Голлистская партия и политическая философия Ж. Помпиду
Новый глава государства, автоматически ставший лидером голлистской партии, способствовал ее идеологическому и политическому поправению. Политическая философия Помпиду существенно отличалась от политической философии де Голля.
По определению Ж.-К. Петифиса, она представляла собой «прагматическую систему взглядов, которая соединяла в себе тезисы голлизма с либерализмом. В этой системе романтические порывы голлизма умерялись традиционным чувством меры, свойственным либеральной правой» 99. Под «либеральной правой» в данном случае подразумевалась идейно-политическая традиция, олицетворяемая главным образом союзной голлистам группировкой независимых республиканцев 100. Приведенное высказывание интересно тем, что в нем, по существу, идеям Помпиду отводится промежуточное место между идеями де Голля и независимых республиканцев. «Чувство меры», которое Петифис противопоставляет романтическому аспекту голлизма, на практике зачастую означало крайний прагматизм, присущий «либеральной правой». Конечно, де Голль по убеждениям и практической политике также принадлежал к буржуазному лагерю, и, как уже отмечалось, в его мировоззрении ощущался сильный прагматический аспект. Однако руководствуясь идеями «величия» и национального единства, он мог при определенных обстоятельствах попытаться противостоять давлению правых кругов, а в некоторых случаях даже навязывать им собственную точку зрения, обусловленную специфическим пониманием «национальных интересов». Что касается Помпиду, то его никак нельзя было заподозрить в чрезмерных «романтических порывах». Бывший директор ротшильдовского банка исповедовал весьма умеренные взгляды. В этом убеждают как высказывания Помпиду, так и его деятельность на посту президента республики. Он полагал, например, что основным недостатком экономической политики де Голля было не отставание от других индустриальных капиталистических стран в развитии социальной инфраструктуры, а слишком слабые усилия по дальнейшей концентрации частнокапиталистической промышленности. (На самом деле, как показано выше, де Голль уделял большое внимание стимулированию централизации и концентрации капитала.) По словам Помпиду, это ставило Францию в невыгодное положение даже по сравнению с державами средних и малых размеров: «Достаточно констатировать, что Нидерланды, Швеция и Италия имеют промышленные предприятия намного больших размеров, чем наши самые крупные фирмы» 101. Считая, что правительственная пропаганда должна была стремиться к искоренению «пагубного» недоверия французов к «трестам», он подчеркивал, что экономика страны все еще оставалась «слишком раздробленной и, следовательно, слишком дорогостоящей». Придавая большое значение государственному регулированию экономики, Помпиду в то же время полагал необходимым заменить административные методы вмешательства государства более гибкими финансовыми методами. Определенная либерализация экономики, всяческое содействие наиболее конкурентоспособным предприятиям должны были составлять в свете экономической концепции Помпиду основное направление экономической стратегии государства. «Необходимо,— заявлял он,— чтобы предприятие, зарабатывающее деньги, оценивалось по достоинству — как элемент национального богатства, который нужно поощрять... Пусть государство поощряет свободу предпринимательства, пусть глава предприятия не рассматривает больше государство как своего врага. Если и государственные чиновники и предприниматели будут мыслить международными категориями, французская экономика сможет играть достойную роль внутри европейской экономики. Она будет в состоянии ответить на то, что назвали американским вызовом и что на самом деле является вызовом прогресса» 102. В целом, согласно этой концепции, государству надлежало содействовать промышленной экспансии, продолжая использовать при этом «планирование по-французски», но в гораздо меньших масштабах, чем раньше. В цитируемой книге Помпиду «Гордиев узел» указывается также, что усиление дирижистской тенденции «ведет к потере экономической эффективности» и что по этой причине государственные планы должны быть «более гибкими и менее детальными» 103. Высказывания нового президента об ограничений роли государства в экономической жизни сопровождались заверениями в том, что при всей желательности дальнейшей монополизации и либерализации французского хозяйственного аппарата, его структура не нуждалась в серьезном реформировании. Это касалось прежде всего соотношения между государственным и частным секторами в экономике. По утверждениям Помпиду, французское хозяйство уже являло собой «промежуточную модель между либеральным и социалистическим режимами, поскольку во Франции государство контролирует около 30% экономической активности, но при этом сохраняется конкуренция» 104. В практической плоскости экономическая ориентация Помпиду выразилась в первую очередь в усилении прямого участия монополистического капитала в разработке хозяйственной стратегии государства. Причем основной сферой взаимопроникновения капиталистической государственной маши ны и монополий стали комиссии планирования. Французский социолог Ц. Бирцбауад, сравнивая Комиссии IV и V пятилетних планов (работавшие при де Голле), с Комиссией VI плана, функционировавшей после прихода к власти Помпиду, отмечал, что в первом случае существовал довольно четкий водораздел между собственно государственным персоналом и представителями промышленного, банковского и аграрного секторов, чего не было во втором. Хотя в конечном счете и при де Голле основные положения планов составлялись согласно рекомендациям уполномоченных делового мира, агенты государства сохраняли известную автономию и могли по крайней мере теоретически выносить свою точку зрения на суд высшей инстанции — правительства. В Комиссии VI плана, по свидетельству Бирнбаума, государственный и частный секторы «потеряли свою автономию», или, иначе говоря, слились окончательно. Любопытна также социально-профессиональная структура этой комиссии: из 92 членов 37 представляли промышленный и торговый капитал, 38 — банковское и страховое дело105. Таким образом, в этом формально государственном органе доминировали представители деловых кругов, которые определяли направленность экономической политики французского государства в соответствии со своими интересами. При Помпиду резко увеличился удельный вес «делегатов» делового мира даже в личном аппарате главы государства. Если при де Голле в нем преобладали кадровые чиновники (их насчитывалось около 80%), то в 1969—1973 гг. данный показатель снизился до самого низкого уровня в Пятой республике—56%. Напротив, экономический сектор, прежде всего частный, был представлен в аппарате Помпиду наиболее широко — от 17 до 20% персонала. По мнению левого французского социолога Б. Бади, это свидетельствовало о явной тенденции «к усилению слияния высшего чиновничества и деловых кругов». «Очень, важно отметить,— писал он,— что политика Помпиду сопровождалась проведением более либерального хозяйственного курса, нацеленного на подключение частнопредпринимательского сектора к усилиям государства по поддержанию экономического роста» 106. Ориентация на дальнейшие монополизацию экономики Франции и на сращивание монополий с государством сочеталась у Помпиду с социальным консерватизмом. По убеждению Помпиду, острота социальной борьбы во Франции не носила объективно-неизбежного характера и объяснялась главным образом особенностями социальной психологии французов. Обращаясь, например, к майско-июньскому кризису 1968 г. и признавая, что это был кризис капиталистического общества, он тем не менее заявлял, что мощные выступления трудящихся, последовавшие после стычек студентов с полицией, не имели достаточно обоснованных мотивов и были «спровоцированы» 107. Согласно концепции Помпиду, государственная экономическая политика не могла иметь иной цели, кроме увеличения производства материальных благ. Государство, считал Помпиду, должно было лишь содействовать постоянному прибавлению «общественного пирога», в результате чего социальные проблемы устранялись бы более или менее автоматически. Он полагал также, что борьба с социальным неравенством не может заключаться в перераспределении национального дохода в пользу малоимущих слоев с помощью налоговой системы. «Это средство ограниченное, так как, с одной стороны, все социальные слои, в том числе рабочий класс, враждебны дирижистской политике государства в области доходов, а с другой — ресурсы, подлежащие перераспределению, слишком малы, чтобы можно было серьезно повысить жизненный уровень масс. Стало быть, подлинное решение состоит в экономическом росте и увеличении общего объема национального дохода» 108. Помпиду даже выражал убеждение в том, что высоких темпов экономической экспансии было бы достаточно, чтобы избежать дальнейшего распространения в стране «марксистских настроений». Однако действительность опровергла Помпиду еще до его прихода к власти. Опросы общественного мнения показали несостоятельность тезиса об автоматическом повышении благосостояния малоимущих слоев населения по мере экономического роста. Согласно данным опросов, в 1969 г. 49% Французов были убеждены, что их уровень жизни понижается, 41% полагали, что он остается неизменным109. Между тем прирост промышленной продукции в 60-е годы был самым значительным за всю историю капиталистической Франции. Помпиду считал также необходимым снять с государства ответственность за регулирование заработной платы, за исключением ее гарантированного минимума. Все остальное, по его мнению, следовало решать путем прямых переговоров (хотя и под эгидой государства) и заключения соглашений между заинтересованными сторонами, т. е. профсоюзами и предпринимательскими организациями. В конечном счете политика так называемой «договорной» или «контрактной» экономики составила основу социальной стратегии Помпиду. По его убеждению, развитие этой политики было единственным способом уменьшить социальную напряженность. В то же время Помпиду довольно отрицательно относился к идее «участия», которую он находил в лучшем случае «нереальной». Занимая в 1962—1968 гг. пост премьер-министра, он препятствовал осуществлению даже тех урезанных, ограниченных реформ в духе «участия», проекты которых выдвигали левые голлисты. При этом он из тактических соображений на словах стремился к развитию «участия», HCJ пользуя в своих выступлениях формулировки левых голлистов110. Однако став президентом, Помпиду утверждал, что французские рабочие тяготеют не столько к коренным социальным преобразованиям, сколько к повышению заработной платы, улучшению условий труда и т. п. Проводить социальные эксперименты более широкого плана, на его взгляд, было опасно и грозило потерей конкурентоспособности национальной промышленности. Причем главным аргументом в данном случае выступала угроза ослабления власти капиталистов на предприятиях, которое якобы неизбежно вело к потере эффективности управления. Помпиду в 1968 г. убедил де Голля отложить проведение референдума по вопросу об «участии», который вначале планировалось провести сразу после майско-июньских событий, чтобы воспользоваться волной страха обывателей и их массовой поддержкой правительства. В противоположность предложениям де Голля и стоящих за ним деятелей левого крыла ЮДР, Помпиду выдвигал тезис «конкретного участия», под которым подразумевал прежде всего предоставление трудящимся большей «автономности» при выполнении трудовых обязанностей. В качестве примера он ссылался на США, где, по его словам, «рабочие пользуются несравненно большей свободой действий в ходе производственного процесса, чем во Франции, в которой в этой сфере, как и в любой другой, на все необходима санкция администрации» 6Э. Неудивительно, что кадс социальная концепция Помпиду, так и его социальная политика вызвали конфликт между ним и левоголлистской фракцией, лидеры которой сделали «участие» своим идейным знаменем. Конфликт этот закончился тем, что после избрания Помпиду на пост президента республики Демократический союз труда вышел из состава ЮДР. Один из его руководителей — JI. Валлон, являвшийся инициатором ордонанса 1967 г. об «участии в самофинансировании предприятий», опубликовал в 1969 г. памфлет под названием «Анти-де Голль», в котором обвинил нового президента в «заговоре» против де Голля111. Впоследствии социальный консерватизм Помпиду, его противодействие сколько-нибудь серьезным реформам были сочтены одной из главных причин поражения ЮДР на президентских выборах 1974 г. и некоторыми «историческими» голлистами. Один из них, А. Сангинетти, обвинил, в частности, Помпиду в непонимании того, чтобы быстрая ломка старых экономических структур в 60-е и 70-е годы, настоятельно требовала принятия активных социальных мер для смягчения «психологического шока», вызванного резкими переменами, «Помпиду,— писал он,—не осознал всех последствий индустриальной мутации в социальном и моральном плане» 112. Ряд голлистских деятелей пытались придать более «модернистский» (в духе буржуазного реформизма) характер политике Помпиду. К их числу принадлежал Ж. Шабан- Дельмас, занимавший с 1969 по 1974 г. пост премьер-минист- ра. В 1969 г. он представил на рассмотрение Национального собрания правительственную программу под названием «Проект нового общества», содержавшую проекты реформ, целью которых, как было объявлено, являлось создание «более раскованного» и «менее технократического» общества, в котором бы утвердился «новый тип социальных отношений» 113. Проект предусматривал четыре направления реформаторской деятельности государства: повышение уровня образования и информированности граждан; определенную децентрализацию административной ответственности, предполагавшую передачу части компетенции государственного аппарата органам местного самоуправления; поощрение конкуренции в промышленности; обновление социальных структур. Давая оценку своим предложениям, Шабан-Дельмас заявил, что речь идет о строительстве «нового» и «подлинного» социализма. Разумеется, эти заявления, адресованные левым избирателям, носили пропагандистский характер. Вместе с тем реформы, намеченные премьер-министром, свидетельствовали о стремлении добиться установления хотя бы относительного «социального мира» по образцу ФРГ или англо-саксонских стран. «Разблокирование» французского общества, устранение разного рода административных перегородок, сокращение дистанции между гражданами и центрами принятия решений позволили бы, по мысли Шабан-Дельмаса, снизить накал классовой борьбы, направить энергию и способности широких масс в нужное современному капитализму русло.
Конечной социальной целью «нового общества» была интеграция трудящихся в капиталистическую систему, содействие формированию у них реформистско-соглашательской идеологии. Особенно большие надежды в этой связи Шабан-Дельмас возлагал на организацию «социального диалога» между трудящимися, предпринимателями и правительством. Он провозгласил курс на согласование экономической и социальной политики между профсоюзами и предпринимательскими организациями под эгидой государства. При этом имелось в виду прежде всего распространение во Франции практики «договорной экономики». Разумеется, и Шабан-Дельмас это специально подчеркивал, утверждение принципа «договорной экономики» в качестве основного принципа отношений между организациями трудящихся и работодателями требовало соблюдения «правил игры» всеми партнерами, прежде всего рабочими профсоюзами114. Именно в этом, т. е. в уменьшении боевитости профсоюзных организаций рабочего класса, и заключалась одна из ближайших главных целей «Проекта нового общества». Следует указать, что в отличие от де Голля, который также стремился к социально-психологической и экономической интеграции рабочего класса через «участие», Шабан-Дельмас выказывал большой реализм и не надеялся на полное прекращение классовых конфликтов. По его убеждению, ни одна капиталистическая страна не могла осуществить такую перестройку социальных отношений, в результате которой возник бы безоговорочный конценсус, основывающийся на иллюзии «всеобщей гармонии интересов». Правительственную политику в социально-экономической области, подчеркивал Шабан-Дельмас, следовало направлять прежде всего на по ощрение инициативы, пропаганду чувства личной ответственности, на то, чтобы каждый получал образование, дающее возможность наилучшим образом выполнять свои функции. «Речь идет не о том,— заявлял он,— чтобы избегать конфликтов, а о том, чтобы сделать их полезными (курсив наш.— В. Ч.). Когда французы осознают необходимость этого и перестанут придерживаться манихейской концепции социальных отношений, когда они избавятся от патологической напряженности, присущей этим отношениям, Франция, наконец, войдет в либеральную семью великих современных наций» 7\ Только при этом условии, утверждал премьер-министр, французский капитализм может продолжать состязание с соперниками. С его точки зрения, отсутствие социально-политической стабильности в стране в большой мере препятствовало модернизации экономики и ее переводу на неокапита- листические рельсы. «С одной стороны,— говорил Шабан- Дельмас в Национальном собрании,— мы рискуем значительно отстать от крупных соседних стран, которые в силу различных обстоятельств начали раньше нас экономическую революцию и преисполнены решимости ее продолжать. А от экономической отсталости до политического порабощения расстояние не очень большое. С другой стороны, под угрозой находится наше существование как нации. Мы, действительно, представляем собой весьма нестойкое общество, которое все еще продолжают раздирать старые противоречия. Поскольку мы не можем обрести равновесия в условиях рутины и стагнации, мы должны искать его через нововведения, содействуя развитию» 7\ В сущности, Шабан-Дельмас попытался совместить в своей программе, а в определенной мере и в практической деятельности выполнение двух важнейших для правящего класса страны задач. Одна из них — традиционная — состояла в поддержании «порядка», т. е. в сохранении в неприкосновенности основ капиталистической системы. Другая задача, поставленная в первую очередь развитием классовой борьбы в стране, наступлением левых сил, которые постепенно шли к созданию союза, заключалась в том, чтобы с помощью реформ обеспечить сохранение политических позиций правящего большинства. Как справедливо замечает Т. М. Фадеева, «осознание того факта, что режим не может быть прочным, если оппозиция оспаривает самые основы его существования», поставило перед французской буржуазией проблему усиления пропаганды, согласно которой режим был готов сам «осуществить реформы, требуемые левыми силами» 115. Однако далеко не вся буржуазная Франция была согласна на реальные уступки трудящимся, которые предполагала буржуазно-реформистская стратегия Шабан-Дельмаса. Влиятельные фракции буржуазного класса, придерживавшиеся консервативных социально-политических установок, не желали пойти дальше тех уступок, которые уже были сделаны трудящимся во время майско-июньского кризиса 1968 г.116 Эта позиция была характерна и для большинства партийных деятелей и депутатов правящего большинства. Программа «нового общества» с самого начала вызвала беспокойство и даже враждебность во фракциях партий правительственной коалиции. Тем не менее она была одобрена Национальным собранием, поскольку голлистские депутаты не осмелились нарушить принцип «безоговорочной поддержки правительства». Однако претворить в жизнь ее не удалось в первую очередь из-за противодействия ей консерваторов в рядах правительственной коалиции. Они были поддержаны Помпиду, которой подверг программу резкой критике. Беседуя в 1969 г. с одним из влиятельных голлистов — А. Пейре- фитом, президент, реформистские устремления которого, как уже отмечалось, ограничивались идеей «договорной экономики», заявил: «Шабан-Дельмас вызовет веру в то, что все изменится, а на самом деле все останется по-прежнему. Наша задача предельно проста — превратить Францию в сильную индустриальную державу. Эта задача нам по плечу. Следует стремиться к этой цели и не растрачивать понапрасну силы. Все остальное придет само собой». Помпиду также выразил убеждение в том, что «французы прежде всего консерваторы» и что он лично рассматривает это «как признак морального здоровья нации» 117. В результате впервые в истории Пятой республики президент и премьер-министр, по существу, воплощали собой весьма различные подходы к разрешению основных социально- экономических проблем французского общества. Однако этот своеобразный дуализм длился сравнительно недолго: в 1972 г. Шабан-Дельмас был «отозван» со своего поста и заменен П. Мессмером. Существенную роль в устранении Шабан-Дельмаса и в крахе планов «нового общества» сыграл П. Жюйе, чиновник по особым поручениям при кабинете Помпиду, фактически являвшийся его ближайшим советником. В Пятой республике власть «серых кардиналов», ближайших технических сотрудников президента, неизмеримо выросла. Жюйе, отличавшийся весьма правыми взглядами, воспользовался этой властью, чтобы пресечь «опасную тенденцию» в правительственной политике, которую, по его мнению, олицетворял Шабан-Дельмас. Он, в частности, считал в корне ошибочной внутриполитическую тактику премьер-министра, направленную на смягчение противостояния между левым и правым лагерями путем заигрывания с левыми избирателями. Поборник открытой борьбы с оппозицией, Жюйе, как писал позднее сам Шабан- Дельмас, обвинил премьер-министра в потакании классовым противникам: «Ваша политика дает преимущества людям, которые не являются нашими избирателями и которые не будут нам за это признательны. Наши же традиционные сторонники в результате покидают нас» 70. При сравнении политической философии и практической политики де Голля и Помпиду заметны также определенные отличия во внешнеполитической ориентации двух первых президентов Пятой республики. Хотя Помпиду сохранил существо внешнеполитического курса, намеченного де Голлем, он в то же время довольно серьезно изменил его в некоторые конкретных областях. Это касалось, прежде всего, западноевропейской интеграции и франко-американских отношений. Помпиду пересмотрел, например, отношение Франции к вступлению в ЕЭС Великобритании, которой де Голль дважды отказывал в этом, считая ее «троянским конем» американского империализма. После выработки соглашения, урегулировавшего спорные вопросы, мешавшие окончательному оформлению сельскохозяйственного «Общего рынка», в январе 1972 г. в Брюсселе был подписан договор о приеме Великобритании, Дании, Ирландии и Исландии в «Общий рынок». В том же году во Франции состоялся референдум по этому вопросу, отличительной чертой которого являлся очень высокий удельный вес воздержавшихся от участия в голосовании (39,5%). Если к ним присовокупить тех французов, которые не дали ни положительного, ни отрицательного ответа в ходе референдума, то общая цифра воздержавшихся составит 46,6 % 118. Несмотря на столь неутешительный для правительства результат референдума, Помпиду постарался подчеркнуть более «европейскую» направленность своей политики по сравнению с политикой де Голля. Показательно, что первая встреча на высшем уровне руководителей уже девяти стран — участниц ЕЭС была устроена в октябре 1972 г. в Париже. Во время встречи была обнародована декларация, в которой указывалось, что собравшиеся главы государств и правительств решили поставить своей главной целью «превратить к концу нынешнего десятилетия, т. е. к 1980 г., весь комплекс существующих между государствами — членами отношений в европейский союз» 119. Помпиду, открывая переговоры, выразил надежду на то, что в ходе последних будет достигнута договоренность о согласованной политике в «областях, которые не были предусмотрены Римским договором». Франция, по его словам, была готова «прислушаться ко всем предложениям» 120. Конечно, все это не могло не вызвать настороженного отношения ортодоксальных голлистов. Помпиду удалось убедить их согласиться с вступлением Великобритании в ЕЭС, лишь ссылаясь на необходимость найти противовес на европейском континенте растущей экономической мощи ФРГ. Притязания Бонна на господство в Западной Европе побудили соратников де Голля принять этот аргумент. «Отныне,— писал впоследствии Дебре,— экономический потенциал Великобритании должен был помогать Франции оказывать более эффективное противодействие экономической и политической экспансии Западной Германии» 121. Шаги в сторону «европеизма» сопровождались учащением контактов с США. Помпиду еще в 1969 г. заявил о своей решимости начать «новую эру» в отношениях с главной державой мирового империализма. Свой первый официальный визит за границу в феврале 1970 г. он совершил именно в США. Разумеется, речь не шла о полной переориентации в отношении Америки. Помпиду продолжал призывать, например, к тому, чтобы «Европа оставалась европейской», т. е. независимой от заокеанского партнера. Вместе с тем по сравнению с де Голлем, который также не отрицал необ ходимости сотрудничества с США, Помпиду активизировал установление франко-американских связей. Изменения во внешней политике Франции были обусловлены как международными факторами (в том числе стремлением США к улучшению отношений с ней122), так и внутриполитическими причинами. Результаты муниципальных и кантональных выборов, а также опросы общественного мнения на рубеже 60-х и 70-х годов свидетельствовали о том, что ЮДР прошла в 1968 г. пик своего влияния, ибо ее позиции среди избирателей стали постепенно ослабевать. Чтобы усилить правительственную коалицию, Помпиду привлек к ней часть правых центристов, которые играли роль своеобразного резерва правящего лагеря. Одновременно он расширил сотрудничество с независимыми республиканцами, представители которых заняли несколько важнейших постов в правительстве (Жискар д’Эстен, в частности, был назначен на пост министра экономики и финансов). Поскольку и те и другие выступали за активизацию процесса западноевропейской интеграции и умножение контактов с США, Помпиду дал им соответствующие заверения еще в ходе избирательной кампании 1969 г. Таким образом, политическая философия и практическая политика Помпиду характеризовались по сравнению с политической философией и политикой де Голля отрицательным отношением к идеям «участия» и большим стремлением к компромиссам во внешнеполитической и внутриполитической областях. Все это не могло не сказаться на состоянии ЮДР. В целом основная масса функционеров и парламентариев партии «второго и третьего поколений» идеологически были ближе к Помпиду, чем к де Голлю123. Вместе с тем именно это обстоятельство ускорило процесс поляризации идейно-политических течений внутри партии. Если вокруг де Голля могли объединяться люди весьма различных убеждений, то приход Помпиду к власти вызвал отход от ЮДР большинства левых голлистов, которые и без того были весьма немногочисленны. В результате после 1969 г. исчез социологический разрыв между голлистской партией и ее лидером, который был заметен в последние годы нахождения у власти де Голля. Этот разрыв находил тогда свое выражение в известном несовпадении структур электората ЮДР и де Голля: за гол- листскую партию голосовало меньше представителей трудо вых слоев населения, больше женщин и лиц, регистрировавшихся как «земледельцы», что характерно для более правой избирательной базы124. При Помпиду этот социальный диссонанс практически исчез. Его электорат в 1969 г. почти не отличался от избирательного корпуса голлистской партии в 1968 г.: примерно одинаковый успех у так называемых «высших кадров» (высший административный и инженерно-технический персонал) и лиц свободных профессий (соответственно 47 и 44%), у представителей сельскохозяйственного сектора (47 и 45%), у рабочих (32 и 30%) 125. Т. М. Фадеева, также отметившая сближение президентского и парламентского голлизма, сделала в этой связи справедливый вывод о том, что Помпиду, будучи главой государства, одновременно стал «главой самой крупной партии большинства» 126. Французский социолог Клод Лелё, проанализировавший результаты голосования за Помпиду на президентских выборах 1969 г., констатировал серьезное ослабление голлист- ского влияния в промышленных районах Севера и Востока Франции, в больших городах, среди самых динамичных социальных групп. Особенно тревожным для ЮДР был факт постепенного отхода от него «новых средних слоев», начавших отдавать предпочтение независимым республиканцам, центристам или социалистам127. Эта тенденция грозила голлистской партии подрывом ее позиций не только в масштабах всей страны, но и в рамках правительственной коалиции.