ТРАНСФОРМАЦИЯ ВОЙНЫ

Впрочем, чисто военный сценарий развития отношений между модернизирующимся Китаем и модернизированным Западом может вызвать скептические оценки следующего рода. Надо принимать во внимание, что характер противостояния великих держав во второй половине XX века качественным образом изменился.

Появилось ядерное оружие. Как Соединенные Штаты, так и Китай им обладают. До сих пор именно обладание ядерным оружием, по всей вероятности, предотвращало мировые войны. Даже если государства по той или иной причине готовы к вооруженному столкновению между собой, они все же не хотят уничтожения всего живого на Земле.
Приходится исходить из того, что и ограниченная ядерная война (если таковая вообще возможна) приведет к поистине страшным последствиям: полное уничтожение нескольких мегаполисов, радиоактивное заражение огромных территорий, и т. д. Соответственно представляется весьма маловероятным развертывание даже ограниченной ядерной войны, не говоря уже о полномасштабной. Знаменитый кариб- ский кризис, столкнувший СССР с США, показал, что, подойдя к самому

краю конфликта, великие державы все же находят в себе силы и здравый смысл для его относительно мирного разрешения.
Таким образом, вроде бы выходит, что противостояние модернизирующегося Китая с модернизированным Западом не может принять чисто военные формы из-за угрозы нанесения человечеству столь больших потерь, каких не желала бы ни одна сторона. По этой причине «холодная война» между СССР и США не переросла в «горячую». По этой же причине отношения Китая и США окажутся в худшем случае своеобразной реинкарнацией «холодной войны».
Справедливы ли такие сравнительно оптимистические выводы? Еще раз подчеркнем, что невозможно давать точные прогнозы развития событий. Наверное, реинкарнация «холодной войны» представляет собой один из вероятных вариантов будущего. Однако, с нашей точки зрения, есть веские основания и для более пессимистических оценок.
Скорее всего, сильно упрощенным является представление о том, что будущая война между великими державами должна обязательно оказаться ядерной, если уж эти державы обладают ядерным оружием. Наличие в руках некоего инструмента совсем не означает, что он будет реально использован.
Как показал в своем исследовании «Трансформация войны» Мартин ван Кревельд,52 на протяжении всей истории человечества неоднократно по разным причинам вводились морально-этические ограничения на использование того или иного оружия. Война ведь — это не экономика. Более эффективные средства уничтожения совсем не обязательно должны пробивать себе дорогу с той же неизбежностью, с какой пробивают дорогу более эффективные средства производства.
Так, например, в древности и в средние века лук, позволяющий эффективно убивать людей на расстоянии, не являлся оружием благородного сословия. Издалека пускать в противника стрелы было уделом простолюдинов. Те, кто специализировались в военной области, старались по возможности выяснять отношения между собой с помощью совершенно иного оружия. Щит и меч, копье, латы, защищающие от удара, — вот вооружение настоящего рыцаря. Благородные господа сходились в поединках, которые, кстати, обставлялись еще целым рядом важных морально-этических норм. Далеко не всегда самоцелью становилось убить противника. Во многих случаях важнее оказывалось доказать свое превосходство, не выходя за рамки принятых в обществе правил.

Неудивительно, что при таком отношении к луку со стрелами появление арбалета расценивалось как совершенно недопустимый отход от нормальной практики ведения войны. Поначалу церковь вообще запретила арбалет. Лишь со временем, т. е. по мере трансформации самого характера войны и исчезновения такого явления, как рыцарство, арбалет стал широко использоваться на практике.
Более современный пример ограничения распространения вооружений — это отравляющие вещества. Они активно применялись в ходе Первой мировой войны и оказали столь сильное угнетающее воздействие на общество, что во Второй мировой их уже не использовали. И это несмотря на то, что в битвах 1939-1945 годов схлестнулись два тоталитарных людоедских режима — гитлеровский и сталинский. Причем западные союзники тоже не страдали излишней сентиментальностью, подвергая жесточайшим бомбардировкам германские города и применяя ядерное оружие против городов ЯПОНСКИХ.53
Таким образом, вполне можно допустить, что будущий конфликт между модернизирующимся Китаем и модернизированным Западом приведет к военному противостоянию, однако эта война не станет ядерной. Человечество в очередной раз найдет способ ограничить использование вооружений.
Конечно, подход к ограничению не будет напоминать подходы, применявшиеся в прошлом. Ни маргинализация лука со стрелами, ни церковный запрет арбалета, ни негласное соглашение об отказе от использования отравляющих веществ в данном случае не становятся объектами для подражания. Новая эпоха всегда находит новые формы решения старых проблем. Предсказывать их мы не беремся. Гораздо интереснее попытаться понять, каким образом может осуществляться война будущего, если она не будет ядерной и не приведет соответственно к гибели всего живого на Земле.
Не исключено, что это окажется война такого же типа, к которому человечество уже привыкло на протяжении XX столетия: танки, артиллерия, самолеты, ракетные установки, передвижения моторизованной пехоты... Однако недаром говорят, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Развитие общества трансформирует все виды его деятельности. В том числе формы вооруженного противостояния.

И генералы, не разбирающиеся в вопросах общественного развития, попадают впросак при попытке спрогнозировать то, что, казалось бы, относится

к сфере их непосредственной компетенции. На наш взгляд, весьма велика вероятность качественной трансформации войны в XXI веке. Причем в последнее время появляются определенные признаки этой трансформации.
Для того чтобы разобраться в данном вопросе, следует опять-таки прибегнуть к использованию концепции ван Кревельда. Этот исследователь показал, что уже сегодня (т. е. вне зависимости от возможного столкновения США с Китаем и от тех проблем, которые поднимаются нами в данной работе) происходит качественная трансформация войны. Война постепенно перестает быть способом выяснения отношений между государствами.
Ван Кревельд доказывает, что война — это явление, характер которого меняется в зависимости от эпохи и от состояния общества. Столкновение государств, отстаивающих свои интересы, — это особенность Нового времени. До Вестфальского мира 1648 года война осуществлялась качественно иным образом, чем после него. До середины XVII столетия иной была мотивация действий конфликтующих сторон. А самое главное, иным было само государство. Ван Кревельд вообще не считает, что такое явление, как современное государство, было характерно для Европы древности и средних веков.
Если война, как столкновение государств, отстаивающих свои интересы, возникла лишь на определенном этапе общественного развития, то, значит, на другом этапе она может в очередной раз трансформироваться. И действительно, мы видим, что после Второй мировой войны столкновения государств между собой оказываются не столь уж распространенным явлением. Гораздо чаще имеет место то, что ван Кревельд называет войнами малой интенсивности.54
В целом ряде случаев государство в войне противостоит освободительным (или назовем их по-иному — сепаратистским) силам, которые стремятся отделить колонии от метрополии или обеспечить независимость отдельному региону многонациональной страны. Иногда такого рода явление с полной очевидностью является войной (Франция против Алжира, Россия против Чечни, Азербайджан против Нагорного Карабаха, Сербия против Косово, Грузия против Абхазии, Израиль против Палестины). Иногда военный характер противостояния не очевиден, и тогда деятельность повстанцев принято называть терроризмом (Северная Ирландия против Великобритании, страна Басков про
тив Испании, Курдистан против Турции). Но суть явления от этого не меняется.
В ряде случаев происходят межэтнические столкновения внутри отдельных государств. Иногда они представляют собой борьбу за власть в центре страны, иногда — попытки регионов отстоять свой суверенитет от посягательств центра, иногда — схватку отдельных регионов или этносов за раздел природных ресурсов. Такого рода войны весьма характерны для многих регионов Азии и Африки.
Наконец, сегодня мы видим, что не менее актуальной стала проблема т. н. международного терроризма, когда некая негосударственная организация, объединяющая людей различного гражданства и различных национальностей, совершает действия, направленные против государства. Борьба пострадавшего государства с терроризмом явно выходит за рамки того, что можно назвать полицейской операцией. Она тоже представляет собой войну малой интенсивности, в ходе которой ведется поиск баз террористов, используются крупные воинские части и проводятся операции в различных регионах мира.
Вероятность нарастания такого рода борьбы различных негосударственных организаций против государств достаточно велика. Дело в том, что современные демократические государства особо уязвимы в отношении терроризма. Ценность отдельной человеческой жизни там сильно возрастает. Серия терактов воспринимается трагически даже в том случае, если совокупное число жертв оказывается значительно меньше, нежели число жертв дорожно-транспортных происшествий. Средства массовой информации доносят весть о нарастающей террористической угрозе до самых отдаленных уголков страны. А демократические механизмы делают раздражение и страх широких масс населения вещью весьма нежелательной для любой правящей партии. Таким образом, террористическая война, ведущаяся против отдельных граждан, оказывается в современных условиях весьма эффективным оружием против государства в целом.
Сегодня, правда, нельзя сказать еще, что терроризм достиг высокой степени распространения. Даже события 11 сентября 2001 года в США наряду с последующими терактами в Великобритании и Испании не внесли качественных изменений в характер современной войны. В значительной степени это, наверное, связано с тем, что даже такая структура, как Аль-Каида не обладает необходимыми финансовыми и организационными ресурсами для борьбы с ведущими государствами мира. А сами ведущие государства пока не прибегают к использованию терроризма в противостоянии друг с другом.

Но что будет, если они начнут это делать? Что будет, если финансовые ресурсы одних великих держав станут использоваться для поощрения организаций, осуществляющих диверсии против других великих держав? Что будет, если территории отдельных крупных стран станут использоваться в качестве баз для террористических вылазок?
Против Ирака и Афганистана Соединенные Штаты могли осуществить военные операции (хотя даже они оказались не слишком эффективны). Но смогут ли США осуществить серьезные операции против великой державы, обладающей ядерным оружием, если та начнет негласно поощрять терроризм?

<< | >>

↑

Источник: В. Гельман, О. Маргания. Пути модернизации: траектории, развилки и тупики : Сборник статей. — СПб. : Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге. — 408 с.. 2010

Еще по теме ТРАНСФОРМАЦИЯ ВОЙНЫ:

- Банковская деятельность (контрольные) - Бизнес-планирование - Бухгалтерский учет (лекции) - Занятость населения - История экономики - Макроэкономика - Международные экономические отношения (МЭО) - Менеджмент - Налоговая деятельность - Региональная экономика - Рынок труда - Управление персоналом (контрольные) - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование (контрольные) - Экономика природопользования - Экономический анализ (контрольные) -