Системный подход

В своих работах Моисеев возвращает читателя к осмыслению связи объекта и субъекта, разделение которых составило основу рационализма. По сути, формальным поводом для этого он делает одно из наиболее нашумевших в XX веке и потому «лежащее на поверхности» явление влияния наблюдателя на результат эксперимента, обнаруженное в квантовой механике.

В книге «Универсум. Информация. Общество» Моисеев пишет: «Современный рационализм тем и отличается от классического рационализма эпохи Просвещения, что фиксирует внимание исследователя на том факте, что существуют ситуации, когда отделить наблюдающего субъекта от объекта наблюдения невозможно в принципе. Физика микромира дает нам для такого утверждения множество примеров. Но последнее имеет место также и на макроуровне (точнее, на мезоуров- не, в котором живет наблюдатель), особенно тогда, когда речь идет о явлениях, протекающих в обществе». Здесь для Моисеева важно перекинуть мостик от отдельных, уже изученных природных явлений к описанию общественных, а по сути — информационных систем. И здесь органично возникает вопрос о свойствах систем вообще, появляется необходимость поговорить о теории систем и системной методологии.
Важной частью системного подхода является преодоление редукционизма, против которого Моисеев выдвигает «системную» идеологию: «В классическом рационализме основу методологии изучения тех или иных систем составлял метод редукционизма, сводящий, как обычно принято считать, изучение систем к исследованию свойств отдельных ее элементов. Несмотря на огромную эвристическую ценность этого метода, он недостаточен для изучения реальности (т. е. для изучения достаточно сложных ее интерпретаций): система может обладать свойствами, не выводимыми из свойств ее составляющих. Простейший пример тому вода — ее аномальная зависимость плотности от температуры не выводима из свойств атомов кислорода и водорода. То же самое мы можем сказать и о свойствах мозга, его способности познания. Она не может быть сведена к изучению отдельных нейронов. Другими словами, система может обладать своими системными свойствами».

Системный подход — идея не новая. «Аристотелевская трактовка целого, которое больше суммы своих частей, сохраняется до сих пор. lt;...gt; Наука, однако, не была готова работать с такими проблемами. Вторая максима «Рассуждения о методе» Декарта гласит: расчленить проблему на возможно большее количество составных частей и рассматривать каждую из них в отдельности. Аналогичный подход, формулированный Галилеем под названием «резолютивного» метода, служил концептуальной «парадигмой» опытной науки от ее основания до современной лабораторной практики: расчленять и сводить сложные феномены к элементарным частям и процессам», — указывает один из творцов системного подхода Людвиг фон Берталанфи.[§§§§§§§§§§§§§§§§] В то же время Берталанфи отмечает, что «внутри системной методологии» можно обнаружить большое и, быть может, запуганное множество «тенденций».
Берталанфи (1969) дает градацию приложений системного анализа.[*****************] «В общем плане следует различить в науке о системах следующие области: системотехнику (Systems Engineering), т. е. научное планирование, проектирование, оценку и конструирование систем «человек — машина»; исследование операций (Operations research), т. е. научное управление существующими системами людей, машин, материалов, денег и т. д.; инженерную психологию (Human Engineering), т. е. анализ приспособления систем, и прежде всего машинных систем, для достижения максимума эффективности при минимуме денежных и иных затрат».
В этом обзоре Берталанфи следующим образом позиционирует теорию систем: «Общая теория систем в ее настоящем виде является одной — и притом весьма несовершенной — моделью среди других. Если бы ее развитие было полностью завершено, она включила бы в себя «организмический» взгляд на мир, акцентирующий внимание на проблемах целостности, организации, направленности и т. д., подобно тому как это делали прежние философские концепции, выдвигавшие в соот
ветствии с достигнутым этапом развития науки, например, математическое мировоззрение (философские системы тоге geometrico), физикалистское мировоззрение (механистическая философия, основанная на классической физике) и т. д. Но даже и тогда эта «организмическая» картина мира не претендовала бы на то, чтобы быть не чем иным, как философией: она должна была бы осознавать свою направленность только на определенные аспекты реальности (которые она смогла бы представить более полно и глубоко, чем предшествующие теории, так как опиралась бы на новейшие достижения науки) и никогда не стала бы исчерпывающей, исключительной или конечной».

В работах Моисеева системные проблемы, отмеченные Берталанфи, подвергаются многократной шлифовке практическим опытом «модельера», популяризатора науки и независимого мыслителя.
Исследование операций как составляющая системных приложений долгое время было сутью его практической работы. В то же время организмический подход и прежде всего понятие цели как свойства, присущего всем организмам в природе, со временем занимало все более важное место в его работах. «Организмические свойства присущи не только отдельным биологическим организмам. Ими могут обладать целые группы живых существ, любые кооперативные сообщества»,— писал Моисеев. До сих пор целевой анализ организаций и общественных групп, проводимый современными исследователями, исходит из этой базовой «установки».[†††††††††††††††††]
В то же время надо сказать, что телеологический подход, в основе которого лежит постулирование некоторых целей, стремление к которым объясняет все, что происходит в системе, был необыкновенно популярным как во времена, отдаленные от нас тысячелетиями — при создании объемлющих религиозных систем Востока и Запада, так и в XIX веке, когда появились представления марксизма и дарвинизма (в марксизме целью общественной системы является преодоление противоречий труда и капитала; в дарвинизме целью любого организма объявляется наибольшая приспособленность к сре
де обитания, что определяет направление действия естественного отбора). Не свободны от подобной телеологии и экономические, рыночные теории, в которых «невидимая рука рынка» (Адам Смит) всегда приводит к лучшему из возможных состояний, напоминая лучший из возможных миров Лейбница.
Вероятно, именно поэтому у Моисеева к понятию цели системы неразрывно примыкает представление о коэволюции: «Можно говорить о «целях» системы, какой бы природы она ни была. В неживых системах это стабильность и развитие, т. е. непрерывное усложнение ее организационной структуры и многообразия ее элементов. В системах, принадлежащих миру живого вещества, цель элемента — стабильность, которую принято называть гомеостазом. В системах общественной природы возникает целый спектр целей. Поскольку элементы системы в свою очередь являются системами, то можно говорить и о целях элементов (подсистем). И они, эти цели, далеко не всегда совпадают с целями самой системы. Поэтому возникает представление о соразвитии, или коэволюции — термине, который стали употреблять последние 30 лет не только в биологии. Это важное понятие: оно означает такое развитие подсистем (систем нижнего уровня), которое не нарушает развития исходной системы».[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]
Введение понятия коэволюции не только позволяет Моисееву избежать разъятия системы, сведения ее к пресловутому редукционизму, но дает определенный выход из ловушки телеологии. Взаимное влияние элемента и системы в частном случае сводится к экспериментальной проблеме влияния наблюдателя на результат эксперимента, известной из широкой волны обсуждений, поднятой созданием квантовой механики; именно на это и ссылается Моисеев при «входе» в современный рационализм. Квантовая механика принесла с собой и новое — вероятностное — понимание законов природы, взорвавшее жесткость причинно-следственных связей, на которых покоилась классическая наука. Однако вероятностное описание, усреднение — это лишь процедура описания действия законов природы. Моисеев же рвется вперед, его
интересует не только как работают, но и откуда берутся законы природы. В этом прорыве он использует «готовый» и известный дарвиновский эволюционистский подход, так же как раньше он обобщил понятие коэволюции, хорошо известное в биологии как развитие в системе симбионтов («хозяин — паразит» и т. п.), на гораздо более обширный класс систем.
К сожалению, все то, что мы имеем на руках сегодня, когда с нами уже нет Моисеева, выглядит более декларативно, чем результативно. В этом прорыве осталось много промежуточных стадий, шагов, которые надо явно проанализировать, для того чтобы от общих деклараций перейти к практическим выводам. Поэтому необходимо попытаться восполнить некоторые пробелы и недоговоренности в работах Никиты Николаевича. В данной работе предпринята такая попытка. И прежде всего дадим некоторые примеры сочетания причинно-следственных связей, которые отвечают формуле взаимного влияния объекта и системы, т. е. следуют логике коэволюции.

<< | >>

↑

Источник: Самсонов Александр Львович. Система мира и миры систем. 2009

Еще по теме Системный подход: