ЭТНИЧЕСКИЙ ФАКТОР

Основой конструируемого гражданского общества в Приднестровье служит, согласно ее Конституции, формирование "многонационального народа" (но не многонациональной нации!) с полноправным сохранением (без излишней правовой манифестации) этничности всех народов и правом каждого человека на добровольный выбор своей этнической принадлежности.

Менее всего Конституция ПМР заслуживает каких-либо упреков в чрезмерной озабоченности этническим фактором и в связи с перегруженностью лингвицизмом и этницизмом ее официальной доктрины. Убедительным подтверждением сказанному служит тот факт, что языки трех крупнейших по численности этнических групп - молдавский, русский и украинский, согласно ст. 12, объявлены официальными языками "на равных началах". Существенная разница с Конституцией РМ состоит, таким образом, не только в признании правового трехязычия (в отличие от одноязычия в Молдове), но ив отказе от понятия "государственный язык", ставшего, как известно, первопричиной многих бед и катаклизмов на полиэтничной земле бывшей союзной республики.

Более чем 136 статей Конституции ПМР не акцентируют внимания на этническом факторе. Совсем иначе дело с правовой основой национальной идентификации обстоит в Конституции РМ.

Едва ли не с первых слов преамбулы, утверждающей основополагающие принципы конституционного устройства Республики Молдова, ее население группируется по этническому признаку - на молдаван и не-молдаван, на наших и иных. Для первых учитывается "непрерывная государственность молдавского народа в историческом и этническом пространстве его национального становления", для вторых конституционно закрепляется стремление к "удовлетворению интересов граждан иного этнического происхождения"24.

Водораздел между молдаванами и не-молдаванами пролегает не только по этническому, но и по языковому признаку. Это разделение четко закреплено особой ст. 13, согласно которой "Государственным языком Республики Молдова является молдавский язык, функционирующий на основе латинской графики", а что касается языков носителей "иных" этнических образований, то государство лишь "признает и охраняет право на сохранение, развитие и функционирование русского языка и других языков, используемых на территории страны"25.

Весьма спорной представляется и позиция руководства РМ, согласно которой школьники и студенты не-молдавской и молдавской национальности должны изучать историю румынского народа, проживающего за пределами Республики Молдова.

Неодноплановый статус этнического и особенно языкового факторов, конституционно закрепленных в двух конституциях (РМ и ПРМ) вполне адекватно рефлексирует и в общественном сознании населения и Правобережья и Левобережья. Об этом свидетельствуют серьезные различия в иерархии идентичностей и место, занимаемое региональной и национальной идентичностью в целостной структуре (в комплексе) идентичностей.

7. ИМУЩЕСТВЕННАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ              '

Индексы привлекательности и значимости богатства, т.е. имущественной

идентификации в Приднестровье, во-первых, занимали второе место после „ „ 26 ~ индексов семейной идентичности , а во-вторых, не имели сильно выраженной

межнациональной дистанции. По сути они варьировали в узком интервале от 2.2 единиц среди украинского до 6.6 - среди молдавского населения, включая

5. единиц среди русских и 5.0 среди лиц "других" национальностей.
   Следовательно две идентичности - семейная и имущественная - устойчиво занимали приоритетное место в системе идентификационных ценностей населения Приднестровья, делая менталитет его населения относительно сходным по этому признаку с системой мировоззрения населения РМ. В самом деле, среди русского, украинского и населения "других" национальностей, живущих на правом берегу Днестра, привлекательность и значимость быть богатым занимали второе место после значимости состоять в браке.

Исключение на правом берегу составляли собственно молдаване и небольшая группа молдаван, сменившая свою идентичность с молдавской на румынскую.

У молдаван Правобережья в отличие от всего не-молдавского населения этническая идентификация по значимости и привлекательности занимала второе место (77.1%), оттеснив имущественную идентификацию (70.3%) на третье место. Что же касается румынизированной части молдаван, то в иерархии форм ее идентичностей на первом месте стояла этническая, на втором - семейная и лишь на третьем - имущественная.

Высокий ранг имущественной идентичности не поддается простому объяснению, так как в целом он, во-первых, противоречит ценностям остаточной советской антибуржуазной идеологии, а во-вторых, никак не согласуется с низким уровнем нынешнего материального благосостояния граждан Приднестровья. Ни в идеологической атмосфере Приднестровья и осуществляемой его руководством политики, ни в менталитете граждан нет сложившейся идеологии, согласно которой достоинство человека оценивается суммой накопленного капитала и расширяющейся способностью к безудержному потреблению.

Откуда же в таком случае, неожиданно выявленная опросом высокая значимость имущественной идентификации (важно быть богатым) для большинства приднестровцев, находящихся на грани нищеты, едва сводящих концы с концами?

• Скорее всего этот побочный продукт слабой меры выраженности других форм идентичности - национальной, региональной и религиозной. Корни побочного продукта, вероятнее всего, гнездятся в компенсаторном механизме, который вступает в действие, когда нет четкости в указанных традиционных идентичностях и прежде всего в национальной.

408

Алогичность высокой планки имущественной идентификации заключается в том, что сама эта планка несовместима с функцией человека-потре- бителя. Если согласиться, что процесс потребления как функция высокого имущественного статуса и идентичности может служить существенным показателем или природным алгоритмом человеческой жизни, а имущество (вещи и блага) выступают средством реализации и утверждения человеческой личности, то придется признать, что в отнюдь не процветающем Приднестровье нет объективных оснований для усвоения и укоренения высокой степени имущественной идентификации. Если человек, согласно логике его потребительских возможностей, приобретает то, что он способен приобрести и соответственно потреблять, то в современном Приднестровье, увы, вряд ли стоит искать тенденции обуржуазивания его населения.

Таким образом, разрыв между реальностью и ее отражением, т.е. фактической бедностью приднестровского населения и высокой оценкой имущественное™ и потребительства, может быть объяснен растерянностью человека при виде ценностей нового мироустройства и дисбалансировкой между основными системообразующими идентичностями.