В. В. КОРОТЕЕВА РОДЖЕРС БРУБЕЙКЕР: НАЦИОНАЛЬНОСТЬ КАК "ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ”

Профессор социологии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Роджерс Брубейкер стал в 1990-е годы одним из ведущих теоретиков национальности и национализма. Его первая книга по этой проблематике "Гражданство и национальность во Франции и Германии" вышла в 1992 г., а уже следующая, "Переосмыслить национализм.

Национальность и национальный вопрос в новой Европе”, построенная на материале Центральной, Восточной Европы и Евразии, была напечатана в 1996 г.1. Удивительно не только то, что за этот небольшой промежуток времени Брубейкер стал экспертом по иному региону, или что помимо французского и немецкого он выучил венгерский и русский. Брубейкер - один из немногих исследователей, чьи тщательно написанные историко-социологические работы, отличающиеся вниманием к тонким историческим деталям, в то же время содержат широкие обобщения. Он формулирует свои теоретические выводы так, что задает концептуальные рамки для дальнейшего обсуждения рассмотренных им проблем. В данной статье мне бы хотелось представить основные идеи, высказанные в работах Брубейкера, показать некоторую логику их развития у самого автора.
Нация, государство, нация-государство
Одна из главных тем работ Брубейкера - соотношен«е государства и национальной общности. Это, возможно, централ проблема исследований по национализму, которую не обоШ-

„нцманием ведущие теоретики. Противопоставление ^культурной и гражданской, или политической, нации, казалось бы. У*е настолько утоптанная в течение десятилетий дорожка, что добавить свой отчетливый след на ней просто невозможно. Однако зТ0 не относится к Брубейкеру, который берет за основу своей цервой работы "Гражданство и национальность во Франции и Германии'* классическое различение французского и немецкого представлений о национальности и увязывает его с особенностями предоставления гражданства в этих двух странах Европейского сообщества.
Автор не следует за традицией жесткого противопоставления двух моделей национальности в терминах универсализм- партикуляризм, космополитизм-этноцентризм, рационализм Просвещения - романтический иррационализм (в этих терминах велась, например, дискуссия между французскими и немецкими историками в XIX в.). Говоря о доминирующем представлении о национальности в двух странах, он также избегает однозначной географической привязки этнокультурной и политической концепций нации, что было свойственно, например, Хансу Кону, а из современных исследователей - Лие Гринфельд2. Напротив, на конкретном историческом материале он демонстрирует конкурирующие представления о национальности в обоих случаях, напряжение между ними. Это тема, которую Брубейкер теоретически разовьет уже в последующих работах.
Несмотря на то что после второй мировой войны политика иммиграции во Франции и Германии была сходной, во Франции fropoe поколение иммигрантов автоматически получает гражданство, в Германии же не только второе, но и третье Поколение иммигрантов таких прав не имеет. В то же время этнические немцы, прибывающие в страну из-за рубежа, сразу же ^ановятся полноправными гражданами. Франция ~ классический пРимер действия jus soli, ’’закона почвы", по которому сам факт Р°ждения на территории какой-то страны делает человека ее гРажданином. Германия же придерживается прямо противоположного принципа - jus sanguinis, "закона крови": только Потомки граждан обладают безусловным правом на гражданство Независимо от того, живут ли они в стране или нет). И во Франции,

и в Германии возможна натурализация, но в Германии ее масштаб во много раз меньше.
Брубейкер показывает преемственность законодательства о гражданстве в обеих странах с конца XIX в., несмотря на попытки внести в него радикальные изменения в последние годы. Такая преемственность связана с некоторыми существенными чертами устройства обоих государств, которые в свою очередь порождены историей их формирования. И так как современные государства претендуют на самоназвание нации-государства, гражданство так или иначе опосредовано представлением о членстве в нации.
Во Франции бюрократическая монархия породила политическую и территориальную концепции национальности. Постепенное формирование национального государства вокруг одного политического и культурного центра сопровождалось культурной ассимиляцией - сначала региональных культурных меньшинств, а позднее и иммигрантов. К концу XIX в. устойчивая ассимиляционная тенденция французского государства еще более усилилась республиканской программой всеобщего начального образования и всеобщей воинской повиности.
В Германии разрыв между сверхнациональной Священной Римской империей германской нации и субнациональными суверенными и полусуверенными политическими единицами стимулировал развитие этнокультурного понимания национальности.
Национальное развитие осуществлялось в полицентрическом регионе, с двумя религиями, а также достаточно устойчивой границей между германскими и славянскими языками. Несмотря на столетия пребывания немцев в виде анклавов на славянском востоке, они не утратили немецкого языка, культуры и идентичности, но, в свою очередь, не были способны ассимилировать польское население, включенное в состав Восточной Пруссии. В результате в германской элите сложилось представление о желательности и возможности раздельного существования культур.
Национальное государство, созданное Бисмарком, стало наследником сразу двух традиций - прусской и великонемецкой, которые различались по своим территориальным рамкам, социальной базе и политическим устремлениям. Прусская традиция

государственная прежде всего. Немецкое же национальное сознание развивалось вне государственных рамок, а когда стало политизироваться - то и против территориальных и институциональных рамок германских государств. Объдинение при Бисмарке не было воодушевлено национализмом, еще менее этнокультурным национализмом. Брубейкер заключает, что традиции национальности имеют как культурное, так и политическое воплощение во Франции и в Германии. Но если во Франции они тесно связаны, то в Германии находятся в постоянном напряжении. Изначальное отличие нации и государства в Германии придало последующей национализации гражданства специфически этнокультурное измерение, которое несколько смазано во французском случае.
В работе Брубейкера речь идет о преобладающем в определенной стране представлении о национальности и о собственной идентичности. Он не обходит вниманием и соперничающие версии национальной общности. Как реакция на республиканскую и воинственно антирелигиозную традицию Французской революции во Франции периодически оживали идеи 'органической”, этнокультурной общности.

Это происходило и сразу же после революции, и в конце XIX в., и во время режима Виши, и, наконец в последние десятилетия, особенно в связи с Стельностью Национального Фронта, возглавляемого Ж.-М.Ле Пеном. В Германии, напротив, присутствовали элементы национально-государственной идеологии. Попытки сначала %ссии, затем Германской империи интегрировать польское население отражали веру в преобразующую и сплачивающую роль ГосУДарства. Даже откровенно ассимиляторская политика в Восточной Пруссии 1870-х годов - противодействие влиянию ^одической церкви на поляков, внедрение немецкого языка как ^йнственного государственного — была построена по французской ^Дели. По этой модели однородная нация - продукт государства, а Це Что-то предшествующее ему и независимое от него. В политике отношению к немцам, оставшимся за пределами Германской %ерии, тоже сочетались черты этнонациональной и национально- ^Дарственной идеологии. С одной стороны, в Германии ^ствовало политическое течение, отстаивавшее идею нации 3ависимо от государственных границ С другой стороны, в

решающих областях, таких как международная политика, Бисмарки его последователи ориентировались на территорию, институты и гражданство государства.
Роджерс Брубейкер ставит вопрос о том, в какой степени те пли иные конкретные политические решения обусловлены непосредственными обстоятельствами момента, а в какой - более глубокими, культурным причинами. Соотношение интересов и ценностей - традиционная тема для социальных наук. Брубейкер следует за М.Вебером: культурные нормы определяют "пути, по которым осуществляется социальное действие, движимое интересом"3. Такими нормами по отношению к гражданству являются идеи о сущности национальной общности. Эти идеи опосредуют представления о "национальных интересах". Во Франции в середине 1980-х годов была предпринята попытка воспрепятствовать автоматическому предоставлению гражданства потомкам иммигрантов. В общественных дискуссиях этого периода подчеркивалось отличие современной иммиграции, преимущественно из мусульманских стран, от европейской иммиграции предыдущих десятилетий. Утверждалось, что новые иммигранты в меньшей степени склонны к ассимиляции - этому необходимому элементу приобщения к французскому гражданству. В особенности правые партии высказывались против "французов только на бумаге", которые не являются французами "в глубине души". Однако в конце концов общественное мнение отвергло любые ограничения в доступе к гражданству как представляющие большую угрозу французской национальной традиции. Напротив, в Германии в это же время потерпели крах попытки допустить потомков им мигрантов к немецкому гражданству. И причина здесь не экономическая — ведь фактически все живущие в стране пользуются системой социального обеспечения. Меньше возражений вызывало и предоставление всех политических прав негражданам, вплоть до права голосовать на национальных выборах. Но гражданство, помимо чисто практических проявлений, имеет и символическое измерение. Как утверждает Брубейкер, нежелание политического класса в Германии признать потомков иммигрантов немецкими гражданами отражает ограничительное, этнокультурное определение немецкой национальности.

Противоречие внутри государств, традиционно считающих себя нациями-государствами, и вместе с тем становящихся „олиэтничными, казалось бы, ставит под сомнение саму идею нации-государства. Брубейкер отвергает этот аргумент и замечает, до концепция нации-государства - идеологическое построение. Оно не связано напрямую с этнодемографическим составом населения. Разделяя этот взгляд, я все же не соглашусь с выводом автора об устойчивости этой концепции государства.
Действительно, полиэтничность населения Франции не препятствовала до последнего времени идее национального единства. Такое единство могло быть если не в настоящем, то по крайней мере в будущем - при желании меньшинств и иммигрантов ассимилироваться и при способности государства обеспечить это через свои институты. В таком случае все граждане государства в конце концов становятся французами. Оба эти условия в настоящее время не выполняются полностью, и часть граждан не ассоциируют себя и не намерены ассоциироваться с французской нацией. По крайней мере, для них гражданство и национальность оказываются разделенными. Такие же взгляды распространяются и среди этнического "большинства" - пока это слово может употребляться лишь в кавычках, так как существование понятия "большинство" без понятия "меньшинство" невозможно. Идеологические же постулаты, которые были незыблемы на протяжении многих поколений, отрицали возможность этнических меньшинств в среде Французских граждан. Таким образом, в республиканской традиции просто нет категорий, в которых можно обсуждать нынешнюю ситуацию. Зато у правых, апеллирующих к этнокультурной концепции нации, нет затруднений выразить в словах то, что ^принимается на уровне обыденных представлений, - во Франции живут не только французы. Из этого простого Нерадения можно сделать два вывода: что не все живущие во Франции даже во втором поколении должны иметь гражданство, а т°лько те, кто является французами по этническим ориентациям Жжение в сторону немецкой модели гражданства), или что '^КЦанство все более будет расходиться с этнокультурной ^Диональностью. Как показал Брубейкер, первый путь - ПеРесмотр законов о гражданстве - до настоящего времени был

закрыт. Второй же как раз и означает подрыв французской идеи нации-государства, соразмерности нации и государства.
В Германии идея соответствия национальной принадлежности и гражданства осуществлялась через ограничительные меры. И это позволяло утверждать, что Германия не многонациональное общество. Если радикальная реформа гражданства все же произойдет в этой стране, то гражданами станут те, кого никак нельзя отнести к немецкой нации согласно ее этнокультурному определению. Следовательно, и здесь неизбежно будут происходить переосмысление сути нации-государства и эволюция в сторону многокультурного гражданства. При этом, в отличие от французского случая, преобладающая концепция нации может сохраниться, так как здесь национальность и ранее противопоставлялась формальной государственной
принадлежности.
Таким образом, можно иначе, чем Брубейкер, подойти к проблеме преемственности культурных форм, "способа говорения и думания" о действительности. Так же как эти формы складывались на протяжении истории, очень четко и сжато описанной в рассматриваемой историко-социологической работе, так же постепенно они могут видоизменяться в уже сильно отличающихся исторических обстоятельствах.

<< | >>

↑

Источник: А.И. Миллер. Нация и национализм. 1999

Еще по теме В. В. КОРОТЕЕВА РОДЖЕРС БРУБЕЙКЕР: НАЦИОНАЛЬНОСТЬ КАК "ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОЛЕ”:

- Внешняя политика и международные отношения - Вопросы политологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - История международных отношений - История политических и правовых учений - Общие вопросы политологии - Политика - Политическая философия - Политические исследования - Политические режимы и партии - Политология в Украине - Социальная политика - Социология политики -