«Конституционная дипломатия» Александра I, начатая в Финляндии в 1809 г., была продолжена во Франции. В 1814 г. во Франции восстанавливалась королевская династия Бурбонов, и устанавливалась конституционная монархия, основанная на синтезе сильной монархической власти и либерально-представительных институтов.
Король Людовик XVIII оставался носителем верховной власти со всей полнотой исполнительных функций, с правом назначения на все должности в государственном аппарате, армии, полиции, суде. Он имел право законодательной инициативы и издания законов, а законопроект, принятый парламентом, становился законом только после утверждения королем. Парламент состоял из двух палат—Палаты пэров и Палаты депутатов. Для избрания в нижнюю палату устанавливался высокий имущественный и возрастной ценз (30 лет). Победоносное окончание войны способствовало укреплению авторитета Александра I не только в России. На него возлагали надежды либералы. Письмом от 9 апреля 1814 г. из Франции бывший руководитель восставших поляков в 1794 г. Тадеуш Косцюшко (Kosciuszko; в старой транскрипции — Костюшко), амнистированный в свое время Павлом I, просил императора Александра «даровать полякам всеобщую амнистию, без всяких ограничений», провозгласить себя королем польским «с свободной конституцией, подходящей к английской конституции», и тогда выражал готовность служить родине и «моему монарху»174. Но поляки хотели большего — они мечтали о воссоединении Польши в ее прежних границах и присоединении «восточных воеводств». Об этом писали в письме к императору Адам Чарторый- ский и в адресе на имя Александра I влиятельные польские дамы (в сентябре 1814 г.). Александр, естественно, напомнил в ответ на обращение А. Чарторыйского (который вопреки его надеждам так и не стал наместником в Польше), что еще живы воспоминания о действиях польских частей в России в 1812 г. Кроме того, добавлял он, «Литва, Подолия, Волынь считали и считают себя до сих пор русскими областями, и никакая логика в мире не убедит Россию уступить их под владычество иного государя, а не того, который управляет Россиею»175. В любом случае, здесь был предмет для обсуждения. А вот с конституцией для Польши все было решено. По трактату 21 апреля 1815 г. между Россией, Австрией и Пруссией Варшавское герцогство было присоединено к России (Подолия и Волынь остались за Австрией). Позднее, 13 (25) мая 1815 г., были утверждены «Основные начала» польской конституции, подписанные, кроме императора, В. С. Ланским (весной 1815 г. председатель Временного правительствующего совета Царства Польского), князем Адамом Чарторыйским, Н. Н. Новосильцовым, Фомою Вавржецким, князем Ксаверием Друцким-Любецким и государственным референтом Шанявским. В манифесте к полякам по этому случаю говорилось: «Поляки! Новые связи будут соединять вас навсегда с народом великодушным, который по старым родственным связям с вами, по своему геройству, достойному равняться с вашим, по славному и общему называнию славянского народа, охотно войдет с вами в братские сношения. Конституция и неизменный союз соединит вас с судьбами монархии, которая слишком велика, чтобы желать увеличения, и не может держаться иных правил, кроме имеющих в своей основе справедливость и свободу. Конституция применена к местным потребностям вашего края и к вашему характеру, сохранение языка, пополнение общественных должностей, полная свобода торговли. Легкость сношений с областями, оставшимися под чужим господством, народное войско, — одним словом, вам открыты все пути для прогрессивного увеличения ваших прав, возрастания вашей промышленности и распространения просвещения между вами. Таковы преимущества, которыми вы будете пользоваться под державой нашей и наших наследников; из этих преимуществ составится то вечное наследство, которое вы завещаете вашим потомкам... Это новое государство — есть королевство Польское»176. 8 (20) июня 1815 г. во время пребывания императора в Варшаве было провозглашено восстановление Королевства Польского. Убедив командующего польской армией великого князя Константина Павловича отказаться от звания наместника, Александр I назначил на эту должность польского генерала Иосифа Зайончика. Справка Зайончек Жозеф (Иосиф; 1762 -1826)—князь, польский генерал, ветеран наполеоновских войн, в 1812 г. в «Великой армии» Наполеона командовал соединениями корпуса Юзефа (Иосифа) Понятовского; генерал от инфантерии, наместник Царства Польского (1815-1826, 28 июня). 27 ноября 1815 г. конституция для Польши была утверждена. Впрочем, поляки не разделяли оптимизма Александра I и были недовольны тем, что император не обмолвился о присоединении к Королевству польскому «восточных воеводств». Уния с Россией, какими бы благими намерениями она ни мотивировалась, оскорбляла историческую память поляков о былой государственности Речи Поспо- литой. Поляки стали образовывать тайные общества с целью настоящего восстановления государства. Присоединением Польши была заложена мина, взорвавшаяся при первой детонации в 1830 г., когда польские молодые офицеры и ветераны наполеоновских войн вновь повернули штыки против русской армии. В 1818 г. конституционный акт был издан и в отношении Бессарабской области, в которой были установлены принципы некоторой автономии с сохранением особенностей права, употребления местного языка в делопроизводстве и т. д. Они сохранялись до 1828 г. Эти сюжеты были проанализированы в работе Я. С. Гросула (отца историка В. Я. Гросула)177. В 1818 г. «либеральный консерватор» (по терминологии другого исследователя В. Н. Шульгина, — «свободный консерватор») князь П. А. Вяземский, служивший с 1817 г. в канцелярии Н. Н. Новосиль- цова, получил ответственное поручение. Ему был поручен перевод на русский язык речи Александра I на открытие польского сейма 15 (27) марта 1818 г. «Это было первое и единственное публичное заявление императора о возможности преобразований в России. Она вызвала значительный отклик в русском обществе»178. Варшавская речь озадачила наиболее деятельных сотрудников императора: А. П. Ермолов, А. А. Закревский, П. Д. Киселев, И. Ф. Паскевич, Ф. В. Ростопчин единодушно высказались против нововведений179. Что же говорить о рядовом провинциальном дворянстве! 2 мая 1818 г. М. М. Сперанский пишет Д. А. Столыпину из Пензы: «Вам, без сомнения известны все припадки страха и уныния, коими подвержены умы московских жителей варшавской речью. Припадки сии, увеличенные расстоянием, проникли сюда»180. Это был страх отмены крепостного права, но и Конституции боялись многие дворяне. По мнению убежденного монархиста Н. М. Карамзина, «дать России конституцию в модном смысле есть нарядить какого-нибудь важного человека в гаерское платье... Россия не Англия, даже не Царство Польское.... Самодержавие есть душа, жизнь ее»181. Но была и другая часть дворянства, которая стремилась к переменам. Именно в ответ на варшавскую речь был создан декабристский «Союз благоденствия». Император задумался, но все же поручил в начале 1819 г. Канцелярии Н. Н. Новосильцова в Варшаве (среди ее членов были П. А. Вяземский и П. И. Дешан) составить проект конституции для всей России, высказав в общих чертах свои намерения. Работа над проектом шла в глубокой тайне.
Подготовленный проект основывался на идеях разделения властей и гарантии прав подданных со стороны монарха. Осенью 1820 г. Конституция была окончательно доработана во время приезда Александра I в Варшаву. Идентичные экземпляры на французском и русском языках соответственно назывались: «Конституционная хартия Российской империи» и «Государственная уставная грамота Российской империи»182. Неупоминание слова «конституция» в русском варианте весьма симптоматично. Это была реакция императора на негативный отклик на его варшавскую речь. Матрицей составленной грамоты была как польская конституция 1815 г., так и французская конституционная Xартия 1814 г. В российской «Уставной грамоте» были использованы принципы французской и польской конституций. Одновременно в ней получили развитие идеи, заложенные в проекте 1809 г. Цели были сформулированы уклончиво. Конституция предусматривала, что единственным источником «властей гражданских, политических, законодательных и военных» является государь. В области законодательной власти ему «содействует Государственный сейм» («Государственная дума»). Как и в Польше, общегосударственный и наместнические сеймы должны были состоять из двух палат — Сената и Посольской палаты. Нижняя Посольская палата комплектовалась из земских послов и депутатов окружных городских обществ. Предполагалось также учредить парламенты наместничеств, в которые депутаты избирались бы от дворянских собраний, «градских» и «мещанских» обществ. В Посольскую палату предполагались двухэтапные выборы. Вначале палата депутатов наместнического сейма должна была избрать «земских послов и депутатов», которые становились кандидатами в депутаты общероссийского парламента. Собственно общероссийский парламент комплектовался императором из числа кандидатов. Имущественный ценз в проекте Н. Н. Новосильцева дополнялся сословным критерием: половина кандидатов избиралась дворянскими обществами. Как и в «Плане» 1809 г., император должен был единолично обладать законодательной инициативой, а Сейм — правом вето, то есть ни один законопроект не принимал силу закона без утверждения в представительном органе. Но император мог отклонить любой закон, утвержденный Сеймом. «Уставная грамота» расширяла также права Государственного совета, находившегося в подчинении императора. Глава государства одновременно становился и главой церкви. Грамота рассматривала и такую важную проблему, как взаимоотношения центра и регионов. Страну предполагалось разделить на наместничества во главе с наместниками, обладающими огромной властью на местах с правом вмешиваться в действия местных властей любого уровня. В то же время наместник должен был наблюдать за тем, чтобы крестьяне не подвергались «чрезмерным отягощениям», следить за развитием торговли и промышленности. В целом это был реалистичный проект, который давал максимум того, на что могла согласиться верховная власть в лице императора. «Являясь реальным воплощением концепции конституционной дипломатии Александра I, — считает историк Т. А. Андреева, — “Уставная грамота” основывалась на компромиссе и представляла собой попытку соединения парламентаризма с сильной, почти абсолютистской, монархической властью»183. Она не закрепляла главнейшего принципа контроля представительного органа над исполнительной властью в лице монарха. Не предусматривалось и вотирование Государственным сеймом бюджета страны. «Официальный либерализм второго десятилетия Александровского царствования, — делает вывод историк Т. А. Андреева, — являлся попыткой приспособить либерально-просветительские идеи к российским национальным условиям, сделать “выборку” из наследия Просвещения»184. Эти намерения власти отвечали стремлениям просвещенной части дворянства («декабризм»). По замечанию историка Н. Ф. Дубровина, «все тянули песню конституционную, в которой запевалой был император Александр Павлович, давший конституцию полякам»185. Но эти намерения противоречили интересам большинства дворян, которые хотели жить по-старому. Узнав о негативной реакции на свою варшавскую речь, Александр, как это часто бывало, в принципе с проектом согласился, дал задание доработать, а затем дело было отложено. К 1820 г. работа над «Уставной грамотой» была прекращена. Уже с конца 1819 г. произвол имперской власти в Царстве Польском во главе с великим князем Константином Павловичем и Н. Н. Новосильцовым стал усиливаться. Летом 1819 г. П. А. Вяземский (один из немногих русских в Варшаве, умевших находить общий язык с поляками) писал А. И. Тургеневу о бывшем «молодом друге» императора и своем начальнике Н. Н. Новосильцове: «Старик выжил из ума. Я теперь не требую от него ни доверенности, ни уважения. Дело сделано, я его раскусил»186. Итогом служебной деятельности П. А. Вяземского в Варшаве стало разочарование в намерении Александра I провести реформы, и в сентябре 1821 г. он с горечью задавал риторический вопрос: «Кто в России работает на завтрашний день?»187 В том же году П. А. Вяземский был отправлен в отставку под надзор полиции. В нарушение конституции в Польше была введена цензура, был запрещен выпуск ряда оппозиционных изданий, создана жандармерия. Впервые текст «Государственной уставной грамоты Российской империи», составленный Н. Н. Ново- сильцовым при участии П. А. Вяземского, был опубликован польским временным правительством в 1831 г. После поражения польского восстания эти экземпляры изымались и уничтожались. По сохранившемуся экземпляру в 1861 г. она была опубликована А. И. Герценом в Лондоне. Конституционные и реформаторские планы вынашивались императором втайне от общества. Всякая самодеятельность общественности в этом направлении жестко пресекалась. Лифляндец Т. Э. Бок подал в 1818 г. конституционный проект и был посажен в Шлис- сельбургскую крепость. Только через десять лет, когда заключенный был уже в состоянии полного помешательства, его освободил Николай I188. В конце 1819 г. упоминавшийся ранее сторонник прогрессивных реформ, превратившийся теперь в консерватора, В. Н. Каразин направил министру внутренних дел ряд записок, в которых резко критиковал военные поселения, финансовую систему, недостатки в области образования. Это была критика справа. Он обращал внимание на распространение «духа развратной вольности», гибельного для государства. Рукопись В. Н. Каразина была своеобразным «самиздатом». Признавая необходимость постепенного улучшения положения крестьян, он выступил в защиту крепостного права и укрепления существующего строя при улучшении положения крестьян. Александр Муравьев разобрал рукопись, и свои соображения передал царю через П. М. Волконского. Прочитав, Александр I вынес вердикт: «Дурак! Не в свое дело вмешался!»189 А. Н. Муравьева подвергли демонстративному аресту. Царь вполне ясно продемонстрировал, что не намерен допускать дискуссий о преобразовании России. В то же время Каразин в 1820 г. был арестован на 6 месяцев по подозрению в причастности к выступлению Семеновского полка, а затем как человек «беспокойный» и одержимый «страстью к интригам» выслан в свое харьковское имение под надзор полиции. Наметившееся сближение власти и общества в 1816-1820 гг. так и не состоялось.