Третий этап Раннединастического периода

После эпохи, к которой относится архив из Шуруппака, наступает этап РД III, характеризующийся бурным ростом богатств в стране и имущественным расслоением, обострением социальных противоречий и неустанной войной всех «номов» Двуречья и Элама друг против друга с попытками правителей каждого из них захватить гегемонию над всеми остальными.

К этому же времени относится набег на южные районы Двуречья, предпринятый из города Мари, лежавшего в долине среднего течения Евфрата, вне пределов Нижней Месопотамии.
По-видимому, город Мари был основан уже несколькими поколениями раньше. Хотя пахотной земли здесь было немного, зато город господствовал и над переправами через реку, которыми пользовались подвижные пастушеские племена, и над тропой вдоль реки, по которой проходили странствующие торговцы — пешие или, может быть, с караванами ослов. Здесь же шел путь к городам и хвойным лесам Сирии, к медным и серебряным рудникам Малой Азии, к плодородным долинам в верховьях реки Хабур и на сирийской реке Оронт, к местам добычи обсидиана на наюрье к северу от истоков Тигра. Возможно, Мари и возник как выдвину іая вперед торговая фактория, однако ко времени РД III это было самостоятельное «номовое» государство. Несмотря на тесные культурные связи Мари с югом Двуречья, шумерская прослойка среди его населения если и была, то небольшая: жители города в основном говорили по-семитски, причем первоначально на западносемитском языке, а позже по-восточносемитски. Здесь найдены и древнейшие из надписей, в которых шумерские знаки приспособлены для чтения на семитском языке (XXVI в. до н. э., если не раньше).
Составитель «Царского списка» знал о династии Мари из какого-то самостоятельного источника, который он, однако, не сумел правильно связать с другими своими сведениями, и поэтому поместил в «Списке» эту династию не на месте, намного позднее по порядку, чем следовало. В действительности один из царей, ставший гегемоном в Южном Двуречье (и возглавляющий династию Мари в «Царском списке»), как видно, был современником последних царей из династии Гильгамеша (I династия Урука). Написание его имени нам известно, но, к сожалению, прочесть знаки, передающие это имя, мы не умеем. Если они читаются по-восточносемитски, то, может быть, его звали Илйшир, однако возможно, что их надо читать по-шумерски, но как — неясно. Печать с его именем найдена на самом юге, в Уре, и это, может быть, свидетельствует о влиянии Мари вплоть до лагуны Персидского залива. «Царский список» называет в составе той же династии Мари еще несколько правителей, но с хронологической точки зрения сомнительно, чтобы все они действительно могли править на юге Месопотамии.
Набег из Мари приблизительно совпал с концом гегемонии эламского Авана на севере (и востоке?) Нижней Месопотамии и I династии Урука на юге страны (была ли тут причинная связь — сказать трудно). После того на севере страны стали соперничать две местные династии: как видно, одна — на Евфрате, другая — на Тигре и Ирнине. Это были II династия Киша и династия Акшака. Половина сохраненных «Списком» имен правивших лугалей восточносемитская; вероятно, обе династии были семитскими по языку, а то, что часть царей носили шумерские имена, объясняется силой культурной традиции. Но обе эти династии имели мало 3K' чения по сравнению с новыми гегемонами юга — лугалями Ура, род которых принято называть I династией Ура, так как источникам

Игральная доска cZфишками погребения в Уре, середина 111 тысячелетия до н. э.
Ритуал священного брака, оттиск печати второй половины III тысячелетия до н. э.

«Царского списка» уже не были известны более ранние правители Архаического Ура. Да и перечень лугалей I династии Ура в «Списке» изобилует пропусками и ошибками.
По подлинным надписям мы знаем шесть царских имен этой династии: Мескаламду[г], Акаламду[г], Месанепада, Аанепада, Мескианг- нуна и Элили. «Список» называет только четырех из них, а последнего именует Элулу и прибавляет, может быть ошибочно, еще царя Балулу. Жили все они, вероятно, около 2500—2425 гг. до н. э.
Ко времени I династии Ура относится одна из самых поразительных археологических находок, условно называемая царскими гробницами. Наиболее знамениты из них две: гробница Мескаламдуга и гробница жрицы или царицы, имя которой мы не умеем еще с уверенностью прочитать; если читать его по-семитски, оно, вероятно, звучало бы Пу-аби [†††††††††††††††]- Семитские имена известны здесь еще со времен Архаического Ура. Один из царей I династии Ура, Мескиангнуна, оставил надпись шумерскими знаками, предназначенную для чтения по-восточносемитски (см. с. 118). Замечательна также гробница царицы или жрицы Абараге.
Пу-аби была погребена в подземном сводчатом склепе, где она лежала Ил. 49а на спине на деревянном ложе, в плаще из синих лазуритовых бус, в пышном головном уборе из золотых листьев, венков и заколок в виде цветов. Вокруг склепа было выкопано довольно обширное помещение, в котором с серебряными лентами в волосах и в цветных плащах сидели трупы десятков женщин свиты, музыкантш и т. п., видимо усыпленных или доб- Ил. 496 ровольно отравившихся. Тут же найдены поразительной работы арфы;
к резонаторам были приделаны золотые или серебряные головы быков с лазуритовой бородой (быка бога Нанны) или священной коровы богини Нингаль; найдены были также золотые туалетные приборы, доски Ил. 50 для игры в кости (вроде нардов) и разная драгоценная утварь. В засыпанном землей пологом спуске-коридоре, ведшем с поверхности земли в склеп, были обнаружены повозки, скелеты волов и их погонщиков, а также воинов в шлемах-шишаках и с копьями, как бы охранявших вход. Все эти люди, сопровождавшие Пу-аби в загробный мир, вряд ли могли быть рабами и рабынями, хотя, может быть, по каким-либо другим основаниям находились под патриархальной властью царицы (и царя?).

SO

Для понимания этого обряда погребения необходимо иметь в виду, что в Уре были не только царицы, но и жешцины-эны. Дело в том, что верховный жрец-мужчина с титулом «эн» бывал обыкновенно в тех «номах», где верховное божество было женского пола, например богиня Инана в Уруке. Напротив, в Уре, где верховным божеством был бог Луны Нанна, титул «эн» был присвоен женщине — верховной жрице. При I династии Ура верховной жрицей-эн бога Нанны, возможно, была жена лу- галя (чем и объясняется тот факт, что жены правителей нередко упоминаются в это время и в надписях) [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]. Позже ею всегда становилась дочь царя. Такое распределение жреческих ролей связано, вероятно, с тем, Ил. 51 что эи в любом случае был партнером божества в обряде «священного брака». Этот обряд письменно засвидетельствован пока лишь для гораздо более позднего времени, но его архаическое происхождение не подлежит сомнению.
Действительно, среди изображений, сохранившихся в виде оттисков печатей из Архаического Ура, имеются несомненные сцены обряда «священного брака», совершаемого в присутствии арфисток и певчих (?). При этом, так как в Уре местный «номовый» бог почитался в виде дикого быка, лицо, игравшее его роль (правитель?), представлено в бычьей маске, в то время как жрице-эн ее прислужницы надевают на голову причудливый убор, воспроизводящий, очевидно, коровьи рога и уши. Есть и другие изображения обряда «священного брака», начиная с Архаического Ура и до Старовавилонского периода, но сам обряд, несомненно, уходит в глубочайшую древность истории ранних земледельцев. Возможно (хотя сейчас многие этнографы это оспаривают), он был связан с мифами о божествах плодородия (нередко мыслившихся уходившими в землю, а иногда и воскресавшими вместе с растительностью и животной жизнью) и когда-то служил магическим средством обеспечения изобилия в общине. Характерно, что во время обряда «священного брака» жрица на изображениях обычно держит во рту тростинку, опущенную в сосуд, стоящий на земле (или опущенный в землю), — может быть, это магическое средство передачи плодородия земле.
Высказывалось мнение, что погребение Пу-аби и некоторые подобные — не просто могилы умерших жриц-цариц, а скорее следы обряда «священного брака». Однако в позднейшие времена, когда этот обряд засвидетельствован письменными памятниками, участники ритуала не умерщвлялись. Против объяснения урских женских погребений как части обряда «священного брака» говорит и другое: погребение, требовавшее таких огромных расходов, не могло просто входить в ежегодный весенний праздник возобновления плодородия. Если это обрядовое, а не обычное погребение, то оно должно было бы отражать какой-то особо значительный ритуал, совершавшийся, может быть, раз в поколение. Подобный обряд, редко совершавшийся, известен, например, из древнего Египта (праздпик тридцатилетия правления фараона), где он, как часто полагают, знаменовал магическое восстановление мужских сил царя и тем самым плодородия подвластной ему страны, заменив более древний обряд убиения состарившегося вождя. Но вполне возможно, что в Уре перед нами просто погребение умершей своей смертью жрицы-эн, и его необычность объясняется своеобразным положением самой погребенной при ее жизни.
Независимо от того, как решится загадка погребения Пу-аби и сходного погребения Абараге, следует заметить, что и в несомненно обычных

погребениях царей, и не только в Уре, но и в Кише того времени, хотя 52 они и устроены иначе, тоже содержалась богатая утварь, а в Кише, возможно, вместе с царем хоронили людей из его свиты. Если те и были, как считают некоторые, рабами, то это лишь показывает, что рабство еще не получило сколько-нибудь значительного развития: позже общественно необходимую рабскую силу не расходовали столь расточительно, даже и в целях магического обеспечения плодородия. Зато, пожалуй, можно рассматривать массовые погребения в урских гробницах как свидетельство складывания рабовладельческой идеологии внутри патриархальных отношений. Впрочем, поскольку шумеры были убеждены в продолжении жизни и в загробном мире, постольку перспектива остаться там в свите властителя или властительницы едва ли особенно удручала тех, кто обречен был следовать за ними в смерти.
На основании находок времени урских гробниц можно сделать несколько исторических выводов. Прежде всего лугали Ура и отчасти их вельможи обладали поистине огромными богатствами, причем в условиях отсутствия сколько-нибудь значительного внутреннего товарообмена они скапливались в виде сокровищ. О происхождении их можно строить довольно правдоподобные предположения: золото, столь обильное в урских гробницах, могло поступать только из Индии (шумер. Мелаха), с которой, очевидно, портовый Ур с каких-то пор вел прибыльную прямую торговлю. Через Индию же из нынешнего Афганистана, несомпенно, доставлялись и куски лазурита, которые пошли на плащ Пу-аби, бороду быка бога Нанны са священной арфы и на многочисленные бусы; индийским же был и сердолик для бус. Медь, по-видимому, шла с полуострова Оман (шумер. Маган) [§§§§§§§§§§§§§§§], но в гробнице Пу-аби была найдена и бронзовая чаша, т. е. сделанная из сплава меди с оловом. До недавнего времени происхождение олова, применявшегося для изготовления бронзы на древнем Ближнем Востоке, оставалось неясным; на указание древнегреческого географа Страбона, что оно добывалось в Дрангиане (совр. Афганистан), не обращали достаточного внимания, ошибочно указывали на район Тебриза в Иране как на возможный источник олоьа, что противоречило геологическим условиям этого района. Недавно советской экспедицией были обнаружены два истощившихся месторождения, разрабатывавшиеся в Афганистане в глубокой древности (дата точно неизвестна): одно, видимо более древнее, к северо-западу от озера Хамун, где имелись как олово, так и медь и откуда вывозились готовые бронзовые слитки; другое в долине реки Хильменд, более обширное чисто оловянное месторождение, соседствовавшее с месторождениями золота. Возможно, это страна Арали шумерской поэзии. Ур времени I династии, вероятно, получал бронзу из первого месторождения. Серебро, конечно, привозили с севера, с полуострова Малая Азия.
Чем торговал Ур в обмен на все эти товары? Скорее всего тканями, как и в позднейшие столетия, но, может быть, в то время и хлебом, потому что земледелие в Раннединастический период получило в Шумере повые возможности для развития: наряду с плугом для предварительной глубокой вспашки был введен плуг-сажалка, запрягавшийся двумя или четырьмя волами и соединенный с трубкой для сеяния. Посев во время самой вспашки имел, по-видимому, определенные преимущества, уменьшая потери зерна и обеспечивая его попадание в более влажную почву.

План гробницы Абараге, Ур, около 2500 г. до к. э.

Плуг-сажалка обслуживался тремя-четырьмя работниками и был особенно выгоден там, где земельные участки были велики, а рабочей силы имелось много. По-видимому, были усовершенствованы и другие сельскохозяйственные орудия, а также сам земледельческий производственный процесс. По подсчетам Т. Якобсена и Р. М. Адамса [IV, 48], в это время снимали до 2 тыс. л. (около 12 ц) ячменя с гектара *. Такой рост производительности труда и позволил, вероятно, резко увеличить ввоз ценностей путем международного обмена.
Богатства доставляли, очевидно, как и встарь, храмовые торговые посредники или их подручные, снаряжавшие либо тростниковые ладьи, либо караваны ослов. Но вымененные в дальних странах ценности, сосредоточивавшиеся в храмах, видимо, не поступали уже в собственность общины в целом, и храмы перестали быть общинными хозяйственными складами и казной.
Богатели не только храмы, но также правители и другие хозяева больших должностных наделов. Они, по-видимому, могли выменивать продукцию своих хозяйств на заморские товары через храмовых торговых Ил. 53 посредников. О богатстве знати свидетельствуют изменения в одежде и Ил. 54 обиходе: входят в употребление металлическая утварь и сложная одежда Ил. 55 в виде колоколообразных юбок, покрытых рядами бахромовидных укра- Ил. 56 шений. Одно время полагали, что такие юбки шили из пальмовых листьев или козьих шкур, но, по всей видимости, они все-таки представляли собой длинное, обернутое вокруг тела полотнище материи, на которое нашивались ряды бахромы или оборки в виде отдельных фестонов- флажков. Иногда конец полотнища перекидывали через плечо. Носили также плащи и накидки.

При всех расчетах здесь и ниже мы исходим из определения месопотамской меры емкости сила как равной 0,75—0,77 л (по А. А. Вайману). Существуют и другие определения (например, 0,97 л, по Ф. Тюро-Данжэну). Следует заметить, что в основополагающей для изучения месопотамского земледелия книге [II, 43] допущена серьезная ошибка: используя материал [31], автор уменьшил в графе таблицы «отношение урожая к посеву» все числа в 10 раз. Истинные соотношения между посевным зерном и урожаем в период РД III, согласно данным [31], колеблются в пределах между 1 : 31,5 и 1 : 104,5, т. е. в среднем 1 : 68, при условии, что посев был равен примерно 32 1/3 сила (около 25 л) на гектар. Расчет, однако, не вполне надежен, так как цифры для посева и урожая взяты в [31] из разных документов, а нам известно, что в Месопотамии во все времена норма засева колебалась в зависимости от характера земли. Во II тысячелетии до н. э. урожаи в Месопотамии снизились раза в три.

Мужские ритуальные костюмы

Месопотамии Раннединастического периода (реконструкция М. В. Горелика):
а,—в) представители высшей знати [а — с перламутровой инкрустации из Мари;
б — с инкрустации «штандарта» из Ура (см. ил. 74а); в — с каменной статуэтки правителя Мари Эбих-Иля (см. ил. 10в) ];
г) храмовой певец-евнух, с каменной статуэтки «великого певчего» Ур-Нины из Мари;
д) храмовой музыкант с лирой,
с инкрустации «штандарта» из Ура ґслі. ил. 74а)
Покрой одежды менялся от поколения к поколению. Менялись прически и головные уборы — и женские и мужские. Знатные мужчины на юге бороду брили, а в храме выступали перед божеством бритыми с ног до головы, вероятно, нагими, но вне храма носили накладную бороду и парик — забавный компромисс между уважением к бороде как символу мужского достоинства и стремлением избежать вшивости в стране, где еще не было мыла, а для стирки употребляли золу или мыльный корень. Парик к тому же заменял и шапку. На севере страны носили свои волосы и бороды, а голову покрывали беретом.
Итак, богатела шумерская знать, однако главным средоточием почета и богатств был и оставался храм. Не случайно Месанепада, самый могущественный из лугалей Ура, носил в числе прочих титул «супруг храмовой блудницы (ну-ги[г/)». По наиболее вероятному толкованию, под ну-ги[г] здесь подразумевается сама богиня плодородия, небесная блудница, урукская Инана, по отношению к которой Месанепада был эном. В самом деле, нам известно, что главным титулом жены Месане- пады, Нинбанды, было нин «хозяйка», а не ну-ги. Так или иначе, в своем странном титуле «супруг блудницы» урский лугаль заявляет о своих особых обязанностях и правах по отношению к земной или небесной управительнице важнейшего храма и храмового хозяйства. Лугаль — мы теперь, пожалуй, по праву можем назвать его царем — уже накладывал руку на богатство храмового хозяйства, стремясь также встать во главе его людей, которые не только были его работниками, но и составляли внушительную военную силу. Это был общий процесс для «номов» Шумера, как мы увидим и из дальнейших примеров.
Помимо титула «лугаль Ура» Месанепада носил и титул «лугаль Киша». Следовательно, он претендовал на гегемонию не только на юге страны, но и на севере. Действительно, с могуществом и богатством Ура не могли соперничать северные гегемоны, что видно и по царским гробницам из Киша, более скромным, чем в Уре.
Скопление богатств в руках царей и правителей, которые выделились из среды общинной должностной знати и жрецов, и в меньшей степени в руках самой знати не могло не приводить к разжиганию социальных страстей среди населения «номов» п к борьбе за власть также и внутри складывавшегося имущего и господствующего класса. Не случайно лугальский дворец под холмом «А» в Кише (вероятно, времен

династии Киша) построен в виде крепости, способной отразить нападе-

53а

53д

54а

536

53в

546

Мужские парадные, ритуальные и обыденные костюмы Месопотамии Раннединастического периода (реконструкция М. В. Горелика):

а)              храмовой арфист, с глиняной статуэтки из храма Иштар в Мари;
б)              царский парадный ритуальный костюм, с каменной статуэтки правителя Мари Ламги-Мари (см. ил. 71а);
в)              царский или храмовой слуга,
с инкрустации «штандарта» из Ура (см. ил. 74а);
г)              храмовой или царский слуга,
с каменной стелы из Тутуба (Хафадже) (см. u.gt;i. 746);
д)              знатный мужчина, с каменной статуэтки из Тутуба

Ритуальные и парадные костюмы знатных женщин Месопотамии Раннединастического периода (реконструкция М. В. Горелика): а, б, г) с каменных статуэток Иштар в Мари; в) с мраморной статуэтки из Британского музея

ние не только внешних, но и внутренних врагов, ожидаемых из самого города. Возвышение, возможно служившее местом заседаний старейшин, вместе с замкнутым двором для представителей народа (?) находилось уже внутри крепостных стен дворца, по-видимому, под постоянной охраной личной дружины правителя. Как только правитель становился фактическим хозяином храмовых владений, все те члены храмового персонала, которым можно было доверить оружие, автоматически становились и воинами его дружины. Но не забудем, что правитель имел и личное обширное хозяйство с домочадцами, приверженцами и патриархально подчиненными ему работниками.
Создание правительских (храмовых) дружин совершенно изменило характер войска и войн. Сохранившиеся шумерские изображения боевых сцен времени РД III и остатки подлинного оружия показывают, что войско делилось теперь по родам оружия: колесничие, тяжелая и легкая пехота. От поколения к поколению вооружение быстро совершенствова- Ил. 58 лось. Колесница сначала представляла собой седлообразное сооружение, прилаженное над сплошными колесами; в него впрягались ослы или онагры, которых погонял пеший погонщик. Потом появляется колесница в форме ящика на четырех сплошных колесах, на котором скрестив ноги сидел возница, с приступкой сзади, на которой стоял метатель дротиков или копьеносец. Наконец, была введена повозка, где и возница и боец были ограждены своего рода перилами и на передке которой укреплялись два больших колчана для дротиков; колесничий, кроме того, был вооружен и длинным копьем. На колесницах выезжали царь и ближайшая Ил. 57 к нему знать. Царь носил золотой шлем, надевавшийся поверх войлочного подшлемника. Он был выкован в виде женской (?) прически с оплетенной вокруг головы косой. Воины сражались простоволосыми или в медных Ил 5д шлемах-колпаках. Основную ударную силу войска составляла тяжелая Ил 60 пехота — по всей видимости, из храмового персонала, с хорошей строевой подготовкой и с определенной организационной структурой (отряды по 60 и 600 человек); ее единообразное вооружение выдавалось воинам со складов храма. Оно состояло из медного шлема, длинного копья и длинного толстого войлочного плаща с нашитыми на нем медными бляхами; позже эти плащи были заменены огромными, обитыми медью щитами. Сражалась тяжелая пехота в сомкнутом строю, причем передний ряд щитоносцев прикрывал копьеносцев задних рядов. Наконец, была легкая пехота, состоявшая, видимо, из ополченцев, т. е. из всех граждан общины,

Женские ритуально-парадные одеяния Месопотамии Раннединастического периода (реконструкция М. В. Горелика): а—б) жрицы

(вероятно, храмовые блудницы), ск гравированных костяных пластинок из храма Иштар в Мари;
в)              знатная женщина в зимнем одеянии, с каменной статуэтки из храма Иштар в Ашшуре;
г)              унатная женщина, с каменной статуэтки из храма Иштар в Мари;
д)              женщина в ритуальном одеянии и прическе, с каменной плакетки из Ура (реконструкция спорна; возможно, изображена была женщина в тонкой тунике, а не обнаженная по пояс. —
Рев.};
е—ж) жрицы-царицы (?) с каменных статуэток из храма Иштар в Мари; з) знатная женщина, с каменной статуэтки из Тутуба (Хафадже)
способных носить оружие: они были вооружены только короткими дротиками или медными топориками-тяпками на длинной рукояти. Все воины носили также медные кинжалы. Боевая сеть и булава, по-видимому, отошли в область мифологии, став оружием богов. Лучников на изображениях нет вовсе.
Ополченцы, вероятно, далеко не всегда участвовали в битвах, которые часто бывали немноголюдны, так что число убитых оказывалось невелико. У пленных воинов после боя, как видно по шумерским изоб- Ил. 61 ражениям, немедленно отнимали оружие и одежду, и им почти всем пробивали головы. В случае взятия города, вероятно, уже тогда, как и тысячелетием позднее, умерщвляли и детей. Что касается женщин, то они, надо думать, поголовно подвергались бы насилию, если бы этому не противостояла готовность большинства из них заранее примириться со своей участью как естественной и неизбежной. Поэтому их обычно просто делили между победителями и • уводили в плен как рабыиь-наложниц. Иногда уводили в плен для зачисления в состав персонала храмовых п правптельских хозяйств также подростков, не участвовавших в битве. Правда, о способах ведения войны в шумерское время мы знаем еще довольно мало, но описанный здесь образ действий на войне был общим правилом среди древних народов в течение очень долгого времени. О нем все еще свидетельствуют памятники конца II—начала I тысячелетия до н. такие, как Библия, «Илиада», хеттокпе и урартские анналы и др. Все считали такой порядок естественным и правильным; об этом свидетельствуют и надписи и изображения. Даже сами пленные женщины, как мы знаем из множества позднейших источников, скорее винили в своей судьбе неблагосклонность богов и вызванное ею невезение, чем победителей: женщины знали, что их мужья в случае победы делали и сделали бы и теперь то же самое.

Конечно, такой способ ведения войн порождал желание мести, вызывавшей ответную месть, и т. д. Лишь начиная с середины I тысячелетия до н. э. учители морально-религиозной философии будут пытаться разорвать порочный круг человеческого разобщения, а пока, в III и II тысячелетиях и большей части I тысячелетия, никто не оспаривал правомерность существующих отношений среди людей.
РД III с его непрерывными войнами между общинами и положил начало такому характерному социально-психологическому отношению к событиям войны в древности. Даже дети того времени, наверное, играли в войну именно такого рода. Если все мужчины в мирное время на

56а6 56в

56еж 56з

Шумерский военачальник и его вооружение, Раннединастический период, середина III тысячелетия до к. э.:

а)              фигура военачальника, резная перламутровая плакетка из Мари;
б)              золотой шлем Мескаламду[г]а, из царских погребений в Уре;
в)              каменное иавершие булавы Эанатума, Нгурсу ( Телло);
г)              золотой кинжал с лазуритовой рукоятью и золотые ножны, из царских погребений в Уре
праздничных жертвоприношениях выполняли роль мясников, а во время войн (которые начали уже вестись ежегодно: постепенно выработалась даже традиция воевать в определенный месяц года) принимали после боя участие в массовом умерщвлении пленных, не исключая и детей, то понятно, что кровопролитие, как таковое, не считалось безнравственным* хотя при некоторых обстоятельствах могло считаться действием, магически оскверняющим человека, ибо крови приписывались сильные магические свойства. Даже за убийство согражданина можно было откупиться подарком. Жестокие наказания за убийство и за преступления против собственности порождены более поздней эпохой, когда окрепшее государство увидело в них опасность для существующего строя.
Разделение войска на тяжеловооруженную дружину и легковооруженное ополчение соответствовало делению общества периода РД III на храмовых или правительских клиентов и на свободных общинников вне храмового хозяйства или хозяйства правителей. Огромное большинство письменных памятников этого периода, исчисляющихся тысячами, составляют документы учета из храмовых архивов; поэтому до сравнительно недавнего времени отождествляли общинное хозяйство с храмовым и видели в «городах-государствах» Шумера «теократии» и даже образцы «теократического государственного социализма» (!). Однако на самом деле здесь случай исследовательской аберрации, обусловленной односторонним и отчасти случайным характером источников. В частных хозяйствах — даже и в хозяйствах большесемейных (домашних) общин — документального учета не велось, но отсюда никак не следует, что не было самих частных хозяйств; наличие их подтвердилось изучением сделок «купли-продажи» земли, которых от периода РД известно около полусотни. Кроме того, оказалось возможным применить к исследованию раннединастического шумерского общества метод, давно с успехом используемый при изучении древнейшей истории Греции, — анализ сообщений эпоса и ритмизованной сказки, а также религиозных текстов — сообщений, рисующих устройство «общества» в мире богов, но, конечно, переносящих туда привычные, земные условия своего времени или времени ближайших предков [II, ЗО; III, 3; 32; 34].
Шумерские «былины» дошли до нас в копиях начала II тысячелетия до н. э., а впервые были записаны, вероятно, в конце III тысячелетия до н. э., однако сложение их, несомненно, по крайней мере частично, относится к РД II и III. Из них мы узнаем, что лугаль или эн не мог

Раннединастический период в Двуречье и Эламе

Месопотамские колесницы середины III тысячелетия до н. э.:

а)              двухколесная колесница, деталь рельефа из Ура;
б)              серебряный распределитель вожжей, из гробницы Пу-абиt Ур;
в)              четырехколесная боевая колесница, деталь перламутровой инкрустации «штандарта» из Ура;
г)              четырехколесная боевая колесница, реконструкция по глиняным моделям из Киша и перламутровым инкрустациям из Мари;
д)              реконструкция колесницы по рельефу из Ура (см. ил. 58а) (реконструкции М. В. Горелика)
принимать важных решений без ведома и согласия совета старейшин и одобрения народного собрания; есть основания предполагать, что назначение нового вождя или жреца-правителя, хотя и производилось из числа членов определенного знатного рода, нуждалось в утверждении органов «номового» самоуправления, а при случае он мог быть этими органами и низложен. Совет старейшин и народное собрание были органами общинными, а храмовое хозяйство и его люди ко времени РД III обособились от них и находились уже вне их компетенции; поэтому ни совет, ни народное собрание отныне никогда более не упоминаются в документах храмовых архивов.
«Былины» дают нам представление и о вербовке военных отрядов. Первоначально они формировались из свободных общинников, добровольно следовавших за лугалем в поход. Так, в песне о походе Гильга- меша против чудовища Хувавы за кедром добровольцы — «граждане (букв, сыновья) общины» (думу-уру), но набирались они не из «имеющих дом» (э-туку) и «имеющих мать» (ама-туку), а из «одиночек», «мужчин одной головы» (нитах-саиг-аш), очевидно холостяков, оторвавшихся от большесемейного хозяйства—«дома» (а), или тех, без которых «дом» почему-либо временно мог обойтись. Дружины добровольцев, вероятно, содержались лугалем за его счет; по мере учащения военных столкновений они становились постоянными. Не с этой ли необходимостью содержать собственных воинов связана скупка земель лугалями и другими людьми из самой крупной знати (сравните, например, упоминавшийся уже документ лугаля Энхенгалы из Лагаша)? Есть и другие подобные документы. По мере того как вожди прибирали к своим рукам и храмовые хозяйства, дружинники стали набираться и из персонала (клиентов) храма, который тоже не имел «дома», поскольку паделы выдавались не большой семье («дому»), а каждому индивидуально. Ополчение всех мужчин общины выступало, как уже упоминалось, по-видимому, в редких, особо важных случаях.
Укрепление знати неизбежно должно было сопровождаться резким обеднением массы членов общин. Признаки социального неблагополучия в общинах, как мы видели, заметны уже на этапе РД II. А значит, отдача себя под покровительство храма и лугаля, считавшаяся вполне почетной, должна была явиться выходом из положения для все более, многочисленных маломощных лиц — младших сыновей, уходивших из- под патриархальной власти большой семьи, людей, разоренных стихий-

Месопотамское войско Раннединастического периода, середина III тысячелетия до н. э.:

а)              щитоносная фаланга, деталь «Стелы коршунов», Нгирсу (Телло);
б)              тяжелая пехота в плащах с бляхами, деталь перламутровой инкрустации «штандарта» из Урч;
в)              пехота, деталь «Стелы коршунов», Нгирсу (Телло)

Шумерское войско середины III тысячелетия до н. э. в бою (реконструкция М. В. Горелика), по изображениям на «штандарте» из Ура, «Стеле коршунов» из Нгирсу (Телло) и по археологическим находкам оружия (см. ил. 57—59)

ными и общественными бедствиями или просто ожидавших от работы в храме больших материальных благ, а от участия в походах дружины — почестей и наживы. Под защиту храмов стекались, как уже говорилось, и люди из соседних общин. Все такие люди попадали в полную хозяйственную зависимость либо от храма, либо от лугаля. Может быть, сначала часть из них сохраняла землю также и в общине, но в конечном счете все они отрывались от общины совершенно. Таким образом, создавалась значительная общественная группа служащих храму или лугалю землепользователей, лишенных собственности на все средства производства и получавших их только под условием службы. Эта группа зависела от лугаля и до поры до времени являлась его основной опорой и ядром войска, независимым от общины.
Однако во времена РД III этот процесс еще не завершился. Большое значение продолжала иметь общинная олигархия, надо думать представленная в совете; сюда входили в первую очередь служители культа, которые все еще контролировали храмовые хозяйства. Так назревало соперничество между военным вождем-правителем (царем), опиравшимся на дружиппое войско из своих клиентов, и общинной олигархией, включавшей остальных общинных должностных лиц и жрецов. Правитель сам был и жрецом, и военачальником «номовых» сил и поэтому в какой-то степени был связан органами общинного самоуправления, если не прямо подчинен им; зато в качестве союзного военачальника он уже не был связан с хозяйственными и политическими «внутриномовыми» обязанностями и полномочиями. Этим, вероятно, объясняется падение престижа титула «эн», а затем и «энси» и стремление правителей носить титул «лугаль». Военное объединение не имело и по самому своему существу не могло иметь коллективных органов общинного самоуправления; такие органы были связаны с нуждами каждого отдельного «нома», исторически складывались внутри них и освящались местными «номовыми» религиозно-магическими событиями и культами, поэтому они не могли влиять на деятельность союзного военачалышка-гегемона. Правитель начинал понемногу противопоставлять им должностных лиц, назначенных им самим и ответственных только перед ним.
Не следует забывать, однако, что внутри «номов» помимо борющихся групп — общинной олигархии и жречества, с одной стороны, и правителя, опирающегося на дружипу из своих, а позже и храмовых клиентов, — с другой, — имелся еще один общественный фактор: рядовые члены об-

щин, образовывавшие ополчение. Победа той или иной группы во многом зависела и от их позиции.
В свете этих соображений станут более понятными события периода РД III. За это время в стране произошло много важных хозяйственных и политических изменений. Мы уже говорили об усовершенствовании сельскохозяйственных орудий. В течение этого же и начала последующего периода была расширена ирригационная сеть страны, особенно в ее северной части. Здесь помимо существовавших двух рукавов — Евфрата и Ирнины — было прокопано (а может быть, частично возобновлено) несколько новых.
Теперь от Евфрата ответвляются в юго-западном направлении рукава Арахту, Апкаллату и Ме-Энлйла, часть которых достигает полосы западных болот, а часть полностью отдает свои воды орошению. Затем шли собственно Евфрат, Ирнина и параллельно Ирнине — канал Зуби, бравший начало от Евфрата, выше Ирнины, и тем самым ослаблявший значение «номов» Киша и Куту. На этих рукавах образовались новые «номы»: на Арахту — Вавилон [ныне ряд городищ у города Хилле; общинный бог — Амаруту (Мардук)], на Апкаллату — Дйльбат (ныне городище Дейлем; общинный бог — Ураш), на Ме-Энлиле — Марад (ныне городище Ванна ва-ас-Са’дун; общинный бог — Лугаль-Марада) и Казаллу (общинный бог — Нумушда), на Зуби, в era нижней части, — Пуш. Новые каналы были отведены и от Итурунгаля, а также прорыты внутри «нома» Лагаш. Соответственно возникли и новые города. На Евфрате, ниже Нип- пура, вероятно базируясь на прорытые боковые каналы, также выросли города, претендовавшие на независимое существование и боровшиеся за источники воды. Можно отметить такой город, как Кисура (по-шумерски «граница», скорее всего граница зон северной и южной гегемонии?)г ныне городище Абу-Хатаб. Некоторые «номы» и города, упоминаемые надписями времени РД III, мы еще не можем локализовать.
Почти каждый правитель «нома» рвался теперь к установлению собственной гегемонии в стране. Однако на юге в начале периода РД III прочно господствовала I династия Ура, несмотря на ее временные неудачи; по-видимому, ей подчинялся и Ниппур. Лишь после Элили его сын Эн-Шакушана перенес столицу из Ура в Урук — может быть[****************] в связи с захватом Ура Эанатумом, правителем юго-восточного «нома» Лагаш. Эн-Шакушана начинает собой II династию Урука (она же, видимо, и II династия Ура?), цари которой носили титул «лугаль Страны* эн Шумера (или Урука)»; это, кажется, первое упоминание термина «Шумер» в исторических надписях. Титул показывает, что и на новом месте потомки богатых царей Ура продолжали претендовать на гегемонию над территорией всего шумерского культового союза. Судя па надписи, Эн-Шакушане удалось разгромить II династию Киша и взять в плен ее царя с семитским именем 'Энби-'Астар (около 2400 г. до н. э.?); «из имущества злого Киша» Эн-Шакушана принес дары храму Энлиля в Ниппуре. С этим эпизодом, видимо, связано кратковременное возвышение на севере города Хамази (о котором более ничего не известно), а особенно династии соседнего с Кишем Акшака, царь которого Зузу *, вероятно, присвоил титул «лугаль Киша». Из «датировочной формулы» Эн-Шакушаны видно также, что он воевал с городом Аккаде, эго первое упоминание в истории этого города, сыгравшего в дальнейшем важную роль.
Но в целом об истории различных «номов» Двуречья в это время и их недолговечных объединений то тем, то другим гегемоном у нас
имеются лишь отрывочные сведения. Исключение составляет только «ном» Лагаш, от которого дошло много надписей и документов; они позволяют довольно полно представить его внешнеполитическую и внутреннюю историю примерно с 2500 по 2312 г. до н. э. Правда, из Ура и Урука до нас дошло почти столько же надписей, однако они короче и не подкреплены архивными документами, которыми богат Лагаш. Его история позволяет нам получить некоторое представление о том, что творилось тогда в Нижней Месопотамии вообще.
Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться, что «ном» Лагаш был несколько изолирован от остальной страны. Поэтому, в частности, здесь еще долго совсем не встречаются восточносемитские надписи и почти нет восточносемитских имен собственных, столь распространенных в остальном Двуречье, особенно на севере; между тем мы знаем имена сотен лагашитов.
О древнейшей истории Лагаша нам известно мало. Поселения, а значит, и канал существовали здесь, однако, уже не позже чем на рубеже V и IV тысячелетий до н. э. Несколько надписей времени ПП II и РД I пока не поддаются чтению. В Раннединастический период столица «нома» была перенесена иЗ собственно Лагаша в Нгирсу. До начала РД III нам известны всего два правителя Лагаша: лугаль Энхенгала и один энси, подчиненный лугалю Месилиму.
Новая династия, при которой количество письменных источников резко возрастает (условно называемая I династией Лагаша), начинается с Ур-Нанше (или Ур-Нази) — может быть, младшего современника Ме- санепады в Уре (после 2500 г. до н. э.). На своем рельефе Ур-Нанше изображен не один, как это стало обычным при правителях позднейшего времени, а в окружении сыновей, родичей и высшей знати. Ур-Нанше, который был родом из маленького села, принял титул лугаля. Его отец правителем вообще не был, а сам он получил свой титул, очевидно, в связи с передачей каких-то временных чрезвычайных полномочий, потому что его сын и внуки носят только титул «энси». Основная деятельность Ур-Нанше состояла в восстановлении старых и сооружении новых каналов и плотин, в постройке городских стен, а также храмов в разных общинах лагашского «нома». Ур-Нанше вел морскую торговлю со странами по Персидскому заливу, вероятно, через гавань Гуаба связанную с Лагашем и Нгирсу каналом (по которому можно было бурлачить груженые ладьи), а с морем — лагуной. В одной своей надписи Ур-Нанше сообщает, что «избрал жребием... мужа (или: ,,мужей“) богини Нанше», возможно, для осуществления «священного брака» (как видно, в Лагаше этот брак еще не стал прерогативой правителя). Не был Ур-Нанше и верховным жрецом главнейших храмов Лагаша: ими управляли особые жрецы-санга (титул «санга» отныне становится культовым).
«Выходпть» за пределы «нома» лагашские правители начинают при внуке Ур-Нанше — Эанатуме (около 2400 г. до н. э.), вступившем в соперничество за гегемонию в стране с Уруком-Уром, Кишем, Акша- ком и другими «номами». В правление Эанатума произошел конфликт между Лагашем и соседней Уммой из-за плодородной полосы Гуэден, разграниченной когда-то третейским судом еще кишского гегемона Ме- силима. Современник Эанатума, Уш[††††††††††††††††], энси Уммы, прибег к помощи Киша, под гегемонией которого к тому времени находился его город, а формально, вероятно, также и Лагаш. В период войны с Уммой Эана- тум имел титул лугаля, как видно свидетельствовавший о получении им чрезвычайных (военных) полномочий. Эанатум в этой войне, несомненно, возглавлял не только свою дружину, но и ополчение всех граждан Ла-

Бог Нин-Нгирсу умерщвляет пленных, деталь кСтелы коршунов», Нгирсу (Телло), около 2400 г. до н. э.

гаша: битва с Уммой была столь кровопролитной, что погибли тысячи вражеских воинов (о большом числе сражавшихся свидетельствует и изображение на так называемой «Стеле коршунов», воздвигнутой в память битвы). В дальнейшем Эанатум носил всегда только титул «энси», зато в его титулатуре впервые начинает подчеркиваться родство правителя с богами: «Эанатум, энси Лагаша, имя, призванное (богом) Энли- лем, наделенный силой (богом) Нин-Нгирсу, избранный (богиней) Нанше, вскормленный священным молоком (богини) Нинхурсанг, названный добрым именем (богиней) Инаной, наделенный разумом (богом) Энки, любимый (богом) Думузи, слуга (бога) Хендурсанга, любимый друг (бога) Лугальуруба [‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡]». Перечисленные боги — либо общешумерские (Энлиль, Нинхурсанг), либо боги отдельных общин «нома» Лагаш.
В результате войны против Уммы Эанатум расширил территорию Лагаша, а также заставил присягнуть ему на верность Энакале, нового правителя Уммы, и обложил уммийцев данью примерно в 300 тыс. л ячменя в пользу храмов богов Нин-Нгирсу и Нанше (или Нази).
Военные походы энси Эанатума продолжались и после. Его надписи называют целый ряд покоренных им городов; к сожалению, большинство из них не поддается пока локализации, но среди них были, во всяком случае, Адамдун, одно из важнейших «номовых» государств Элама* а также Урук и Ур. В Уруке Эанатум не удержался, но зато закрепил за собой Ур, судя по найденной там его надписи. На Итурунгале кроме Уммы ему подчинялся Адаб, вероятно вступивший с Эанатумом в союз. Нам известны по надписям лугали и энси Адаба, но никто из них но отличался особым могуществом. Герой Лугальанемунду, царь Адаба, который, согласно «Царскому списку», жил приблизительно в это время и, по легенде, покорил «четыре страны света», видимо, относился к области мифологии, подобно Лугальбанде, Этане и т. д. Эанатуму удалось, вероятно, уже в конце своего правления разгромить Акшак и убить его царя Зузу, после чего он присвоил себе кроме звания энси Лагаша еще и титул «лугаль Киша». Однако Ниппуром и отрезком Евфрата от Нип- пура до Урука Эанатуму овладеть не удалось. Тем не менее каким-то признанием в Ниппуре он пользовался, потому что уже гораздо позже ему оказывалось посмертное почитание в этом священном городе вместе с Хатанишем, единственным царем династии Хамази.

Шумерский гражданин на строительной повинности, деталь рельефа правителя Ур-Нанше, Нгирсу (Телло), XXVI в. до н. э.

Несмотря на победу Эн-Шакушаны над 'Энби-’Астаром, царем Киша, а Эанатума — над Зузу, царем Акшака, оба северных царства сохранили свое существование. Новую, III—IV[§§§§§§§§§§§§§§§§] династию Киша основала некая Ку-Баба, оставившая по себе яркую память в легенде, которая считала, что первоначально она была содержательницей питейного заведения. Возможно, что некоторые черты ее образа впоследствии легли в основу сказаний о вавилоно-ассирийской царице Семирамиде. Шумерская историческая традиция считала Ку-Бабу современницей акшакского царя Пузур-Сумукана, сына Зузу, а поскольку известно, что внук ее жил в последней четверти XXIV в. до н. э., то, вероятно, время ее правления приходится на период вскоре после 2400 г. (отсюда и следует, что Эанатум, живший примерно на поколение раньше, начал править около 2400 г.).
В Лагаше при Эанатуме и его преемниках продолжается строитель- Ил. 62 ство городских стен, каналов, бассейнов и храмов, а также хозяйственных сооружений при храмах. Могущество правителя во внутренней жизни Лагаша явно растет.
После Эанатума в Лагаше правил его брат Энанатум I, а за ним — энси Энметена [*****************], оставивший, между прочим, довольно длинную надпись на глиняном конусе, посвященную истории взаимоотношений Лагаша с соседней Уммой со времен Месилима. Из Ниппура дошла другая надпись Энметеиы, повествующая об избрании его «рукой бога» (Эн- лиля) «из 3600 мужей» [†††††††††††††††††]. По-видимому, и эта формула, и другие подобные имеют в виду избрание народным собранием с утверждением избрания оракулом бога; но так как надпись найдена в Ниппуре, то не совсем ясно, идет ли речь об избрании Эпметены в «номе» Ниппур или в «номе» Лагаш. Ниже мы еще вернемся к этому вопросу.
Надпись «Конуса Энметены» сообщает, что уммийцы, так и недоплатив обещанной Эанатуму дани, уничтожили межевые камни и заняли спорную территорию на поле Гуэден. Началась война между Энанату- мом I и Ур-Лумой, сыном Энакале, лугалем Уммы (впрочем, лагашские надписи всегда называют уммийских правителей только титулом

Раннединастический период в Двуречье и Эламе

«энси»); эту войну после Энанатума I продолжал его сын Энметена. Расправившись с Ур-Лумой, он поставил править в Умме некоего Иля, жреца из общины Забалам, расположенной выше Уммы, у ответвления от Итурунгаля лагашского канала И-Нина-гена, но и Иль недолго оставался в покорности.
С Уруком Энметена жил в дружбе; он называет своим «братом» ур- ского царя и урукского эна Лугалькицгенешдуду, который носил также и титул «лугаль Киша», хотя в Кише в это время (т. е. еще до воцарения Ку-Бабы) был собственный правитель, правда только с титулом «энси» (некий Ухуб, победитель царя династии Хамази). «Царский список» упоминает отдельно II династию Урука (Эн-Шакушана, сын Элили) и II династию Ура (Лугалькингенешдуду, Лугалькисальсй и еще одного царя), но все эти цари носили одинаковый титул урских лугалей и энов Урука (или Шумера). Возможно, столица урукско-урского государства время от времени переносилась то в тот, то в другой город. На севере кроме правителей Киша продолжали действовать и цари Акшака, несмотря на гибель Зузу в войне с Эанатумом. Помимо Лагаша, Киша, Акшака и Ура-Урука, правители которых все претендовали на гегемонию, в стране существовало множество других городов, имевших своих энси и лугалей.
В самом Лагаше Энметена не был полным хозяином: рядом с ним еще возвышается фигура Дуду, верховного жреца-санга главного бога Нин-Нгирсу; Дуду даже составлял надписи от собственного имени; некоторые документы имеют двойную датировку: по именам и Энметены и Дуду. Но и Энметена имел прямое отношение к храмам: до нас дошел текст об учреждении Энметеной нового храма (богу Энлилю) на ранее не осваивавшейся земле.
Возможно, как мы увидим ниже, Энметена провел некоторые мероприятия, направленные главным образом на (временное?) ослабление тягот поборов и повинностей, а также долгов и недоимок, лежавших на известных группах населения, а может быть, и некоторые законодательные реформы (реформировалось, несомненно, обычное, неписаное право).
Энметена правил лет двадцать и умер около 2340 г. до н. э. или несколько позже. После короткого правления его младшего (?) сына[‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡‡], Энанатума И, правителем Лагаша с титулом «энси» становится Энен- тарзй, преемник Дуду на должности верховного жреца, заступивший его место еще при Энметене, и, вероятно, сын Дуду. С этого времени происходит слияние храмовых хозяйств важнейших богов Лагаша — Нин- Нгирсу, его жены Бабы, их детей — богов Игалима и Шулынагана, а также, возможно, богини Нгатумду — с личным хозяйством энси и его жены. Такое положение вызывало в некоторых кругах жителей Лагаша недовольство, которое в конце концов привело к попытке переворота.

<< | >>

↑

Источник: М. А. КОРОСТОВЦЁВ и др.. ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. 1983

Еще по теме Третий этап Раннединастического периода:

- Альтернативная история - Античная история - Архивоведение - Военная история - Всемирная история (учебники) - Деятели России - Деятели Украины - Древняя Русь - Историческая литература - Историческое краеведение - История Востока - История древнего мира - История Казахстана - История наук - История науки и техники - История России (учебники) - История России в начале XX века - История советской России (1917 - 1941 гг.) - История средних веков - История стран Азии и Африки - История стран Европы и Америки - История стран СНГ - История Украины (учебники) - История Франции - Методика преподавания истории - Научно-популярная история - Новая история России (вторая половина ХVI в. - 1917 г.) - Периодика по историческим дисциплинам - Публицистика - Современная российская история - Этнография и этнология -