Системный подход

В своих работах Моисеев возвращает читателя к осмыслению связи объекта и субъекта, разделение которых составило основу рационализма. По сути, формальным поводом для этого он делает «лежащее на поверхности» явление влияния наблюдателя на результат эксперимента, обнаруженное в квантовой механике.

Для Моисеева важно перекинуть мостик от отдельных, уже изученных природных явлений к описанию общественных, а по сути информационных систем. Появляется необходимость говорить о теории систем и системной методологии.
Важной частью системного подхода является преодоление редукционизма, против которого Моисеев выдвигает «системную» идеологию: «В классическом рационализме основу методологии изучения тех или иных систем составлял метод редукционизма, сводящий, как обычно принято считать, изучение систем к исследованию свойств отдельных ее элементов. Несмотря на огромную эвристическую ценность этого метода, он недостаточен для изучения реальности (т. е. для изучения достаточно сложных ее интерпретаций): система может обладать свойствами, не выводимыми из свойств, ее составляющих. Простейший пример тому вода — ее аномальная зависимость плотности от температуры не выводима из свойств атомов кислорода и водорода. То же самое мы можем сказать и о свойствах мозга, его способности познавать. Она
не может быть сведена к изучению отдельных нейронов. Другими словами, система может обладать своими системными свойствами».
Таким образом, система не сводится к выделению ее составных частей. Отличие системного подхода — в признании того факта, что свойства отдельных частей системы, ее подсистем, не остаются постоянными в системе, они формируются, притираясь к условиям сосуществования в системе. Это сосуществование определяется областью стабильности, устойчивости самой системы. Например, вода может быть в виде льда, жидкости или пара — но система молекулярной связи при этом устойчива. Однако при электролизе или нагревании до очень высоких температур молекулярные связи рвутся и появляются кислород и водород.
Системный подход — идея далеко не новая. Один из творцов системного подхода Людвиг фон Берталанфи пишет: «Аристотелевская трактовка целого, которое больше суммы своих частей, сохраняется до сих пор». Критический обзор теории систем, выполненный фон Берталанфи в 1969 г., можно найти в Интернете.[††††††††††††††††††††††] Там он, в частности, разделяет системный анализ на системотехнику (Systems Engineering — научное планирование, проектирование, оценку и конструирование систем «человек — машина»), исследование операций (Operations research — научное управление существующими системами людей, машин, материалов, денег и т. д.) и инженерную психологию (Human Engineering — анализ приспособления машинных систем для достижения максимальной эффективности). Исследование операций как составляющая системных приложений долгое время было сутью практической работы Моисеева. В то же время вопрос, лежащий в русле системных исследований, об исследовании цели как свойства, присущего всем организмам в природе, со временем занимал его все больше (этот вопрос часто относят к организмическому направлению в теории систем).
Понятие цели тесно связано с представлением о том, что цель привносится в виде некоторой идеи, руководящей развитием, направляющей его. Это так называемый телеологичес
кий подход, в основе которого лежит постулирование некоторых целей, стремление к которым объясняет все, что происходит в системе.

Моисеев, однако, разрабатывает принципиально иной подход, противоположный телеологическому, поэтому у него к понятию цели системы неразрывно примыкает представление о коэволюции: «Можно говорить о «целях» системы, какой бы природы она ни была. В неживых системах это стабильность и развитие, т. е. непрерывное усложнение организационной структуры и многообразия элементов. В системах, принадлежащих миру живого вещества, цель элемента — стабильность, которую принято называть гомеостазом. В системах общественной природы возникает целый спектр целей. Поскольку элементы системы в свою очередь являются системами, то можно говорить и о целях элементов (подсистем). И они, эти цели, далеко не всегда совпадают с целями самой системы. Поэтому возникает представление о соразвитии, или коэволюции lt;...gt; Это важное понятие: оно означает такое развитие подсистем (систем нижнего уровня), которое не нарушает развития исходной системы».
Надо сказать, что в современной науке телеология имеет очень сильные позиции. Прежде всего надо упомянуть так называемый антропный принцип, согласно которому мир устроен так, что в нем «должен» появиться человек. В биологии принципы подобного «долженствования» традиционно связываются с теорией номогенеза JI.C. Берга, утверждавшего, что эволюционное развитие определенным образом «предза- дано», т. е. закономерно. Сегодня победила точка зрения, согласно которой в мире эволюции царствует случайность, направляемая естественным отбором. Однако нельзя не заметить, что при этом понятие цели также вводится — только цели не глобальной, а локальной. В «классическом» дарвинизме целью любого организма объявляется наибольшая приспособленность к среде обитания, достигаемая естественным отбором, эта приспособленность и определяет направление действия естественного отбора. Целеполагание присутствует в самом понятии естественного отбора — выживают самые приспособленные (т. е. цель развития — приспособление). Это справедливо для каждого организма, но, как и в обществе, она

не может быть достигнута без разрешения конфликтов. То же самое о локальной цели говорят и экономические теории, в которых «невидимая рука рынка» всегда приводит «в данный момент» к лучшему из возможных состояний.
Именно поэтому так важно понять, что введение понятия коэволюции не только позволяет Моисееву избежать расчленения системы «по-редукционистски», но дает определенный выход и из ловушки телеологии.
Моисеев предполагает, что должны существовать закономерности самого процесса эволюции, в который «погружены» законы. Потому известных законов недостаточно для описания эволюции, поскольку они ее составная часть (ситуация типичная для систем). Уже говорилось, что при создании языка универсальной эволюции Моисеев использует в качестве «слов» языка эмпирические обобщения эволюционной теории в виде дарвиновской триады «отбор — наследственность — изменчивость». А что же тогда будет служить «грамматикой» этого языка? На эту роль лучше всего подходит понятие коэволюции, хорошо известное в биологии как развитие в системе симбионтов («хозяин — паразит» и т. п.), понятие, которое Моисеев обобщил на гораздо более обширный класс систем. В пользу этого предположения говорит то, что коэволюция не является эмпирическим обобщением.

<< | >>

↑

Источник: Самсонов Александр Львович. Система мира и миры систем. 2009

Еще по теме Системный подход: