Математическая программа

Только в пифагорейской школе число из средства решения практических задач, связанных с земными потребностями людей, превращается в идеальный объект зарождающейся математики. Пифагорейская метафизика выступает как определенное истолкование накопленного древними цивилизациями познавательного опыта, который позволял сводить все многообразие связей и отноше- ний в предстоящей человеку действительности к числовым отношениям: «число есть сущность всех вещей»150.

Возведение числа в ранг общефилософского принципа явилось результатом осознания эффективности и универсальной применимости чисел, с одной стороны, и их ключевого положения в самой математике - с другой.

Пифагорейцы всюду стремились обнаружить математические закономерности, порядок и универсальную гармонию. С точки зрения этого метафизического принципа они стремятся понять устройство космоса, акустические и музыкальные явления, человека, его душу и тело, этические добродетели.

Предполагается, что именно на основе ранней пифагорейской математики, оказавшей значительное влияние на философию Платона, в IV в.

Пифагорейцы выдвинули и разработали две фундаментальные идеи, оказавшие больше влияние и на судьбу философии, и на судьбу частных наук: •

идея об особом месте математического знания в системе научного познания в целом (Они утверждали, что «книга природы написана на языке математики», как спустя почти 2000 лет выразил эту мысль Галилей, который тоже считал, что математика является фундаментом науки о природе); •

положение об органическом родстве, существенной близости собственно математического и философского знания. (Например, Платон считал, что наука - это единое целое, вершину которого составляет философия, а корни - математика и астрономия).

В основе этой программы - принцип, согласно которому в природе познаваемо только то, что может быть выражено на языке математики, т.к. математика есть единственно достоверная среди наук.

В «Тимее» Платон делает попытку выявить в природном мире все то, что может быть предметом изучения математики и тем самым впервые в истории строит в сущности вариант математической физики. Он считает, что в мире природы достоверное знание мы можем получить ровно в той мере, в какой раскроем математические структуры этого природного мира. Этим обстоятельством, по-видимому, объясняется интерес к «Тимею» ученых эпохи эллинизма, средних веков и эпохи Возрождения - вплоть до Галилея.