Анализ историографических исследований

А.Н.Потресовым. Он был опубликован в многотомной «Истории

'У'У

общественного движения в России в начале XX века» . Авторы очерка преследовали вполне прагматическую цель: показать

«достоинства» социал-демократии, и «недостатки» народничества и в этом контексте обращались к истории ПСР и литературе о ней. Ярко выраженная политическая направленность публикации проявилась в типологизации перечисленных в ней работ. Одни из них (публицистика Б.В.Савинкова, В.М.Чернова)

характеризовались как «проэсеровские» и идеализирующие историю эсеровского движения. Другие, например, статьи и книги П.Б.Аксельрода, Ю.О.Мартова, А.Н.Потресова оценивались позитивно, поскольку содержали в себе мощный критический заряд, направленный против эсеров, обвинявшихся в «узком доктринерстве», «политической неопытности» и ставке на «слишком различные социальные слои населения» - пролетариат, трудовое крестьянство и демократическую интеллигенцию.

Высказанное в очерке суждение сводилось к тому, что партия эсеров возникла исключительно благодаря подъему масс в годы первой российской революции, а после ее поражения оказалась в полосе острого кризиса и утратила политический авторитет.

Щ 22 История общественного движения в России в начале XX века. Т.IV. СПб.,

1912. С.143-157. Отсюда делался вывод о «сомнительности» эсеровских идеологем и необходимости оценивать историю ПСР в русле социал- демократической критики28.

Нужно признать, что глубокой историографической традиции в дооктябрьский период социал-демократам заложить не удалось, впрочем, и цели такой они себе не ставили, так как работали в жанре политической публицистики, создавая «историю сегодняшнего дня» как первоначальный эскиз будущей научной истории своего времени.

Следующая по времени попытка обобщить аналитические суждения и выводы об истории партии эсеров была предпринята в период революции 1917 - 1922 гг. В 1922 г. был опубликован обзор литературы о Партии социалистов-революционеров, подготовленный С.Ингуловым29. Появление этой работы не было случайным - в Москве проходил процесс по делу лидеров Партии социалистов-революционеров, который привел к появлению целого ряда книг и статей, разоблачающих «контрреволюционную деятельность» ПСР. Анализу этой литературы и была посвящена статья С.Ингулова, автор которой опять-таки ограничился лишь перечислением появившихся публикаций, без критического их осмысления. Тогда же появился обзор литературы о Комитете членов Учредительного собрания, где эсеровская тематика была представлена в числе других материалов30.

Следует констатировать, что в литературе 1930-х - середины 1950-х гг. интерес к партии эсеров заметно снижается, сказавшись на историографической разработке темы. На этом этапе не появилось ни одной историографической работы.

После XX съезда КПСС перед советскими историками открылись новые возможности, в том числе при исследовании историографических проблем. Первую, действительно научную попытку историографического обобщения литературы о партии эсеров предпринял JI.М.Спирин. На семинаре, проведенном редакцией журнала «Вопросы истории КПСС» 23 - 24 декабря 1965 г., был заслушан его доклад, положенный в основу статьи «Историография борьбы РКП (б) с мелкобуржуазными партиями в

Л/

1917 - 1920 гг.» . Историк полагал, что первым историографом партии эсеров является В.И.Ленин. Именно в его работах, утверждал Л.М.Спирин, содержится анализ социальной базы и классовой сущности социалистов-революционеров, критика их мировоззрения, программы и тактики, определены место партии в политической истории России, основные этапы ее эволюции от «мелкобуржуазной революционности», «соглашательства» к контрреволюции. Л.М.Спирин правильно подметил, что большинство изданных в 1920-е гг. книг и брошюр носило остро пропагандистский характер, а основное внимание историков тех лет было обращено ко времени большевистской революции и Гражданской войны. В то же время существенным достижением историографии данного периода он считал «утверждение партийно-классового подхода», давшего возможность даже на раннем этапе советской исторической науки преодолеть «концепции мелкобуржуазной историографии эсеров и

27

меньшевиков» и увидеть главные определяющие тенденции в истории эсеровской партии.

JI.М.Спирин критически оценил состояние разработки проблемы в 1930-е - середине 1950-х гг. Свой вывод он

аргументировал отрицательным влиянием последствий культа личности И.В.Сталина и общим застоем в исторической науке тех лет. Главное внимание историк обратил на работы, появившиеся после XX съезда КПСС. По его мнению, в это время были заложены историографические традиции и исследовательские приемы, характерные для исторической литературы в целом. Среди последних назывались обращение к работам В.И.Ленина, бывших деятелей ПСР А. А. Аргунова, Г.А.Гершуни,

В.М.Зензинова, В.М.Чернова, а также жандармского полковника

А.И.Спиридовича, использование архивных источников. Стали обязательными определение актуальности темы, ссылка на марксистско-ленинский метод познания, констатация ведущих тенденций в развитии историографии темы, а также характеристика зарубежной советологии как

«фальсификаторской».

Выделение историографии ПСР в самостоятельную тему было связано с научной деятельностью исследователей истории политических партий России - О.А.Волобуева, К.В.Гусева, М.И.Леонова, В.И.Миллера, Л.М.Спирина, Т.А.Сивохиной,

А.И.Уткина и В.В.Шелохаева, что обеспечивало определенный уровень профессионализма в ее разработке.

С другой стороны, среди недостатков, присущих работам советских авторов тех лет, историографы отмечали слабый интерес к исследованию причин возникновения партии эсеров и к дооктябрьскому периоду ее существования в целом. Так,

З.З.Мифтахов писал: «Одни историки лишь критикуют «трудовое начало», уравнительность, социализацию и т.п., прочие касаются истории партии социалистов-революционеров периода до 1907 г. лишь «попутно», в связи с изучением ее истории более позднего периода, периода разложения и исчезновения этой партии»31.

По мнению В.Н.Гинева, слабый интерес к исследованию причин возникновения ПСР объяснялся тем, что процесс изучения народничества в качестве предшественников ПСР протекал крайне неравномерно. В.Н.Гинев связывал это с утвердившимися в 1930-е гг. представлениями о народничестве как «злейшем враге марксизма» и акцентами на так называемом «либеральном» народничестве, которое после публикации «Краткого курса. Истории ВКП (б)» провозглашалось предтечей ПСР .

В этой связи историк подверг критике публикации предшествующих десятилетий, в частности, М.Г.Шестакова, пропагандировавшие этот тезис. Предложенная В.Н.Гиневым схема идейной схватки марксизма с народничеством исходила из признания народничества в качестве реальной политической силы в дореволюционной России и одновременной констатации кризиса его идеологии в классической форме. Следствием этого, полагал ученый, стала трансформация мелкобуржуазного социализма народнического типа, который пережил в России еще не один подъем и кризис, прежде чем окончательно сойти с исторической

30

арены .

Историографический анализ работ о возникновении Партии

социалистов-революционеров, предпринятый в 1970-е гг., обычно осуществлялся в рамках исторических исследований, предваряя авторские изыскания в качестве вводного обзора вышедшей ранее литературы. Упоминая о классовой и идейной связи партии эсеров с народовольцами, все исследователи сводили ее образование к описанию объединения некоторых групп и кружков под названием социалистов-революционеров, возникших в 1890-е гг. в России и за границей. Так, В.Г.Хорос, отмечая недостаток внимания к революционному народничеству 1890-х гг., являвшихся

предшественниками эсеров, обращал внимание на односторонность «негативистского» подхода32. На это же обстоятельство обратил внимание В.Н.Гинев, подчеркнувший, что помимо недостаточно изученного вопроса о борьбе между социал- демократами и социалистами-революционерами есть и иные неразработанные проблемы. В частности, «споры внутри неонародничества по вопросам тактики в крестьянстве и практическая деятельность мелкобуржуазных партий в деревне»33.

Анализируя работу К.В.Гусева «Партия эсеров: От

мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции»,

В.Н.Гинев отметил нелогичность ряда суждений автора: «С одной стороны, подчеркивается углубление идейного и организационного кризиса народников, с другой - появление новых организаций»34. В то же время В.Н.Гинев сделал

обобщающий вывод, что советская историография в целом дала ответ о причинах появления партии эсеров. По его мнению, он заключается в ленинской оценке «отсталости экономики и неразвитости противоречий в деревне, преобладании РОССИЙСКАЯ 41

ГОСУДАРСТВЕННАЯ

БИБЛИОТЕКА

мелкобуржуазных масс, приближении буржуазно-демократической революции. Каждый революционный подъем означает вовлечение в борьбу новых слоев угнетенных и недовольных, прежде всего широких слоев мелкобуржуазных масс, вносящих в движение свои предрассудки, свои реакционные фантазии, свои слабости и ошибки»35.

Как полагал В.М.Катушкин, в советской историографии эсеров дооктябрьского периода удалось показать, что социальной базой ПСР стал мелкий собственник, ее аграрная программа имела двойственный характер, с одной стороны, прогрессивный, демократический и революционный, с другой «мелкобуржуазные» иллюзии, идеалистический взгляд на государство и его роль в капиталистической России36.

В отношении тактики эсеров, писал В.М.Катушкин, историки пришли к выводу о «мирном сожительстве левой фразы и правого социал-реформизма. С одной стороны, эсеры преувеличивали реакционность российской буржуазии, с другой - шли на

36

соглашения с либералами» . В борьбе с самодержавием эсеры должны были видеть в большевиках союзников, однако в своей полемике больше внимания уделяли РСДРП, а не кадетам. Историограф объяснил это тем, что, по мнению советских историков, эсеры видели в большевиках наиболее опасных

конкурентов в борьбе за влияние на крестьянство . Среди проблемных вопросов, нуждающихся в углубленном изучении, В.М.Катушкин назвал историю деятельности ПСР в армии, среди

38

интеллигенции, а также в эмиграции .

Как полагали К.В.Гусев, JI. М. Спирин и В.В.Шелохаев, настоящий всплеск творческой активности в среде историков, занимавшихся изучением истории Партии социалистов- революционеров, произошел во второй половине 1960-х годов. Свой вывод они аргументировали выходом в свет в 1968 г. 5 крупных монографий, посвященных эсерам. Оформление отечественной историографии «мелкобуржуазных» партий было ознаменовано также проведением ряда конференций и симпозиумов в Калинине. Причем если в 1975 г. на первом симпозиуме был сделан 31 доклад и сообщение, то на следующем, в 1979 г., было заслушано уже 56 докладов и сообщений. Еще более представительным стал третий симпозиум в 1981 году. Как следствие, отечественная историческая наука пополнилась рядом сборников по истории многопартийности в России, в том числе и по историографии проблемы.

Активный процесс изучения многопартийности нашел отражение в историографических исследованиях различного плана. Часть из них была специально посвящена социалистам- революционерам , другие рассматривали работы по истории ПСР

вместе с трудами об иных политических партиях37.

Историографические исследования 1970 - 1980-х., гг. кроме анализа исторической проблематики, содержали ответы на такие вопросы, как организация научных исследований в тот или иной период развития отечественной науки, их влияние на постановку и решение конкретных вопросов истории эсеров. Основным видом историографических исследований 70 - 80-х. гг. XX в. стали статьи и тезисы научных выступлений на конференциях. Помимо конференций и симпозиумов в Орле (1985), Тамбове (1987), Риге (1986) и опять же в Калинине (1986), где под руководством В.В.Комина сформировалось целое направление по изучению «непролетарских» партий, была издана в целом удачная коллективная монография «Непролетарские партии России. Урок истории» (М., 1984), в которую включен анализ изучения истории всего пути партии эсеров, от возникновения и до ухода с политической арены.

В.В.Шелохаев, О.В.Волобуев, В.И.Миллер, выступившие в роли историографов, давая оценку исследованиям того периода, обратили внимание на необходимость прояснения тех вопросов, по которым имелись разночтения или им давались разные оценки. Присутствовало пожелание изучить и показать, как, за счет каких резервов партиям эсеров и меньшевиков удалось в первые месяцы Февральской революции оказаться во главе Советов, возглавить демократическую оппозицию Временному правительству, оттеснив от этой роли партию большевиков. Комплекс исследований, опубликованных в 1960 - 1980 -е гг. не отвечал, по их мнению, на эти вопросы.

Историографическая литература этого периода вызывает неоднозначную оценку. Ее авторы руководствовались методологией и периодизацией, появившейся в отечественной исторической науке после XX съезда КПСС. На историографию тех лет влиял груз прежних, весьма тенденциозных представлений об истории страны, порожденных классово - формационным подходом, нередко вульгаризированным. Насаждаемый сверху, этот подход не мог привести к объективной оценке произведений ряда историков, чьи взгляды не укладывались в рамки официальной концепции. Это прежде всего относилось к критике достижений зарубежной историографии в области изучения истории партии эсеров38.

Характерно, что работ такого рода вышло гораздо больше, чем посвященных анализу отечественной научной литературы. Практически каждый советский исследователь принял участие в «научном разоблачении буржуазных фальсификаторов истории»39.

Лишь с конца 1980-х гг. положение стало меняться. Наиболее благожелательно советские историки отнеслись к творчеству М.Хильдермайера40, хотя и его работам инкриминировалось «преувеличение роли эсеров, предпочтительность их шансов на победу сравнительно с социал-демократами вообще и большевиками в особенности»41.

Важное место в работах историков занимала проблема периодизации отечественной историографии ПСР. В ее основу была положена ленинская концепция истории советского общества и общественной мысли России. Обязательной составляющей этой периодизации считалось уточнение, что в трудах советских исследователей анализируется история борьбы большевиков против попыток эсеров и других партий свергнуть советскую власть.

В 1960-х гг. по инициативе К.В.Гусева сложилась следующая периодизация отечественной историографии ПСР: Первый этап (1920-е - середина 1930-х гг.) характеризовался становлением советской исторической науки, появлением первых работ о партии эсеров. Указывалось на особую роль судебного процесса 1922 г. над ее лидерами как «толчка» к разработке темы. По мнению исследователей, работы этого периода отличались публицистичностью, вниманием лишь к отдельным сторонам истории ПСР (преимущественно «контрреволюционной деятельности»), узким кругом привлеченных источников. Указанные «недостатки» объяснялись вполне объективными причинами (невысоким уровнем развития советской исторической науки в целом и задачами политической борьбы) и не умаляли главного - четкой большевистской позиции авторов 1920 - начала 30-х годов.

На втором этапе (середина 1930-х - середина 1950-х гг.) специальные труды об эсерах почти отсутствовали. Данная проблематика затрагивалась лишь попутно в работах по истории ВКП (б). Однако и здесь, несмотря на столь сильное отрицательное воздействие «культа личности», советские историки находили всему объяснение: идеологические задачи партии в новый период изменились, этим и была вызвана «некоторая односторонность» подачи рассматриваемых проблем42.

Следует указать на историческую обусловленность такого подхода, который определялся задачами идеологической работы партии в тот период и, в частности, задачами коммунистического воспитания многомиллионных масс мелкобуржуазного населения страны, борьбой с попытками организации нелегальной антисоветской деятельности43. Имелись и положительные моменты - был сделан шаг вперед в освещении борьбы большевиков против социалистов-революционеров.

В рамках сложившейся периодизации особенно выделялся третий период (с середины 1950-х гг.). Отмечалось, что он знаменуется значительным ростом числа работ о социалистах- революционерах, расширением проблематики исследований, вовлечением в научный оборот большого количества новых источников. Ставятся вопросы, до этого не привлекавшие внимания советских историков (к примеру, деятельность ПСР в Советах, партийные расколы); по отдельным проблемам разворачиваются дискуссии (о численности ПСР, времени возникновения в СССР однопартийной системы). Недостатки, присущие советской историографии на данном этапе, связывались в основном с неполным освещением тех или иных моментов истории ПСР.

По мнению некоторых современных исследователей, «указанная схема содержит целый ряд верных положений, многие черты развития советской историографии, подмеченные в обзорах 1960-1980-х годов, не вызывают сомнений. Однако большинство принципиальных оценок нуждается в пересмотре»44. Несмотря на критическую направленность подобных суждений А.Ю.Суслова, с ними все же трудно согласиться, по крайней мере, в полном объеме. Так, в предложенной периодизации не учитывался дооктябрьский этап отечественной историографии ПСР, который можно охарактеризовать как начальный в изучении истории партии эсеров. Более того, вряд ли можно поддержать сторонников данной схемы по вопросу о начальных рамках второго этапа

историографии проблемы.

некоторых вопросах истории большевизма», в котором были открыто провозглашены диктат идеологии над наукой, презрение к историческому факту и принципам историзма.

Во вводной статье изданного в 1989 г. сборника «Непролетарские партии России в трех революциях» О.В.Волобуев, В.И.Миллер и В.В.Шелохаев предприняли попытку отхода от предложенной К.В.Гусевым периодизации в изучении истории партии эсеров. Начало третьего этапа исторических исследований по проблеме они датировали не серединой 1950-х гг., а 1963 г., связывая его с выходом в свет книги К.В.Гусева «Крах партии левых эсеров» и началом изучения непосредственно истории партии эсеров. Кроме того, они выделили четвертый этап, получивший, по их мнению, становление в 1975 г. в связи с организацией первой научной конференции в Калинине.

С нашей точки зрения, третий период истории изучения партии эсеров все же берет начало в 1956-1957 гг., когда в ряде публикаций ленинградских историков проявились качественно новые подходы к изучению истории «мелкобуржуазных» партий, следствием которых стал отказ от однозначной трактовки роли

л о

эсеров как «белогвардейцев и иностранных шпионов» .

Выделение же четвертого этапа логичнее было бы отнести к концу 1980-х гг., когда произошел прорыв во взглядах на российскую многопартийность, стала формироваться новая методологическая ситуация. В результате партийно-политическое движение в России стало рассматриваться как сложное и цельное явление, с учетом всех составляющих его элементов, а не только как история борьбы большевиков «за» или «против». Отмеченные тенденции нашли свое проявление и в исследовательской работе по изучению партии эсеров.

О.В.Волобуев, В.И.Миллер и В.В.Шелохаев акцентировали внимание исследователей на изучении всех периодов и сторон деятельности политических партий России, отмечали позитивные сдвиги в преодолении «краткокурсовой» методологии, предлагали активнее использовать достижения и результаты мировой исторической науки. Они писали, что «теперь сама логика исследований подводит к необходимости изучения и начальных этапов истории этих партий, актуальности исследования как в целом по России, так и в отдельных регионах, степени влияния на

49

массы» .

Анализ аграрных программ и других документов партии эсеров, проведенный О.В.Волобуевым, В.И.Миллером и

В.В.Шелохаевым, привел их к выводу, что социалисты- революционеры боролись за установление в России власти либеральной буржуазии, отводя себе лишь роль парламентской оппозиции45. Сегодня с этим выводом трудно согласиться, как и с авторским утверждением о незавершенности в 1905-1907 гг. процесса эволюции народнических организаций в массовую политическую партию. Исследования последнего десятилетия подтвердили также несостоятельность бытовавшего в советской, да и в дооктябрьской историографии суждения об эсерах как исключительно заговорщической и террористической организации.

Советская историография ПСР прошла довольно сложный путь, отразив колебания политической конъюнктуры. Она являлась частью общей советской историографии, отразив ее характерные черты - политизированность и господство моноидеологии. Советская историография в целом представляла историю социалистов-революционеров как эволюцию от

«мелкобуржуазного революционаризма» к антисоветской и контрреволюционной деятельности, логическим образом закончившуюся гибелью эсеров, как правых, так и левых. Тактика большевиков, по мнению советских историков, лишь ускорила этот вполне закономерный процесс.

Современные отечественные исследователи отказались от стереотипных представлений о роли «мелкобуржуазных» партий, вернув им собственное «прижизненное» название - социалистические. В то же время искренние желания отечественных историков деидеологизировать и деполитизировать историческую науку в целом, на наш взгляд, закончились неудачей. Жизненные реалии быстро похоронили эти мечты. По замечанию С.В.Тютюкина, «история, политика и идеология — это близнецы, отделить которых друг от друга даже труднее, чем сиамских братьев и сестер»46. По его мнению, историческая наука всегда обращала свои взоры, прежде всего, к власти и истэблишменту, которые давали, дают, и будут давать и социальный заказ, и материальную подпитку. Думается, эти слова могут быть отнесены и к современной историографии ПСР, и к общему фону, на котором она развивается сегодня, когда кажущееся отсутствие цензуры не отменяет действий таких диктаторов, как «дух времени», историографическая «мода», самоцензура, требования книжного рынка и т.д. Тем не менее возрождение многопартийности в постсоветской России не могло не отразиться на общей ситуации в историографии проблемы.

Характерными чертами современного этапа обобщения исторических знаний является медленный, но неуклонный рост числа историографических работ. Причем историографами темы становятся как исследователи, ранее занимавшиеся историей самой партии, так и занимавшиеся историографией изначально. На наш взгляд, классическая историография переживает в настоящее время свое возрождение. По крайней мере, уже предприняты шаги в оценке современной историографии деятельности российских, в том числе социалистических партий в период революции и Гражданской войны47.

(историографические заметки) // Призвание историка. М., 2001. С.7.

со

Федоринов В.Е. Многопартийность в России (проблемы историографии) // Российская цивилизация: история и современность. Вып.5. Воронеж, 1999. С.150-165; Меганов С.А. История политических партий России в годы Октябрьской революции и гражданской войны (историография проблемы) // Российская цивилизации: история и современность. Вып. 11. Воронеж, 2001. С.226-236. В подтверждении этого тезиса можно назвать ряд крупных работ посвященных историографии революции. См.: Заболотный Е.Б. Российская историография революции 1917 года на Урале. Екатеринбург, 1995; Кудинова Н.Т. Отечественная историография революции 1917 года в России (1917-1995 гг.): Дисс. ...докт. ист. наук. М., 1998; Самосудов В.М.

В этом контексте следует выделить, как минимум, два современных центра историографических исследований истории Партии социалистов-революционеров: московский (А.И.Зевелев,

53

Ю.П.Свириденко, Д.Б.Павлов, А.Д.Степанский) и поволжский (М.И.Леонов, А.Л.Литвин)48. Сложился определенный круг молодых исследователей темы - Г.П.Камнева, А.Ю.Суслов,

А.В.Крылова (Сыченкова)49. Следует также назвать В.В.Ишина50, в работе которого приводится обзор трудов отечественных и зарубежных авторов по истории партии, даются оценки некоторым аспектам развития историографии проблемы. Ряд историографических работ опубликовал автор настоящей

57

диссертации .

Основные выводы современной историографии ПСР были опубликованы во введении к учебникам «История политических партий России» (М., 1994), «Политические партии России: история и современность» (М.,2000), двух книгах «Политическая история России в партиях и лицах» (М.,1993, 1994), некоторых других изданиях. Они сводятся к следующему: история политических партий России, в том числе эсеров, нуждается в углубленном изучении на основе нового корпуса источников и нового исторического мышления. Необходимы качественно новые труды, главной задачей которых является комплексное изучение системы многопартийности в России. История политических партий будет полновесной при исследовании соотношений между ними, что позволит выявить общее и особенное в конкретной практической деятельности. Необходимо дальнейшее изучение причин и последствий ликвидации многопартийности в России, а также развитие историографических и источниковедческих исследований, анализирующих партийную работу ПСР, стратегию и тактику этих организаций51.

Один из шагов в этом направлении сделала Г.П.Камнева, по мнению которой периодизация истории эсеров не обязательно совпадала с общественно-политической и определялась не сменой политических режимов, а выходом в свет научных трудов. К наиболее разработанным разделам отечественной историографии истории ПСР в 1960-1980-е гг. историк отнесла критику зарубежной советологии, полагая, что другие аспекты историографии эсеров освещалась фрагментарно и поверхностно52.

Среди политических факторов, оказавших непосредственное влияние на изучение истории ПСР в СССР, Г.П.Камнева назвала разоблачение культа личности И.В.Сталина. По ее мнению, это явление характеризовалось советской партийной наукой как привнесенное извне, и делался вывод о скрытом проникновении

эсеровской идеологии в среду политического руководства53.

Другой общественно-политической причиной обращения к истории партии эсеров автор назвала задачу «осуждения» псевдосоциализма «мелкобуржуазных» партий в странах Восточной Европы и предостережения об опасности альянса с ними. По мнению Г.П.Камневой, волна современного терроризма привела к тому, что тема эсеровского террора стала вновь одним из главных сюжетов исследования истории социалистов- революционеров в 1990-е годы54.

Отдельным аспектам проблемы, в частности, партии правых эсеров после октября 1917 г. посвящен ряд работ А.Ю.Суслова55. Автор значительно расширил круг историографических фактов, показал обстоятельства, которые оказывали влияние на процесс формирования исторических знаний. Он пишет, что отдельные тенденции современной историографии ПСР подмечены не вполне точно. Так, авторы историографических обзоров (А.И.Зевелев, Ю.П.Свириденко, Д.Б.Павлов, А.Д.Степанский) отмечали, что в 1990-е гг. объектом изучения стали «антинародные» партии и движения . Однако эти партии, утверждает А.Ю.Суслов, достаточно активно изучались и ранее в советской науке. То же касается замечания историков относительно «начала» изучения в 1990-е гг. таких тем, как «история национальных партий» и «историография историографии»56. По его мнению, количество современных историографических работ по истории меньшевизма на порядок превосходит число аналогичных исследований по историографии других партий, а специальных историографических исследований по истории ПСР в 1990-е гг. практически нет57. В этой связи, видимо, следует согласиться с мнением А.Г.Дугина, указавшего на отсутствие современных политических преемников у эсеров, что не могло повлиять на историографическую интерпретацию их деятельности58.

Оценивая диссертационные работы предшественников, отметим, что в большей мере историографическому анализу подвергалась литература, посвященная возникновению ПСР в начале XX в., и ее деятельность в первые годы после большевистской революции. Целые пласты литературы по другим, не менее важным этапам истории эсеров, таким как предыстория эсеровского движения в 1893-1901 гг., 1907-1917 гг., эмиграция, выпали из внимания авторов. Анализировалась главным образом литература, посвященная лидерам ПСР и столичным эсеровским организациям. Недостаточно оценена региональная литература, и, как следствие в результате, вне сферы внимания авторов оказался гигантский пласт литературы, насчитывающий более 300 наименований источников. Основное внимание Г.П.Камнева и

А.Ю.Суслов обратили на боевую и террористическую деятельность

эсеров, между тем не она была главной. Такие проблемы, как организация партии, массовая пропагандистская работа, финансовые аспекты не стали объектом пристального интереса исследователей.

Назовем и ряд частных недостатков исследований предшественников. Например, в диссертации А.Ю.Суслова главный вопрос, поставленный автором, «Почему социалисты- революционеры так и не смогли прийти к власти?» (с.5) не соответствует историографическому характеру работы, вероятно, более подошла бы иная постановка вопроса «Как проходил процесс накопления и обобщения научных знаний по проблеме?». В работе не показана организация научных исследований, вызывает сомнение периодизация исследований в СССР (с.9) и отсутствие ее в отношении зарубежных трудов. К сожалению, историк обошел и такой вопрос, как определение объекта и предмета своего исследования, остались неясными основные положения диссертации, выносимые автором на защиту.

А.В.Сыченкова неточно обозначила хронологические рамки становления историографии ПЛСР, начав ее с 1920 г., хотя первые публикации левоэсеровских, эсеровских и большевистских авторов

67

относятся к весне 1918 года . Исследователь утверждает, что эпоха революции и Гражданской войны не оставила сколько-нибудь обстоятельных, подробных работ деятелей ПЛСР. Но именно на основании этих работ, кстати, не только статейного характера, опубликованных партийным издательством ПЛСР «Революционный социализм», имевшим филиалы в Цюрихе, Берлине и Милане, Л.Хефнеру удалось создать свой масштабный труд по истории ПЛСР. По нашему мнению, трудно понять тенденции развития

Л7

Сыченкова А.В. Отчественная историография Партии левых социалистов- революционеров: Автореф. дисс. ...канд. ист. наук. Казань, 2003. С.9-10. современной отечественной историографии без включения в ее орбиту историографического наследия евразийцев, без анализа трудов историков русского зарубежья, без зарубежной историографии.

Значительным недостатком работ авторов-предшественников является традиционная уже констатация «полного исчезновения работ по истории политических партий в 1930-1950-е гг.» Но это далеко не так. Хотя деятельность эсеров в этот период изучалась поверхностно и лишь в рамках борьбы с ними большевиков, в качестве примера можно назвать целый ряд исследователей, в первую очередь в регионах, с разной степенью полноты изучивших и давших оценки социалистам-революционерам в 1901-1918 гг., в том числе положительные.

Трудно согласиться с сентенцией А.Ю.Суслова о том, что концептуальные основы советской историографии были заложены лишь после октября 1917 года. Так как они были обоснованы

В.И.Лениным, Л.Б.Каменевым, Л.Д.Троцким, Ю.О.Мартовым еще в первое десятилетие XX века.

Вызывает сомнение и вывод казанского историка о том, что главной чертой зарубежной историографии было изображение социалистов-революционеров в качестве защитников крестьянских интересов, подлинных социалистов и демократов59. На наш взгляд, зарубежную историографию наоборот отличает глубокая полярность взглядов исследователей в оценках партии эсеров.

Таким образом, состояние разработанности следует признать далеко не удовлетворительным, что делает настоящее исследование особенно актуальным. Будет справедливым сказать, что все названные работы в разной мере способствуют воссозданию цельной картины историографии эсеров, хотя из разнородных фрагментов, не связанных единым замыслом, нельзя реконструировать историографию истории Партии социалистов- революционеров, как из осколков не склеить целого.

Очевидно, что современная историография партии эсеров претерпела существенные изменения по сравнению с предыдущими десятилетиями. Однако утверждать, что в ней выявлены и проанализированы концепции историков, показана степень изученности проблемы, прирост научных знаний по ней, выделены слабо или не до конца изученные вопросы было бы неверно. На сегодняшний день не проанализированы как историческая проблематика, связанная с историей партии эсеров, так и организация научных исследований в этой области. Некоторые авторы подразумевают под ней совокупность организационных, теоретико-методологических,

источниковедческих основ, на которые опиралась историческая наука в каждый конкретный период своего развития60.

Нет в историографических работах предшественников и научно обоснованного прогноза развития научных знаний о ПСР в перспективе, хотя ни одна современная историографическая работа не обходится без перечня рекомендаций, среди которых встречаются справедливые пожелания интерпретировать историографию эсеров не только с позиции социально- политической истории, но и с использованием социокультурных подходов61.

Фактически единичными публикациями представлен в современных историографических исследованиях анализ зарубежной историографии. Если бы все события первой четверти XX в. в России сводились, как это происходило на Западе, к простому противоборству политических партий и элит, а сторонним наблюдателем при этом выступал народ, можно было бы утверждать, что зарубежная историография в целом считала эсеров истинными защитниками и выразителями пролетарских и крестьянских интересов. Сегодня же складывается впечатление, что все зарубежные историки стоят на одних и тех же позициях, хотя это далеко не так. Необходимо основательное знание зарубежной литературы и источников, чтобы понять, за рубежом ведется нешуточная борьба между сторонниками и противниками как минимум трех подходов и оценок.

Часть западных исследователей по прежнему разделяет советскую интерпретацию истории ПСР, другие придерживаются позиций альтернативности эсеровского варианта «третьего пути», где социалисты-революционеры действительно ассоциировались с истинными демократами и социалистами, и, наконец, достаточно плодотворно работает группа историков, стоящих на позиции, близкой по сути концепции консервативно-охранительных учреждений России начала XX в. в отношении эсеров, в различных ее вариантах.

Несмотря на отдельные позитивные сдвиги в изучении историографии партии эсеров на современном этапе, нет оснований считать разработку ее завершенной. В новейших публикациях историографического плана сделаны, в частности, только первые шаги по концептуальному обновлению оценок исторических работ. Дальнейшие историографические изыскания должны помочь с позиции объективности выявить место и роль ПСР в российской истории, глубже понять атмосферу революционной эпохи, когда народ почувствовал себя не только царскими подданными, но и людьми. 1.3.