9 марта 1933 года Множество вооруженных восстаний, голод и другие бедствия утомили Ирландию и побудили искать новые способы достижения свободы. Во второй половине девятнадцатого века, когда круг избирателей в английский парламент был расширен, в палату общин было избрано много ирландских националистов.
Народ начал надеяться, что эти люди смогут что-то сделать для свободы Ирландии; вместо прежних вооруженных восстаний они обратились к парламентским действиям. Разрыв между Ольстером на севере и остальной Ирландией углубился. Расовые и религиозные разногласия существовали по- прежнему, а прибавившиеся к ним экономические противоречия обозначились еще более явственно. Ольстер, подобно Англии и Шотландии, стал индустриальным, здесь существовало крупное фабричное производство. Вся остальная страна была сельскохо зяйственной, она обезлюдела, повсюду царплп бедность, средневековье. Старая политика Англии — разделение Ирландии на две части — оказалась слишком успешной, настолько успешной, что Англия и сама не смогла преодолеть эту трудность впоследствии, когда она попыталась сделать это. Ольстер стал крупнейшим препятствием для освобождения Ирландии. Богатый протестантский Ольстер боялся, что свобода Ирландии означала бы его поглощение бедной католической Ирлапдией. В английском парламенте и в Ирландии вошло в употребление новое слово «Ноше Rule» — «гомруль». Требования Ирландии те- церь выражались в гомруле — самоуправлении. Это было значительно меньшее требование, которое существенно отличалось от требования независимости, выдвигавшегося на протяжении семисот лет. Новое требование предусматривало создание подчиненного ирландского парламента для рассмотрения местных дел, английский же парламент по-прежнему сохранял бы контроль в ряде важных вопросов. Многие ирландцы не были согласны с такпм смягчением прежнего требования свободы. Но страна устала от восстаний и борьбы и отказывалась участвовать в целом ряде бесплодных попыток поднять восстание. Одним из ирландских членов парламента в английской палате общин был Чарлз Стюарт Парнелл. Видя, что ни одна из английских партий — ни консерваторы, ни либералы — не уделяют никакого внимания Ирландии, он решил помешать им продолжать вежливую парламентскую игру. Вместе с некоторыми другими ирландскими членами парламента он начал проводить обструкцию, произнося длинные речи и прибегая к другим тактическим приемам с целью замедлить работу парламента. У англичан эта тактика вызывала большую досаду, они называли ее непарламентской, неджентльменской. Но на Парнелла эта критика не действовала. Он вошел в парламент не затем, чтобы вести вежливую парламентскую игру в соответствии с правилами, которые сочинили англичане. Он пришел служить Ирландии, н, если это нельзя было делать нормальным способом, он считал себя вправе прибегнуть к нарушению норм. Ему, во всяком случае, удалось привлечь внимание к Ирландии. Парнелл стал лидером ирландской партии гомруля в английском парламенте, а эта партия стала постоянной помехой для двух старых английских партий. Когда силы обеих этих партий бывали более или менее равны, то ирландские сторонники гомруля могли нарушить равновесие в пользу любой из сторон. Таким спо собом ирландский вопрос постоянно выдвигался на передний план. Гладстон наконец согласился на введение гомруля для Ирландии и в 1886 году внес в палату общин билль о гомруле. По этому биллю предлагалось чрезвычайно ограниченное самоуправление, но даже такая мера вызвала бурю. Консерваторы были, конечно, целиком против нее. Даже партии Гладстона, либералам, билль был не по душе, и партия разделилась, одна ее часть фактически присоединилась к консерваторам, которых стали называть «юнионистами», так как они стояли за унию с Ирландией. Билль о гомруле провалился, и вместе с ним пал Гладстон. Спустя семь лет Гладстон уже в возрасте восьмидесяти четырех лет снова стал премьер-министром. В 1893 году он внес свой второй билль о гомруле, на этот раз билль незначительным большинством был принят палатой общин. Но каждый билль, чтобы стать законом, должен прежде пройти через палату лордов, а в палате лордов было полно консерваторов и реакционеров. Она не была выборной. Она представляла собой наследственное собрание крупных земельных собственников, а также некоторых епископов. Эта палата лордов отвергла билль о гомруле, принятый палатой общин. Таким образом, и парламентские усилия не принесли Ирландии желаемых результатов. Тем не менее ирландская национальная партия (или партия гомруля) продолжала действовать в парламенте в надежде на возможный успех, и в целом она пользовалась доверием народа Ирландии. Но было также много людей, которые потеряли веру в эти методы и в английский парламент. Многим ирландцам опротивела политика в узком смысле этого слова, и они посвящали себя культурной и экономической деятельности. В начале двадцатого столетия в Ирландии наблюдалось культурное возрождение, в частности прилагались усилия возродить гэльский язык — древний язык страны, все еще широко распространенный в западных округах Ирландии. Этот кельтский язык обла- цал богатой литературой, но столетия английского господства вытеснили его из городов и он постепенно исчезал. Ирландские националисты чувствовали, что Ирландия могла сохранить свою душу и свою древнюю культуру только при посредстве своего собственного языка, поэтому они прилагали все усилия, чтобы вытащить его из западных деревень и превратить в живой язык. С этой целью была создана Гэльская лига. Повсюду, и в особенности во всех подчиненных странах, в основу национального движения кладется язык страны. Ни одно движение, которое ориен тируется на иностранный язык, не может дойти до масс и пустить корни. В Ирландии английский язык едва ли являлся иностранным. Его знали и на нем говорили почти все, и его, безусловно, знали лучше, чем гэльский. И все же ирландские националисты считали существенным возродить гэльский язык, чтобы не утратить связь со своей древней культурой. Таким образом, в Ирландии чувствовали, что источники силы находятся внутри, а не вовне. Наступило разочарование в чисто политической деятельности в парламенте, и поэтому предпринимались попытки создать нацию на более прочной основе. Новая Ирландия первых лет двадцатого века отличалась от старой, во многих областях наблюдалось возрождение, как в области литературы и культуры, о чем я говорил выше, так и в экономике, где предпринимались успешные попытки организовать фермеров на основе кооперации. Но за всем этим стояло страстное желание свободы, и, хотя ирландская национальная партия в английском парламенте, казалось, пользовалась доверием ирландского народа, вера в нее была поколеблена. На нее начали смотреть как на организацию только политиков, увлекающихся произнесением речей и бессильных что- либо сделать. Старые фении и другие приверженцы свободы, разумеется, никогда и не верили в этих парламентариев и их гомруль. Но теперь от них стала отворачиваться и молодая Ирландия. В воздухе носились идеи самопомощи, почему бы не приложить их к политике? В умах людей опять начали бродить мысли о вооруженном восстании. Но это желание действовать получило новое выражение. Молодой ирландец, Артур Гриффит, решил проповедовать новую политику, ставшую известной как Sinn Fein — Шин фейн, что означает «мы сами». Эти слова дают представление о политике, стоявшей за ними. Шинфейнеры хотели, чтобы Ирландия рассчитывала на себя, а не искала помощи или милости Англии; они хотели, чтобы могущество нации опиралось на ее внутренние силы. Они поддерживали движение за гэльский язык и культурное возрождение. В политике они выступали против бесполезных парламентских акций, которые предпринимались в то время, не ожидая от них никаких результатов. В то же время они считали вооруженное восстание нереальным. Они выступали с пропагандой «прямого действия» посредством своеобразного отказа от сотрудничества с английским правительством, противопоставляя его парламентской деятельности.
Артур Гриффит ссылался на Венгрию, где политика пассив ного сопротивления привела поколением раньше к успеху, и призывал прибегнуть к такой политике, чтобы заставить Англию пойти на уступки. На протяжении последних тринадцати лет мы часто имели дело с разнообразными формами отказа от сотрудничества в Индии; интересно сравнить этот ирландский опыт с нашим. Всему миру известно, что основой нашего движения был отказ от применения насилия. В Ирландии не было такой основы или принципа, и тем не менее сила предлагавшейся политики отказа от сотрудничества должна была состоять в пассивном сопротивлении. Борьба должна была носить, по существу, мирный характер. Идеи Шин фейна медленно распространялись среди ирландской молодежи. Они не вызвали в Ирландии внезапного пожара. Было еще много людей, которые надеялись на парламент, особенно после того, как в 1906 году либеральная партия вернулась к власти, располагая огромным большинством. Несмотря на большинство в палате общин, либералам приходилось сталкиваться с устойчивым большинством консерваторов и юнионистов в палате лордов, и вскоре между обеими палатами возник конфликт. В результате этого конфликта власть палаты лордов была ограничена. При решении финансовых вопросов ее вмешательство могло быть отклонено, если билль, против которого возражала палата лордов, принимался палатой общин три сессии подряд. Таким способом либералам удалось посредством Акта о парламенте, принятого в 1911 году, значительно ослабить палату лордов. Все же лорды обладали еще большими правами вмешиваться и задерживать решение вопросов. Приняв меры против неизбежного сопротивления палаты лордов, либералы внесли третий билль о гомруле, который был утвержден палатой общин в 1913 году. Как и ожидалось, лорды отвергли его, и тогда палата общин прошла через утомительную процедуру повторного утверждения билля на трех сессиях. В 1914 году он стал законом, его действие распространялось на всю Ирландию, включая Ольстер. Ирландия как будто добилась наконец гомруля, но... оставалось еще множество «но»! Пока в парламенте в 1912 и 1913 годах шли дебаты о гомруле, на севере Ирландии происходили странные вещи. Лидеры Ольстера объявили, что они отказываются принять гомруль и окажут сопротивление, даже если он станет законом. Они поговаривали о восстании и готовились к нему. Делались даже заявления, что они не остановятся перед обращением за по мощью к иностранной державе (подразумевалась при этом Германия) для борьбы против гомруля! Это была явная, ничем не прикрытая измена. Еще любопытнее, что лидеры консервативной партии АНГЛИИ благословляли движение мятежников, а многие оказывали ему помощь. В Ольстер в изобилии поступали деньги от богатых консервативных классов. Было очевидно, что так называемые высшие классы, или правящие классы, были целиком на стороне Ольстера, так же как и многие армейские офицеры, происходившие из этих классов. В Ольстер контрабандой ввозилось оружие, и здесь открыто обучались добровольцы. Было даже сформировано временное правительство, которое должно было взять на себя ведение дел, когда наступит время. Интересно, что одним из ведущих «мятежников» в Ольстере был видный консервативный член парламента Ф. Э. Смит, который впоследствии, став лордом Биркенхэдом, был министром по делам Индии и занимал другие высокие должности. Мятежи — нередкое явление в истории, а Ирландия в особенности видела их достаточно. Тем не менее эти приготовления к мятежу в Ольстере представляют для нас особый интерес, ибо за ними стояла та самая партия, которая гордилась своим конституционным и консервативным характером. Это была та самая партия, которая постоянно разглагольствовала о «законности и порядке» и выступала за строгое наказание тех, кто нарушал закон и порядок. Вопреки всему этому видные деятели этой партии открыто призывали к измене и готовились к вооруженному мятежу, а рядовые ее члены помогали деньгами! Интересно также, что подготавливавшийся мятеж был направлен против авторитета парламента, который как раз в это время рассматривал, а впоследствии одобрил билль о гомруле. Таким образом, мятежники нападали на самые основы демократии, ни во что не ставя давний предмет гордости англичан — их веру в господство законов и конституционную деятельность. Ольстерский мятеж 1912—1914 годов разоблачил эти претензии и высокопарные фразы и показал воочию подлинную сущность правительства и современной демократии. До тех пор пока «законность и порядок» означали соблюдение привилегий и интересов правящего класса, они были желательны; до тех пор пока демократия не покушалась на эти привилегии и интересы, ее можно было терпеть. Но если кто-либо посягал на эти привилегии, тогда правящий класс вступал в борьбу. Таким образом, «законность и порядок» были всего лишь красивой фразой, означавшей для этого класса его собственные интересы. Это ясно показало, что английское правительство было на деле классовым правительством, и, если даже большинство в парламенте против него, оно легко может с ним справиться. Если бы такое большинство попыталось ввести социалистический закон, который бы урезывал привилегии правящих классов, они подняли бы мятеж против него вопреки всем демократическим принципам. Об этом следует хорошо помнить, это относится ко всем странам, а мы склонны забывать об этой реальности в тумане благочестивых фраз и громких слов. В этом отношении нет разницы между какой-нибудь южноамериканской республикой, где перевороты происходят часто, и Англией, где существует стабильное правительство. Стабильность объясняется тем, что правящие классы окопались и пока нет другого класса, достаточно сильного, чтобы заставить их уйти. В 1911 году, когда один из их бастионов, палата лордов, ослабел, они испугались и Ольстер послужил предлогом для мятежа. В Индии магические слова «закон и порядок» мы, конечно, слышим каждый день и много раз за день. Поэтому важно помнить, каков их точный смысл. Нам следует также помнить, что один из наших менторов, министр по делам Индии [лорд Биркен- хэд. —• Ред.], был руководителем ольстерского мятежа. Итак, Ольстер готовил для мятежа оружие и волонтеров, а правительство спокойно взирало на это. Не было обнародовано никаких указов, запрещающих эти приготовления! Спустя некоторое время вся остальная Ирландия начала подражать Ольстеру и организовала «национальных волонтеров», но с целью защиты гомруля, а в случае необходимости и для борьбы против Ольстера. Таким образом в Ирландии выросли соперничавшие армии. Любопытно, что британские власти, сквозь пальцы смотревшие на вооружение волонтеров для ольстерского мятежа, были начеку, когда речь зашла о запрещении «национальных волонтеров», хотя последние и не выступали против билля о гомруле. Столкновение между двумя корпусами волонтеров в Ирландии казалось неизбежным, а это означало бы гражданскую войну. Но как раз тогда, в августе 1914 года, вспыхнула более крупная вой- ная — мировая война и все прочее утратило перед ней свое значение. Гомруль, правда, стал законом, но было оговорено, что он не должен вводиться до окончания войню! Так что гомруль был так же далек, как и прежде, и в Ирландии предстояло случиться еще многому, прежде чем наступил конец войны. Я довожу изложение истории различных стран до начала мировой войны. Мы дошли до этого момента в Ирландии и должны пока остановиться. Но одно я тебе должед сказать, прежде чем закончу письмо. Лидеры ольстерского мятежа, вместо того чтобы понести наказание за свою деятельность, были вскоре вознаграждены назначением на посты министров кабинета и предоставлением высоких должностей в британской правительственной администрации. 140.