ETHNIE, ЭТНИЧЕСКИЙ, ЭТНИЧНОСТЬ, ЭТНИЧЕСКАЯ ГРУППА, ЭТНИЗМ

История термина ethnie[‡], пришедшего из древнегреческого языка, где он обозначал группы людей, не организованные политически, в отличие от групп граждан, организованных в соответствии с конституцией (polis), во Франции была и остается непростой.

Словарь “Littre” от 1876 г. содержит целое созвездие терминов, производных от общего корня, - в частности, этногенеалогия, этнография, этнология, этнологический, этнолог, этнический (“этнические нации’У/es nations ethniques определены как “языческие, по терминологии Отцов Церкви”), - но собственно “ethnie” там отсутствует. “Этнография”, согласно словарю, - это наука, объектом которой является изучение и описание различных народов (peuples), а “этнология” занимается исследованием их происхождения и расселения.
Энциклопедический словарь “Hachette” (2002) определяет ethnie как “группу людей, характеризующуюся общностью культуры и языка”, этнографию - как “описательную науку о происхождении и нравах этносов”, а этнологию - как “направление в антропологии, изучающее этносы и культуры”.
В современном толковом словаре “Larousse” дается следующее определение: «ethnie - существительное женского рода, от греческого “этнос”. Группа людей, обладающая однородной семейной, экономической и социальной структурой, чье единство основано на общности языка и культуры».
Итак, в контексте исключительно религиозном термин “ethnie” долгое время служил для обозначения групп населения, придерживающихся языческих верований. Эти же группы на языке светском именовались “нациями” (nation) или “народами” (peuple). Позже, начиная с XIX в., эти термины были заменены на “расы” (race) и “племена” (tribu), а в XX в. последние были
постепенно вытеснены термином “ethnie”, который вновь ввел в употребление во Франции Ж. Вашер де Лапуж в 1896 г. Внедрение этого термина сопровождалось семантическим сдвигом: слово “нация” обозначало отныне лишь население “цивилизованных” государств Запада. В свою очередь, термин “раса” сместился в домен физической антропологии, или антропометрии, где он используется для описания фенотипических характеристик населения32. Таким образом, традиция использовать оба термина - “ethnie” и “nation” - применительно к одним и тем же группам населения имеет давнюю историю и не прекратилась по сей день. В современном французском общественно-политическом дискурсе как правые, так и левые употребляют термин “ethnie” и его производные в дебатах по поводу иммиграции, религиозных проблем, ситуации в неблагополучных кварталах, положения “меньшинств”. Средства массовой информации говорят о “племенной” или “этнической” природе конфликтов или войн, употребляя эти два термина как синонимы. По мнению Д. Шнаппер, такая путаница вряд ли может быть объяснена случайностью: «Олова служат одновременно объектом и инструментом идеологических и политических конфликтов. Именно поэтому они, намеренно или нет, употребляются двусмысленно. В социальной и политической жизни начиная с XIX в. вместо термина “ethnie” употребляется термин “peuple” (народ)». Такая подмена научного (по определению автора. - Е.Ф.) понятия политическим означает, явно или скрыто, признание права соответствующей группы на самоопределение в качестве нации - политической общности. Точно так же, «если даже в научной литературе намеренно путают “нацию” с “ethnie”, это означает, что любая этническая группа в эпоху национализмов может требовать, во имя права народов на самоопределение, своего признания в качестве нации»33.
Д. Шнаппер предлагает собственное определение ethnie: “группа людей, которые ощущают себя наследниками одной и той же культурной и исторической общности (часто формулируемой в терминах общего происхождения) и хотят продолжать поддерживать эту общность”. Другими словами, продолжает автор, ethnie определяется двумя измерениями: исторической общностью и культурной специфичностью, но - и в этом его отличие от нации - не имеет собственной политической организации. Таким образом, Д. Шнаппер следует древнегреческой традиции в определении критериального признака ethnie, что дает ей основания считать синонимичными этому термину нацию периода до Революции 1789 г., национальность XIX в. и субнацию (subnation34) новейшего времени35. Это также подводит ее к выводу о том, что в основе классической дискуссии между двумя научными школами - примордиалистской и модернистской - лежит понятийная несогласованность: “Если называть нацией любую форму исторической общности, вместо того чтобы говорить об ethnie, то совершенно ясно, что люди всегда принадлежали к различным коллективам, даже если формы последних существенно видоизменялись со временем. В этом смысле нации, т.е. ethnie, существовали всегда. Напротив, если мы называем нацией... политические образования периода современной демократии, то они являются порождением недавнего времени, даже если они не возникли на пустом месте, а являются продолжением, на более высоком уровне, этнических чувств и предшествующих социальных институтов”36. При этом, подчеркивает ис
следователь, ethnie ничуть не более естественны, чем нации. В обоих случаях речь идет об исторических формах, реальность и содержательность которых не следует преувеличивать. Этническая идентичность вовсе не обязательно более фундаментальна и устойчива, нежели национальное чувство. Ethnie могут делиться, объединяться и реорганизовываться, устанавливая новые социальные “границы”, в результате процессов “смешения” (amal- game), “присоединения” (incorporation), “разделения” (division) или “распространения” (proliferation), в зависимости от экономических и политических условий. Поэтому “не численность и не какие-либо объективные характеристики отличают ethnie от нации, а природа связей, объединяющих людей”37. Нацию, таким образом, не следует путать ни с ethnie, ни с государством. Она формируется в диалектическом взаимодействии как с первым (или первыми), так и со вторым, и именно в этом взаимодействии становится социальной реальностью. “Политическое признание ethnies, интегрированных в состав нации, ведет к ее дезинтеграции и бессилию; государство, если оно становится слишком могущественным, тираническим или тоталитарным, поглощает нацию и разрушает сообщество граждан. Нации нужно оставить ее место между ethnie и государством”38.
Что до современного использования термина ethnie во французской социальной антропологии, - объектом исследования которой, как следует из названия дисциплины, являются человеческие общества, а не этносы и даже не культуры, - то оно весьма ограничено. Этот концепт остается одним из наименее разработанных. Можно сказать, что термин ethnie применим, во-первых, к небольшим по размеру группам (не больше племени), находящимся на определенном уровне социальной организации; во-вторых, что основным критериальным признаком ethnie является языковая общность. Мало того, что ethnie вовсе не является центральным понятием для французской антропологии: сами же антропологи, в первую очередь африканисты, систематически подвергают его деконструкции, доказывая, что использование этой категории для объяснения общественного устройства неразрывно связано с отношениями политического доминирования. И это - вполне осознанная позиция, связанная, в частности, с переосмыслением колониального прошлого и роли колониальной администрации, а точнее - обслуживавшей ее науки, в категоризации населения, приведшей к “созданию” африканских ethnie39.
Понятие “ethnie” остается маргинальным во французской социальной антропологии не только потому, что ему чрезвычайно трудно дать четкое определение - фактически, в зависимости от контекста, он уподобляется то нации или даже региону (что предполагает связь с определенной территорией), то социальной, то расовой группе, - но и ввиду нежелательных коннотаций с расизмом и ксенофобией, делающих его идеологически неприем- лемым40.
Действительно, термин “ethnie”, который К. Гийомен характеризует как “порождение культурной антропологии”, во французском научном и общественном дискурсе синонимичен то “расе”, то “культуре”. В этом компромиссном положении заложена как подсознательная вера в биологическую предопределенность культурных признаков, так и вполне осознанное стремление дистанцироваться от расистской идеологии, скомпромети
рованной такими ее политическими результатами, как нацизм и колониализм.

Эта попытка не увенчалась успехом: за пределами языка науки, в журналистской лексике и обыденном словоупотреблении ethnie и включающие его словосочетания, такие, как “этнические меньшинства” или “этнические проблемы”, явно имеют смысловую преемственность с термином “раса”41.
Именно идеологическая двусмысленность и эпистемологическое бессилие, по-видимому, стали причиной весьма ограниченного употребления других терминов, производных от ethnie.
Так, концепт этничности (ethnicite) был воспринят лишь немногочисленной частью гуманитариев, в основном разрабатывающих проблемы иммиграции или национализма. Большинство долгое время отказывалось от его употребления по принципиальным соображениям: по мнению ряда исследователей, этот концепт является в некотором смысле плодом актуализации расовых и даже расистских теорий XIX в., т.е. его надо рассматривать не как научную, а как идеологическую категорию. По мнению других, “этничность” - типично американское изобретение и как таковое может быть полезно в контексте изучения межгрупповых отношений в США, однако в Европе и, в частности во Франции, его применение не имеет смысла. Неслучайно во французских толковых словарях термин “этничность” отсутствует вплоть до конца 1980-х - начала 1990-х годов, а в переводных американских статьях он нередко заменяется терминами ethnie или этническая идентичность (identite ethnique). Неприятие концепта “этничности”, писал в 1995 г. М. Мантиньелло, все еще остается правилом для франкоязычных социальных наук42. Сегодня, впрочем, это утверждение уже не кажется бесспорным. В контексте европейской интеграции Франции все труднее становится отстаивать свою “специфичность”, и идеи мультикультура- лизма и коммунитаризма постепенно проникают в общественный и научный дискурс. Теперь уже не кажутся шокирующими не только такие термины, как “этническая концентрация населения в пригородах”43, но и квалификация бретонского, корсиканского и им подобных движений как “этно- регионализма”44, а также утверждение о том, что “политическая концепция нации является одновременно более смутной, более расплывчатой и менее распространенной, чем ее этническое понимание”45, и даже предвидение возможности «установления нового социального договора - не между индивидами... а между общинами: ...с одной стороны - французской общиной, состоящей из “коренных французов”, которую можно приравнять к ethnie или расе (курсив мой. - Е.Ф.), с другой - общинами множества этнических меньшинств, оттеняющими достоинства французской идентичности»46. Одновременно отмечу, что употребление термина “этнический” в значении “характеристики группы, члены которой воспринимают себя (и воспринимаются другими) как культурно отличные от членов других групп, с которыми они регулярно взаимодействуют”47, позволяет квалифицировать как “этнические”, в том числе, различия в поведении и культуре населения различных исторических областей Бретани48. Это с точки зрения логики не противоречит здравому смыслу, но как раз свидетельствует, на мой взгляд, о маргинальности концепта “этничность” во французской гуманитарной традиции.

Исключением из правила можно считать работы этнолингвистов (напомню, что именно язык считается во Франции, в отличие от Германии и некоторых других стран, основным этническим признаком), в частности работу Р. Бретона “Народы и государства. Невозможное соответствие”49. Народ определяется автором как “основная (этническая) социетальная единица”, а государство - как “высшая по отношению к народу институциональная политическая структура”. Человечество состоит из “тысяч этнических групп”, которые, в свою очередь, включают в себя “расплывчатые и многократно пересекающиеся подгруппы”. Термины “нация”, “народ”, “племя” и им подобные Р. Бретон считает отражением неравного политического статуса соответствующих групп, “тогда как с точки зрения антропологического анализа любая этнолингвистическая группа является ethnie”. Такой взгляд позволил ему выделить четыре типа государств в соответствии с этническим составом их населения: моноэтнические государства (государства-нации, к которым относятся те, которые, по примеру Франции после 1789 г., взяли курс на гомогенизацию нации на основе единого языка), дробные государства (Etats fractiomaires), в состав которых входит лишь часть “разделенного народа” (в Европе к таковым относятся Бельгия и Австрия, а с недавних пор и Молдавия), полиэтнические государства, официально признающие этническое и языковое многообразие своего населения (например, Швейцария и Финляндия), и, наконец, “а-этнические” государства (Etats anethniques), которые существуют благодаря не этническим, а иным - например, территориальным и историческим - факторам (к ним отнесены все государства Латинской Америки и большинство стран так называемой Черной Африки, использующие бывшие колониальные языки). Нелогичность предложенной классификации кажется очевидной: непонятно, в частности, почему Бельгия попала в число дробных, а не полиэтнических государств; почему Германия, Нидерланды, Румыния и Франция не отнесены к “дробным”, хотя немалая часть говорящих на французском, немецком, фламандском и румынском языках живет за пределами их территории, куда пропала Испания с Каталонской и Баскской автономиями... Вопросы можно было бы продолжать до бесконечности.
Еще большим экзотизмом отличаются воззрения идеологов этнонацио- нализма, т.е. общественных движений культурной, а иногда политической направленности, которые используют язык и образы этничности, говоря о “пробуждении” или “возрождении” угнетенного группового сознания50. Такие движения квалифицируются во Франции как регионализм (иногда как этнорегионализм - см. выше). Наиболее ярким выражением этнонаци- оналистической идеологии является концепция “этнизма”, разработанная в конце 1960-х годов основателем Националистической партии Окситании (Partit Occitan) Франсуа Фонтаном. Для него, как и для большинства его последователей и единомышленников, этнос тоже фактически синонимичен языковой общности. Такое понимание позволило Ф. Фонтану выделить девять “латинских” этнолингвистических общностей, пять из которых представлены на территории Франции: каталонцы, окситанцы, французы, итальянцы и сарды.
В качестве специфических признаков, отличающих окситанцев “от других этносов”, Ф. Фонтан называет (прежде всего!) расовый критерий,
а именно “большую, чем во Франции и Италии, но меньшую, чем в Стране Басков, распространенность первой группы крови” (видимо, окситанцами считается, по умолчанию, все население территории, маркируемой как “этническая”, иначе непонятно, на каком основании можно сделать такой вывод). Далее упоминаются также “происхождение населения - сильный латинский компонент (лигурийцы, иберы и галлы) и слабая вестготская составляющая”, “этнопсихология” (без расшифровки), “политическая история” - регулярные восстания “людей, говорящих на нашем языке”, против “французского завоевания”, а начиная с XIX в. - постоянная поддержка партий и движений “левого” фланга на всех выборах, “культурная традиция”, восходящая к поэзии Трубадуров, и, наконец, “демографическая, экономическая и социальная специфика”: низкий уровень рождаемости, депопуляция и иммиграция, экономика менее развита по сравнению с соседними “этносами” - Италией, Каталонией, Страной Басков и особенно Францией; численное преобладание класса мелких собственников51.
Другой деятель окситанского националистического движения утверждал двадцатью годами позже: “Французское государство - государство колониальное. Этническая Франция не ограничивается государственными границами. Страна Басков, Северная Каталония, Окситания, Корсика, Эльзас, Лотарингия и фламандский Вестхук в нее не входят; напротив, она включает бельгийскую Валлонию, часть Швейцарии, итальянскую Валле-д’Аоста, Квебек, острова Реюньон, Сен-Пьер и Микелон и Сен-Бартелеми[§]. Быть эт- нистом - означает требовать для французской нации, так же как и для нации окситанской, права на объединение в рамках независимого государства с этнически обоснованными границами”52.

<< | >>

↑

Источник: В.А. Тишков, В.А. Шнирельман. Национализм в мировой истории. 2007

Еще по теме ETHNIE, ЭТНИЧЕСКИЙ, ЭТНИЧНОСТЬ, ЭТНИЧЕСКАЯ ГРУППА, ЭТНИЗМ:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - Гражданское общество - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики - Этнополитология -