Классификация наук.

Научное (эпистемное) знание различается у Аристотеля по своей ценности, определяемой его трудностью, степенью абстракции.

Начальную из этих наук составляет первая философия, иногда именовавшаяся Аристотелем просто философией (а также Софией — мудростью). Она трактует максимально общие принципы, начала (archai), а также причины (aitiai) бытия, сущего, далее всего отстоящие от чувственных восприятий, трактуемых как пребывающие вне материи. Если Парменид сформулировал единственное понятие античувственного бытия, а Платон трансформировал его в мир идей, то Аристотель еще более его дифференцировал и обосновал. Четкое определение предмета первой философии открывает четвертую книгу «Метафизики»: «Есть некоторая наука, которая рассматривает сущее (бытие) как такое и то, что ему присуще самому по себе. Эта наука не тождественна ни с одной из частных наук», каждая из коих трактует сущее в каком-то одном аспекте».

Постигаемые чистым умом сверхприродные начала бытия, которые нам предстоит раскрыть, — главное выражение любознательности людей, особо одаренных личностей, ибо только постижение философии образует подлинного человека.

Здесь необходимо подчеркнуть, что греко-римская Античность (как и любая древность) воспринимает человека в принципе внеэво- люционно (хотя многие сюжеты мифологии сохраняли разнообразные 146 реликты доцивилизационного сознания людей). Отсюда и толкование

философии как результата изумления людей перед непонятными для них феноменами, как это утверждал Платон (Теэтет, 155 d). Аристотель продолжил эту идею, открывая свою «Метафизику», как уже отмечалось, утверждением, что «все люди от природы стремятся к знанию», что философия — дочь удивления и люди «начали философствовать, убегая от незнания». Стагирит, как увидим, отличал наличие таких наук, которые приносят практическую пользу людям, но (первая) философия — наивысшее выражение достоинства человека, ибо «все науки более необходимы, нежели она, но лучше нет ни одной» (Мет., I 2).

К теорийным наукам Аристотель относит и математику. Правда, не настолько конкретные ее разновидности, как геометрия, арифметика и тем более музыка (числовые отношения гармонии), астрономия, механика, относящиеся к специальным областям бытия, а некую «общую математику» (mathematika koine; Мет., VI 1), которая имеет отношение ко всем областям сущего и тем самым близка к первой философии, хотя в отличие от нее тоже вневременные, неподвижные объекты «общей математики» все же материальны.

К теорийным наукам, по Аристотелю, принадлежит и физика, именуемая «второй философией». В отличие от первой философии и от общей математики физика изучает подвижные предметы, конкретное бытие, в определенной мере доступное и чувствам. Однако главное ее содержание уясняется чистым умом, и между первой и второй философией, метафизикой и физикой имеются проблемные пересечения. Теорийность же физики, по Аристотелю, в сущности, выражает факт отсутствия у нее конкретных выходов в производственную практику в силу преимущественной умозрительности и во многом антропоморфности ее положений.

Непосредственное отношение к человеческой жизни имеют две другие разновидности наук, не столь строгих и точных, как науки чисто теорийные, с которыми они могут быть увязаны лишь косвенно. Одни из этих наук именуются действенными. Поскольку древнегреческое наименование образовано от глагола prattein (делать, совершать что-либо, ta praktika — деяние, активность), у нас они обычно именуются практическимичто также не лишено модернизации (теоретическое — практическое). Аристотель как теоретик рабовладельческой цивилизации, в сущности, не интересовался производственной практикой (относимой к сфере «искусства» — techne, о чем ниже). Предмет действенных наук, отличительный признак которых — свободный выбор человека, как его понимал Аристотель, — этика и политика.

Выше их стоят науки творческие, или «поэтические» (poiein — делать, воздвигать и др.), в которых человек создает нечто новое, предварительно формулируя его в мысли, что наиболее очевидно в художественном творчестве. 147

В заключение этого параграфа следует подчеркнуть зрелость философской доктрины Аристотеля.

Здесь мы имеем в виду прежде всего ее взаимоотношения с мифологией. Платон, как мы видели, широко использовал мифологические сюжеты, переосмысливая их и включая в свой идейно-художественный контекст. Совершенно иную картину мы имеем у Аристотеля. Имена богов и героев мифологии кое-где у него фигурируют, но никакой концептуальной нагрузки они не несут. Более того, Аристотель одним из первых стал трактовать мифообразы как первые и весьма несовершенные попытки рассеять удивление перед непонятными явлениями природного и человеческого мира. Но повествования мифологии, рожденные удивлением, в сущности, не выходят за его пределы, ибо «преодолевают» его посредством образов чудесного. Другое дело философия, прежде всего теорийная философия, которая преодолевает чудесное, раскрывая и формулируя причины. Такова в особенности первая философия Аристотеля. В ней тоже необходимую роль играют понятия и единственного бога, и божественного, но совсем не в мифологическом смысле.