ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ МОДЕРНИЗАЦИИ

Исторические примеры можно анализировать еще долго, но пора переходить к современности. Наиболее актуальный случай модернизации последних десятилетий — это страны исламского мира. Как бы плохо ни развивалась в них экономика, ситуация в мусульманской среде все же меняется достаточно быстро.

Восток заимствует на Западе потребительские стандарты, технологии, рыночные механизмы и даже способы политического устройства. Однако наряду с заимствованием происходит резкое отторжение. Противоположные тенденции сталкиваются между собой. Сталкиваются между собой и их конкретные носители (порой, с кровавыми последствиями). В итоге образуется «гремучая смесь» из элементов модернизации и контрмодернизации.
Проще всего, видя сложности развития исламского мира, сделать вывод о его принципиальной неспособности к модернизации. Однако на

базе всего того, что говорилось выше о европейских странах и о Японии, скорее имеет смысл встать на другие позиции. Модернизация ислама началась, но, как обычно бывает в таких случаях, адаптация общества к расставанию с миром традиций происходит чрезвычайно болезненно. Она порождает мессианскую идеологию, с помощью которой «рядовые солдаты модернизации» пытаются найти в убогости будней величие глобальных целей. Как это ни парадоксально звучит, но джихад — родственник таких идей, как «свобода, равенство и братство», коммунизм, «путь императора». Естественно, исламский мир решает стоящие перед ним проблемы собственным способом. Способом, качественно отличающимся от того, каким решали свои проблемы страны иной культуры. Однако при этом сами проблемы, которые приходится решать, идентичны для всех модернизирующихся обществ.
Здесь, правда, возникает принципиальный вопрос. В отличие от всех примеров, рассмотренных выше, мы применительно к миру ислама говорим не об отдельной стране, а сразу о комплексе государств, связанных общей религией. Но ведь исламские страны находятся на разном уровне развития. Какие-то уже сильно продвинулись по пути модернизации (например, Турция), а какие-то находятся лишь на самых ранних стадиях (например, Судан).
Конечно, все это серьезно усложняет картину Однако представляется, что в данном случае рассматривать отдельные государства невозможно. Именно тот факт, что в последние десятилетия исламский мир пытается выступать перед лицом Запада в качестве единого целого, есть следствие модернизации. Пока не было движения от традиции к современности, исламский мир спокойно позволял управлять собой из Лондона, Парижа или Санкт-Петербурга. Но в ходе модернизации все изменилось вдруг самым кардинальным образом.
Поначалу в странах ислама, выходивших из колониальной и полуколониальной зависимости, формировался национализм. Вплоть до конца 60-х — начала 70-х годов XX века схема развития этого мира в общем-то напоминала схему развития Европы, куда национализм пришел значительно раньше. Если бы дело так продолжалось и дальше, многих мировых проблем конца XX столетия удалось бы избежать, поскольку даже самые крупные исламские государства вряд ли могли бы представлять для стран Запада опасность, сопоставимую с той, которая возникла в свое время из-за действий Наполеона, Гитлера или советских коммунистических лидеров. Однако именно слабость отдельных мусульманских стран нанесла серьезный удар по национализму

Потребовалась столь сильная модернизационная идея, которая смогла бы способствовать адаптации ислама к формированию совершенно новых условий жизни. С одной стороны, ни одна национальная идея (иранская, египетская, пакистанская или какая бы то ни было еще) не оказалась на «идеологическом рынке» вне конкуренции. С другой же стороны, именно в исламском мире по-настоящему сильные позиции имела религиозная идея, объединяющая всех.
Национализм вступил в кризис уже в 1967 году, после того как армии нескольких арабских государств сразу потерпели поражение от Израиля в шестидневной войне. Аналогичная проблема возникла в связи с поражением исламского государства в индо-пакистанском инциденте. Затем, в сентябре 1970 года, иорданский король Хусейн нанес жестокий удар по палестинцам, продемонстрировав тем самым, что национальное государство способно выступить против «братьев по крови». А позднее, после 1973 года, когда взлетели цены на нефть, разбогатевшая Саудовская Аравия стала интенсивно финансировать религиозную пропаганду во всем исламском мире. Колоссальное значение для развития исламизма имела иранская революция 1979 года. Она, как в свое время французская и большевистская революции, стала для народов, симпатизировавших ее целям, воплощением чаяний и надежд. А в начале 80-х годов в лагерях и на тренировочных базах в окрестностях Пешавара, столицы северо-западной пограничной провинции Пакистана, где расположилась большая часть вытесненных советской армией афганских беженцев, образовался «культурный бульон» международного исламизма, в котором афганцы смешались с арабами и мусульманами со всего мира.[179]
В итоге ислам стал принимать форму политического учения, помогающего огромной общности людей на пространстве от Боснии и Марокко до Малайзии и Индонезии выживать в условиях модернизации. Жизненные трудности легче переносятся, если есть представление, будто все это не зря, если есть надежда, что победит разделяемая тобой великая идея, и если ведущие на священную борьбу лидеры рассматриваются в качестве единоверцев, а не в качестве предельно коррумпированных нуворишей, каковыми они в общем-то на самом деле и являются.

Правда, как отмечает ведущий специалист по мусульманским странам Жиль Кепель, «сегодня исламизм больше не находится в зените своего могущества».[180] Объясняется это тем, что исламистская идеология на заре нового тысячелетия растворяется в рыночной экономике. Этот вывод совершенно точно указывает на то, каким образом в ходе модернизации рано или поздно преодолевается радикализм. Однако применительно к нынешнему состоянию исламизма следует все же иметь в виду, что его «рыночное растворение» приходится на период сравнительно благоприятной мировой экономической конъюнктуры. Однако наступление серьезного кризиса и связанное с ним разочарование в возможностях рынка способны реанимировать радикализм. Нельзя исключить того, что в истории исламизма последнее слово еще не сказано.
Таким образом, мы в нашем кратком обзоре затронули проблемы различных регионов мира. Попробуем же теперь подвести итоги анализа и соединить вместе все то, что говорилось о современном восточном тренде России и об опыте модернизации в тех странах мира, где за длительный период вырисовалась более или менее законченная картина.
Итак, страна, движущаяся путем модернизации, на определенном этапе своего развития оказывается в плену идеологии, помогающей народу адаптироваться к трудностям перехода от традиционного общества к современному Идеологии жесткой и агрессивной.

Если страна, о которой идет речь, относит себя к числу великих держав, потенциальная агрессия, содержащаяся в модернизационной идеологии, выплескивается наружу При этом сам народ, естественно, не воспринимает себя в качестве агрессора. Ему представляется, что он, напротив, — мессия, освободитель, проводник всего нового и прогрессивного.
Словом, модернизация — это отнюдь не удобная, вымощенная тротуарной плиткой дорога, по которой прогулочным шагом можно двигаться к процветанию. Модернизация — это постоянное преодоление столь значительных трудностей, что лишь особым образом «повернутое» сознание способно их выдержать. Общество, так или иначе, отыскивает для себя великую цель и только «под прикрытием» этой цели совершает унылую, будничную работу реформирования экономики, преобразования социальной структуры, формирования буржуазных этических ценностей. Будничная работа не «зажигает», а часто даже вызывает отвращение, поскольку требует более интенсивного труда и приво
дит на ранних этапах модернизации к усилению имущественной дифференциации. А «зажигает» как раз то, что на деле является побочным продуктом модернизации и постепенно преодолевается. Однако преодоление этого побочного продукта в ряде случаев происходит в виде мировой войны или, по крайней мере, войны холодной.
Сегодня по пути модернизации, которым раньше прошли европейские страны, движутся восточные народы. Некоторые из них уже продемонстрировали нам, как потенциально существующая в них агрессия приобретает открытые формы. Некоторые — такие как, например, Китай — занимаются унылой, будничной работой под прикрытием авторитарной власти и отжившей идеологии, формально сохраняемой, но реально уже не оказывающей влияния на массы, поскольку противоречия капиталистического труда и социалистической теории бросаются в глаза каждому из тех, кто действительно заинтересуется данным вопросом.
Однако можем ли мы быть уверены в том, что такого рода «спящие» страны — ив особенности «спящие» гиганты, вроде Китая, — так и войдут, подремывая, в современный мир с рыночной экономикой, демократией и гражданским обществом? Можем ли мы хотя бы полагать, что вариант «модернизационной дремы» является наиболее вероятным вариантом развития?
На наш взгляд, модернизационный опыт европейских стран, России, Японии, исламского мира показывает, что упрощенные, чересчур оптимистические представления о «дремлющем» Китае малоплодотворны в исследовательском плане. Сейчас, когда Китай еще «подморожен» (если использовать известное выражение Константина Леонтьева), трудно найти в нем зерна будущей бури, однако из этого отнюдь не следует делать вывод, будто там их нет вообще. Скорее всего, Китай в обозримой перспективе покажет себя.
Мягкая, безболезненная модернизация этой страны означала бы, что либо Китай — это совершенно иной мир, качественно отличный от всего западного, и в данном случае мировой опыт нам ничего не показывает, либо XXI век качественно изменил ситуацию и обеспечил «конец истории модернизации» в том виде, в каком мы ее сегодня знаем. Думается, что у нас не имеется достаточных оснований для подобных предположений.
Китай на протяжении трех десятилетий быстрого экономического развития ни разу еще не погружался в серьезный кризис. Но бескризисного развития не бывает. Эксперты по Китаю отмечают целый ряд
факторов, способных создать серьезные экономические проблемы для этой страны в обозримой перспективе.[181]
Во-первых, возможно серьезное сокращение спроса на китайские товары из-за очередного мирового экономического кризиса и связанного с ним сокращения платежеспособности потребителей. Кризис 2008- годов Китай пережил сравнительно неплохо, но, тем не менее, темпы роста экономики этой страны всеже заметно снизились. В дальнейшем такого рода внешние шоки могут неоднократно повторяться с гораздо худшими для Китая последствиями.
Во-вторых, возможно серьезное сокращение экспорта китайских товаров из-за таможенных ограничений, которые станет при определенных обстоятельствах вводить Запад. США, в частности, давно уже высказывают серьезное недовольство заниженным курсом юаня. Дешевая китайская валюта искусственным образом повышает конкурентоспособность китайских товаров на мировом рынке. Бороться с этим трудно, поскольку американские потребители заинтересованы в дешевизне приобретаемой ими продукции. Тем не менее нельзя исключить введения ограничений, поскольку Соединенные Штаты заинтересованы не только в росте потребления населения, но и в сохранении рабочих мест.
В-третьих, серьезной проблемой для Китая является производство пиратских (нелицензионных) продуктов. Если страны Запада начнут серьезную борьбу против этого сектора китайской экономики, последствия для «Поднебесной» могут быть довольно тяжелыми.
В-четвертых, давление на Китай со стороны Запада может быть связано с экологическими проблемами. Роль этой страны в загрязнении окружающей среды уже сегодня весьма велика. Однако пока бурное воздействие промышленности на экологию влияет в основном на воздух и воду в самом Китае, а также в приграничных районах России, что не очень волнует политическое руководство страны по причине удаленности проблемных регионов от Москвы. В дальнейшем же загрязнение может при сохранении высоких темпов роста ВВП Китая стать по-насто- ящему всемирной проблемой. И это вызовет стремление стран Запада притормозить экономическое развитие в Китае.
Любая из четырех описанных выше проблем (или все они, вместе взятые) может стать тормозом для экономического развития Китая, а
следовательно, — источником обострения социальной напряженности. В подобной ситуации возможны и трансформация политической системы, и смена господствующей идеологии, и пересмотр позиций страны во внешней политике.
Не будем прогнозировать конкретный ход событий. Кризисные явления могут уже сегодня стать для «дремлющего» Китая фатальными, а могут стимулировать переориентацию производства на емкий внутренний рынок, что позволит еще значительное время обеспечивать динамичное экономическое развитие. Однако рано или поздно этой гигантской стране придется столкнуться с серьезным торможением в хозяйственной сфере.
Как прореагирует на это общество? Как трансформируется в подобной ситуации политическая система? Какие идейные новации прорвутся тогда на поверхность из глубин народного сознания? Всего этого мы сегодня знать не можем. Но готовиться к появлению самых неприятных неожиданностей необходимо уже сегодня. Сценарий, нарисованный Хантингтоном и приведенный нами в самом начале этой статьи, может в большей или меньшей степени стать реальностью.

<< | >>

↑

Источник: В. Гельман, О. Маргания. Пути модернизации: траектории, развилки и тупики : Сборник статей. — СПб. : Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге. — 408 с.. 2010

Еще по теме ИСТОРИЧЕСКИЙ ОПЫТ МОДЕРНИЗАЦИИ:

- Банковская деятельность (контрольные) - Бизнес-планирование - Бухгалтерский учет (лекции) - Занятость населения - История экономики - Макроэкономика - Международные экономические отношения (МЭО) - Менеджмент - Налоговая деятельность - Региональная экономика - Рынок труда - Управление персоналом (контрольные) - Финансовое планирование и прогнозирование - Ценообразование (контрольные) - Экономика природопользования - Экономический анализ (контрольные) -