Положение в бюрократии и мировоззрение

Хотя мы описали контраст между отчужденным (но политически мыслящим) интеллектуалом и специалистом в тот момент, когда они вступают в бюрократию, но это различие может сглаживаться все больше и больше за время их службы в бюрократии.

Очевидно, что государственная бюрократия оказывает давление на отчужденных интеллектуалов, чтобы подчинить их политике тех, кто принимает стратегические решения. В результате роль ранее отчужденного интеллектуала может стать неотличимой от роли специалиста.
Описывая процесс, посредством которого интеллектуалы в бюрократии превращаются в специалистов, мы продолжаем развивать нашу гипотезу, согласно которой точка зрения является продуктом социального положения. Интеллектуалы ориентируются на более или менее определенные социальные круги и приспосабливают свои интересы, установки и цели к этим кругам. Требования и ожидания, присущие социальному положению, формируют поведение людей, находящихся в данном положении. Как верно определил Мид, социальная личность возникает благодаря усвоению организованного набора установок других значимых личностей. Более того, это присвоение чужих оценок и ожиданий накапливается постепенно и происходит, как правило, неосознанно, за исключением происходящих иногда конфликтов5*. Эта точка зрения на формирование ролевой личности сразу направляет наше внимание на то, что бюрократические и независимые интеллектуалы имеют разных «значимых других»: коротко говоря, нам нужно рассмотреть различных заказчиков у этих двух типов интеллектуалов и то влияние, которое они оказывают на формирование роли интеллектуала.
Косвенно или непосредственно заказчиком бюрократического интеллектуала является политический деятель, который заинтересован в том, чтобы некоторые расплывчатые или хорошо определенные цели воплотились в программу действия. Требования заказчика к интеллектуалу могут варьироваться, но, в сущности, их можно классифицировать в несколько категорий.
Специфика требований клиентов к бюрократическому интеллектуалу связана с характером деятельности последнего. В крайнем случае политический деятель может просто указать общую область, не определяя сущность решений, которые запланированы. Например, этнические отношения в Европе или состояние морального духа в армии являются такими широко определяемыми областями, о которых нужно собрать дополнительные сведения. К интеллектуалу об
ращаются с просьбой собрать данные, относящиеся к этому вопросу, на основе которых позднее может быть принято «продуманное» решение. Из-за недостаточно точной спецификации требований заказчика интеллектуал получает большую свободу действий в определении проблем, подборе соответствующих данных и рекомендации альтернативной политики (временами свобода действий неудобна, она приводит к беспокойству из-за неопределенной ориентации). А иногда заказчик более определенно указывает интересующую его область, в которой должна быть выработана определенная политика, и требует подобрать информацию для этой более ясно определенной области (например, сербо-хорватские отношения в Европе или продукция небольших индустриальных концернов во время войны). Такое сужение области исследований ограничивает свободу действий интеллектуала в определении как сущности практических проблем, так и характера соответствующей вопросу информации. А иногда интеллектуал знакомится с проблемой, которая связана с рядом последовательных решений: во-первых, рассматривается альтернативная политика; во-вторых, принимается особая политика и необходима информация ради осуществления этой политики посредством определенной программы действий; и, наконец, после того как данная программа воплощена на практике, необходимо оценить эффективность программы. Эти стадии в решении вопроса представляют для интеллектуала различные виды проблем. В целом здесь существует обратная зависимость между спецификацией проблемы заказчиком и свободой интеллектуала в постановке политических целей.
Чем раньше бюрократический интеллектуал подключается к этому ряду последовательных решений, тем сильнее его возможное влияние на направленность решения. Когда политический деятель недостаточно четко определяет область исследований, интеллектуал может в своей работе (в определенных пределах) обратить внимание на определенные альтернативы в политике, подчеркивая значение определенных типов доказательств. Так было, например, в случае Четырнадцати пунктов Вильсона, которые были по большей части результатом оценки общей ситуации интеллектуалами, «чьи головы» — по собственным словам президента — «он присвоил». Помогая установить такую широкую политическую структуру, интеллектуал может вызвать определенный контроль снизу. В редких ситуациях такого рода политический деятель может оказаться в печально известном положении француза в 1848 году, который, когда его убеждали не присоединяться к толпе, устремившейся на баррикады, сказал: «Я должен последовать за ними, я их лидер».

Тем не менее наиболее типичны случаи, когда бюрократический интеллектуал призван давать информацию для альтернативной или специальной политики, которая уже предопределена политическим деятелем. От него как от эксперта требуют определить, какие проблемы необходимо принять во внимание в выборе той или иной предложенной альтернативы или при осуществлении специальной политики. Когда к интеллектуалу обращаются на последней стадии в решении проблемы, он в основном рассуждает с точки зрения средств и принимает господствующее определение целей. Его точка зрения становится соответствующей этой политике. Он начинает видеть в общей ситуации только те аспекты, которые непосредственно связаны с предложенной политикой. Он может как осознавать, так и не осознавать, что игнорирует возможные альтернативы в своем исследовании, сосредоточившись на последствиях или способах осуществления ограниченных вариантов, которые были ему предложены. Он может не обратить внимание на факт, что, вглядываясь в одно, мы упускаем из виду другое: что ограничение исследования альтернативами А и В означает пренебрежение альтернативами С и D.
Эта проблема отношения к политическому деятелю принимает совершенно другую форму для независимого интеллектуала. Его взгляды могут быть определены его положением в классовой структуре, но они менее подвержены непосредственному контролю со стороны специального заказчика. По существу, он подходит к проблемной области абсолютно независимо от предположений и интересов бюрократического заказчика. Он может свободно рассматривать те последствия политических альтернатив, которые бюрократия игнорирует или отрицает. Он не отвергает альтернативы без соответствующей проверки. Но независимый интеллектуал может остаться в мире добрых намерений и плохих программ для действия, поскольку он не должен принимать конкретные решения на основе своей работы. Даже если он формулирует политическую программу реалистично, его точка зрения с трудом доходит до ответственного политического деятеля. Голос интеллектуала, который не находится на бюрократической службе, плохо слышен, когда идет речь о влиянии на государственную политику.
Интеллектуал, который действительно заинтересован в дальнейших социальных инновациях, сталкивается с дилеммой, которая возникает из всего вышеизложенного. Достаточно точно ее можно выразить в афоризме: того, кто вводит новое, не слушают; тот, кого слушают, новое не вводит. Если интеллектуал должен играть важную роль, применяя свои знания на практике, возрастает необходимость его участия в государственных бюрократических структурах. Однако
такая роль требует от него отказаться от преимущества изучать политические возможности, которые он считает значительными.

С другой стороны, если он останется независимым ради сохранения полной свободы выбора, у него не будет ни ресурсов для осуществления своих исследований в полном масштабе, ни какой-либо серьезной возможности представить их в качестве основания для работы политических деятелей.
Нет необходимости говорить, что мы встречаем абсолютную честность и у бюрократических, и у независимых интеллектуалов. Существенное различие лежит в их взаимоотношениях с заказчиком и соответствующем влиянии, которое играет роль при определении значительных, по их мнению, проблем. Оба типа интеллектуалов могут быть абсолютно честны, когда сами определяют проблемы. Но, принимая или отвергая определения проблемы, они принимают важные и часто различные ценностные решения. Приведем пример. Как бюрократический, так и независимый интеллектуал может работать в одной и той же проблемной области: расовая сегрегация в северных индустриальных центрах. На уровне сбора информации оба типа интеллектуалов могут прийти к одним и тем же заключениям: что большая часть негритянских рабочих имеет низкие моральные и низкие производственные показатели, очевидно в результате продолжительной дискриминации. Исследователи могут также согласиться, что значительное число белых рабочих возражает против любых предложений ликвидировать сегрегацию. Различие между точкой зрения и исследованиями у бюрократических и независимых интеллектуалов может проявиться наследующем этапе, когда формируется политика и на основе ее создается программа. Политическая линия может быть определена для интеллектуала следующим образом: как мы можем сделать сегрегацию терпимой (хотя она и неприятна) для негритянских рабочих? В соответствии с этим бюрократический советник может указать, что определенные типы пропаганды, направленные на негритянское население, могут поднять моральный дух, хотя и без ликвидации сегрегации. Таким образом, исследования бюрократического интеллектуала служат осуществлению предопределенной политики. А независимый интеллектуал не испытывает необходимости ограничивать свое исследование этим направлением. Он может изучать средства для ликвидации расовой сегрегации без заметного ухудшения морального состояния белых рабочих. Другими словами, он может сомневаться в господствующей политике, исследуя ее последствия и рассматривая способы осуществления альтернативной политики. Следует заметить, что мы не сомневаемся в пригодности этих двух типов исследований, но использоваться они будут для разных целей. Очень важно осознавать,
что осмысление ценностей непосредственно связано с выбором и определением проблемы и этот выбор зависит от положения интеллектуала в социальной структуре. Бюрократический интеллектуал должен уступить политическому деятелю право определить область его исследовательских проблем. Разумеется, он ставит свои навыки и познания на службу определенному институциональному порядку ради его сохранения. Независимый интеллектуал не может прямо повлиять на господствующую политику, но он развивает те знания, которые могут послужить изменению существующего порядка. Таким образом, интеллектуал принимает свои значительные ценностные решения при выборе своего заказчика и, как следствие этого, того типа проблем, которыми он будет заниматься[393].
Есть и другой путь, когда интеллектуалы, вступившие в бюрократию, склонны изменить свою ориентацию; это связано с необходимостью совершать поступки. Они хотят стать, выражаясь общими словами, «менее теоретическими, но более практическими». Что это означает? Чем мы ближе к реальному решению, тем больше необходимость в создании конкретной программы действий на основе общей политической установки и тем больше число соображений, которые необходимо принять во внимание в дополнение к первоначально сформулированной политике. Когда мы принимаем по внимание дополнительные переменные, то это означает частичное изменение первоначальной политики, «компромисс с реальностью». Таким образом, чем ближе к действительному решению находится интеллектуал, тем большее воздействие он испытывает: он должен «проявить милосердие к обездоленным», то есть приспособить свои первоначальные абстрактные формулировки к запросам ситуации. Такое воздействие, возникающее в определенный период времени, формирует общую точку зрения бюрократического интеллектуала, он все больше и больше рассматривает методы осуществления политики в данной ситуации в технических и инструментальных терминах.
Для независимого интеллектуала подобные изменения во взглядах его бюрократического коллеги часто кажутся предательством. Этот хорошо известный тип конфликта происходит из-за различного по
ложения двух типов интеллектуалов в социальной структуре и из-за неизбежного различия во взглядах. Независимый интеллектуал может остаться неизменно верным своим собственным формулировкам, поскольку они не воплощаются в действие, и он часто не способен увидеть те аспекты действительной проблемы, которые всегда понятны бюрократическому интеллектуалу. С другой стороны, бюрократический интеллектуал выбирает из ограниченного числа альтернатив. (1) Он может согласовать свои собственные социальные ценности и специальные знания с ценностями политических деятелей. (2) Он может стремиться изменить господствующую в исполнительном бюрократическом аппарате политику. (3) Он может реагировать, исходя из полнейшего размежевания между своими собственными ценностями и ценностями бюрократии, рассматривая свои функции как просто технические, без ценностного осмысления. Первая реакция включает усвоение бюрократических ценностей и иногда изменение первоначальных взглядов интеллектуала. Вторая реакция: когда отдельный интеллектуал стремится противопоставить свои собственные взгляды взглядам целого аппарата, обычно возникает бесполезный конфликт, который является предпосылкой к бегству интеллектуала из бюрократии. Мы полагаем, что наиболее частой является третья реакция, которая ведет к «технической роли». Поскольку профессиональные установки интеллектуала поддерживают эту роль («как человек науки, я не склонен к ценностным суждениям»), это несколько смягчает конфликт, который возникает при осуществлении политики, в целом расходящейся с его собственным мнением. Коротко говоря, разделение ролей позволяет интеллектуалу сохранить чувство собственного достоинства, несмотря на то что он участвует в программах, которые противоречат его собственным ценностям.
Все это означает, что независимые и бюрократические интеллектуалы исполняют совершенно различные функции по отношению к социальной политике. Независимый интеллектуал — это овод, он может критиковать установленную политику, публично указывая на ее определенный смысл и последствия. Следовательно, в определенной степени он может воздействовать на атмосферу принятия решения. Такая функция интеллектуала имеет все большее значение, чем в прошлом, благодаря развитию средств массовой коммуникации. С другой стороны, бюрократический интеллектуал (за исключением относительно редких случаев, когда он действительно определяет политику) слишком ограничен разработкой более эффективных способов осуществления политики и применением альтернативных возможностей для практических действий, которые бы не нарушали ценности бюрократии. Мы полагаем, что независимые интеллектуалы могут служить

обшим целям, в том числе и во время военного кризиса, столь же эффективно, хотя и несколько иным образом, чем те интеллектуалы, которые отдали «свою энергию борьбе за победу» на службе в государственной бюрократии.

<< | >>

↑

Источник: Мертон Р.. Социальная теория и социальная структура. 2006

Еще по теме Положение в бюрократии и мировоззрение:

- Cоциология семьи - Антропология. Этнография - Гендерная социология - Демография - Домоведение - История социологии - Методы сбора и анализа социологических данных - Общая социология - Первоисточники по социологии - Политическая социология - Социальная безопасность - Социальная работа - Социальная структура и стратификация - Социально-территориальные общности - Социоинженерная деятельность - Социологические работы - Социология культуры - Социология личности - Социология общественного мнения - Социология права - Экономическая социология - Этносоциология -