После Отечественной войны в России осуществлялся политический курс «евангелического государства». В этом плане характерна деятельность Российского Библейского общества (см. выше) и учрежденного своеобразного Соединенного министерства—Министерства духовных дел и народного просвещения (24 октября 1817 г.
- 1824). Это была самая крупная реформа высшего управления Русской Православной Церкви после образования Священного Синода. Летом 1817 г. Александр I поручил А. Н. Голицыну, который в своем лице объединял руководство Св. Синодом, Главным управлением духовных дел иностранных исповеданий и Министерством просвещения (в августе 1816 г. назначен исполняющим обязанности министра), разработать проект соединения всех трех ведомств. А. Н. Голицын должен был руководствоваться тем, «чтобы христианское благочестие состояло всегда основанием истинного просвещения, а просвещение способствовало сему благочестию»190. В конце августа А. Н. Голицын рапортовал о выполнении поручения. 24 октября 1817 г. был издан манифест «Об учреждении Министерства духовных дел и народного просвещения». Было создано два департамента. Первый из них — Департамент духовных дел — был новым образованием; вторым департаментом стал Департамент народного просвещения (бывшее министерство). Структур, связующих департаменты, не было, их управление соединялось в руках министра А. Н. Голицына. 19 ноября 1817 г. был издан указ: «князю А. Н. Голицыну быть министром духовных дел и народного просвещения». В Св. Синоде министру отводился специальный стол, за которым было место и для обер-прокурора. Министр должен был утверждать все решения Св. Синода. Обер-прокурором Св. Синода стал вице-президент Библейского общества князь П. С. Мещерский. В целом А. Н. Голицыну удалось идеально наладить работу Св. Синода и усовершенствовать делопроизводство. В то же время юридически положение Св. Синода в Соединенном министерстве не было четко определено, что могло создать условия для произвола министра. Не исключались и последующие преобразования, которые могли бы представлять опасность для церкви. Департамент духовных дел разделялся на четыре отделения: «1) по делам Греко-Российского вероисповедания (ведало делами Св. Синода; в него входило два стола); 2) по делам Римско-католического, Греко-Униатского и Армянского вероисповеданий; 3) по делам всех Протестантских вероисповеданий; 4) по делам Еврейской, Магометанской и прочих вер нехристианских». Историк Е. А. Вишленкова отмечала: «Традиционные формы управления конфессиями (Св. Синод, Римско-католическая духовная консистория, протестантские консистории) оставались прежними, но их высшие управления были сведены в Департамент духовных дел Соединенного министерства. При этом в управлении всеми христианскими церквями применялись одинаковые принципы»191. Позиции господствующего вероисповедания были поколеблены. Оно на практике было приравнено к другим христианским конфессиям. Св. Синод утратил свое уникальное положение. Историк Ю. Е. Кондаков заключает: «Возросло значение высших управлений прочих христианских церквей. Теперь они были приравнены к православному вероисповеданию общим главой департамента и министров. Идея о равенстве всех подданных перед государственной властью вне зависимости от их вероисповедания, несомненно, была заимствована из европейского опыта»192. Россия окончательно оформилась как страна с многоконфессиональным населением. Вторым департаментом Соединенного министерства стал Департамент народного просвещения, который возглавил секретарь Библейского общества В. М. Попов. Собственно Министерство народного просвещения осталось в прежнем виде. При Попове подвизались его печально известные помощники М. Л. Магницкий и Д. П. Ру- нич. Последовал, как принято считать, разгром Казанского (1819) и Петербургского (1821) университетов, из которых были уволены свободно мыслящие профессора. Впрочем, по идеологическим причинам было уволено не так уж много преподавателей. Весьма колоритной фигурой этого времени был Михаил Леонтьевич Магницкий. Справка Михаил Леонтьевич Магницкий (1778-1844) — правнук Леонтия Филипповича Магницкого, педагога Математико-навигацкой школы, автора учебника «Арифметика». В возрасте трех лет записан в Лейб-гвардии Преображенский полк. Образование получил в Благородном пансионе при Московском университете. Писал стихи. Был третьим по набранным баллам выпускником. В 1795 г. поступил на службу в гвардию. Дослужился до капитана, переведен в Коллегию иностранных дел (1798-1803); служил в Вене и Париже. По возвращении в Петербург в 1803 г. поступил на службу в МВД (1803-1810), статс-секретарь Департамента законов Сената. В это время сблизился с М. М. Сперанским и был введен им в ложу «Полярная звезда». В 1804 г. по поручению Александра I провел секретную ревизию во Пскове; в 1810 г. Александр приблизил его к себе в качестве статс-секретаря департамента законов в Госсовете с пожалованием в действительные статские советники. С 1811 г директор Комиссии составления военных уставов и уложений при Военном министерстве. Под его руководством в 1812 г приняты акты: «Учреждение Военного министерства», «Учреждение для управления большой действующей армией» и «Временный наказ Военному министерству», действовавший до 1831 г. После ссылки покровителя Магницкого М. М. Сперанского 17 марта 1812 г. М. Л. Магницкий был объявлен государственным преступником и отправлен в изгнание в Вологду. В ссылке его жена потеряла здоровье, дочь умерла. 30 августа 1816 г. он был назначен вице-губернатором в Воронеж и с 1817 г фактически выполнял функции губернатора. Указом от 14 июня 1817 г. он уже на должности гражданского губернатора в Симбирске, где проявил себя как ловкий, распорядительный администратор, поддерживающий отношения с М. М. Сперанским. С начала 1819 г. он снова на руководящей должности как член Главного правления училищ—органа, признанного направлять всю деятельность Министерства духовных дел и народного просвещения. В феврале того же года ему поручено произвести ревизию Казанского университета. В 1820-1816 гг. — попечитель Казанского учебного округа. В начале 1826 г. Николай I отправил его в отставку вместе с Д. П. Ру- ничем. Он был обвинен в растрате казенных денег, что потом доказано не было. На его имущество был наложен секвестр, а сам Магницкий сослан в Ревель, где, по свидетельству П. А. Вяземского, «затронул не одно женское сердце». В начале 1831 г подал Николаю I записку «Обличение всемирного заговора против алтарей и тронов публичными событиями и юридическими актами». В записке он указывал, что благодаря М. М. Сперанскому проповедь «иллюминатства» велась в России с «адскими ухищрениями». Впервые участниками «мирового заговора масонов» были представлены евреи как «деморализующая сила». В 1834 г., по просьбе сына, служившего на юге в гвардейской кавалерии, переведен в Одессу, где установил связи с М. С. Воронцовым. В 1839 г ему предписано переехать в Xерсон, а в 1841 г Воронцов исходатайствовал у императора разрешение на возвращение его в Одессу, где он стал получать пенсию и через три года умер. Историк А. Ю. Минаков констатирует, что имя М. Л. Магницкого стало восприниматься как «символ торжества мракобесия, обскурантизма и реакции. Общим местом стало обвинение в исключении лучших профессоров»193. В действительности же его эволюция отражала лишь общие колебания правительственного курса. С точки зрения власти нельзя было допустить, чтобы университеты стали «гнездом крамолы». Карьера Магницкого знала взлеты и падения, а сам он из либерала стал консерватором-охранителем и реакционером. В 1819 г. был поставлен вопрос о преобразовании университетов как рассадников революционного духа. Новый покровитель М. Л. Магницкого А. Н. Голицын, получив записку о крайне запущенном состоянии Казанского университета, направил его в Казань с ревизией. Магницкий очень ответственно отнесся к поручению, составив отчет на 5 тысячах страниц. Итоговый отчет о ревизии Казанского университета обрисовал вопиющие недостатки, злоупотребления и должностные преступления (воровство, фальсификация экзаменов). В отчете присутствовали лишь акценты консервативности или реакционности. В частности, Магницкий отмечал отсутствие в учебных программах Закона Божия и наличие духа деизма. Некоторые из профессоров были уволены, но в основном по причинам преклонного возраста, низкой квалификации, пристрастия к алкоголю. В то же время Магницкий выделил в качестве выдающихся ученых математика Н. И. Лобачевского и астронома И. М. Симонова, участника полярной экспедиции Ф. Ф. Белинсгаузена и М. П. Лазарева. Предложения по совершенствованию деятельности университета также в основном были конструктивными и расширяли его инфраструктуру. Предлагалось укрепить гимназию, готовить в ней учителей, образовать пансион для «благородного юношества», татарское училище, медико-хирургический институт с анатомическим театром. В дальнейшем Магницкий вынашивал прожектерские планы создания в Астрахани Института восточных языков, чтобы начать сношения «с учеными сословиями Индии». После ревизии, в июне 1819 г., Магницкий был назначен попечителем Казанского учебного округа и занимал эту должность до опалы в 1826 г. Инструкция предписывала ему ввести в университете преподавание «богопознания и христианского учения». Магницкий рьяно взялся за дело, изложив принципы консервативной реформы университетов в инструкции директору Казанского университета от 17 января 1820 г. Главной целью объявлялось воспитание «верных сынов Православной Церкви, верных подданных Государю, добрых и полезных граждан отечеству». Предписывался ввести строгий надзор за студентами. В основе преподавания всех наук, говорилось в инструкции, «должен быть один дух Святого Евангелия». Например, в курсе истории профессор обязан был проследить роль христианства и христианской церкви, показать, что «Отечество наше в истинном просвещении упредило многие современные государства».
Кроме того, профессор истории должен был «распространяться о славе, которое Отечество наше обязано Августейшему дому Романовых... и достопримечательным происшествиям настоящего царствования»194. Автономия университета была ликвидирована, выборность профессоров отменена. Студенты были распределены не по курсам, а по «разрядам», в зависимости от степени «нравственного содержания». К первому разряду относились «отличные», «весьма хорошие» и «хорошие» студенты; ко второму — «испытуемые», «посредственные», «исправляемые». Третьим был разряд «находящихся под особым надзором». Студенты разных категорий жили на разных этажах и встречались только на лекциях или по билету надзирателя. Доступ в университет посторонних лиц был ограничен; впервые в истории образования в России стала практиковаться такая мера, как отправка студентов в солдаты без суда и следствия. Ей подверглись двое студентов за неумеренное употребление спиртных напитков. Свои взгляды М. Л. Магницкий выразил в записке «О народном воспитании», которую представил Александру Павловичу 7 ноября 1823 г. Таким образом, начав как космополит и либерал, приблизительно с 1822-1823 гг. М. Л. Магницкий стал представителем учения, исходившего из убеждения в том, что Россия должна идти по самобытному пути развития. Он примкнул к ревнителям православия, «православной партии», противостоявшей «мистической партии», проводившей в жизнь идеи надцерковного «универсального христианства». Другой символической фигурой консервативно-реакционной политики Александра I в области просвещения стал Д. П. Рунич. Справка Дмитрий Павлович Рунич (1778-1860) — сын гражданского губернатора Владимира П. С. Рунича, получил домашнее образование; непродолжительное время служил в Семеновском полку и вышел в отставку в звании прапорщика. Занимался литературными переводами. Назначен секретарем-пере- водчиком при Венском посольстве (1797-1798), где познакомился с М. Л. Магницким, приняв у него должность. С 1800 г. он был в штате своего отца, Владимирского генерал-губернатора, 12 ноября 1804 г. вступил в Санкт- Петербурге в масонскую ложу «Умирающий сфинкс», где великим мастером был А. Ф. Лабзин. В Москве сблизился с Н. И. Новиковым. Благодаря поддержке масонов стал заместителем почт-директора. В 1812 г. после ареста начальника московского почт-директора Ф. П. Ключарева как «мартиниста» назначен московским почт-директором (1812, август - 1816, 11 февраля), затем, как и М. Л. Магницкий, член Главного правления училищ (1819-1826). После отставки С. С. Уварова — попечитель Санкт-Петербургского университета и Санкт-Петербургского учебного округа (1821-1826). Писатель по религиозным вопросам, мемуарист. Д. П. Рунич — признанный мистик и «мракобес» — не был выдающимся политическим или общественным деятелем. Первоначально был известен как активный масон. После Отечественной войны 1812 года в развитии его мировоззрения начался «Библейский» период, когда он активно участвовал в деятельности Московского отделения Библейского общества. Его речи, оформленные в виде двух брошюр, получили неоднозначную оценку властей. Бюрократические интриги привели к потере им должности, но с присвоением чина статского советника и причислением к почтовому ведомству с окладом 1200 руб. в год (как почт-директор он получал 1500 руб.). Период отставки стал пиком его литературного творчества. Ситуация изменилась с учреждением Министерства духовных дел и народного просвещения и пребывания в Москве в 1818 г. (где долгое время находился Императорский двор) А. Н. Голицына. Руководители Библейского общества вспомнили о Д. П. Руниче и пригласили его занять место директора департамента духовных дел (уже занятого). Д. П. Рунич терпеливо ждал, но, вероятно, негативную роль сыграла его принадлежность к масонской ложе. 8 марта 1819 г. Александр I подписал указ о назначении его членом Главного правления училищ с приличным окладом 3000 руб. в год. А. Н. Голицын известил его официальным письмом через неделю, 15 марта. Еще одним указом министру финансов за прошлую службу Рунича в должности почт-директора было приказано выдавать ему еще 3000 руб. ежегодно. Таким образом, по окладу он ничего не потерял по сравнению с постом директора департамента (6000 руб.), на который он так и не был назначен. Для сравнения обер-прокурор Св. Синода имел ежегодный оклад в 4000 руб., министр А. Н. Голицын получал 12 000 руб. После появления в новой должности Д. П. Рунич выступил против проекта устава Санкт-Петербургского университета, предложенного С. С. Уваровым, как якобы «германской системы», оторванной от жизни. Поводом для известной «чистки» Санкт-Петербургского университета послужил беспорядок, устроенный воспитанниками Благородного пансиона в январе 1821 г. А. Н. Голицын воспринял этот конфликт очень остро, он распорядился увеличить число гувернеров и ужесточить надзор за воспитанниками. Попечитель Санкт-Петербургского учебного округа С. С. Уваров (и ранее критиковавший нововведения в Казанском университете) не был согласен с этими решениями. 1 мая 1821 г. А. Н. Голицын сообщил Д. П. Руничу, что С. С. Уваров попросил его уволить от должности по состоянию здоровья. Так Д. П. Рунич был назначен на место Уварова попечителем Санкт-Петербургского учебного округа. Первым делом он решил тайно проверить конспекты профессоров университета на благонадежность; в этом начинании его поддержал А. Н. Голицын, который писал ему: «Вы хозяин округа, вам одному и следует осматривать и представлять, что найдете и какие меры взять к исправлению злоупотреблений»195. После проверки конспектов были приостановлены лекции профессоров статистики (предмет которой понимался тогда более широко как народное хозяйство) К. Ф. Германа и К. И. Арсеньева, профессора всеобщей истории Э. В. Раупаха и профессора философии А. И. Галича. В ноябре 1821 г. прошло общее собрание университета, на котором рассматривались лекции обвиненных профессоров. Д. П. Рунич заявил, что исторические науки и философия преподаются в духе, противном христианству, а в умы студентов внедряются разрушительные идеи. В протоколе Главного правления училищ было записано: «В лекциях отвергается достоверность Священного Писания и находятся дерзкие хулы на распоряжения правительства... под видом обучения высшим наукам, систематически напитываемы были смертельной отравой для рассеивания по всему отечеству пагубных семян неверия, богоотступничества и мятежных правил»196. Так был дан ход «делу профессоров», суд над которыми прошел несколько инстанций вплоть до Комитета министров. Уволен был один Э. В. Раупах. Распространенное в литературе и учебниках утверждение, что были уволены и другие профессора, не совсем точно. А. И. Галич, К. Ф. Герман, К. И. Арсеньев и К. И. Лодий были только отстранены от преподавания, но продолжали числиться при университете и получать жалование. Кроме того, профессоров К. И. Арсеньева и К. Ф. Германа, обвиненных в пропаганде «маратизма» и «ро- беспьеризма», взял к себе на работу в Инженерное училище великий князь Николай Павлович. Интересно, что донос на него Магницкого в покровительстве либералам попал уже в руки императора Николая I. За точное следование инструкциям А. Н. Голицына и директора департамента М. В. Попова Д. П. Рунич был поощрен. 1 августа 1822 г. (день указа о запрещении масонских лож и тайных организаций) ему была назначена прибавка к жалованию (3600 руб. в год) и пожалованы на 12 лет в аренду три села, приносящие ежегодный доход 2090 руб. Положение Д. П. Рунича пошатнулось после падения А. Н. Голицына, когда 15 мая 1824 г. он «вышел» из вновь реорганизованного Министерства и остался «главным над почтовым департаментом». 25 июня 1826 г. Д. П. Рунич был уволен со службы и отдан под суд. Ему инкриминировались финансовые злоупотребления. На выделенные на ремонт университета деньги он якобы обновил только уборные и отремонтировал свою квартиру. Его и связанных с этими работами чиновников отдали под суд и взыскали с них потраченные деньги. Дальнейшую жизнь Д. П. Рунич посвятил изучению религиозной литературы и написанию многочисленных работ по истории церкви и богословию, большая часть которых не была опубликована. Он написал мемуары. В отличие от М. Л. Магницкого, перешедшего на сторону «православной» партии, Д. П. Рунич остался верен А. Н. Голицыну и убеждениям своей молодости. В его трудах сильна масонская составляющая. Впрочем, он был законопослушным чиновником и верноподданным. Исследовавший взгляды Д. П. Рунича историк Ю. Е. Кондаков пишет: «Биография Д. П. Рунича весьма характерна для представителей “просвещенного” и российского дворянства начала XIX в. Ориентируясь на Европу, российскую действительность своего времени они считали “ветхой” и “отсталой”. С тех же позиций оценивались Русская Православная Церковь и клир (духовенство). Учение, преподаваемое в масонских ложах, пропаганда Библейского общества, религиозные произведения европейских авторов пытались убедить россиян в том, что близится второе пришествие Иисуса Xриста. и в преддверие его религиозные учреждении должны быть “обновлены” В личной жизни и религиозной практике предлагалось вернуться к мистическому опыту первых христиан, а для общения с Богом отказаться от посредничества клира. Привыкшие еще с петровских времен равняться на Запад, многие представители высших классов российского общества благосклонно воспринимали эти идеи. Поэтому попытки “обновления” Русской Православной Церкви неоднократно предпринимались в царствование Александра I». Неоднозначная «смена вех» при Александре I привела к ожесточенной борьбе партий «либералов» и «консерваторов». Каждый по-своему характерные деятели в этой сфере, Д. П. Рунич и М. Л. Магницкий стали жертвами очередного изменения правительственного курса на рубеже царствований Александра I и Николай I.