Антинатуралистическая исследовательская программа и экономическая наука

Среди важных особенностей «другой» реальности исследователи выделяют следующие моменты: восприятие культуры как другой природы; органическую целостность общества; включенность в формирование социальных фактов ценностно-когнитивно ориентированных субъектов; фактор историчности и многомерности описаний самих фактов; значение повседневности и человеческих мотиваций; изменчивость, нелинейность развития, неравновесность социальных экономических систем и ряд других.

Следовательно, чтобы говорить об ином, чем рассмотренные выше, типе теории в экономической науке, нужно показать, что «другая» реальность в качестве социальной среды или культуры, от которых зависит экономика, была открыта экономистами лишь на некотором этапе развития экономического знания. Напомним еще раз, что наш анализ является не хронологическим, а типологическим. Открытие новой реальности произошло вместе с открытием общества как продукта культу ры и изучением его институтов, но не как особого, отличного от природы явления (социальные факты можно изучать вполне натуралистически), а как принципиально новой органической целостности, не сводимой к сумме своих составляющих.

Среди многих мыслителей, повлиявших на формирование подходов к изучению общества в сторону отхода от натуралистической исследовательской программы, представленной в естествознании, Г.Риккерт, В.Виндельбант, В.Дильтей, показавшие существование гуманитарных наук, отличных от социальных тем, что они используют индивидуализацию и понимание вместо генерализации и объяснения. Хотя О.Конт и Г.Спенсер были позитивистами и, следовательно, сторонниками натуралистической программы, открытие социологии как позитивной науки, похожей на естествознание и признаваемой в качестве таковой даже Риккертом и Виндельбандтом, открывшим различие похожих на естествознание социальных наук и непохожих на него, строящихся на критериях «инонаучности» гуманитарных наук, все же сыграло роль в том отношении, что экономика стала рассматриваться как часть общества, а не сама по себе. Но для экономической науки, пожалуй, одной из главных фигур в этом ряду был К. Маркс. Говоря о зависимости экономики от политики и общества, он разрушил ее натуралистическую изоляцию, создав антинатуралистическую программу не культу р-центристского, а институционального типа. Мысль о человеке как совокупности общественных отношений, о зависимости экономики от социальных отношений и институтов по сей день продолжает оказывать влияние на умы социальных философов.

Вместе с открытием общества как особой реальности постепенно пришло понимание важности для целей экономического анализа исследования внутренней организации любой хозяйствующей единицы и ценностно-когнитивных структур самого экономического агента в противоположность неоклассической экономической тенденции, идущей от Маршалла и до сих пор принимающей ценности как нечто предзаданное и к тому же неизменное. Экономическому агенту в натуралистической неоклассической исследовательской программе предлагается лишь осуществить выбор между благами. При этом рассматриваются только индивидуальные предпочтения, а коллективные игнорируются. Допущения такого рода вполне приемлемы при построении теорий натуралистического типа, однако они ведут к тому, что экономическая теория полностью абстрагируется от социальной и политической сфер общества. В антинатуралистичес- кой исследовательской программе поведение человека ориентировано ценностно-когнитивными структурами, которые «встроены» в присущую данному обществу культуру. Важным элементом поведения человека является использование как естественного языка, так и специальных научных языков. Отметим, что предпочтения, на основании которых только и может быть осуществлен выбор, формируются в результате коллективного взаимодействия людей в актах речевой коммуникации или совместного действия. Предпочтения не образуют платоновский мир идей, а создаются самими индивидами. Кроме того, целая система внешних условий, таких как когнитивные и ценностные структуры общества, рассматривается как важная в качестве предпосылок формирования предпочтений, которые рождаются человеком в актах выбора. В этом смысле любой акт выбора уникален. Ясно, что выбор зависит от времени, от места и от целого набора других граничных условий. Однако общая для всех людей данного общества культура, другие базовые структуры, наличие которых человек застает от рождения, сводитличную уникальность акта выбора к кластерному множеству «ситуаций выбора». Неоклассическая теория сводит множество кластеров к однородному множеству ситуаций, она изучает условия спроса и предложения как данность и показывает с помощью уравнений, каким образом происходит аллокация ограниченных ресурсов между множеством конечных целей, направленная на обеспечение устойчивого равновесия всей системы. Но в новой парадигме экономическое поведение всегда если не уникально, то типологически различно.

Важно обратить также внимание и на то, что в теориях типа социальной механики формирование экономической реальности было подчинено действию принципа методологического индивидуализма, суть которого состояла в следующем43: —

только индивиды являются реальными, тогда как группы, коллективы и институты есть лишь конструкты; —

социальные и общественные явления могут быть проанализированы посредством изучения мотиваций и действий индивидуальных акторов; —

все общие суждения о взаимоотношениях индивидов могут быть без потерь сведены к качествам, установкам и действиям самих индивидов; —

единственно возможные законы в социально-гуманитарных науках — это те, которые раскрывают единую логику или когнитивные процессы, формирующие индивидуальный выбор и поведение.

Эти принципы, положенные в качестве методологических регулятивов, постулировали сведение всего многообразия действий экономических агентов к индивидуальным. Известный экономист Л. фон Мизес в этой связи писал: «Если мы тщательно исследуем смысл действий, предпринимаемых индивидами, то неизбежно узнаем все о деятельности коллективных целостностей, поскольку коллектив не существует вне деятельности отдельных членов. Коллектив живет в деятельности составляющих его индивидов. Реальность общественного образования заключается в направлении и облегчении определенных действий индивидов. Таким образом, путь к познанию коллективных целостностей лежит через анализ действий отдельных индивидов»44

Открытие общества как «иной реальности» предполагало изменение взгляда на онтологию экономической науки, к которой принцип методологического индивидуализма был уже неприменим. В антинатуралистической исследовательской программе изменялось понятие субъекта деятельности. На место абстрактного индивида, вырванного из среды своего существования, приходит субъект социальный, который включен в структуру самых разнообразных связей и вместе с тем сам является их творцом. Такой субъект зачастую рассматривается как изначально рациональный, способный к саморефлексии и рефлексии по отношению к другим участникам действий. Его деятельность осуществляется в предположении о существовании и реакции других подобных ему субъектов. В свою очередь социальность также лишается универсальных характеристик и взамен приобретает живые локальные черты.

Если обратиться к истории экономического познания, то, на наш взгляд, первой попыткой построить теорию, идеал научности которой находился под влиянием социально-гуманитарного знания, были работы американского экономиста Т.Вебле- на45..?)н был широко образованным ученым, помимо учения Маркса, был знаком с эволюционными идеями Ч.Дарвина, знал антропологические открытия своего времени. Эрудиция и широта позволили ему выйти за пределы модели «экономического человека», увидеть ее ограниченность и впервые объяснить экономическое поведение людей традициями и обычаями, принятыми в обществе. Жанр его основной работы «Теория праздного класса» можно обозначить как историко-антропологическое исследование экономических процессов. Его считают основоположником институционалистского направления в экономическом анализе. Он объединяет по сути оба антинатуралистических подхода — культур-центристский и институционалистский.

Веблен впервые проанализировал влияние внеэкономических факторов на экономическое поведение и тем самым сделал очевидной ограниченность неоклассического подхода. Главной заслугой Веблена было введение в экономический анализ понятия «институты», роль которых он определял следующим образом: «Социальные институты не только сами есть результат процесса отбора и приспособления, формирующего преобладающие или господствующие типы отношений и духовную позицию; они в тоже время являются особыми способами существования общества, которые образуют особую систему общественных отношений и, следовательно, в свою очередь выступают действенным фактором отбора. Так что изменение институтов ведет в свою очередь к дальнейшему отбору индивидов с наиболее приспособленным складом характера и к приспособлению привычек и темперамента отдельных людей к изменяющемуся вследствие образования новых институтов окружению»46. Институты, таким образом, включали не только организации и коллективные формы поведения, но и общие коллективные представления и нормы.

Анализ дальнейшего развития идей институциональной экономики, конечно же, далеко выходит за пределы нашего исследования. Однако начало исследований, положенное Веб- леном, постепенно оформилось в новое внутридисциплинар- ное направление экономического анализа, получившее название «неоинституционалистская экономика»47 Представители этого направления строят свои теории в предположении, что предмет их анализа — это сложные, динамически развивающиеся системы с иерархией обратных связей и зависимостей.

Сегодня происходит возрождение институционализма, получившее название неонституционализм. Если можно использовать некоторые аналогии, то в данном случае было бы оправданным сказать, что социально-экономические системы, являющиеся предметом анализа неоинституционалистов, подобны динамическому хаосу в отношении физики. Неоин- ституциональная экономика подчеркивает в социально-экономических системах неразрывную связь экономики с множеством социальных и политических институтов, которые всегда и в изобилии имеются в обществе48 Поэтому некоторые представители неоинституционализма при экспликации методологии теоретического анализа явно или неявно указывают на ее многие черты, подобные «наукам о духе».

Эти тезисы отчетливо показывают, что неоинституциона- листкий подход по своей сути антинатуралистический или отчасти даже культур-центристкий. Он характеризуется имплицитным присутствием факторов культуры и антропологии, позволяющих создавать теорию, связанную с философией науки.

Помимо культур-центристского и институционалистского вариантов антинатурализма, в экономическом анализе возникают и другие антинатуралистические подходы. Так, например, особую позицию в подходе к построению экономической теории занимает ВЛеонтьев, получивший Нобелевскую премию по экономике за разработку модели «затраты — выпуск». В своих многочисленных статьях, выступлениях он последовательно проводил идею о том, что экономическая теория должна базироваться на самой обширной первичной информации о различных сферах экономической деятельности. В этом смысле он иногда высказывался об экономике как «обыденной науке». Он выступал за расширение границ нормативной информации и улучшение методик ее сбора, предлагая, помимо стандартных показателей, включать инженерные, технические и бытовые данные. Он выступал за создание таких теоретических конструктов, центральные переменные которых имели бы реальное, измеримое значение. Однако он осознавал ограниченность и такого подхода, пытаясь реализовать в теоретическом плане представление об экономике, которое бы включало в себя взаимосвязь многих жизненно важных сфер общества. Теоретическая точность для него обеспечивалась не математической формой или дедуктивным выводом, а широтой представленной информации, втом числе и о человеческих отношениях, влияющих на экономическое поведение. Поэтому он критиковал ортодоксию за абстрактность теоретических построений: «Год за годом экономисты производят десятки математических моделей и работают с формальными величинами, а эконометристы создают алгебраические функции всевозможных видов практически для одних и тех же наборов данных. Но и те, и другие не в состоянии наделе способствовать пониманию структуры и функционированию реальной экономической системы»50

Он постоянно призывал правительство создать специализированное бюро по сбору информации о населении, о технологиях, и других самых отдаленных сферах общества, участвующих в экономико-хозяйственной деятельности. Он писал: «Прорыв в нашем понимании общественно-экономической реальности можно представить как прогрессивное замыкание, постепенное сжатие обобщенной описательной схемы. Внед рение новых, ранее неизвестных взаимосвязей между переменными, включенными в анализ, шаг за шагом сузит диапазон неопределенности, характеризующий все эмпирические знания — или отсутствие таковых — на любой стадии этого совокупного процесса. Тем не менее полностью обоснованная законченная система представляет собой лишь практически недостижимый идеал»51, потому что, как он считал, будут отсутствовать важные данные о «человеческих соотношениях». «Однако наши знания в области человеческих соотношений, регулирующих поведение самих индивидуумов — тех, кто непосредственно занимается снабжением трудовыми ресурсами и потребляет конечный продукт, не говоря уже об управляющих так называемыми общественными секторами, — по-прежнему находятся в зачаточном состоянии»52

Вклад Леонтьева в развитие экономической теории ценен не только тем, что он создал новые инструменты анализа национальных экономик, но и тем, что он обосновал новую философско-методологическую программу экономических исследований, базирующуюся на интегрированном, целостном понимании взаимосвязи очень многих сфер жизни общества с экономикой и, наоборот, связи экономики с институциональной средой и ценностно-когнитивными структурами общественного организма.

Можно даже предположить, что творчество этого мыслителя находилось под влиянием идей Ф. Броделя и французской школы Анналов. Однако никаких явных упоминаний о влиянии идей французского историка Леонтьев не приводит. Но в некоторых моментах прослеживается удивительное созвучие фундаментальных идей Броделя об экономике, капитализме, рынке как механизме обмена и взаимосвязи экономической организации общества с другими его структурами и тем направлением экономического анализа, которое осуществил В.Леонтьев.

Невозможно пройти мимо идей Броделя, говоря о современном состоянии антинатуралистической программы экономических исследований. Бродель не вписывается в узкие рамки одного дисциплинарного подхода, поэтому его нельзя назвать просто историком, это мыслитель другого ранга. Его исследование материальной цивилизации и ее экономики заставляет переосмыслить многие философско-методоло гические основания наук об обществе. Бродель показывает, что экономику в конкретном обществе надо рассматривать как целостную иерархическую структуру, каждый из слоев которой прорастает друг в друга. Ее «нижний “этаж” материальной жизни, “неэкономики”, своего рода гумусный слой, где вырастают корни рынка, не пронизывая, однако, всей его массы. Этот нижний “этаж” остается огромным. Выше него, в зоне по преимуществу рыночной экономики, множились горизонтальные связи между разными рынками; некий автоматизм обычно соединял там спрос, предложение и цену. Наконец, рядом с этим слоем или, вернее, над ним зона “противорынка” представляла царство изворотливости и права сильного. Именно там и располагается зона капитализма по преимуществу как вчера, так и сегодня, как до промышленной революции, так и после нее»53. Гумусный слой образуют семейные хозяйства, надомные работники, мелкие хозяйства, с несколькими работниками, целые сферы мелких мануфактур и частных предприятий. Его взгляд исследователя вскрывает слой за слоем, вплоть до развившегося в XVIII в. слоя промышленных предприятий среднего и крупного размера, ставших новым явлением в производстве. Поскольку вся экономика в обществе не может быть сводима к одному промышленному слою, хотя и непрерывно разрастающемуся и занимающему важное, доминирующее в развитых странах положение, то и рынок не является определяющим для понимания экономической жизни. Позиция Броделя по этому вопросу следующая: «Саморегулирующийся рынок, завоевывающий, рационализирующий всю экономику, — такой будто бы была главным образом история экономического роста. Карл Бринкман мог в недавнем прошлом утверждать, что экономическая история — это исследование происхождения, развития и возможного в будущем распада рыночной экономики. Такой упрощенный взгляд вполне согласуется с тем, чему учили поколения экономистов. Но ведь таким не может быть взгляд историков, для которых рынок — не просто эндогенное явление. И более того, он не представляет ни совокупности всей экономической деятельности, ни даже строго определенной стадии ее эволюции»54.

Для Броделя экономическая жизнь сращена со структурами повседневности, она укоренена в них и питает их своей заботой. В современных обществах экономика также не ограничивается только производством, она распределена среди многих сфер, имеет в том числе и гумусный слой. Поэтому полное представление о хозяйственно-экономической жизни общества может быть получено, на что обращал внимание ВЛеонтьев, только учитывая все многообразие ее проявлений. Именно в этом моменте его философия экономики сходна со взглядами Броделя.

Возвышение капитализма над структурами повседневности произошло в Европе, и это уникальное событие обязано участию также новоевропейского государства. Государственная власть и финансовый капитал нашли поддержку друг в друге, что привело в конечном счете к возвышению капитализма в той форме, в которой он возник в Европе, и к трансформации государственных экономик в глобальный капитализм. Бродель подчеркивал: «Современное государство было одно из тех реальностей, среди которых прокладывал себе дорогу капитализм, то стесняемый, то поощряемый и довольно часто продвигавшийся по нейтральной почве. Да и как могло быть иначе? Если интересы государства и интересы национальной экономики в ее целостности часто совпадали... то капитализм всегда находился в том секторе экономики, который обнаруживал тенденцию включиться в самые оживленные и самые доходные потоки международных дел»55

Исследования Броделя содержат целостное представление о социальной реальности и подходах к ее изучению. Он критикует упрощающие дело подходы, в которых все экономические и социальные явления рассматриваются вне связи друг с другом, как бы вытекающие из одного ограниченного набора принципов. Он подчеркивал: «Тем не менее я вовсе не считаю, что в капитализме все материально или все социально, или все есть общественное отношение, вне сомнения остается, на мой взгляд, одно: он не мог выйти из одного сугубо ограниченного истока. Свое слово сказала здесь экономика; свое слово — политика; свое слово — общество; свое слово сказали, и культура, и цивилизация. А также и история, которая зачастую была последней инстанцией, определяющий соотношение сил»56

Идеи Броделя послужили картиной мира и дали теоретические схемы анализа современных экономических и социальных явлений для таких крупных мыслителей, как И.Валлерстайн и Дж. Арриги57 Безусловно, концепция Броделя оказала и будет оказывать возрастающее влияние на весь комплекс наук об обществе. В рамках настоящей статьи практически невозможно отразить это воздействие. Да мы и не ставили себе такую цель. Мы хотели лишь показать, что антинатуралистическая по своему замыслу исследовательская программа в области экономического знания может найти конкретное теоретическое воплощение.

Завершая краткий анализ концепции Броделя, нельзя удержаться и не привести его исключительно точное замечание о природе такого сложного явления, как капиталистическая экономика и капитализм. Он обращает внимание на важнейшее качество капитализма — его природную гибкость, изменчивость и адаптацию к существующим условиям. Бродель пишет: «Подчеркнем еще раз это важнейшее для общей истории капитализма качество: его испытанную гибкость, его способность к трансформации и адаптации. Если, как я полагаю, существует определенное единство капитализма, от Италии XIII в. до сегодняшнего Запада, то как раз здесь его следует помещать и наблюдать в первую очередь... В масштабах глобальной экономики следует остерегаться упрощенного изображения такого капитализма, который будто бы прошел в своем росте последовательные этапы от стадии к стадии, от торговли к финансовым операциям и промышленности, т.е. к стадии зрелости, стадии индустриальной, единственно соответствующей (подлинному) капитализму. В так называемой торговой фазе, как и в фазе, именуемой промышленной — термины эти, и тот, и другой, покрывают большое разнообразие форм, - капитализм отличала (и это главнейшая его характеристика) способность почти мгновенно переходить от одной формы к другой, из одного сектора в другой в случаях серьезного кризиса или резко выраженного понижения нормы прибыли»58

Тем самым претензии формально-математической экономической теории и социальной механики неолиберализма отобразить в своих структурах динамически развивающуюся экономику обрели серьезную альтернативу, провоцирующую новые философско-методологические идеи. 6.