Об ослаблении позиций ЮДР свидетельствовал также ретроспективный анализ избирательной статистики, в частности изменения численности голлистской фракции в Национальном собрании. В 1958 г. она насчитывала 198 депутатов, в 1962 г.— 230, в 1967 г.— 190, в 1973 г.— 183128.
(В 1968 г. голлисты располагали 293 местами в палате депутатов, однако в этом успехе, как показано выше, большую роль сыграли события мая-июня этого года.) Несколько лучше выглядели позиции партии в местных правительственных органах. Численность голлистских мэров, муниципальных и генеральных советников возросла, но этот рост произошел за счет правоцентристских и традиционных правых группировок. Вместе с тем в то же время наблюдалось непрерывное расширение электорального влияния левых партий. В 1967 г., например, ФКП получила 71 место в Национальном собрании, а социалистическая партия (СФИО) — около 70. После подписания совместной правительственной программы в 1972 г. они завоевали на парламентских выборах 1973 г. соответственно 73 и 102 места129. Ранее на муниципальных выборах 1970 г. левые партии обеспечили себе большинство в городах с населением более 30 тыс. человек (в 98 городах из 143) 130. В этих условиях голлистское руководство было вынуждено принимать меры с целью расширения своей избирательной базы. Пытаясь расширить ее за счет единственно возможного на данном этапе резерва — мелкой и средней буржуазии, оно пошло на известное ущемление интересов крупного капитала. Подтверждением тому явилось принятие в 1973 г. так называемого закона Руайе, регулировавшего деятельность торгового сектора. Этот закон, по существу, предоставил право мелким и средним торговцам решать вопрос об открытии в пределах департаментов метрополии больших универсальных магазинов. Другими словами, речь шла о создании препятствий на пути дальнейшей монополизации торговли. Этот шаг, продиктованный сужением избирательной базы правительственной коалиции и в первую очередь ЮДР, вызвал очень оживленные прения и даже конфликты в рядах и самой голлистской партии и ее союзников — независимых республиканцев и небольшой центристской организации Центра современной демократии и прогресса (ЦДП). Показав слабость голлизма, он способствовал постепенному отходу от ЮДР влиятельных монополистических кругов, которые начали активно искать другую политическую силу, способную стать полноценной альтернативой победе левых сил. Голлистская партия была не в состоянии остановить наступление левой оппозиции прежде всего потому, что ее со циальный консерватизм все более противоречил той жажде изменений и реформ в стране, которую так явственно показал кризис 1968 г. Новым признаком падения ее популярности среди избирателей стали итоги парламентских выборов 1973 г., на которых кандидаты ЮДР собрали вместе с союзниками 38,1% голосов131. Этот процесс сопровождался нарастанием внутреннего кризиса в партии. В 1969 г., как уже отмечалось, из нее вышел ЮДТ, что наряду с исключением Валлона, почти лишило ЮДР ее левого крыла, игравшего до сих пор очень важную роль в привлечении реформистски настроенных избирателей. Оставшиеся в партии левые голлисты оказались в обстановке полной изоляции и подозрительности со стороны консервативного большинства. Часть «исторических» голлистов, стремясь вернуть ЮДР в русло ортодоксального голлизма, организовала содружество «Голлистское присутствие и действие». Созданию содружества содействовал сам де Голль, который, находясь в Коломбэ-ле-дез-Эглиз, продолжал поддерживать связи с ортодоксальным крылом партии. По свидетельству французского исследователя Ф. Александра, де Голль рассчитывал на то, что в случае сползания ЮДР на чуждые голлизму позиции «Голлистское и о QA присутствие и действие» составит ядро новой группировки . Таким образом, в начале 70-х годов ЮДР не только потеряла значительную часть своего влияния в стране, но и очутилась перед угрозой раскола. Кроме ослабления голлистской партии, происходившего на фоне укрепления союза левых сил, существовали другие причины, побуждавшие влиятельные буржуазные круги к отходу от нее. В 70-х годах перед французским капитализмом встали качественно иные проблемы, связанные с новым этапом эволюции мировой капиталистической системы. Уже в начале 70-х годов появились признаки глубокого экономического кризиса, обусловленного как структурными факторами капиталистического способа производства, так и международной экономической конъюнктурой. Еще до возникновения энергетического кризиса 1973 г. на повестку дня были поставлены вопросы, связанные с борьбой развивающихся стран за установление более справедливого международного экономического порядка. Некоторые из этих стран не только добивались установления контроля над источниками сырья и энергии, расположенными на их территориях, но стали также составлять серьезную конкуренцию на международном рынке по ряду промышленных товаров. Повышение цен на топливо, начавшееся в 1973 г., повлекло за собой усиление этой тенденции. Новая ситуация характеризовалась также обострением конкурентной борьбы за рынки сбыта между промышленно развитыми странами капиталистического мира. В буржуазной научной и публицистической литературе, в выступлениях политических деятелей Запада все чаще появлялись высказывания о «торгово-экономической войне», «борьбе за выживание», которые обычно связывались с усилением соперничества, обусловленным гонкой в области внедрения достижений НТР132. Во Франции эти изменения вызвали призывы перейти к другой экономической модели, основанной уже не на форсированной индустриализации, которая составляла сущность экономической политики Помпиду и стоящего за ним голлист- ского государственного персонала. По мере нарастания кризиса (достигшего особенной силы в 1973—1975 гг.) влиятельные деловые круги все более склонялись к выводу, что высокие темпы количественного роста производительных сил пришли в противоречие с доминирующими тенденциями в международном разделении труда. На первый план отныне выходило не столько физическое увеличение объема промышленной продукции, сколько ее качественный уровень. По мнению этих кругов, в новых условиях следовало усилить отраслевую специализацию французской экономики, а главное — ориентироваться прежде всего на развитие сложного и неэнергоемкого производства, на выпуск экспортных изделий с высоким удельным весом инкорпорированного квалифицированного труда. В буржуазной экономической литературе начали также все чаще появляться призывы перевести часть заводов и фабрик, выпускающих полуфабрикаты и несложную продукцию, в страны с дешевой рабочей силой133. Таким образом, речь шла о серьезной реорганизации экономического аппарата страны, увеличении его зависимости от внешних рынков. XXI съезд ФКП, проанализировавший развитие Франции в начале 70-х годов, констатировал, что суть политики финансово-промышленной олигархии в этот период сводилась к тому, чтобы «обеспечить горстке крупных капиталистических компаний возможность устоять в ожесточенной борьбе, которую ведут между собой в масштабах капиталистического ми ра финансовые и промышленные гиганты» 134. В числе средств осуществления этой политики важное место занимали «выкачивание национальных ресурсов в интересах этих крупных компаний; предоставление в их распоряжение всех возможностей, которыми располагает государство, в частности, с целью благоприятствования экспорту; тенденция к более тесному сотрудничеству с другими капиталистическими державами» 9\ Возрастающая интернационализация мировой хозяйственной жизни, все большее включение французского монополистического капитала в сеть транснациональных корпораций (ТНК) ставили перед французскими правительствами задачу в иной плоскости решать такие внешнеполитические проблемы, как участие Франции в «европейском строительстве» или ее взаимоотношения с США. Последнее было важно как в связи с преобладанием американского капитала в ТНК, так и с господствующими позициями американских компаний в большинстве перспективных научно-технических отраслей. Голлистские правительства, опиравшиеся на фракцию ЮДР в Национальном собрании, вряд ли смогли бы пойти дальше в этом отношении, чем это уже имело место при Помпиду. Ускорить еще больше темпы западноевропейской интеграции, ориентироваться на еще большее сближение с США значило бы усугубить внутренний кризис в партии, вызвать конфликт с ее ортодоксальным крылом. Кроме того, ЮДР оставалась приверженной методам государственного регулирования экономической жизни, сложившимся при де Голле и Помпиду. Большинство функционеров партии довольно критически воспринимали, например, лозунги «либерализма», с которыми выступали независимые республиканцы. Между тем призывая усилить конкурентоспособность промышленности Франции, идеологи монополистической буржуазии требовали ограничить государственное экономическое регулирование и этим в большей мере высвободить пружины частнопредпринимательской системы, несколько сдавленные прежней дирижистской политикой. Определенная «либерализация» экономики позволила бы с этой точки зрения оздоровить хозяйственный организм, ликвидировать при помощи конкуренции нерентабельные отрасли. За этими требованиями скрывалось стремление монополий избавиться от опеки государства, в которой они нуждались перед лицом более мощных соперников на международной арене в начальный период Пятой республики. Укрепив с помощью государства свою производственную и научно-техническую базу, они начали добиваться уменьшения непосредственного вмешательства государственных органов в хозяйственные процессы еще в середине 60-х годов ". В 70-е годы эти попытки стали еще более настойчивыми. Планируемая монополистической верхушкой структурная перестройка хозяйственного организма Франции неминуемо грозила значительными социальными издержками. Сосредоточение основной части ресурсов страны в руках считанных монополий, контролирующих ультрасовременное экспортное производство, которое из-за высокого уровня автоматизации не нуждалось в большом количестве рабочей силы, было чревато прежде всего увеличением безработицы. Подобная альтернатива требовала переоценки социальной политики, выработки каких-то «компенсационных» механизмов, которые дали бы возможность избежать социального взрыва. В современную эпоху в буржуазно-демократических странах такие механизмы создаются, как правило, с помощью реформистской деятельности государства. В известной мере реформы становятся постоянным фактором развития капитализма, несмотря на активное сопротивление наиболее консервативных слоев буржуазии 10°. Применение реформистских методов социального управления в какой-то степени, хотя бы временно, расширяет поле социального маневрирования монополистической буржуазии, позволяет ей оставаться у власти без прямого насилия, которое чревато в современных условиях слишком большим риском для нее. Этот риск особенно велик в момент кризисов. Не случайно в начале 70-х годов во французской буржуазной научной литературе увеличилось внимание к реформистской теме, а союзники голлистов по правительственной коалиции и одновременно их главные соперники в борьбе за власть — независимые республиканцы — старались доказать, что они «являются более решительными реформистами, чем ЮДР» 135. Потребность в активизации реформистской деятельности государства во Франции резко возросла после подписания в 1972 г. совместной правительственной программы левых сил. Однако ЮДР, как показала история с «новым обществом» Шабан-Дельма- са, была уже не в состоянии вести достаточно эффективную реформистскую политику. В условиях кризиса 70-х годов обострились также проблемы, связанные с поляризацией политической жизни страны. Де Голль пытался преодолеть раскол Франции на два лагеря — правый и левый — с помощью мифов «надпартийности» и «надклассовости». Руководители ЮДР шли в русле этой тактики, стремясь представить свою группировку деидеологизи- рованной. Однако уже при де Голле часть буржуазии выражала беспокойство в связи с явной неудачей данной тактики. Усиление же поляризации, по мнению этих кругов, могло привести к тому, что в случае поражения голлистской партии нельзя было бы прибегнуть к какому-нибудь «запасному варианту», типа «третьей силы», который издавна являлся излюбленным приемом французского господствующего класса 136. По этой причине еще в 60-е годы некоторые буржуазные лидеры вынашивали планы создания такой «третьей силы»: сначала вне пределов правительственной коалиции (попытки центристов Ж. Леканюэ и Ж.-Ж. Серван-Шрейбера), затем, когда указанные попытки закончились неудачей, в рамках «большинства». Здесь основными претендентами на замену голлистов являлись независимые республиканцы, выступавшие под лозунгами «либерализма, европеизма и центризма» 137. С 1962 г. независимые республиканцы претерпели к началу 70-х годов значительную идейную эволюцию. Если вначале взгляды их лидеров мало чем отличались от программных положений весьма консервативного Национального центра независимых и крестьян (НЦНК), раскол которого привел к формированию организации независимых республиканцев, то спустя десять лет на них уже ощущалось сильное влияние как голлистской, так и центристской идеологий.
По существу, программные положения независимых республиканцев составляли к этому времени своеобразное обобщение идей всех трех течений: «либеральной правой», которую представлял НЦНК, голлизма и центризма. Влияние голлистской идеологии особенно сильно сказалось на экономических воззрениях независимых республиканцев. В отличие от деятелей НЦНК, находившихся на позициях безусловного «экономического либерализма», они, например, признавали необходимость государственного регулирования и высказывались за активную роль государства в экономической жизни. В то же время лидеры независимых республиканцев считали, что при голлистских правительстгах (втом числе и при правительствах Помпиду) практиковалась негибкая дирижистская политика, характеризовавшаяся чрезмерно централизованным и мелочным руководством экономикой, которые в конечном итоге оборачивались низкой конкурентоспособностью. В первой программе независимых республиканцев, опубликованной в 1972 г., по этому поводу указывалось, что «государство должно полностью выполнять свою руководящую функцию, но эту функцию следует ограничить. Экономическую политику нужно освободить от традиции коль- бертизма, бюрократизма и слишком поспешного вмешательства, уменьшающих ее эффективность» 10\ Лидеры независимых республиканцев уже в 60-х годах начали говорить о необходимости более активного включения Франции в международное разделение труда, о преимущественном стимулировании экспортных отраслей национальной экономики. В то же время они ратовали за увеличение вывоза французских капиталов за границу и за облегчение доступа иностранного капитала во Францию. В указанной программе независимых республиканцев говорилось на этот счет, что «иностранные инвестиции способствуют более быстрому освоению достижений научно-технического прогресса, усилению конкуренции в защищаемых отраслях и в конечном счете необходимым структурным изменениям в них» 138. Вместе с тем независимым республиканцам никогда не была присуща жажда «величия» или чрезмерная приверженность «великим национальным идеалам». Ключевой идеей их внешнеполитической концепции всегда было убеждение в тесной взаимозависимости экономики ведущих стран капиталистического мира и невозможностью в связи с этим проведения державами типа Франции полностью независимой внешней политики. Неудивительно, что лидеры независимых республиканцев выступали за активизацию процесса западноевропейской интеграции и выказывали готовность пойти на гораздо большее ограничение национального суверенитета Франции, нежели голлисты10в. В этом отношении лозунги независимых республиканцев почти полностью совпадали с лозунгами НЦИК. Однако в такой важной области, как социальные отношения, независимые республиканцы далеко отошли от своих предшественников и в определенной мере оказались впереди голлистов. Если нцнк возлагал свои надежды в решении социальной проблемы на «приобщение трудящихся к индивидуальной собственности» 139, а сторонники Помпиду — на быстрый рост производительных сил, то независимые республиканцы вслед за центристами видели это решение в расширении социально-реформистской деятельности государства. Главная особенность социально-экономической доктрины независимых республиканцев (названной ими доктриной «передового либерального общества») заключалась в том, что, требуя повышения конкурентоспособности французской экономики путем ее определенной «либерализации» и «интернационализации», они одновременно полагали необходимым улучшить систему помощи со стороны государства малоимущим слоям и тем самым обезопасить правящую верхушку от возможного обострения социальной нестабильности. Эта особенность также нашла свое отражение в программе независимых республиканцев от 1972 г. В ней подчеркивалось, что «для либералов задача политической власти состоит в том, чтобы стимулировать переустройство общества. Именно государству надлежит уравновешивать игру экономических сил, в частности, усиливать равенство возможностей и помогать жертвам экономических мутаций» 140. В предисловии к программе В, Жискар д’Эстен предупреждал о том, что только активизация социальной деятельности государства могла предотвратить взрыв недовольства, постепенно накапливавшегося в стране141. Эти заявления свидетельствовали о том, что независимые республиканцы в большей степени, чем голлисты, сознавали опасность для власти капитализма продолжения прежней социальной политики. В итоге этой политики Франция в начале 70-х годов по такому показателю, как уровень развития социальной инфраструктуры, оказалась позади большинства стран «Общего рынка», тогда как в 1960 г. она их всех обгоняла. Еще более усугубилась проблема распределения доходов сре ди различных социальных слоев населения. По данным Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), опубликованным в 1976 г., разрыв в доходах между малоимущими и зажиточными слоями достиг во Франции к 1974 г. самого высокого уровня среди промышленно развитых капиталистических стран. После уплаты налогов на долю 10% малоимущих французов приходилось 1,4% общей суммы доходов, а на долю 10%, представляющих зажиточную верхушку,— 70,4%; аналогичные показатели составляли в ФРГ 2,8 и 30,3%, в Великобритании — 2,5 и 24,5%, в Швеции-2,2 и 21,3% 142. Чтобы ослабить связанную напряженность в социальных отношениях, независимые республиканцы предлагали не только социальные, но и государственно-правовые меры. Особое значение в этом плане имело предложение о некотором увеличении прерогатив парламента и Конституционного совета. Это должно было позволить в какой-то степени канализовать накапливавшееся недовольство и тем самым предохранять от взрыва систему власти в целом. Этот краткий обзор программных установок независимых республиканцев показывает, что они в большей степени, чем голлисты, выражали «веления времени», как их понимали ведущие буржуазные круги. Показательно, что уже в начале 70-х годов во французской прессе появились сообщения о возросшей финансовой поддержке этой группировки со стороны деловых кругов. Журнал «Пуэн» сообщал, в част- ности, в ноябре 1972 г., что «на предстоящих парламентских выборах 1973 г. основные промышленные федерации намерены полностью поставить на карту Жискар д’Эстена. Речь идет о поддержке в ущерб ЮДР» ш. Однако сами независимые республиканцы не претендовали на победу на этих выборах. Они сначала ставили своей целью не завоевание большинства в Национальном собрании, что было нереальным для этой малочисленной партии «кадров», а завоевание президентского поста. Вся структура и деятельность партии, получившей в 1966 г. название Национальная федерация независимых республиканцев (НФНР), были ориентированы на достижение этой цели. Решающее значение для выбора данного пути имело то обстоятельство, что независимые республиканцы располагали лидером национального масштаба, который, занимая пост министра экономики и финансов при де Голле и Помпиду, казалось, зарекомендовал себя весьма компетентным специалистом в этой важнейшей сфере. Курс на завоевание президентского поста потребовал от независимых республиканцев выработки весьма гибкой тактической линии: поддерживать голлистское правительство и в то же время сохранять известную дистанцию по отношению к нему. Эта тактика, в основу которой был положен провозглашенный Жискар д’Эстеном в 1966 г. принцип «да, но...», получила название «на грани разрыва» (au bord du divorce) 143. Сохраняя союз с голлистами, независимые республиканцы в то же время пытались перетянуть на свою сторону центристские группировки, чтобы образовать вместе с ними сильное «центристское» течение внутри правительственной коалиции. Стремясь облегчить создание планируемой «федерации центров», лидеры независимых республиканцев объявили еще в 1966 г. НФНР «центристской». Базой для сближения должны были послужить сходные социальные лозунги, а также сходное отношение к проблеме западноевропейской интеграции 144. Что касается центристов, то они до 1969 г. не прекращали попыток стать «третьей силой» вне «большинства». С избранием президентом республики Помпиду часть центристов во главе с Ж. Дюамелем присоединилась к правительственной коалиции, образовав ЦДП. Другая часть, в частности радикальная партия и Демократический центр Ж. Леканюэ, все еще питала надежды сыграть самостоятельную роль, благо ослабление голлизма становилось все более заметным. В 1971 г. обе группировки объединились с этой целью в Движение реформаторов. Пытаясь создать «третью силу», Серван-Шрейбер и Леканюэ стремились прежде всего не допустить консолидации левого лагеря. Именно на это были направлены их основные усилия, хотя они и заявляли, что «наш главный противник — это ЮДР с его апологией государства, которая сегодня является религией голлистов» и4. Вместе с тем центристские лидеры не сомневались в неизбежном крахе голлизма и появлении необходимости в его замене другой политической силой. Однако подписание совместной правительственной программы левых сил в 1972 г., показавшее иллюзорность надежд центристов на возможность привлечь на свою сторону часть левого лагеря, побудило их окончательно отказаться от претензий на самостоятельную роль. Уже на парламентских выборах 1973 г. Движение реформаторов поддержало во втором туре часть правительственных кандидатов. По существу, центристы постепенно склонялись к одобрению стратегии, разработанной независимыми республиканцами, которые активно готовились к предстоящей борьбе за президентский пост. Срок президентского мандата Помпиду истекал лишь в 1976 г., но в марте 1974 г. он скончался после тяжелой болезни. Это событие, поставившее вопрос о преемственности власти, вызвало в ЮДР тяжелый кризис, в конечном счете закончившийся расколом партии. Впервые с момента ее образования голлисты не смогли прийти к соглашению относительно своего кандидата на президентских выборах, намеченных на май 1974 г. Руководящие инстанции ЮДР высказались за выставление кандидатуры Шабан-Дельмаса, ко- торый, несмотря на «отзыв» с поста премьер-министра в 1972 г., оставался одним из наиболее авторитетных голлистских деятелей. Большой политический опыт Шабан-Дельмаса, его прошлое соратника де Голля по «Свободной Франции» в годы войны, наконец, его реформистские идеи — все это, по мнению большинства руководителей ЮДР, должно было обеспечить ему успех. Однако значительная часть функционеров партии (в особенности из рядов «третьего поколения» голлистов) во главе с Ж. Шираком, П. Жюйе и М.-Ф. Гаро по ряду причин не желали выставления кандидатуры Шабан-Дельмаса. С одной стороны, они считали «чрезмерно реформистской» его про грамму, осуществление которой, по их убеждению, могло при вести к «дестабилизации» сложившегося социального статус-кво. С другой стороны, и это было наиболее важным, Ширак и его окружение не верили в то, что Шабан-Дельмас был в состоянии победить единого кандидата левых сил Ф. Миттерана. С их точки зрения, большие шансы имел Жискар д’Эстен. В конечном счете, несмотря на соперничество между голлистами и независимыми республиканцами, крыло ЮДР, возглавляемое Шираком, поддержало именно Жискар д’Эстена. Позднее в одном из своих интервью Ширак откровенно объяснил мотивы своего шага, поскольку многие функционеры и рядовые члены партии рассматривали этот шаг как «предательство». «В 1974 г.—заявил Ширак,—я поддержал Жискар д’Эстена не по каким-либо личным мотивам, не с целью оказать ему дружескую услугу, но исключительно для того, чтобы нанести поражение Миттерану» и\ Поддержка, оказанная Жискар д’ Эстену, шла вразрез с личными планами Ширака. Пользуясь расположением Помпиду, он рассчитывал выставить свою кандидатуру на президентский пост в 1976 г. и посему еще с 1973 г. готовился с помощью Жюйе и госпожи Гаро (также входившей в окружение Помпиду) к президентским выборам145. Преждевременная смерть главы государства помешала осуществлению этих планов, создав ситуацию, при которой Ширак был вынужден поддержать кандидатуру лидера независимых республиканцев. Как и предсказывали сторонники Ширака, Шабан-Дельмас потерпел поражение в первом туре голосования. Он набрал лишь 16,6% голосов по сравнению с 32,9% у Жискар д’Эстена и 43,3% у Миттерана и выбыл из дальнейшей борьбы, призвав своих избирателей голосовать против единого кандидата левых сил. Объединение всех правых и большинства центристов вокруг Жискар д’Эстена позволило последнему одержать победу во втором туре: 50,6% голосов по сравнению с 49,3% у Миттерана 146. Таким образом, впервые в истории Пятой республики голлистская партия лишилась статуса «президентской». Это самым существенным образом отразилось на политической судьбе голлизма.