ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ [Раскрытие паралогизмов, основанных на неправильном употреблении привходящего]

Некоторые же раскрывают [эти уловки], разделяя вопрос. Они утверждают, что одну и ту же вещь можно знать и не знать, по не в одном и том же отношении. Поэтому, не узнавая приближающегося и зная Кориска, знают и но знают, говорят они, одно и то же, но не в одном и том же отношении. Но, во-первых, как мы уже сказали2, для доводов, исходящих из одного и того же, способ исправления должен быть одним и тем же. А этого не будет, если одно и то же положение берется не относительно [глагола] «узнать», а относительно [глаголов] «быть» или «находиться в каком-то состоянии», как [в примере]: «Есть ли этот [пес] отец? [Да]. Но он твой. [Значит, он твой отец]». Если же в некоторых случаях это правильно и одно и то же можно знать и не знать, то все равно 15 пазвапное [раскрытие] нисколько здесь не подходит. Ничто ведь пе мешает, чтобы один и тот же довод имел много пороков, однако выявление не всякой порочности есть раскрытие. Ведь можно показать, что умозаключение неправильно, но в силу чего — не показать, напри-

20 мер довод Зенона о том, что ничто не может быть приведено в движение. Поэтому если пытаются заключать, что это возможно, то не попадают в цель, хотя бы и строили тысячу умозаключений. Ибо это не раскрытие. Дело в том, что, как было сказано, раскрытие есть выявление ложного умозаключения, показывающее, в силу чего оно ложно. Поэтому если [собеседник] не сделал умозаключения или же пытался [ложным путем] заключать к чему-то — истинному ли пли 25 ложпому, то обнаружение этого [недостатка] и есть раскрытие.

Таким же образом, как те, о которых мы говорили, не попадают в цель и те, кто раскрывает, утверждая, 35 что всякое число мало. Ибо если, песмотря на то что умозаключения не делают, утверждают, что правильно умозаключили (так как всякое [число] велико и мало) , то в цель не попадают.

Некоторые же раскрывают такие умозаключения, как, например, что отец, или сын, или раб — твой, указывая на двоякий смысл этих умозаключений. Однако очевидно, что если опровержение кажется основанным а на многозначности [слов], то имя или речь должны употребляться в прямом смысле в отношении многого. Кто, однако, говорит, что этот [мальчик] есть ребенок этого [человека], употребляет эти слова не в прямом смысле, если [последний] есть хозяин ребенка, а соединение [слов] основывается па [неправильном использовании] привходящего. «Твое ли это? Да. Но это 5 ребенок. [Да]. Значит, этот ребенок твой». Однако он не твой ребенок: то, что он твой и ребепок — это нечто привходящее.

И [точно так же в уловке, при помощи которой заключают, что] есть некоторое благо [среди] зла '(ton kakon), так как рассудительность есть знание зла (ton kakon). Но [выражение] «это этого» (toyto toytCn) не многозначно, а означает [лишь] принадлежность [одного другому] . Однако даже если это выраже- ю пие было бы многозначным (ведь говорят же «человек есть [в числе] живых существ (ton dz§0n)>>, хотя он не есть их принадлежность) и даже если нечто так относили бы к злу, как «нечто чего-то» (hos tinos), потому что оно есть [среди] зла (ton kakon), а [в действительности] оно не есть [среди] зла, то [все равно] это [софистическое опровержение] основывается, видимо, на [смешении] [присущего] каким-то образом и [присущего] вообще. Впрочем, благо может, пожалуй, быть благом [среди] зла в двояком смысле, но is не в указанном доводе, а скорее в таком, как: «Есть ли хороший раб плохого [господина]?» А может быть, и в этом [примере] нет двоякого смысла. Ведь если он хороший и есть его [раб], то это не значит, что он вместо «его хороший». Равным образом и утверждение, что человек есть ton dzogn, не многозначно. Ведь если мы порою обозначаем что-то, отсекая [какую-то часть], то от этого многозначность пе возникает. Ведь и про- износя половину стиха (например, «воспевай, о богиня, гнев» 3), мы указываем—«дай мне Илиаду».