3. Отчуждение и овеществление

Иррационализм торжествует у Адорно всюду. Господствует он и над его концепцией просвещения. Сточки зрения Адорно, «не только идеальная, но и практическая тенденция к самоуничтожению присуща рациональности с [самого] начала...»120. Но когда Адорно иллюстрирует этот полуэкзистенциалистский тезис фак- том превращения французского материализма в позитивизм, а затем деградации последнего, то эта иллюстрация вопреки желаниям автора показывает не то, что он хочет, а именно не правоту его рассуждений об изначальной будто бы поврежденности разума, рассудка, мышления, логики, а истину точно доказанного историческим материализмом положения о загнивании буржуазной культуры по мере утраты господствующим классом капиталистического общества своей былой прогрессивности.

Переход в противоположное в смысле обнаружения как моментов истины за мистификациями, так и рождения новых мистификаций за моментами истины происходит у Адорно, кстати говоря, то и дело. Так, когда Адорно намечает для доказательства своего тезиса о самоизвращении разума параллель политического характера, он производит идеалистически-спекулятивное перевертывание действительного положения вещей: модель движения от демократии к «тоталитаризму» описывается им посредством внеклассовой и крайне неконкретной терминологии121. Утверждая, что «на службе современности просвещение превращается в тотальный обман масс»122, Адорно придает мистифицирующий вид этому обвинению: он упорно избегает точных координат его, хотя в 1947 г. и в переизданной в 1969 г. книге его смысл никак не мог оставаться тем же, что в рукописи 1944 г. Туманность, неопределенность и неконкретность объективно по своим результатам служат все-таки достаточно конкретной задаче: атаковать реально существующий социализм, в адрес которого Адорно отнюдь не скупился на враждебные выпады в довоенные, а тем более в послевоенные годы.

Критика просвещения была для Адорно одним из частных вариантов развернутого им наступления на понятие социального прогресса вообще. За четыре года до издания «Негативной диалектики», в докладе в Мюнсте- ре (1962) Адорно заявил, что прогресса вообще не существует, а движение истории подобно великану, растоптавшему все на своем пути. Прогресс, говорил он, есть выход из собственных рамок, «прогресс происхо- дит там, где он оканчивается»1. Итак, перед нами схема самоотчуждения разума и социального прогресса.

Об отчуждении и самоотчуждении Адорно писал много, близка эта тема также Маркузе, Хоркхаймеру, Ха- бермасу и Фромму. Маркузе даже раньше всех обратился к данной теме. В статьях начала 30-х годов он занялся интерпретацией «Экономическо-философских рукописей 1844 года» Маркса, утверждая, что отчуждение труда будто бы выводилось Марксом из свойств человеческой природы вообще и в такой трактовке составило предмет «истинной» философии марксизма. «Итак, — писал Маркузе, — речь идет о фактах, касающихся человека как человека (а не только как рабочего, субъекта хозяйства и т. ,п.), о событиях не только в истории экономики, но и в истории человеческой сущности и ее действительности... уже в сущности человека заложено «отчуждение»»2.

Но истоки модели абстрактно-антропологического извращения «Экономическо-философских рукописей» с противопоставлением молодого Маркса зрелому и Маркса в целом Энгельсу уходят в начало 20-х годов. Уже в работе Лукача «История и классовое сознание» (1923) содержался тезис о том, что история человечества есть история отчужденного овеществления (отождествленного Лукачем с опредмечиванием и отчуждением), так что сущность исторического материализма сводилась к содержанию параграфа, посвященного товарному фетишизму. Отчуждение, заявлял Лукач и позднее, есть «центральная проблема времени, в котором мы живем»3.

Порицание всякого овеществления и всякой предметности, будто бы в принципе совпадающих с отчуждением, послужило одним из главных теоретических источников концепции антропологической изначальности и неискоренимости отчуждения не только у теоретиков Франкфуртской школы, но и у многих других новейших буржуазных извратителей марксизма вроде М. Хайдеггера и Ж.-П. Сартра, Ж. Ипполита и И.

Th. W. Adorno. Stichworte. Kritische Modelle 2. Frankfurt a.M., 1969, S. 37. 2

H. Marcuse. Neue Quellen zur Grundlegung des historischen Materialismus. Interpretation der neuveroffentlichten Manuskripte von Marx —«Die Gesellschaft». Berlin, 1932, N 8, S. 140, 153; «Zum Problem der Dialektik».—«Die Gesellschaft», 1931, N 12. 3

G. Lukacs. Geschichte und Klassenbewufitsein... (2. Aufl.). Berlin, 1968, S. 23.

Р. Гароди и Г. Петровича123. Отождествление овеществления с отчуждением означает увековечивание отчуждения, в отношении содержания отчуждения это означает выхолащивание из отчужденных социальных состояний такого их существеннейшего момента, как эксплуатация человека человеком.

Все это мы найдем у Адорно в концентрированном виде. Для него отчуждение — это не только «неустанное саморазрушение просвещения»124 и самоистребление буржуазной рациональности как идеологии, но и всеобщий тотальный процесс деградации человечества. Отчуждение— это источник «негативного, разрушительного»125, превратившего людей в «умнейших зверей», которые «отчуждены друг от друга и от природы радикально...»126.

Отчуждение, с точки зрения Адорно, имеет свою причину в глубинном самоотчуждении человека, а последнее извечно. Так что даже сам термин «самоотчуждение» в смысле процесса не выражает сути дела: незачем становиться отчужденным тому, что таково уже с самого начала127.

Адорно любит становиться в позу независимого мыслителя, и в его сочинениях мы не встретим, пожалуй, упоминания ни об одном старом или и новом крупном философском течении, по адресу которого он не делал бы пренебрежительных и иронических замечаний. Но связь воззрений Адорно с многими из них несомненна; в данном случае мы имеем в виду экзистенциалистов с их схемой двойного (или тройного) отчуждения, согласно которой «подлинное отчуждение, строго говоря, выступает в функции... преодоления отчуждения»128. Как и экзистенциалисты, Адорно считает, что преодолеть отчуждение, строго говоря, невозможно и «всякое преодоление также и нигилизма... всегда хуже, чем преодоленное» 129.

Адорно очень неточно перелагает взгляды Маркса на товарный фетишизм и направляет их против Лукача, но не с целью защиты теории Маркса, а для того, чтобы занять позицию третейского судьи между ними и без больших усилий приобрести «теоретический капитал». Но ссылки на Маркса — это видимость: сконцентрировав все виды отчуждения в абстрактном принципе тоталитарного политического насилия он полностью порывает с социально-классовым анализом и создает широкие возможности для того почти безудержного жонглирования «алиенирующей» терминологией, которое столь свойственно сторонникам «критической теории общества». Адорно ссылается на Маркса, но говорит языком и мыслит понятиями Ницше и Хайдеггера.

В унисон с романтическими атаками Хайдеггера на мир цивилизации и техники Адорно рассуждает об отчуждении человека от природы. «Просвещение, — писал он, — это более чем просвещение, это природа, воспринимаемая в ее отчуждении»2. И он повторяет все те тирады против «индустриального», «технического» и «урбанистического» отчуждения, которые мы найдем у О. Шпенглера, А. и М. Веберов, Т. Литта и многих других буржуазных философов и социологов XX в. и которые в несколько иных вариантах выступают у других теоретиков Франкфуртской школы — Э. Фромма и Г. Маркузе3.

Выступают они и у Хабермаса, популяризирующего тезис, что техника стала «оковами освобождения»4. Выводя антагонизмы капиталистического строя из структуры биологических инстинктов, Хабермас обращается к фрейдистским мотивам, отождествляющим отчужденнее отсутствием или недостатком чувственных удовольствий. Эти мотивы присущи Адорно и Маркузе. 1

Ср.: «Сущность отчуждения есть альтернатива, которой неизбежно противостоит другая — альтернатива господства» («Dialektik der Aufklarung», S. 38). Смысл этой формулы Адорно сводится не только к тому, что над отчужденным человеком господствуют, но и к тому, что упразднение отчуждения означает не завоевание свободы, а превращение тех, кто был прежде отчужден, в новых господ и угнетателей. Само господство есть неистребимое отчужденное состояние. 2

М. Horkheimer, Th. W. Adorno. Dialektik der Aufklarung, S. 46. 3

См. критику разных вариаций на тему «технического» отчуждения в кн.: Я. Ley. Damon Technik? Berlin, 1961. 4

J. Habermas. Technik und Wissenschaft als «Ideologie» (3. Aufl.). Frankfurt a.M, 1969, S. 50, 54 u.a.

В освещении проблемы самоотчуждения человека Адорно более пессимистически настроен, чем все его единомышленники, которые уповали хоть на что-то, например Маркузе — на сексуальные скандалы хиппи. Адорно не уповает ни на что; полная безысходность — вот финал его «негативной диалектики» в этом вопросе, как, впрочем, и во всех других.