Архетип, генотип, фенотип

Впервые понятие «архетип» (от грен. arche — начало и typos — образ) ввел швейцарский психоаналитик и исследователь мифов К.Г. Юнг (1875—1951). Он возводит термин «архетип» к Филону Александрийскому (ок.

Опираясь на эти представления, Юнг содержательно связывает этот термин с платоновским эйдосом и кантовскими априорными идеями. Он определял архетипы как первичные схемы образов, первообразы, воспроизводимые бессознательно и априорно формирующие активность воображения, а потому выявляющиеся в мифах и верованиях, снах, и ритуалах. Их проявления можно видеть в произведениях культуры и искус- ства (например, образ героя, демона, добра и т.д.).

Несколько позднее (в 1934 г.) Юнг рассматривает архетипы в качестве ми-с фообразующих структурных элементов бессознательного. Но если личностное бессознательное — это поверхностный слой сознания, то коллективное бессознательное — это глубинный его слой, который и порождает архетип.

Юнг наметил симптоматику архетипов: архетипы, связанные с процессом индивидуации — тень (другая сторона души, литературные варианты этого архетипа Вагнер и Мефистофель в гетевском «Фаусте», Хаген в «Нибелунгах», Локки в «Эдце» и т.п.), анима (анимус) (часть души, скрывающая противоположный пол в индивиде, резерв нашего опыта о противоположном опыте) и мудрый старик {старуха) (архетип духа, значения, скрытого за хаосом жизни, выявляемый в таких образах как мудрый волшебник). Наряду с этими архетипами, Юнг выделяет другой класс архетипов: архетипы трансформаций в виде типичных ситуаций, мест, путей и средств, которые символизируют тип трансформации.

Теорию Юнга развили его последователи, среди которых можно выделить Джозефа Кэмпбелла (1904—1987), который, опираясь на Шопенгауэра и Ницше, дополняет идеи Юнга концепциями других психоаналитиков, а также ритуа- листов, сводящих всю культуру к обряду («Герой с тысячью лиц», «Маски бога»); Эриха Ноймана (1905—1960), рассматривающего архетипические корни и эволюцию сознания, выделяющего архетип «Великая Мать» («Происхождение и история сознания»).

Таким образом, архетип первичен по отношению к социализации человека и являет собой базу, основание для дальнейшего формирования у индивида представлений о мире.

Социальный архетип нередко передается человеку по наследству (через сказки, мифы, верования) от предыдущих поколений, существует в его сознании на невербальном уровне. Ценностная структура личности погружена в ее архетипы, а те элементы, которыми личность соприкасается с окружающим миром — типичные действия — составляют ее этический характер, лежащий в основании характера индивидуального.

В России вклад в изучение архетипов внесли такие ученые, как К.К. Касьянова (вопросы формирования социальных архетипов в национальном самосознании), A.

Я. Гуревич, И.Н. Ионов, A.B. Квакин, B.

Шкуратов (формирование архетипов в русской истории, культуре, национальном самосознании) и др.

Проблема формирования архетипов рассматривается в различных отраслях научного знания. В литературе вопрос формирования архетипов занимает довольно важное место. Можно выделить таких исследователей, как В.Я. Пропп (1895—1970), изучающий формирование архетипа в героическом мифе («Исторические корни волшебной сказки»), М. Бодкин, соединяющий ритуализм с юнгианством в исследовании архетипов («Архетипические образцы в поэзии»), Ж. Дюран, дающий классификацию ар- хетипических образов, противоположную юнгинианскому редукционизму («Антропологические структуры воображения»).

В политической мифологии (Л.Г. Ионин,

В. Полосин) архетип рассматривается через образ Матери: Родина-мать как концентрированное выражение национальной самости и зеркальное отображение, рефлексия национального самосознания. Визуальные детали ее образа являются обобщенным символическим портретом нации (например, Мать-Грузия в Тбилиси, Родина-мать на Мамаевом кургане). В политике архетип — исходная социокультурная установка политического действия, образ субъекта политики. Используется архетип и при изучении специфических состояний людей — при раздваивании личности, при шизофрении и других ментальных заболеваний. С позиций архетипов дается характеристика процессу возникновения религи- озно-мифологических образов, методам и приемам лжепророков, бредовым представлениям душевнобольных.

Из сказанного следует вывод, что архетипы — это не сами образы, а схемы образов, первообразы, прообразы, их социопсихологические предпосылки проформы поведения, их возможность устойчивого существования. Они имеют не столько содержательную, сколько исключительно формальную характеристику, да и ту лишь в весьма ограниченном виде. Содержательную характеристику прообраз получает лишь тогда, когда он проникает в сознание и при этом наполняется материалом сознательного опыта.

В рамках социологической науки тема архетипа применима при изучении гендерных, национальных, культурных особенностей людей. Однако многие архетипы (например, душа) могут исследоваться только с позиций мифологии, религии, даже искусства, но не эмпирически и не в лабораториях.

Архетипы являются фундаментом для формирования гражданской идентичности и менталитета. Они формируют наиболее глубокий пласт представлений о Родине. Выделяются также особые архетипы российской политики: ценности общности, приоритет справедливости, персонификация власти, пиетет перед государственностью.

Таким образом, архетип являет собой устойчивое представление, базирующееся на традиционных ценностях, различных неукоснительных образцах и нормах, которые на протяжении длительного времени передаются из поколения в поколение как непосредственно с помощью обмена информацией, так и с помощью других источников — мифы, сказки, литературные и иные тексты и пр. Архетипы могут быть «спрятаны» внутри самых современных информационных сообщений и выстраивать их как некий символический каркас.

С архетипом тесно связаны еще два понятия — генотип и фенотип. Понятие генотипа введено в 1903 г. датским биологом Б. Иогансеном, который трактовал его как совокупность особенностей организма, обусловленных в своем развитии действием генетических, наследственных факторов.

На первом этапе это понятие разрабатывалось и обосновывалось в рамках биологической науки. Генотип трактовался биологами как характеристика того, что присуще многим поколениям. Проводя опыты над однояйцовыми близнецами, Иогансен выявил многие общие характеристики. Но его больше интересовали те различия, которые все же отличали близнецов друг от друга, а также те условия и факторы, которые формировали отличительные особенности. В связи с поставленной задачей была сделаны попытки и проведены специальные исследования, чтобы выявить зависимость в первую очередь от родителей, предков (бабушек и дедушек и далее), а также ближних и дальних родственников.

Эти опыты и исследования дали толчок развитию специальных отраслей медицины и психологии. Что касается медицины, то этот подход позволил сформулировать некоторые предложения по усилению роли наследственных факторов в формировании здорового молодого поколения, а также определиться с причинами некоторых наследственных болезней. На научной основе были доказаны важность и значение табу и запретов, которые были сформированы у многих народов по предупреждению вырождения народа (запрет на кровосмесительство, отбраковка больных наследственной болезнью людей, ограничения в питании, выявление вредного влияния некоторых природных факторов и т.д.).

Психология и особенно психогенетика определяли влияние наследственных факторов и среды, в которую они включали не только влияние природы, климата, но и некоторые психологические особенности, складывающиеся в рамках определенных сообществ. Но в любом случае особо пристальное внимание уделялось наследственным факторам, которые передаются будущим поколениям, даже если они не появлялись у конкретного индивида. В связи с такой постановкой вопроса о среде были проведены исследования о приемных детях, когда социально-психологическое окружение вносило существенные коррективы в наследственные факторы.

Таким образом, постепенно при трактовке проблем генотипа начали учитывать влияние на генную структуру социальных факторов, которые привели к тому, что в науке появилось еще одно понятие — фенотип. Причем возникло противоречие, когда при исследовании генотипа принимались во внимание социальные аспекты развития человеческих организмов, а исследователи фенотипов уделяли внимание социальным аспектам развития человека, не забывая о биологической составляющей.

В результате возник своеобразный кентавр — генотип-фенотип, который мог существовать только в процессе логического размышления, но отнюдь не в реальной практике. Термином «фенотип» обозначают анализ развития человека и человечества в едином синтезе как генетических, наследственных факторов, так и условий влияния внешней среды, в рамках которой происходит их развитие. Это влияние внешней среды приобретает значение при характеристике рас (белой, желтой, черной), различных видов (подвидов) этого деления (монголоидная, семитская, индийская и т.п. группы народов). Фенотипы в определенной степени совпадают с языковыми группами народов, так как каждая из них имеет определенные особенности, сформированные под воздействием внешней среды.

В XX в. при изучении проблем гено- типа-фенотипа было выявлено значительное воздействие социальных факторов, позволивших говорить о них как о самостоятельном явлении: под влиянием социальной среды, событий, происходящих в мире или в стране, были зафиксированы существенные изменения и сдвиги в формах поведения, изменение признаков и свойств, как биологических, так и прижизненно приобретаемых.

Эти сдвиги и изменения произошли, во-первых, в результате войн. Первая мировая война закончилась гибелью 20 млн чел. Вторая мировая — 70 млн чел. Особенно пострадали непосредственные участники войн в основном в Европе. Россия в Первой мировой потеряла 6 млн чел., во Второй — 20 млн. Причем, как отмечается многими исследователями, погибали в первую очередь те люди, которые составляли так называемый цвет нации. Имелись в виду не только умственные, но психофизиологические характеристики, что не могло не повлиять на качество воспроизводства населения. Кроме того, миллионы женщин не смогли выполнить своего предназначения по воспроизводству населения, по сохранению заложенных в них отобранных природой высококачественных биологических характеристик.

Во-вторых, это революции и сопутствующие им гражданские войны. Они тоже унесли миллионы жизней не только в России, но и в Германии, Венгрии, Югославии и ряде других стран. В них тоже гибли отобранные многолетней естественной селекцией лучшие представители человеческого рода.

В-третьих, на качество генотипа- фенотипа повлияли такие социальноприродные факторы, как голод, который поражал неоднократно многие страны. По России он прокатился, унеся миллионы людей, в 1890-гг., затем в начале 1920 и затем в 1930-е гг. Огромный урон нанес голод и в 1946—1947 гг., разразившийся вследствие огромного неурожая и неспособности власти ослабить его влияние.

В-четвертых, губительное воздействие на качество нового поколения оказали кровавые расправы в конце 1930-х гг., которые также несли смерть или лишение свободы миллионам наиболее инициативных и жизнеспособных людей.

И наконец, в 1990-е гг. начался процесс вымирания русского (российского) народа под воздействием двух факторов: стресса от распада великой страны и неумения освоиться в новой исторической реальности, а также вследствие распространения таких социальных болезней, как алкоголизм и наркомания. Начиная с 1992 г. и по сей день население страны уменьшается практически на 1 млн чел. в год. Никогда в истории нашей страны в таких объемах смертность не превышала рождаемость. По сравнению с 1980-ми гг. средняя продолжительность жизни уменьшилась почти на 14 лет, а мужчины не стали доживать до пенсионного возраста — средняя продолжительность их жизни за последние 10 лет составила 57—58 лет.

Все это свидетельствует о резком снижении качества генофонда народа, вымирании русского (а в европейском мае- штабе белого) населения. Исследование этих факторов и составляет предмет особых забот науки, в том числе и социологии.

Основная литература

Большая психологическая энциклопедия. М., 2007. С. 39-40, 108, 482.

Петренко Е.Л. Архетип // Социологическая энциклопедия. М., 2003. Т. 1. С. 65.

Философский энциклопедический словарь. М., 2000.