4.10. Идентификация, уровни понимания и эмпатия

В настоящее время такие психологические механизмы, как идентификация и эмпатия, привлекают внимание многих психологов. Здесь мы считаем целесообразным рассмотреть некоторые высказывания российских психологов об этих механизмах, дать им оценку и предложить новые задачи для дальнейшего рассмотрения.

На явления идентификации и эмпатии обратила внимание Г. М. Андреева, которая отметила, что идентификация как механизм межличностного общения и понимания людьми друг друга реально существует и критика психоаналитических воззрений (а до недавнего времени исследованием идентификации именно психоаналитики преимущественно и занимались) не должна привести к отказу от изучения этого реального психического явления.1

Идентификация означает уподобление себя другому (или отождествление с другим), и реальность этого явления установлена экспериментально: чтобы понимать других, люди часто стремятся уподобляться им, таким путем стараясь догадаться об их психических состояниях. Установлено существование тесной связи идентификации с эмпатией. Излагая вопрос об эмпатии, Г. М. Андреева ссылается на статью Т. П. Гавриловой.2

Однако вызывает возражение утверждение, что «эмпатия должна быть противопоставлена пониманию в строгом смысле этого

'Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 1980. — С. 143-144.

2Гаврилова Т. П. Эмпатия как специфический способ познания человека человеком. // Теоретические и прикладные проблемы психологии познания людьми друг друга. / Под ред А. А. Бодалева и др., Краснодар, 1975. — С. 17-19. Но мы считаем, что наряду с людьми и животными «предметам природы» тоже нередко приписывается способность иметь переживания.

210

Глава 4. Защитные механизмы

слова. Слово «понимание» используется в данном случае лишь метафорически: эмпатия есть аффективное «понимание».1

Однако мы знаем, что любое переживание человека предметно, оно есть отклик на полученную информацию и на определенный уровень осмысления, то есть понимания этой информации. Такое понимание, лежащее иод эмпатией в качестве ее познавательной базы, может быть интуитивным и преимущественно подсознательным, но оно всегда имеется. Конечно, особой и большой проблемой является изучение уровней понимания в связи с уровнями эмпати-ческого сопереживания. Однако если принимается, что эмпатия основывается на идентификации (а с этим вышеназванные авторы согласны), то уже данное обстоятельство свидетельствует в пользу справедливости наших замечаний: ведь никакая идентификация невозможна без восприятия и понимания информации об объекте идентификации. Пример, который приводится Г. М. Андреевой для обоснования точки зрения, согласно которой в эмпатии нет настоящего понимания, можно истолковать по-другому. Э. Титченер говорил:

«Я не только вижу в других важность, скромность или гордость... Я чувствую эти черты, проигрываю их в уме...» (Цит. по книге: Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 1980. — С. 144.)

Эти слова, казалось бы, с предельной ясностью показывают, что для сопереживания важны восприятие экспрессии («вижу...»), мышление (для категоризации таких качеств и переживаний другого человека, как «важность», «скромность», «гордость» и т. п.) и воображение (для «проигрывания» в уме ситуации и переживаний другого). Кстати, без углубленного изучения роли воображения в деле принятия ситуации и роли другого, понимания и идентификации, по нашему мнению, невозможно адекватное понимание психологических механизмов и закономерностей процессов, обеспечивающих возникновение эмпатии.

Другой важной проблемой является следующая: всегда ли идентификация, осуществляемая с помощью воображения, мышления и понимания, приводит к аффективному сопереживанию (эмпатии)? Нам представляется, что каждому уровню идентификации соответствует определенный уровень эмпатии, включающий специфические интеллектуальные и эмоциональные компоненты. Поэтому на поставленный вопрос, в принципе, следует дать положительный ответ. Другое дело, что возможно понимание ситуации, роли и переживаний другого без идентификации и, следовательно, без полноценной

•Андреева Г. М. Социальная психология. — М., 1980. — С. 144.

4.10. Идентификация, уровни понимания и эмпатия

211

эмпатии. Как следствие этого при изучении намеченного круга явлений залогом успеха является четкое разграничение понимания, идентификации, интроекции и эмпатии. При соблюдении данного условия уже можно избежать такого неверного вывода о том, что эмпатия возможна без идентификации. Утверждая последнее, ссылаются на то, что, переживая эмпатию с другим, мы не принимаем его линии поведения (как при идентификации), а продолжаем действовать независимо. Мы считаем, что идентификация всегда лежит в основе эмпатии, а в тех случаях, когда человек переживает эмпатию, но продолжает действовать независимо, он, по-видимому, имеет слабую эмпатию, возникшую на основе кратковременной частичной идентификации. Но даже в таком случае частичное подражание действиям объекта эмпатии имеется, поскольку в противном случае мы бы не понимали, как ему помочь.

Особого анализа требует проблема садизма. Считается, что садист — это личность, не переживающая эмпатии со своей жертвой. Такой человек понимает действия жертвы, предвидит ее возможные реакции, но не идентифицирует себя с ней (говоря просто, не хотел бы быть на ее месте) и, следовательно, не сопереживает ей. Он понимает ее без идентификации и эмпатии. Здесь, конечно, сразу же возникает вопрос: известно, что существует точка зрения, согласно которой садизм всегда сочетается с мазохизмом, и мы должны говорить не о садисте или о мазохисте как о «чистых» типах, а о садомазохистическом комплексе личности и поведения одного человека.1

В таком случае, каково отношение мазохизма к идентификации и эмпатии?

Чтобы способствовать решению этого вопроса, можно выдвинуть следующую гипотезу.

'Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивное™. — М., 1998; Fromm ?. Man for Himself. London: Lowe and Brydone (printers), 1967 и др.

212

Глава 4. Защитные механизмы

Поскольку у личности в каждом отрезке времени преобладает садизм или мазохизм (они как бы пульсируют от одного полюса спектра «садизм — мазохизм» к другому), в частности, в зависимости от той сети социальных взаимоотношений, в которой актуально находится личность, то у ярко выраженной садомазохистической личности должны поочередно наблюдаться периоды усиления то садизма, то мазохизма.

Такое явление имеет место, например, у авторитарных лидеров, которые жестоки по отношению к своим подчиненным, но мазохи-стичны при встрече с вышестоящими.1

Вообще, статус личности и характер соотношения статусов общающихся и взаимодействующих людей имеет большое значение если не для формирования этих типов личностей, то для проявления их доминирующих мотивов и качеств: следует помнить, что доминирующие черты личности закладываются в раннем и дошкольном детстве.

О необходимости участия мышления и понимания для возникновения эмпатии в межличностных отношениях свидетельствуют также социометрические исследования. В ходе таких исследований, изучая мотивировки, выдвигаемые детьми для обоснования своих выборов, Я. Л. Коломинский пришел к выводу:

«...даже в тех случаях, когда дети не осознают основания своих симпатий и антипатий, фактически их положительное (отрицательное) отношение вызывают к себе сверстники, которые реально обладают чертами, положительно или отрицательно их характеризующими». (Коломинский Я. Л. Психология взаимоотношений в малых группах. - Мн.. 1976.)

Это означает, что подсознательно воспринимая качества других детей и неосознанно сравнивая с эталонами, усвоенными раньше, они приходят к правильным выводам, однако вербализовать свои восприятия (основания своих выборов) не в состоянии. Подобное же явление, но в меньшей степени, имеется и у взрослых, Однако при этом дети вряд ли всегда правильно отражают реальные качества других детей.

Исходя из вышеотмеченного факта, Я. Л. Коломинский констатирует:

«...так называемая безотчетная непосредственная симпатия (или антипатия) объективно детерминирована соответствием

'Наши взгляды на садизм, мазохизм и на комплекс проблем человеческой агрессивности изложены в уже упомянутой книге: Налчаджян А. А. Агрессивность человека. — СПб., 2007.

4.11. Изоляиия как защитный механизм

213

(или несоответствием) ее объекта социальному эталону, который формируется в процессе совместной деятельности на основе оценок взрослых и взаимооценок сверстников».1

Нет сомнения, что социальные и нравственные эталоны играют роль в детерминации эмпатии и социометрических выборов, однако механизмы эмпатии намного сложнее. Ведь симпатия может возникнуть после восприятия и таких качеств людей, которые являются совершенно новыми для воспринимающего, то есть о существовании в его подсознательной сфере (долговременной памяти) каких-либо соответствующих эталонов речи быть не может. Кроме того, эмпатия имеет сложную психологическую структуру, она опирается на восприятия, определенный уровень понимания воспринятого, на интроекцию и идентификацию, ряд процессов памяти и т. н., которые, конвергируясь, приводят к такому качественно новому результату.