джаафар-паша особенно отличался злоупотреблением властью, взяточничеством и вымогательством. При правлении Джаафар-паши под гнетом непосильных налогов жители Джербы начали уходить с родных мест, а в Три- политании население находилось в постоянном брожении. В 1574—1575 гг. в Гарьяне вспыхнуло восстание под руководством некоего Хаджаджа, которое было с трудом подавлено [99, с. 143]. Учитывая напряженную обстановку, султан Селим II отстранил Джаафара от занимаемого поста. Был создан специальный комитет по расследованию его злоупотреблений во главе с My- стафа-пашой, впоследствии ставшим здесь наместником султана. Ему вменялось в обязанность разобраться в этом деле, наказать виновного и вернуть награбленные деньги потерпевшим. Хотя вина Джаафара подтвердилась, дело вскоре замяли. После смерти Джаафара грабежи и вымогательства продолжались. О размерах этих грабежей можно судить по количеству награбленного наместником султана в эйалете Рамадан-пашой, который занял этот пост в 1582 г. и был убит янычарами спустя два года, после неудачного подавления восстания племен в Западном Джебеле. Возвращаясь в Стамбул, жена убитого султана прихватила с собой все награбленные мужем богатства: 80U тыс. скудо, 400 расов-христиан и 40 девушек-рабынь [84, с. 158]. Таким образом, в первое время после завоевания турками Триполитании наместники султана имели реальную власть над эйалетом, в том числе над армией и флотом. Однако постепенно янычары становятся силой, которая начинает играть преобладающую роль в управлении страной. Наместники султана, направляемые из Стамбула, не пользовались престижем в стране, а некоторые из них, неугодные янычарам, физически уничтожались, как это случилось с Рамадан-пашой. Характеризуя этот период, Ибн Галбун справедливо отмечает, что войска брали первенство в управлении городами. Вместе с тем произвол и злоупотребления турецкой администрации также приводили к постоянным восстаниям и волнениям среди местного населения. Все это держало страну в напряжении. Недовольство в эйалете использовали в своих целях марабуты, становясь во главе восставших. От марабутов не отставали и местные феодалы, преследовавшие свои политические цели и стремившиеся к подчинению соседних племен. Наиболее крупным выступлением жителей эйалета под руководством марабутов явилось движение улема и «святого» Яхьи бен Яхьи Сувейды, выходца из Марокко [99, с. 145]. В начале 80-х годов XVI в. Яхья бен Яхья прибыл в Таджуру, которая на протяжении всего времени была оплотом народной борьбы против иностранных захватчиков. Там он начал выступать с проповедями, выдавая себя за скрытого махди, который явился освободить население эйалета Западный Триполи от произвола и засилья турецких правителей и янычар. Вокруг Яхьи бен Яхьи стали объединяться недовольные произволом янычар жители эйалета. В 1587 г. янычары учинили резню паломников, направляющихся в Мекку. Возмущенные жители Таджуры восстали. Во главе восставших стал Яхья бен Яхья. Повсюду создавались вооруженные отряды для борьбы против янычар. Войска, направленные Мустафа-пашой в район Масаллаты, были наголову разбиты [99, с. 145]. Путь восставшим на Триполи был открыт. Мустафа-паша поспешил обратиться за помощью к паше Туниса, обещая взамен отказаться от прав на о в Джерба, из-за которого велась непрерывная борьба между двумя эйалетами. Тем временем восстание ширилось. О поддержке Яхьи бен Яхьи заявили жители горных районов Западного Джебеля, Бенгази и Дерны. Вооруженные отряды повстанцев направились в сторону Триполи. На подступах к нему они разгромили ряд мелких гарнизонов. Под руководством помощника Яхьи бен Яхьи объединенные отряды осадили Триполи. Повстанцам удалось прорваться через укрепленные ворота в город и захватить его. Однако янычары, засевшие в цитадели города, ожесточенно сопротивлялись, делая время от времени вылазки. В это время Яхья бен Яхья направился на Джербу поднимать население против турецкого засилья. Кроме того, он вошел в контакт с великим магистром Мальтийского ордена и направил к нему своих представителей с просьбой оказать помощь в изгнании турок с территории Северной Африки. В первую очередь он просил направить ему артиллерию, боеприпасы и спе- циалистов-бомбардиров, так как без артиллерии взятие цитадели Триполи было невозможно. Рассчитывать же на долгую осаду восставшие не могли, поскольку засевшие в крепости янычары направили своих посланцев к султану. Великий магистр Мальтийского ордена не замедлил откликнуться на просьбу Яхьи бен Яхьи. На галеры под командованием адмирала Хомодеса были погружены орудия и боеприпасы. Вскоре вооружение и несколько бомбардиров были выгружены на берег близ Триполи. Успехи Яхьи бен Яхьи обеспокоили султана Мурада III. Он понимал, что победа восставших создала бы условия для изгнания турецких войск из этого, стратегически важного района. Кроме того, эта победа, подрывая авторитет султана как халифа правоверных мусульман, могла повлиять на другие владения Османской империи в Северной Африке. Исходя из этого, султан отдал приказ о срочном снаряжении военной экспедиции в Триполи. Однако в связи с наступлением зимы поход кораблей был отложен до весны. Наряду с подготовкой военной силы для подавления восстания были приняты меры к подрыву единства восставших путем использования противоречий между Яхьей бен Яхьей и его приближенными, а также среди племен, которые присоединились к движению. В конце 1587 г. султан Мурад III выступил с обращением к правоверным мусульманам. В нем содержались призывы к восставшим отречься от лжепророка, отказаться от его проповедей, объединиться вокруг вождей и вместе с наместником Мустафа-пашой положить конец проповедям сторонников Яхьи бен Яхьи. Обращение султана-халифа оказало большое влияние на восставших. Они в повседневной жизни не раз убеждались в том, что Яхъя бен Яхья отходит от своих обещаний ликвидировать гнет турок и установить всеобщую справедливость. Одержав первые успехи над янычарами, Яхья бен Яхья и его окружение предались роскоши. Вновь были введены налоги, и они собирались приближенными Яхьи бен Яхьи с таким же рвением, что и при янычарах. Растущее недовольство поведением Яхьи бен Яхьи и разногласия среди его приближенных привели к тому, что осада Триполи не увенчалась успехом. Весной 1589 г. к Триполи подошел турецкий флот, состоящий из 50 кораблей [133, с. 103]. К этому времени сухопутным путем из Туниса и Алжира прибыло подкрепление, командующим объединенными войсками был назначен Джаафар-паша. Согласно документу из архивов Мальтийского ордена, 28 августа 1589 г. на территорию эйалета Западный Триполи был послан мальтийский рыцарь Карло Марки с целью разведать состояние защитников цитадели Триполи, планы турецкого флота и войск, прибывших на подкрепление правителю эйалета. В задачу Карло Марки входило также лично дать понять Яхье бен Яхье или через его близких друзей, что Мальта готова предоставить ему любую возможную помощь в случае продолжения сопротивления туркам [84, с. 161 —162]. Однако хорошо вооруженным и организованным войскам Джаафар-паши вскоре удалось одержать ряд побед над отчаянно сопротивлявшимися повстанцами и оттеснить их в пустыню. 18 ноября 1589 г. османский флот отбыл в Стамбул. После его ухода Яхья бен Яхья активизировал свои действия и укрепил контакты с мальтийцами, возлагая на них большие надежды. Был разработан даже совместный план захвата Триполи. С этой целью в эйалет Западный Триполи прибыл представитель великого магистра Фра Стефано Киарамонте. В его задачу входило встретиться с Яхьей бен Яхьей и договориться с ним о выделении эскорта из 500 человек для поддержки движущегося к Триполи отряда рыцарей-мальтийцев. Предполагалось, что, подойдя к городу, рыцари просочатся в него, взорвут ворота цитадели и разрушат в отдельных местах ее стены. Затем доставленные с Мальты орудия подвергли бы цитадель массированной бомбардировке, вслед за которой должен был последовать ее штурм. Однако этому плану не суждено было осуществиться. Co стороны Яхьи бен Яхьи посланник великого магистра не встретил никакой поддержки [84, с. 164]. Вместо этого Яхья бен Яхья сам атаковал тунисского пашу Ахмеда, укрепившегося в Триполи. Повстанцам удалось захватить пороховой склад и поджечь его. Несмотря на то что в перестрелке был убит Ахмед- паша, турецкие войска нанесли ответный удар, в результате которого они расчленили и рассеяли повстанцев. После этого восстание пошло на убыль, чему способствовали в какой-то степени меры, принятые турецкой администрацией по смягчению гнета и притеснений, чинимых турками. Для успокоения населения было объявлено об отстранении наместника султана Мухаммед-паши, одного из главных виновников массового восстания жителей Триполитании. Мухаммед- паша превзошел всех своих предшественников в ограблении своих подчиненных. С помощью пыток и заключения в тюрьму он добивался крупных денежных займов у знатных лиц эйалета, а также у иностранных купцов и не возвращал их [133, с. 105]. Помимо этого, было обнародовано, что янычары, которые особенно усердствовали в грабежах и были в первую очередь ненавистны местному населению, будут заменены. Затуханию восстания способствовала также нехватка вооружения и продовольствия, а также общая усталость от непрерывных боев. Постепенно от восставших стали отходить отдельные племена. Престиж Яхьи бен Яхьи значительно упал. Между тем Мухаммед-паше была предоставлена возможность загладить свою вину. Под его руководством восстание было жестоко подавлено. В 1590 г. Яхья бен Яхья был захвачен в плен шейхом Бен Нуром [99, с. 146; 133, с. 109]. Янычарам удалось использовать вражду между Нуром и Яхьей бен Яхьей, в результате чего последний был передан туркам и казнен, а его голова была доставлена в Стамбул. С гибелью руководителя восстания его исход был предрешен. Шейху Бен Иуру, содействовавшему разгрому восстания, были возданы пышные почести, а руководимое им племя аль-махамид получило большие привилегии. В 1591 г. было окончательно покончено с оставшимися верными восстанию отрядами. Восстание Яхьи бен Яхьи было непосредственно направлено против турецкого засилья в эйалете Западный Триполи. Для удержания этой провинции в своих руках турки были вынуждены маневрировать. Опасаясь возможного вхмешательства европейских государств, и в первую очередь мальтийских рыцарей, они сочетали меры подавления с мероприятиями, направленными на устранение причин, вызвавших восстание. При этом репрессии осуществлялись войсками как соседних стран — Туниса и Алжира, так и прибывшими из Стамбула. Такая тактика позволила туркам локализовать конфликт. Восстание не оказало какого-либо значительного влияния на политику Османской империи в Триполитании. Грабежи и злоупотребления янычар пс ослабевали. Направляя в селения и племена под предлогом обеспечения безопасности отряды из 20—30 человек, они нещадно обирали местное население. Te племена, которые отказывались платить налог, подвергались открытому грабежу, у них отбирали скот и движимое имущество, и все эго затем продавалось населению по двойной цене. Янычары проявляли исключительную изобретательность в вопросах вымогательства у местных жителей денег и скота. При- теснения, достигшие наивысшей точки к концу XVI в., побуждали население бросать родные места и перебираться в другие районы, порой даже за пределы эйалета. В Стамбул поступали многочисленные петиции и обращения с жалобами на произвол янычар. В ответ на имя наместника султана приходили перечни запрещений злоупотреблений и предостережения, посылались лица для проверки жалоб. Несмотря на эти меры, произвол над местным населением продолжался. Марокканский путешественник Хаджи Халифа, посетивший Триполи в 1589—1590 гг., констатировал жгучую ненависть три- полийцев к туркам. Эта ненависть была, по его мнению, обусловлена бесчинствами турок, которые лишали горожан Триполи их земель и домов. Вот почему местное население было готово присоединиться к каждому — марабуту, местному вождю или даже авантюристу, — кто поднимал знамя борьбы против турок. И действительно, восстания следовали одно за другим. В 1600 -1601 гг. восстание возглавил некий Абд ас-Сомада, а спустя три года вспыхнуло восстание Найаля, который, так же как и Яхья бен Яхья, был марабутом [99, с. 146]. Найаль питал глубокую ненависть к туркам. Co своими отрядами он разгромил ряд турецких гарнизонов, но был схвачен подкупленными турками членами отряда и казнен. В период восстаний Триполи превращался в «остров» по отношению к остальной территории страны. Он был отрезан от внутренних районов, жители которых отказывались платить налоги.